Мусульмане: подлинная история расцвета и упадка. Книга 2

Худжандцы против монгольских захватчиков

Город Худжанд, возникший во времена Ахеменидов, был заложен ещё за три-четыре столетия до завоевания Трансокеании Александром Македонским. Во времена ахеменидской державы древний Худжанд был важным торговым центром на северо-восточных рубежах Великой Персидской Империи.

После захвата города Усрушана в 329–327 гг. до н. э. войска Александра Македонского направились в сторону Яксарта[114] и заняли плацдарм на левом берегу реки, вблизи от местности, где располагалось несколько больших и малых городов-крепостей. Правый берег реки был местом обитания многочисленных сакских племен. Вскоре против македонцев восстало местное население, а Александр с целью укрепления своих позиций захватил несколько прибрежных крепостей. Он жестоко подавлял восстание: мужское население убивал, а женщин и детей увозил в рабство. Серьезное сопротивление греко-македонским войскам оказывало население города Кирополя[115], Александр захватил город ценой больших жертв, как из числа его воинов, так и населения города.

После подавления восстания киропольцев Александр спешит на помощь своим отрядам, попавшим в осаду в Мараканде[116]. Здесь маракандцы, восставшие под предводительством согдийского военачальника Спитамена, нанесли серьезное поражение войскам Александра Македонского. На помощь попавшим в беду отрядам он отправляет четырехтысячную армию. Сам же в это время «занимается строительством города-крепости Александрия Эсхата на берегу реки Яксарт»[117].

Построенная Македонским крепость служила форпостом против вылазок сакских племен и местных повстанцев, ее окружало несколько маленьких городков. Со временем вокруг этой крепости образуется большой город, получивший название Худжанд – ныне областной центр на севере Республики Таджикистан.

Древний Худжанд ещё с тех времен считался хорошо орошаемым и весьма удобным для растениеводства и садоводства. Как отмечается в трактате X в. «Худуд-ул-Алам», «Худжанд – это город, окруженный крестьянскими деревнями, с многочисленными пашнями, посевами и садами, с великодушным народом. Это земля, где особенно хорошо растет гранат»[118]. Одновременно местоположение города способствовало развитию торговли, в частности, купцы из Хорасана, Мерва, Ургенча, Бухары и Самарканда через Худжанд вели оживленную торговлю с Ферганской долиной и далее с Туркестаном и Китаем. Уже тогда этот путь становится важной частью Великого Шелкового пути.

Средневековые авторы, как, например, Ибн Хаукаль, в своих произведениях изображают Худжанд как «процветающий и благоустроенный город, расположенный на большой площади земли, с благоприятным климатом, изобилием фруктов и овощей. Несмотря на обилие виноградников и садов, худжандцам своего зерна не хватает, поэтому его привозят из Ферганы и Усрушаны»[119]. Эти особенности города Худжанда во все времена привлекали к нему внимание чужеземных захватчиков, стремящихся к завладению городом и его богатствами.

В конце осени года Дракона, соответствующего 1219 г., Чингисхан во главе мощного и хорошо оснащенного китайскими оружейниками войска напал на Мавераннахр. Как пишет Атамалик Джувейни, «по прибытии в Отрар Чингисхан приказал своим сыновьям Чагатаю и Угэдэю с несколькими туманами[120] войска брать в осаду Отрар, старшему сыну Джучи поручил направиться в сторону Джанда и Борчинлигкента, другим военачальникам приказал захватить Худжанд и Бенакет»[121]. Такой же порядок распределения войск Чингисхана после наступления на Мавераннахр приводится и в книге Рашид ад-Дина «Джами ут-Таварих» («Сборник летописей»)[122].

К концу осени того же года Дракона (1219 г.) монголы нападают на город Бенакет. После трёхдневных ожесточенных боев монголы захватили город и всех его жителей вывели за город. Их разбили на три группы: в первую группу входили молодые горожане, отобранные для «хашара»[123], во вторую – красивые девушки и молодые женщины, в третью, самую большую, – все остальные жители, подлежащие казни.

После казни жителей Бенакета, разграбления и разрушения города, монгольские войска, захватив молодёжь для «хашара», направляются в сторону Худжанда. В это время эмиром Худжанда был Темурмалик (1214–1220), назначенный на этот пост Алоуддином Мухаммадом Хорезмшахом. Он благодаря высоким личным качествам отважного военачальника при всемерной поддержке населения оказал мощное сопротивление войскам Чингисхана. По призыву Темурмалика весь город выходит на укрепление оборонительных сооружений Худжандской крепости. Это позволило им в течение длительного времени успешно отражать наступления монголов.

Войскам Чингисхана, несмотря на использование китайских противоосадных орудий, не удалось сломить сопротивление худжандцев, и они понесли большие потери. Только после прибытия дополнительных подкреплений, присланных Чингисханом из других городов Мавераннахра, когда они таким образом обрели значительное превосходство над защитниками Худжанда, горожане вынуждены были отступить.

Борьба доблестных худжандцев против монголов. Работа В. Смехова

Темурмалик на островке посередине Сайхуна (Сырдарьи), там, где река разделена на два русла, соорудил высокую крепость и вместе с тысячами худжандских богатырей и смельчаков периодически устраивал вылазки, нанося огромный ущерб стану врага. Занятый худжандцами плацдарм в центре острова на реке Сайхун был расположен вдали от берега, куда не долетали ни стрелы, ни снаряды манджаников[124]. Как рассказывает Рашид ад-Дин, «…когда подошло войско [противника], то взять крепость сразу не удалось благодаря тому, что стрелы и камни катапульт [манджаников] не долетали [до неё]. Туда погнали в хашар молодых мужчин Худжанда и доставляли им подмогу из Отрара, городов и сел, которые были уже завоёваны, пока не набралось пятьдесят тысяч человек хашара [местного населения] и двадцать тысяч монголов. Их всех разделили на десятки и сотни, во главе каждого десятка, состоящего из таджиков, был назначен монгол, они переносили камни от горы, которая находилась в трех фарсангах[125], и ссыпали их в Сайхун»[126]. Но, несмотря на все старания монгольских захватчиков, им не удалось победить отважных худжандцев. Темурмалик и его отряд на покрытых войлоком судах под покровом ночи выходили на берег, убивали монголов и разрушали их сооружения. Подобного ожесточенного сопротивления чингизиды до той поры не встречали. Так продолжалось некоторое время, пока не закончились припасы у повстанцев.

Худжандцы, выбрав удобный момент, ночью сели на небольшие защищенные суда и поплыли с зажженными факелами по течению реки. На следующий день суда с повстанцами причалили к берегу в местечке, как пишет Рашид ад-Дин, под названием Борчинлигкент, «в то время как монголы их преследовали на суше». Время от времени Темурмалик останавливался, «чтобы дать бой монголам»[127]. Обе стороны несли большие потери, пока не остался Темурмалик один против трех монголов с тремя стрелами. Одна из этих трех стрел была сломанной. «Темурмалик этой стрелой попал в глаз одному из трех монголов, а затем оставшимся двоим сказал: «У меня остались две стрелы, которых хватит на вас двоих. Вам лучше вернуться и сохранить жизнь». Монголы вернулись, а он [Темурмалик] направился в сторону Хорезма»[128].

Современный вид входного портала Худжандской крепости

Массовая резня в Бухаре

Бухара – один из крупнейших и древнейших городов исламского мира, имеет более чем 2500-летнюю историю и упоминается в различных источниках ещё в VI в. до н. э. Город состоит из Арка – места, где расположена резиденция эмира, Шахристана – жилого района вокруг, Рабата – места работы и жизни мастеров, торговцев и ремесленников.

Арк – место повседневной деятельности эмиров и падишахов, по преданиям, был заложен ещё во времена царя Сиявуша. Согласно сведениям, приведенным в «Истории Бухары» («Таърихи Бухоро») Мухаммадом ан-Наршахи, после восшествия на престол Бухархудата Бидуна развалины крепости были отремонтированы и отстроены, как и дворец с крепостными стенами. После неоднократной перестройки крепости Бухархудат собирает известных мудрецов и мыслителей и спрашивает у них: как построить дворец, чтобы он не развалился? Мудрецы предлагают ему отстроить дворец в форме созвездия Большой Медведицы – на семи каменных колоннах, в этом случае дворец не разрушится. По советам мудрецов дворец был построен и долгие годы прослужил бухарским падишахам. Он имел два входа: восточный – ворота Гуриян и западный – ворота Регистан[129].

Другая часть города – Шахристан – место жительства различных слоев населения города. Согласно сведениям Мухаммада ан-Наршахи, бухарский Шахристан был построен в период правления Бухархудата Шери Кишвар[130].

Третья часть города, Рабат – торгово-производственная зона, место работы ремесленников, мастеров и торговцев, впервые в период правления Тахиридов в 235 г. хиджры (850 г. н. э.) вокруг Рабата была возведена крепкая стена с воротами. По поводу возведения этой стены Наршахи писал: «Потом знатные и высокопоставленные [люди] и вельможи отправились к нему. Знатные [люди] Согда тоже все отправились в Марв, чтобы приветствовать [нового] эмира Хорасана. Он расспрашивал о состоянии их области. Жители Бухары сказали: «Мы испытываем страдание от неверных тюрков, которые постоянно и неожиданно совершаю набеги и грабят селения. Недавно они нагрянули, разграбили селение Самдун и увели в плен мусульман». Абдул Аббас Туси сказал: «Знаете ли вы какой-либо способ, чтобы я приказал [исполнить его]?» Йазид ибн Гуран малик Согда, [который] был там, сказал: «Да продлится [жизнь] эмира Хорасана! Прежде, во время неверия, тюрки разоряли область Согда. В Согде была женщина-падишах. Она окружила Согд стеной, и область Согд стала защищенной от тюрков»[131]. Тогда же при поддержке эмира Хорасана вокруг Арка, Рабата и Шахристана возвели высокие стены и установили крепкие ворота. В Бухаре было организовано ткачество. В городе между крепостью и Шахристаном, возле соборной мечети, функционировало крупное ткацкое производство, выпускавшее ковры и паласы, занавесы, йездские ткани, покрывала и подушки, которые особенно ценились у эмиров и халифов. В Бухару из разных областей приезжали купцы и вывозили также ткань занданиджи в Шам, Миср и города Рума. Ни в одном городе Хорасана не ткали так качественно и красиво. Удивительным было то, что некоторые ткачи отправились в Хорасан, взяв с собой приспособления для работы, и стали ткать там материи, но их было не сравнить по всем параметрам с производимыми в Бухаре. Не было ни одного падишаха, эмира, раиса и чиновника, который бы не носил одежду из их тканей красного, белого и зеленого цветов. «Сегодня во всех областях (странах) [ткань] занданиджи более известна, чем эта материя»[132]. По сведениям того же Наршахи, производимые в Бухаре материи так высоко ценились, что даже багдадский халиф взамен ежегодных налогов просил у них ткани[133].

Бухара играла весьма важную роль на Шёлковом пути. Достаточно отметить, что в городе действовало более 50 больших караван-сараев, т. е. строений для приема путников, которые посещали ежедневно многочисленные купцы и гости из Китая и Индии, Ирана и Византии, Аравии и Северной Африки.

Торговля в Бухаре велась путем купли-продажи товаров за золотые или серебряные дирхамы, или же обменом на хлопковые, шелковые ткани и пшеницу. Впервые чеканка монет в Бухаре была произведена по приказу Бухархудата Коно примерно в 632–634 гг. Серебряные монеты с именем Бухархудата имели хождение вплоть до назначения Гитрифа ибн Ато в 185 г. хиджры эмиром Хорасана. После этого события серебряные монеты чеканились под названием «гитрифские дирхамы», которые имели очень высокую стоимость. В 325 г. хиджры один мискаль[134] золота равнялся 7,5 гитрифским дирхамам, которые чеканились в Бухаре в особняке под названием Кушки Махак.

Для обеспечения населения города Бухары питьевой и поливной водой из реки Зарафшан был подведен канал Руди Зар [ «Золотая река»]. Именно благодаря этому в бухарском Шахристане было разведено множество плодовых садов и виноградников, которые не только обеспечивали горожан разнообразными фруктами, но и вывозились купцами далеко за пределы Мавераннахра.

Бухарские ремесленники, мастеровые, ткачи, медники, ювелиры, швеи, в том числе золотошвейки, приобрели мировую славу.

Бухарские ковры, ткани, различная бытовая утварь из меди и стали пользовались высоким спросом как на Востоке [Машрик], так и на Западе [Магриб]. Неслучайно арабы называли Бухару «Мадинат-ас-Суфрийа», что означает «Медный город», или «Мадинат ат-Туджжар», т. е. «Город торговцев»[135].

Ибн Хаукаль в книге «Сурат-ул-арз» («Лик Земли») пишет, что население области Бухары общается на согдийском языке, хотя они также разговаривают на языке дари[136]. Одеваются бухарцы в остроконечные шапки и длинные халаты из хлопка, шелка или шерсти, которые особенно нравятся арабам, поэтому большая часть бухарской одежды вывозится купцами в другие страны[137].

Статус города Бухары в регионе возрастает с восшествием на престол таджикской династии Саманидов. Как пишет Ибн Хаукаль, до этого события, в период правления другой таджикской династии – Тахиридов, наместников в Бухару отправляли из Хорасана[138].

Вот как описал великолепие Бухары ещё в X в. н. э. арабский историк и путешественник Ибн Хаукаль: «Среди исламских городов я не видел и не слышал о городе красивее, чем Бухара. Если подняться на городскую крепость, то увидите такую картину: как будто зелень соединяется с голубым небом, как будто оно наклоняется над зеленым ковром, а дворцы мерцают, как тибетские щиты, или сверкают, как звезды на небе, среди городской благоустроенности»[139].

В конце 1220 г. Чингисхан прибывает в Бухару. До этого он захватил ряд городов и деревень в Самарканде, Худжанде и Бухаре, в том числе Нурат. Войну, которую начал Чингисхан в Мавераннахре, он вел с особой жестокостью, дико и по-варварски. Жителей захваченных городов и деревень под видом «хашара» он при нападениях на новые города и деревни отправлял впереди своего войска; и безоружные, необученные мирные жители становились первыми жертвами в войне. Эта бесчеловечная и трусливая тактика сражений ни до Чингисхана, ни после него никем больше не применялась. И на этот раз Чингисхан погнал невинных, безоружных людей впереди войска в сторону бухарских ворот в качестве живого щита.

Как писал Ибн ал-Асир, численность воинов Хорезмшаха, оставленных для защиты Бухары, составляла 20 тыс. человек[140]. Рашид ад-Дин же приводит несколько другую цифру: «…тридцать тысяч под командованием Ихтияраддина Кушли, Угула Хаджиба с прозвищем Инонгхан и Хамидбура Тоенгу»[141]. В других источниках также приводится цифра, указанная Рашид ад-Дином: для обороны Бухары – 30 тыс. из числа тюркских наемников и 20 тыс. таджиков, молодых жителей города, всего 50 тыс. защитников.

После трёх дней ожесточенных боев, на четвертый день воины Хорезмшаха впали в панику и ночью предприняли попытку бегства из города. Монголы их всех выловили и обезглавили. Вот что писал Ибн Халдун по поводу бегства тюркских наемников из Бухары под командованием назначенного Хорезмшахом эмира Ихтияраддина Кушли: «Воины Кушли, бросив на произвол судьбы Бухару, бежали, но татары достали их и убили»[142], сам же правитель страны Мухаммад Хорезмшах, как писал Рашид ад-Дин, во время осады Бухары переправился через Джейхун (Амударью) и с той стороны реки «наблюдал за сопротивлением мусульман Мавераннахра монголам и после захвата ими Бухары и Самарканда пустился в бега»[143].

Согласно Ибн ал-Асиру, «утром следующего дня, как только население города Бухары, проснувшись, узнало, что воины [Хорезмшаха] разбежались, прекратило сопротивление монголам»[144]. Необходимо иметь в виду, что в те времена оседлые мусульмане – горожане Мавераннахра и Хорасана, которые уже длительное время жили в относительной безопасности и без опустошительных войн, – обрели высокую исламскую культуру, сдерживающую их от кровопролитий. Как ещё в X в. писал Ибн Хаукаль, «население Бухары – народ послушный и покорно повинующийся своим правителям. Редко бывает, чтобы они выступали против правителей»[145].

Жители городов, мусульмане-таджики, воспитывали своих детей в духе человеколюбия, снисхождения и взаимного прощения, т. е. стремились воплощать это в духе Священного Корана, который велит:

Если ты протянешь ко мне руку, чтобы убить меня, я все равно не протяну руки, чтобы убить тебя. Воистину, я боюсь Аллаха, Господа миров[146].

После бегства воинов, оставленных Хорезмшахом для защиты города, бухарцы выбрали из числа знатных людей несколько человек во главе с казием Бухары Бадриддином Казиханом и с богатыми подарками и подношениями вышли к Чингисхану. Делегация бухарцев предложила ему мир и условия сдачи. Сразу после этого бухарцы открывают городские ворота[147]. Ворвавшись в город, монголы всех его жителей согнали на пустырь за пределами города и в течение трех дней ограбили город. В эти дни монголы убивали всех, кого встречали, а за городом горькие рыдания и плач сотен тысяч женщин, мужчин и детей бухарских доходили до небес.

В «Та’рихе Камил» Ибн ал-Асир так пишет об этом эпизоде истории Бухары: «…дикие монголы насиловали женщин прямо на глазах у их мужей. Они же [мужья], кроме рыданий и плача, больше ничего не могли сделать. Некоторые настоящие мужчины в ужасе набрасывались на врага и с честью погибали»[148]. В числе таких людей Ибн аль-Асир приводит имена Кази Садриддинхана, Рукниддина Имамзаде и его сына, которые, увидев, как монголы насилуют их жен, предпочли смерть такому кошмару[149].

Согласно Джузджани и Рашид ад-Дину, Чингисхан вошел в Бухару в год Дракона, в 617 г. хиджры, или в начале 1220 г., в день Ид аль-Адха (Курбан-Байрама)[150]. К слову, согласно задачам, поставленным Чингисханом перед своими сыновьями Чагатаем, Угэдэем и Джучи ещё до начала Таджикской кампании, война в Мавераннахре, как пишет Рашид ад-Дин, должна была завершиться до года Змеи, т. е. до 618 г. хиджры, или 1222 г.[151]

Как пишет тот же Рашид ад-Дин, въехав на коне в Бухару, Чингисхан останавливается возле соборной мечети, одной из красивейших и крупнейших мечетей тех времен, и спрашивает: «Это дворец султана?» Ему ответили: «Это дом Бога». Затем он въезжает вовнутрь мечети, поднимается на две-три ступеньки минбара, а затем, обратившись к городским вельможам, говорит: «В степи очень мало травы, поэтому вы сначала накормите наших лошадей»[152]. Бухарцы немедленно открыли амбары и зернохранилища и наполнили ящики из-под книг Священного Корана зерном, превратив их в кормушки для коней монголов[153].

Как пишет Ибн ал-Асир, «из города привезли певцов и танцовщиц, много вина. Они пили и танцевали, а монголы своим гортанным голосом подпевали им… большинство ученых, шейхов и вельмож под присмотром конюхов ухаживало за их лошадьми в конюшне и исполняло их приказы».

Затем «Чингисхан приказал подготовить ему список раисов и всех достопочтенных горожан… После того как всех их привели к нему, Чингисхан обратился к ним: «Серебро, которое Хорезмшах продал вам, вы должны вернуть мне, потому что это моё имущество, отобранное у моих людей». Каждый, кто имел что-то из того имущества, принес ему, затем он велел всем выйти из города. И пришлось им выйти в том, во что были одеты»[154]. Серебро, о котором спрашивал Чингисхан, – это то самое, присвоенное Иналханом в Отраре у посланцев Чингисхана, что и явилось основным предлогом войны монголов с мусульманами. Хотя, как пишет Джувейни, в начале войны с мусульманами «монголы были равнодушны к золоту и драгоценностям»[155].

Вслед за этим Чингисхан выехал из города и, поскольку это был праздничный день Ид аль-Адха, направился на загородную площадь, где бухарцы обычно проводили праздничные мероприятия. Он приказал всем горожанам явиться, затем поднялся на трибуну и после рассказа о коварстве и вероломстве Хорезмшаха произнёс: «О люди! Знайте, что за вами большие грехи, а первые грешники – это ваши правители. Задайте мне вопрос, на каком основании я говорю это, а говорю я это на основании того, что я – кара Господня. Если бы с вашей стороны не было совершено больших грехов, то Бог не послал бы меня на вашу голову»[156]. В тот же день – День жертвоприношения – монголы на той же площади зарезали более 100 тыс. бухарцев. Кровь мусульман текла как река по площади, которую они называли Идгох – «Праздничная».

Этот зловещий день 10-го числа месяца зульхиджи 617 г. хиджры (11 февраля 122 г.) вошел в историю таджикского народа как День Скорби, как день начала крупнейшей в истории мусульман трагедии, день, когда началась массовая резня жителей Бухары, а затем продолжилась в Самарканде, Мерве, Худжанде, Балхе, Таликане, Герате, Бамияне, Нишапуре и других городах и селах Мавераннахра и Хорасана, которая, по оценкам Джувейни, «унесла девять десятых хорасанцев»!!!

Богатство самого высокого достоинства для бухарцев – большая городская библиотека вместе с редкими и уникальными книгами была сожжена. Вот как об этом писал Джузджани: «И он [Чингисхан] вывел всех знатных людей и простой народ, в том числе ученых, женщин, мужчин, за город и убил. Весь город и библиотеки разграбил и сжег. И только немногих взял в плен»[157].

После захвата и разрушения Бухары монголы распределили население города на несколько групп: в первую группу входили мастера и ремесленники, некоторые богатые люди и купцы, которых отрывали от жен и детей, молодые женщины и девушки, которых отправляли в Монголию; во вторую группу входили молодые мужчины, которых отправляли на «хашар» в Самарканд. Это были приговоренные к смерти люди, используемые для захвата очередных городов и сел. В подтверждение этому Ибн аль-Асир писал, что, когда Чингисхан направился на Самарканд, он всем пленным из Отрара, Бухары, Нурата и других городов вручил знамена и отправил за кавалерией для осады города Самарканда[158].

Таким образом, молодых и безоружных пленников ожидала верная смерть либо от руки своих, либо монголов. Безоружные пленники первыми принимали удар защитников города, а в случае отступления их убивали монголы. В третью группу входили все остальные жители: стар и млад, мужчины и женщины, дети и подростки, богачи и бедняки – все подлежали смерти с целью, чтобы в городе не оставалось ни одного живого жителя. Разрушенный и сожженный город превратился в город мертвых. Бухара, которая имела от 600 до 800 тыс. населения, по свидетельству очевидцев событий той эпохи – великих летописцев, осталась лишь с развалинами и руинами без единого жителя. Вот как описал Ибн аль-Асир в «Тарихе Комил» состояние Бухары после захвата города монголами: «Бухара превратилась в местность, где даже птицы не летали, и находилась в таком состоянии, что можно было подумать, как будто днем раньше там не было никого и ничего»[159].

Джувейни приводит рассказ одного беженца из Бухары, который чудом добрался до Хорасана и в ответ на вопрос: «Каково положение в Бухаре?» ответил: «…пришли, разрушили, сожгли, убили, унесли и ушли»[160].

С тех самых пор на всей территории бухарского края стала утверждаться власть различных монгольских династий. Американский историк Джек Уэзерфорд хронологически приводит очень точную характеристику этого периода: «Ровно семь столетий с того дня в 1220 г., вплоть до 1920-го, когда произошло советское вторжение, Бухарой правили ханы и эмиры из рода Чингисхана. Они стали одной из самых долгих династий в истории»[161].

Последние правители Бухарского эмирата до завоевания самой южной и самой отсталой страны большевиками были из монгольского рода мангытов. После свержения Бухарского эмира именно монгольские племена эмирата под флагом защиты ислама и мусульман восстали против большевиков. Фактически они боролись за утерянную власть и сохранение своего господствующего положения на юге Центральной Азии.