Zona O-XA

   Николай Александрович вообще полагал, что мы стоим на пороге матриархата и посему не пытался противопоставлять себя окружающим его женщинам. Последние дни он был сама покорность и позволял с собой делать все, что угодно. Он чувствовал, что феминизм опутал его по рукам и ногам, но у него не было ни сил, ни желания бороться с ним.

   Кроме всего прочего, Николай Александрович обладал еще одним отличительным качеством: в возрасте тридцати пяти – тридцати шести лет он почему-то перестал выговаривать некоторые звуки, хотя до этого его произношение было безукоризненным. Последнее, однако, его совсем не смущало и не мешало ему, а даже, наоборот, притягивало к нему собеседников, особенно дам, делая его в глазах последних человеком добродушным и каким-то особенно теплым и домашним.

   НАБ, практически, всегда находился в женском коллективе: дома три женщины, не считая собаки-сучки, на работе тоже только одни бабы. Так что женщины его уже давно держали за своего и даже советовались с ним: например, какие прокладки с медицинской точки зрения он считает лучшими.

   Алексаныч, как его звали большинство сотрудниц, не смущаясь, отвечал на такие вопросы (вроде бы, как бы доктор и это само собой разумелось). Но дальше – больше и вот однажды он так же ненавязчиво был приглашен сотрудницами в баньку, где ожидался сугубо женский коллектив.

   НАБ, недолго думая, дал согласие и, уже находясь в парилке и все продолжая давать умные и, как ему самому казалось, очень нужные советы своим подчиненным, вдруг, заметил, что кое-кто из них как-то странно смотрит чуть ниже его пояса.

   Бердяев, как бы невзначай, опустил свою голову и понял, что смотреть действительно было на что, но он, не придав этому никакого значения, продолжал рассказывать о вреде углеводов в целом для организма и пользе не просто вегетарианского, а обязательно раздельного вегетарианского питания.

   Пауза продолжалась недолго, так как грудастая медсестра Дунька (из новеньких) упросила его потереть ей спину и в этот момент умело стала тереться об его ШТО своей попкой, издавая легкое постанывание: – Ой, хорошо, бабоньки! Даже без раздельного вегетарианского питания хорошо!

   ШТО стало увеличиваться в размерах и мешать активному процессу мытия Дунькиной спины. Глаза остальных баб сразу загорелись дикими огоньками.

– Сто это такое? – без грамма смущения спросил Бердяев на полном серьезе, показывая указательным пальцем на ШТО.

– Ну как, Алексаныч, – первой откликнулась Дунька, – это же вещь, а нас тут совсем немного! Всего-то пятеро!

   Спина у нее хищнически выгнулась, правая рука нежно дотронулась до органа.

– Да, вот сагадка для всех, – ничего не замечая, пробасил Бердяев. – Какой орган у муссины мосет увелисиваться в десять рас?

– Ну, этот же, – не выдержала теперь и подруга Дуняши старшая медсестра Наталия и тоже попробовала добраться до органа рукой. Уж очень он был строен! Николай Александрович хоть мужичок был и невысокий, но, как говорится, в корень пошел.

   Другие активно закивали, мол, согласны какой же еще! Парилка наполнилась движением в предвкушении нежданного счастья.

– Не досволительное для медисинских работников неснание анатомии тела, – скучно сказал Бердяев. – У муссин таким органом является cрачок, впрочем, как и у сенсин.

   Он шлепнул членом Дуньку по заднице и пошел пить чаек, заметив на ходу, что жаль, мол, брусничный не успел заварить, для баньки-то он самый пользительный.

– Такой коняра ускакал, – жалостливо простонала Дунька.

– Во! – она отмерила правой рукой на левой. – Точно в десять раз вырос, хотя и до этого был – во! – она снова показала, но теперь почему-то уже левой рукой на правой.

– А он срачок, срачок. Натянуть бы ему этот срачок на задницу, – передразнивая Главного, в сердцах руганулась она, меж тем не имея никакой на него обиды. Ну, обломилась нежданная халява, и хрен-то с ней, ведь все равно – халява же, не плановое сорвалось.

   Дуняша чуть похрипывала по причине того, что два дня назад не выдержала и снова соблазнилась одной маленькой порцией фруктового мороженного, что ей категорически было запрещено врачами еще с третьего класса. Горло, знаете ли.

   Бабы еще несколько минут пообсуждали, вдруг, вставшую «ребром» тему и тоже пошли пить чаек.

   Глава 30

– Эх, саль телевисора нет, – отхлебывая пунш из пол-литровой кружки, хлопнул себя в сердцах по коленке Бердяев, одновременно вращая ручку настройки приемника:

– … космический разум посещает только молчаливое сознание. Но это его движение происходит не отдельно от всех остальных или окружающих его других сознаний. Включаются и задействуются все сознания, вступающее с ним в контакт. Возможно общение на высшем уровне посредством средств передачи информации через телевидение, интернет, радио. По всей вероятности могут задействоваться и неизвестные нам доселе формы общения между людьми.

– Дурдома там у них нет, – подумал про себя Бердяев, но переходить на другую волну не стал.

– … на уровне человеческого сознания все происходит в виде веселой игры и положительных эмоций, хотя в этот момент совсем не исключаются всевозможные трудности. Цель этой игры непонятна. Вероятно, просто дается возможность понять хотя бы одному, что такое возможно, и что мы и есть часть этого самого Космического разума.

– Может быть, таким образом корректируются наши поступки, происходит какое-то объединение родственных душ, оказывается помощь в собирании их воедино, в указании им правильного пути. А может выстраивается космическая цепь за счет выдергивания их из Зоны Организованного Хаоса, или просто идет деление на своих и чужих.

– Выбор Космическим разумом сознания происходит не случайно. По всей вероятности, это и есть тот самый канат, натянутый между Человеком и Сверхчеловеком о котором писал Ницше.

– Но это не одинокая попытка сойти с ума. В игру включаются все: и те, кто находится рядом с этим сознанием, и те, кто в этот момент могут быть за тысячи километров. Происходит всеобщая активизация.

– И так, напомним вам, что вы слушаете передачу – «Интеллектуалы Вселенной», – сказал голос из приемника. –Сейчас мы, как и обещали, отвечаем на ваши вопросы. Пятиклассник Вася из Вращенец спрашивает нас: действительно ли существовала Атлантида или это все выдумки? Наша передача авторитетно отвечает тебе, Вася, что существование Атлантиды – это исторически доказанный факт.

– Так скажем, Платон излагает целостное учение об Атлантиде в своих трактатах. Это учение ему было передано египетскими жрецами. Оно рассказывает, что за многие десятки тысяч лет до нашей эры процветала могучая цивилизация. К несчастью знания попали в руки непосвященных, невежественных людей и это привело Атлантиду к гибели, но часть ее жителей сумела выжить и в дальнейшем переместилась на Запад – в Южную Америку и на Восток – в Африку. Те атланты, что пришли в Африку, образовали там одну из древнейших культур, известную нам как Древний Египет.

– В заключение предлагаем вам для раскрытия тайных уголков вашей души и медитативного созерцания послушать "Лунную сонату" Бетховена и арию Калафа из оперы "Турандот". Желаем приятного время провождения! Оставайтесь с нами!

   Вся комната наполнилась ароматом прекрасной музыки, от чего и от выпитого пунша Николай Александрович почувствовал себя на седьмом небе.

– Интересно, придет ли савтра Клавдия? – сладко подумал он, вспоминая упругость и размеры ее попки. – Наверное, этак раса в три больсе сем у моей Трандысихи будет. Какая сенсина! – последнее, что подумал Бердяев, перед тем как его полностью одолел сон. Остальное он уже дослушивал и досматривал, записывая на корочку.

   Глава 31

– Боже мой! Опять теракт?! – вплеснула в испуге руками Клавдия Ивановна. Она, замерев на месте, со скорбью прослушала утреннюю новостную сводку и выключила телевизор. На глазах у нее выступили слезы.

– Когда уже это кончится? Ведь совсем молодые девчонки погибли там в Тушино! Чистые, светлые души!

   Клавдия Ивановна глубоко задумалась: – Если согласится с тем, что все случайные смерти детей происходят из-за грехов, совершенных их родителями, или из-за грехов самих детей, но в прошлых жизнях, так как в этой жизни такие юные создания еще не успели нагрешить, то возникает вопрос: – как же глубоко человечество пало в своем нравственном развитии?

– Ведь, если придерживаться точки зрения, что любая случайность – есть непредвиденная закономерность, то получается что землетрясение, унесшее сотни тысяч жизней, послано погибшим в наказание за их поступки?

– Ох, даже представить себе страшно какая пропасть отделяет нас от времени всеобщего просветления и движения общим потоком к Свету и Добру.

– Получается, что наша жизнь – это всего лишь верхушка айсберга? Значит, никто не знает, как мы должны изменить свое сознание и измениться сами, чтобы избежать этой унизительной процедуры – преждевременного ухода из жизни?

– Ну, предположим, что сознание изменилось настолько, что нет ни войн, ни терактов, ни насильственных смертей. Но как быть со смертью в результате стихийных бедствий, природных катаклизмов и несчастных случаев? Каким образом изменить это? Не саму смерть, а преждевременный уход из жизни сотен тысяч людей на планете. Ведь любая преждевременная смерть это горе, а значит – Зло? И, соответственно, движение в сторону противоположную возможному выходу из зоны О-Ха?

– Что должно произойти, чтобы мы могли избежать этого? Наверное, для этого должна измениться сама Земля и наше на ней существование? Ясно, что в таком виде мы просто не в состоянии двигаться поступательно в сторону Света единым потоком. Наше существование совсем не абсолютное и далеко не самое продуманное обитание человека, а всего лишь какое-то промежуточное состояние, которое так или иначе должно закончиться смертью, но у этой смерти разные лица.

   Одно – это та смерть, которая, найдя нас, открывает нам ворота в более высокие формы существования, другое – это та, которая, наоборот, закрывает нам возможность движения вперед, возвращая нас на прежнее место.

– Получается что для того, чтобы началось поступательное движение вперед всех, должна измениться вся планета, как космическая субстанция и, соответственно, проживающие на ней люди?

– Значит сейчас возможно движение в сторону Света только отдельно взятых Душ? А для того чтобы началось поступательное движение всей Планеты в сторону Света Добра и Порядка она должна накопить значительное число своих Сынов и Дочерей, оставшихся с ней навсегда и помогавших всем заблудшим Душам обрести необходимые знания для направления своего вектора в сторону единственно правильного пути?

– Тогда все они должны иметь связь с Землей как космической субстанцией, единым Космическим разумом?

– Сейчас мы уже строим космические корабли, способные находиться в автономном полете бесконечно долгое время. Изобретаем новые виды энергии, готовим различные программы для увеличения живучести таких платформ в автономном плавании и даже не задумываемся над тем, что именно на таком корабле космоса мы уже и находимся. На нем есть все: запасы воды и продовольствия на длительное количество времени, искусственный обогрев планеты, различные источники энергии, многие из которых нами еще не открыты.

– А может быть Земля – это тоже изобретение ума человеческого? Нашего разума, который составляет с Космическим Разумом единое целое и находится рядом с планетой, постоянно материализуясь для решения каких-то своих задач?

– Тогда не планета образовалась и повлекла за собой рождение человека. А человек, наш Разум, являясь частью Космического разума, создал планету, такой, какая она есть, для того чтобы иметь самому возможность периодической подпитки себя, так как другие формы передачи и сохранения энергии являются более сложными и менее перспективными. Космическому Разуму, которым мы все в какое-то время являемся, необходимы грубые материальные формы для своего существования.

– Возможно, учитывая тот факт, что все мы вместе с Землей посредством системы Солнц, о чем, кстати, в своих трудах упоминала и Блаватская, соединены со Светлым Космосом, нам и удастся, в конце концов, шагнуть за грань, и вырваться из своего постоянного, пограничного состояния между Светом и Тьмой?

– Вопросов больше чем ответов, – размышляла Клавдия Ивановна, вспоминая последние семинары буддистов–адвентистов, то и дело поглядывая на настенные часы, так как поставила вариться яйца и страх как не любила, если они получались крутые.

– Ладно, шут с нею с неизвестностью, – подумала она, решая, во сколько ей сегодня лучше выйти из дома, чтобы, пройдя через парикмахерскую, быть в больнице не позднее четырех.

   Глава 32

   Осмотревшись по сторонам и поглубже спрятав рулон туалетной бумаги, Левушка, едва сдерживая дрожь и прислушиваясь к доносившимся из соседней комнаты голосам, начал старательно выводить свою первую шифровку:

– Не удивляйтесь, мой милый друг, что этот лист весь насквозь пропитан водой. Если Вы попробуете его на вкус даже через тысячу лет, то почувствуете солоноватый привкус.

– Нет, это не слезы! Просто любая, даже самая примитивная мысль приходит к нам впервые – либо в воде, либо во сне. Вспомним хотя бы Архимеда или Менделеева. Вот и я зачерпнул эту идею в ванной.

– Почему вода соленая? В водопроводе такая течет? Что Вы! У нас в России пока нормальная вода. Мы до сих пор можем ее пить без вреда для здоровья.

– Нет, вред-то, как Вы догадываетесь, присутствует всегда и в любом деле. Понятие «без вреда» философийское, как и весь этот труд. Но, по крайней мере, почки к сорока годам от такого пития не отказали!

– Все гораздо проще. За свои сорок с небольшим лет мне удалось побывать на море всего один раз, несмотря на то, что я родился и вырос, практически, на берегу того самого моря, а посему я всегда добавляю в ванну с водой полтора стакана соли, чтобы чувствовать морской привкус.

– Ну да ближе к телу, как сказал Мопассан. Замысел романа, который я начал писать, испытывая страшные сомнения, сводится к тому, чтобы приоткрыть Вам тайный смысл написанного в священных писаниях еще задолго до нашей эры.

   Весь роман разделен на главы: одни – для людей с философским складом ума; другие – для братков, детей и милиционеров; третьи – для разведчиков и шпионов всех мастей, времен и народов. Читать не относящиеся к вам разделы крайне вредно для психики или, как говорят служители разных конфессий, – большой грех.

   Исключение составляют только шпионы, которым по роду занятий и вверенной им судьбой профессией положено знать все: от Баха до Бля…

– Исаев! Жрать иди, а то опять пролетишь как фанера над Парижем, – громыхнуло у Льва Валерьяновича над ухом так, что он, успев подумать: – Это провал, – мгновенно потерял сознание.

   Через пять минут, придя в себя, Лев Валерьянович, машинально прочитав с самого начала весь лист, несколько успокоился. Провала удалось избежать. Первый лист начатой им рукописи не попал в злые руки. По всей вероятности, он успел засунуть его в карман уже в последний момент, когда сознание покидало его.

   Оглядевшись по сторонам, Левушка понял, что с обедом он действительно пролетел, но это ничуть не огорчило его. Никто из больных и обслуживающего персонала не заметил его отключения. Все просто посчитали, что Исаев, как всегда, решил отдохнуть в самое неподходящее время и не зло посмеивались над ним.

   Достав рукопись, он попытался продолжить правку написанного: – … исключение составляют только шпионы, которым по роду занятий и вверенной им судьбою профессией положено знать все, от Баха до Бляха. Общее предназначение этого эпического труда – помочь каждому индивиду, прочитавшему его, вскрыть хотя бы одну потайную ячейку своего сознания, что позволит homo sapiens достичь таки просветления и понимания смысла своего земного существования…

– Хренотень какая-то получается, – сказал вслух штандартенфюрер и крамольная мысль о том, что под писателя в России – этой холодной и голодной стране он никогда не сможет залегендироваться, сразу закралась в его голову.

   Больной психиатрической больницы им. П.П. Кащенко и бывший заключенный Воркутинской зоны Лев Валерьянович Ко'зел (попрошу ставить ударение с этого места только на первый слог, ибо от психа можно ожидать всего); он же – Агент 007; он же – штандартенфюрер СД Макс Отто фон Штирлиц; он же – Левушка, как его любя называла его единственная тетушка; он же – Лева Исаев, как уважительно за его знания и огромный запас информации стали называть его здесь больные и нянечки, сидя на своей кровати в позе полулотоса и затачивая зубами коротенький огрызок карандаша, одновременно как профессиональный разведчик, ощупывал взглядом все стоящие по близости тумбочки, с тем, чтобы вспомнить, используя глубоко развитый у него метод дедукции, – в какую из них он заложил «тайник» в виде газеты размещаемых объявлений – "Из рук в ноги", с нанесенными тайнописью на всех ее ста двадцати страницах шифрами. В это мгновение он, казалось, презирал весь мир, ибо мир был не достоин того, что в нем жил он – Великий комбинатор всех времен и народов, супершпион и неуловимый разведчик – полковник Максим Максимович Исаев.

– Ко'зел! – донеслось до него, – ты че оглох? К тебе пришли.

– Попрошу обращаться ко мне не иначе как господин фон Штирлиц, или же по званию, – с достоинством поднимая голову и разгибаясь в спине, ответил штандартенфюрер.

– Эй ты, штандарт, который с фюрером, иди уже, тебя тетка заждалась, мать твою…, – в сердцах выругалась Аська, одна из трех бессменно работающих в отделении уборщиц.

– Что с нее возьмешь! мАсква-а-а! Далекая провинция!

   Боковым зрением Левушка увидел, что тетка прилипла к вышедшему для проведения осмотра Главврачу, и решил продолжить поиск, используя случай.

   Глава 33

   Главврач, заметив Клавдию Ивановну, попытался улизнуть, но не тут-то было.

– Доктор, как мой Левушка?– запричитала она, хватая его за рукав халата.

– Осень-осень тяселый слусяй со Львом Валерьянысем, – вздохнул врач, – полная потеря памяти, налицо маниакально-депрессивная сисофрения.

– Слава богу, что не паранойя, – перекрестилась про себя Клавдия.

– Но, отягосенная какой-то неисвестной доселе агрессией, – как-будто прочитав ее мысли, поспешил грозно добавить Главный.

– А в чем выражается агрессия? – поинтересовалась любознательная тетка.

– Спорит.

– Как спорит?

– Не как, а с кем, я бы спросил, – поправил очки Главный и очень важно снизу вверх посмотрел на Ивановну. Он был почти на две головы ниже ее и поэтому все время пытался стоять на носках и подпрыгивал.

– На колени мне, что ль, опуститься, чтоб тебе удобно было, коротышка хренов, – не зло подумала родственница.

– С кем и как? Ведь он же не говорит уже вторую неделю? Как перевели к вам, так и молчит.

– Это он с Вами молсит, – надув щеки, важно сказал Главный, – а бес Вас спорит.

– Да с кем же спорит-то? – взмолилась тетушка.

– С собою и спорит.

– Не поняла?

– С собой, – повторил Главный, давая понять, что у него уже обход давно начался.

– Слава тебе господи, а я уж думала …, – и тут тетя поняла, что в этой больнице ей лучше не думать вообще, – мысли считывают эскулапы, – догадалась она.

   Главный согласно кивнул: – Да, представьте себе, на прослой неделе каждый день бубнил: – Я не дам тебе спать, фрис проклятый! Ты у меня сдохнес от бессоннисы!

– И что? Таки сдох? – вырвалось у тети Клавы, и она тут же прикрыла испуганно рот рукой.

   Но главный сделал вид, будто ничего не заметил.

– И не спал всю неделю. Никакое снотворное не могло с ног сбить… А давали мы мно-о-о-го, – протянул он.

– Да уж, это вы можете, – мелькнуло опять в мозгах у Клавдии Ивановны, – скольких уже загубили, мучители, – на глаза ее стала наворачиваться предательская слеза.

– И что? – спохватившись, еще раз спросила тетя.

– И н-и-с-е-г-о … , как огурсик. Не ест, не спит усе вторую неделю и как огурсик.

– Так это ж хорошо, что как огурчик, – ткнула Главрача в бок тетка, отчего тот влетел в шкаф.

– Ой, извините, – опять прижала она руку к губам.

– Вот это-то, голубуска, и странно, – похлопал Ивановну по заднице Главный, делая вид, что выше не может достать (в силу разницы их роста).

– Так, может, я его заберу, раз он как огурчик, – робко спросила тетя.

– Рано, – отрезал Главный, – пока присмотрим, а там видно будет… кто кого, – протянул он, опять глядя на задницу Клавдии Ивановны. Видно было, что ему шлепок пришелся по душе, и он был бы не прочь повторить.

– Сам, по-моему, того… поехал крышей, – подумала тетя и поняла, что зря подумала.

   Главный резко повернулся и, обиженно фыркая, направился к больным.

– Хотя не удивительно, всю жизнь в психушке, – вздохнула Клавдия и стала высматривать племянника.

   Левушка же, успев отбить на журнальном листке с изображением обнаженной Памеллы Андерсон: 11–23; 58–13; 21–34; 55–89 – что буквально значило: с подробным отчетом от меня прибудет агент Фибоначчи, сделал из листа бумажного голубя и, незаметно открыв форточку, стремительно выбросил птицу «на волю».

   Голубь, немного покружив между деревьев, упал прямо под ноги дворнику на только что подметенный им асфальт. Дворник первым делом хотел было сразу запустить в ответ трехэтажным матом, но потом, покрутив головой в разные стороны и никого не увидев, поднял бумажного голубя и направился с ним к мусорному ведру. Однако, рассмотрев на его крыльях голую бабу, разгладил лист, на автомате пробежал глазами по написанным на теле Андерсон цифрам и, аккуратно сложив в четверо, положил птицу в карман. Левушка удовлетворенно выдохнул и бодро зашагал навстречу тетушке.

   Глава 34

– Как ты здесь, кровушка моя родная, – протянула певуче тетушка, как только Левушка приблизился к ней на расстояние, позволившее ей заграбастать племянника в свои огромные лапищи.

   Исаев долго смотрел в одну точку, потом, вдруг, не здороваясь, сказал: – При всех расхождениях во взглядах между мной и моим земляком Артуриком, я не могу с ним не согласится в одном, что у нас всех существует врожденное заблуждение, будто бы мы живем для того, чтобы быть счастливыми. И пока мы будем сохранять в себе это врожденное заблуждение, до тех пор мир будет казаться нам исполненным противоречий, – вместо приветствия выдал фразу Лев Валерьянович.

   Клавдия Ивановна несколько опешила. Во-первых, она не сразу поняла о каком Артурике идет речь, хотя и слыла среди своих дамой начитанной и в области философии очень даже неплохо подготовленной. Во-вторых, Лева сегодня впервые заговорил с нею и довольно внятно и членораздельно, чего она уже, по правде сказать, и не ожидала. Ее даже не смутило то, что он не поприветствовал ее, а сразу начал с Артурика.

– Да что же за Артурик такой? – для простого дурика из Кащенко фраза, которой в нее запустил Левушка, была слишком возвышенной, – хотя здесь контингент еще тот, – подумала тетка, а вслух спросила: – Кормят-то как, Левушка? Я вот тут тебе принесла немножко…, – и она стала развязывать тормозок с едой.

   Козел на еду даже не посмотрел, зато рядом с тетушкой сразу выстроилась очередь и психи, втихаря подмигивая Исаеву, сами, уже без его участия, начали делить харчи Левчика, то и дело заглядывая через плечо тетки и выкрикивая по очереди:

– Груши, пять штук. Кто? Записано. Курица, жаренная одна, но большая, хватит на троих! Кто? Помечено. Сок томатный в пакете пол-литра. Кому?

– Эх, под него бы еще двести грамм водочки, – донеслось до Клавдии Ивановны.

– Так, все, – грозно сказала Клавдия. – Сейчас я вам устрою обед с водочкой, – и, схватив в охапку сразу двоих больных, она вывалилась вместе с ними из комнаты посетителей. После чего вернувшись громко спросила: – Кто еще поесть хочет?

– Только свое, – ответил больной, который был ближе всех к Клавдии, указывая на принесенные ему кушания.

– Ну, вот и хорошо, – прорычала Ивановна, грозя кому-то пальцем через стекло закрытой ею же двери. – У, басурман турецкий, только попробуй, – были ее последние слова и она опять все внимание обратила на Левушку.

– Так, так. Кто ты говоришь? Артурчик? Какой Артурчик? Что вместе с тобой здесь лежит? Такой умный больной?

– Стыдно не узнавать моего соплеменника Артура Шопенгауэра по слогу, – холодно ответил Лев Валерьянович, даже не взглянув на тетю.

– Ах, да-да, конечно же, Шопенгауэр, – чуть покраснев, согласилась тетя. Ей стало очень стыдно, что она за этим панибратским выражением – Артурик не разглядела великого философа.