Великий нефритовый путь
В избе Ефимия только-то и было – стол да две лавки. Сразу видно, один живёт, не семейно. Правда, и у остальных с обстановкой да утварью хозяйской не густо. Сговаривались все четверо со столяром-плотником Михайлой. Тот и мастерил то одному, то другому, к зиме обещал обставить всех. Но сговорились, что старшому надо бы первому собрать.
Кипяток на травках приятно щекотал нос, а калач, который хозяин избы щедро наломал большими кусками, привёл Хвата в полный восторг.
– Чей хлебушко?
– Так я принёс. Помог хорошему человеку грамотку сочинить в управу, а он, вишь, благодарил.
– От человече, Михей! Ничего не пожалел для товарищей.
Михею похвала Хвата понравилась.
– Нонче на торгу монголов и китайцев заметнее стало. И буряты из дальних улусов подходят. Оживает торговлишка базарная. Значит, в степи поспокойнее становится.
– Поспокойнее, – согласился Ефимий. – Т еперича сильно-то не навоюешься. Острожки поокрепли, пушечки завсегда надраены, и казаков в достатке – выходит, воинство в порядке. Намедни и жалованье оборонцам нашим выдали.
– Так оттого и купчина на рынок пошёл, прознали, поди, что служилые при деньгах.
– При деньгах, Хватушка, при деньгах, – поддакнул Михей.
– Да ещё я слышал, что камни в цену пошли.
– Хватушка, Бог с тобой, какие такие камни? Щебень, что ли, бутовый на фундамент? Коли так, значит, строится народ, опять же спокойно в степи, людишки мирной работёнкой занялись.
– Не там ищешь, Михей. Купцы всё больше о нефрите да лазурите выведывают, слудяной камень спрашивают да мрамор. Щебень!
– Нефрит?! Богатый камешек. Красота! И лазурит красота!
– За ту красоту голову могут в момент – вжик-вжик.
Михей перекрестился:
– Скажешь, Киря, тоже.
– А то и скажу. Точно, вжик – и всё. Шибко китайский купец по нефриту сохнет. Как увидит, аж трясётся.
Послышались шаги и стук в дверь.
– Однако гости к нам, – встревожился Михей.
Стук повторился, а следом раздался голос десятского:
– Ефимий, дома, что ли?
Михей кинулся на голос, скинул щеколду, открывая дверь.
Показался десятский:
– Гляди-ка, все и собрались. Айдать к воеводе. Давай-давай, Ефимий, собирай быстренько своих, требуют.
– А что за дело, Степан Иванович, не сказывал? – не терпелось узнать Михею.
– Сказано доставить, а про что, за что, не говорено.
– От ёшкин-морошкин, ничего ты не знаешь. Может, кипяточком побалуешься? Расскажешь, чего да как в слободе.
– От я тебе расскажу счас котелочком с кипяточком. Велено быстро собраться. Сам всё обскажет. Пошли, мужики, доведу вас до крыльца воеводского да пойду почивать. Умаялись мы сегодня на Ушаковке.
– Ефимий с Кирьяном тож ладили.
– Ладили-ладили. Мосты-причалы правили. Умаялись сильно. Речка горная, быстрая, глубокая. Не бежит, а скачет, несётся к Ангаре. Да по пути берега изрыла напрочь, вымоины большие. И это ещё паводка нет. Не дай бог, наводнится, снесёт кузнечные ряды, к городу подступит. Не зря же воевода нас к речке отправил. Надобно, сказал, берега укреплять, ряжы[12] ставить. Большую пристань поднимать начнём – для сплавного леса самый то будет, – уточнил Ефимий.
– Для лесной ярмарки, что ли, загодя начинаете. Молодцы, заранее-то всегда хорошо, – добавил Михей.
– Для неё, конечно. И лес, и дрова, и драньё, и другое лесное туда стянут.
– Ишь ты, размахнулся воевода.
– Размахнулся, – согласился десятский.
– Может, про это дело воевода с нами обсудить хочет?
– Ага, глядя на твою худобу, брёвнышки сразу на дно лягут, – расхохотался Хват. – Ну какой из тебя строитель? И чё в тебе Маруська нашла – рыжий, худой…
Десятский показал Хвату и Михею кулак.
– Нишкните, паразиты, девку не приплетайте. Коли по закону да по согласию, то и пусть. Не препятствую. А чтоб в разговорах!
– Степан Иванович, да кого ты слушаешь?! Хватушка, он пересмешник, мелет, чего взбредёт. Конечно, всё по-сурьёзному, по обоюдному, по-другому никак нельзя.
– Слышь, пустомеля, ты не серди десятского. Брёвнышки есть у нас кому таскать. А я всё больше по уму. Это у некоторых, когда сила есть, то и ума не надо. Тут не Михей потребен, а кто покрупнее будет.
Хват насупился, но смолчал – сам первый задирался.
– Да хватит вам слова-то катать. Оба умные, – десятник вздохнул. – Говоруны.
– Да и хватит, – поддержал десятского Кирьян. – Лучше вот чего послушайте. На реке встретили мы с Ефимием братских, которые на торг воскресный собрались. То да сё, покланялись, пообнимались – яндашевские, стало быть, знакомые. Костерок общий разложили. Мы с Ефимием сразу удивились, откуда здесь яндашевские, чего забыли. Кочевать вроде должны. Охота, рыболов? Да вроде без добычи. Ну за каким лешим братские сюда забрели? А потом разговоры пошли. Стали они рассказывать про торговцев, что встретились на пути. Караванщики. Большой, однако, насчитали караван – раньше таких не было. А тут прямо большой. И всё те караванщики про камешки выспрашивали – нефритов, дескать, кто встречал? Слюда бывает, мраморы тоже. А нефриты шибко редкий камень?
– Редкий! Особливо для китайцев. Главный для них камень, – подтвердил Ефимий.
Михей аж подпрыгнул на лавке:
– Нас, ещё когда ясачили, буряты всегда спрашивали, нет ли зелёных, светло-молочных, чёрных камешковнефритов.
– Почему именно нефрит?
– Да потому что это царский камень, Хватушка.
– Сказывают, всякие недуги лечит, – добавил десятский. – А ещё говорят, тот камень шибко ценится купцами, которые на Шёлковом пути промышляют. В Китае за него хорошие деньги выручить можно.
– Слышь, Михей, поди, подороже жумчугов будет!
Тот серьёзно поглядел на Кирьяна:
– Точно?
– Так говорят.
– Надобно тех нефритов найти, – твёрдо сказал Михей. – Обживаться пора, избы голые. Надобно найти, мужики, тех камешков.
– Я его боюсь, Киря.
– Я тоже, Хватушка. Коли Михею что в голову взбредёт, конец!
– Может, то и хорошо, а, Киря? Глядишь, найдёт тех нефритов, и заживём мы безбедно…
– Да разбогатеть неплохо бы, опять же свадебку Михей сыграет, нас позовёт, повеселимся.
– Смейтесь, смейтесь. Непременно найду, и разбогатеем непременно. Если уж на жемчуг свезло, то на каменюки эти нефритовые отчего не свезти. Чай не жемчуг!
– Ну всё, потопали к воеводе. Вас тут не переслушать. Одному жемчуг, другому нефриты, третьему… А, женить вас всех надо, вот и не будет дурь в башку лезть. Так-то вы парни работящие. Слышь, Михей, работящие?
– А то!
– Ладно, рудознатцы, погнали уже, опоздаем, осерчает ведь воевода.
Нефритовая летопись
Царский камень
Нефриту давали разные имена. Поскольку из этого удивительно прочного материала делали топоры и наконечники для стрел, то одно из старинных названий было «Камень топоров». Но в Китае, где нефрит является национальным символом, его величали «Драгоценность повелителя», «Царственный самоцвет», «Царский камень белого цвета».
И одна из важных всемирных торговых дорог носила имя Великий Нефритовый путь.
«С VI в. до н. э. император носил нечто вроде митры, украшенной пластинками из нефрита; такие же пластинки висели на кушаке. В торжественных церемониях император и ближайшие сановники держали перед ртом пластинки из нефрита, чтобы «заградить своё дыхание». Пластинка императора носила название «тин» и была прямоугольная, олицетворяя «прямоту, с которой он управляет страной». Пластинки сановников были заострены или закруглены сверху в знак подчинённости»[13].
В 1968 году в могиле принца Лю Шэна и его невесты, принцессы Дуо Ван, археологи обнаружили нефритовые погребальные облачения. Каждый из нарядов состоял из более чем двух тысяч кусков нефрита. Костюм принца был сшит золотой нитью, для облачения принцессы использовалось серебро. Эксперты полагают, что мастеру потребовалось десять лет, чтобы изготовить один такой костюм.
В эпоху воюющих царств, когда в Китае три княжества – Чу, Чжао и Цинь – вели между собой нескончаемые войны, крестьянин Хэ из самого большого княжества Чу нашёл камень, который решил подарить своему правителю. Крестьянина жестоко наказали за то, что он посмел заявиться во дворец. Правитель всё-таки принял в дар удивительный белый нефрит, из которого изготовили диск с отверстием – символ неба. Этот изумительно красивый диск вошёл в историю под именем Нефрит Хэ.
Спустя какое-то время диск украли, и он стал собственностью правителя княжества Чжао.
В один из дней в Чжао прибыл посланец из Цинь с предложением обменять нефритовый диск Хэ на пятнадцать городов. Правитель Чжао согласился.
Но, заполучив драгоценный камень, циньцы передумали выполнять обещание. А потом опять начались войны, и всё закончилось объединением Чжао и Цинь в единое государство, во главе которого стал Цинь Шихуа – первый император Цинь. Заполучив Нефрит Хэ, император повелел сделать из него печать, которая с тех пор переходила от одного императора к другому. Эта нефритовая печать являлась символом власти, и только обладатель её мог считаться настоящим правителем.
Известно, что как когда-то хотели обменять этот нефрит на пятнадцать городов, так и ещё раз его обменяли на три тысячи солдат.
Глава 3
Кто что знает о нефрите
За хозяйственную подготовку будущей экспедиции отвечали Михаил и Оля. Они составляли список необходимого оборудования и всего, что может понадобиться в малообитаемых краях.
Научная часть оставалась за Германом и Трифоном Петровичем.
Прежде чем отправиться в «поле», члены экспедиции выходили, как это называл профессор, в просветительский маршрут. Трифон Петрович был убеждён, что участники предстоящего путешествия должны основательно погрузиться в тему и понимать, если не в тонкостях, то, по возможности, полно, цели и задачи предстоящей экспедиции. А потому подготовительный этап включал специальные коллоквиумы, где будущие участники делились своими знаниями о предмете. В предвкушении занимательных рассказов о нефрите все собрались задолго до назначенного часа.
– Боже мой, Селина Ивановна, да на вас нефритовый клад. Вы прекрасны как меркитская принцесса, красота которой сразила наповал отца Чингисхана. Сразила так, что он силой отобрал её у воинственных кочевников.
– Герман, это комплимент? Спасибо на добром слове. Между прочим, очень редкий камень, молочно-белый, – согласилась Селина. – После ваших рассказов о Великом Нефритовом пути я не могла отказать себе в удовольствии и приобрела по случаю набор украшений. А это мои маленькие презентики для Оли. – Селина вручила девушке коробочку с красивым нефритовым кулончиком каплевидной формы. – А вам, уважаемый профессор, вот это, – Селина развязала мешочек, из которого достала три тёмно-зелёных нефритовых окатыша. – Я прочитала, что от них идёт магическая сила. Впрочем, силы вам и без того не занимать.
– Какая прелесть, – Оля тут же примерила подарок. Профессору тоже явно понравились камешки, которые уютно уместились на ладони.
– Начнём, коллеги! Осуществим первое погружение в историю загадочного и магического камня, – наигранно пафосно продекламировал Герман и занял место во главе стола – он главный на этой встрече. Профессору отводилась роль эксперта – он будет оценивать успехи выступающих, а если надо, давать комментарии и делать замечания.
– Лёгкая разминочка. Блесните знаниями и выдайте несколько любопытных фактов, связанных с нефритом, – добавил Герман.
– Говорят, у Чингисхана была личная печать, на которой изображён тигр. Печать из зелёного нефрита. Была ещё одна знаменитая печать императора Цяньлун, сработанная в XVIII веке. На каком-то аукционе за неё дали двадцать один миллион евро! Эта печать была из красного и бежевого нефрита. Мало того, что имела редкий окрас камня, так ещё и предметы, датируемые 1736–1795 годами, считаются высшей точкой китайского камнерезного искусства. На печати были вырезаны девять драконов и надпись: «Сокровище, созданное императором Цяньлуном».
– Отличный факт, уважаемый академик.
– Спасибо, Герман Германович! Готовился, всю ночь не спал.
– Тамерлан похоронен в мавзолее Гур-Эмир. Над захоронением надгробная плита из цельной глыбы тёмно-зелёного нефрита. Длина этой плиты составляет один метр восемьдесят восемь сантиметров при ширине сорок сантиметров и высоте тридцать девять сантиметров. Она разбита на две части примерно равной длины. По существующим легендам, это случилось во время завоевания Самарканда или при погрузке плиты на верблюда. Впрочем, есть люди, которые опровергали этот факт. Еще в 1897 году геолог А. Рябинин после тщательного изучения камня обнаружил в обеих половинках симметричные жилки. Он сделал вывод, что первоначально камень представлял собой монолит, который распилили на две части. Получается, никто плиту не ронял.
– Олечка, очень, очень, очень просветительно и занимательно.
Оля покраснела и улыбнулась.
– Михаил, блесните эрудицией!
– Герыч, ну вот, к примеру… Читал, что саркофаг императора Александра III сработан из цельного куска нефрита молочного цвета. Он был добыт в Сибири.
– Ваш выход, Селина Ивановна! Удивите нас!
– Я нашла вот какой фактик. В Национальном музее Шотландии проходила выставка, на которой были представлены древние нефритовые топоры, датируемые четырьмя тысячами лет до нашей эры. Делали их в Итальянских Альпах. Нефрит доставляли с высоты почти две тысячи метров. А один из карьеров был создан более чем за пять тысяч лет до нашей эры!
– Браво, Селина! Профессор, ждём вашего слова.
– Алаверды. Ещё про одну печать из Поднебесной. Эта императорская печать Китая является одним из самых загадочных китайских артефактов. Согласно легенде, она была вырезана из нефрита в двести двадцать первом году до нашей эры для правителя Циня Шихуанди, который объединил шесть Воюющих царств под властью династии Цинь. Передавалась печать от правителя к правителю как символ императорской власти до тех пор, пока не пропала примерно в девятисотом году нашей эры. Артефакт был вырезан из знаменитого нефритового диска Хэ Ши Би, который, как считают историки, был украден у государства Чжао. Печать была символом Небесного благословления, поэтому её обладатель автоматически становился законным правителем.
– Вигдор Борисович, что у вас припасено?
– В джунглях северной Гватемалы обнаружили загадочную нефритовую маску майя. Маска представляет собой образ Кинич Ахау, бога Солнца. Он изображён с одним большим акульим зубом.
– Моя очередь. Как ведущий опроса рассказываю: коллеги-археологи обнаружили на острове Эмирау вблизи Папуа – Новой Гвинеи загадочный нефритовый инструмент. Ему около трёх тысяч трёхсот лет, и он, скорее всего, вырезан представителями культуры лапита. По мнению исследователей, эти древние люди, проживавшие в западной части Тихого океана, являются предками современных полинезийцев.
Так, идём на второй круг. Матвей Поликарпович, милости прошу.
– Начиная с пятитысячных годов до нашей эры на тела покойных представителей китайской знати стали класть нефритовые диски. Их предназначение до сих пор остаётся загадкой. Известные также как «диски би», эти нефритовые резные изделия впервые появились в конце неолита. Камни обычно помещали на грудь или живот умершего. На многие их них нанесены символы, связанные с небом.
– Археологический факт, – в ключился Михаил. – В 2012 году в мексиканском поселении Арройо-Пескуеро на дне реки археологи обнаружили загадочный предмет из нефрита. Он датируется периодом между IX и IV веком до нашей эры. Трудно понять, что он изображает, хотя большинство экспертов считают его похожим на кукурузный початок.
– Я, когда была в Китае, – начала Селина, – п оехала на экскурсию. В Пекине есть национальный парк Бэйхай. В его южной части, называемой Круглым городом, есть павильон, где возвышается статуя Будды из белого нефрита.
– Я коротенько!
– Давайте, Оленька, жгите!
– Император Николай II получил от китайского посла фельдмаршальский жезл из жёлтого нефрита.
– Про вино! – в оскликнул академик. – Я читал, что есть два «винных кубка», вырезанных из цельных глыб нефрита. Один из них чёрного цвета, украшенный изображениями рыб, драконов и морских чудовищ, резвящихся среди волн, был сработан в эпоху Юань. Его высота шестьдесят шесть сантиметров, а диаметр устья – полтора метра. Этот кубок установили во дворце монгольских правителей. Второй кубок сделан из тёмно-зелёного нефрита и лишь немногим уступает первому в размерах.
– Про царей! – подыграл академику Трифон Петрович. – От монгольской династии Юань остался нефритовый кувшин весом в три с половиной тонны! Он вмещает до трёх тысяч литров вина! Из него угощал гостей вином внук Чингисхана – император Хубилай. И это старейшее нефритовое изделие, дошедшее до нас с тех времён в нетронутом виде.
А английская королева Виктория имела превосходной работы нефритовый скипетр, присланный ей в подарок китайским императором.
– Можно я опять про Китай?
– Вам как меркитской принцессе можно всё, – расплылся в улыбке Герман.
– Медали летних Олимпийских игр 2008 года, проходивших в Пекине, инкрустированы нефритом. Ха! В средние века в Китае на спортивных состязаниях победителя, занявшего первое место, награждали нефритовым скипетром!
– Последнее слово за Михаилом.
– В 1872 году на Московской политехнической выставке Петергофская гранильная фабрика представила два стола из нефрита. На столешнице одного из них лежали рассыпанные гроздья винограда с листьями из нефрита и ягодами из тёмного аметиста.
– Коллеги! Вы неплохо подготовились! За домашнее задание всем ставлю отлично. Двигаемся дальше, – подытожил профессор.
– Предстоящая экспедиция будет не совсем обычной – Герман сделал паузу и обвёл всех интригующим взглядом. – Профессор, ваш выход.
– Спасибо, Герман. Действительно, наша экспедиция задумана не совсем археологической, скорее историко-географической и чуть-чуть этнографической. Так и назовём её – евразийской, или нет, лучше транснациональной историко-этнографической. Нам предстоит понять хотя бы в первом приближении сухопутную систему коммуникаций здешних путей в средние века. Если быть точнее, в шестом-седьмом веках в нашем регионе.
– Я умираю, я сойду с ума, – театрально простонала Селина. – Профессор, то, что вы сейчас произнесли, я смогу выговорить с десятого раза. Зачем вам такой балласт?
– Успокойтесь, дорогая Селина Ивановна. Всё достигается упражнениями. И потом, вы наш талисман удачи. Разве можно забыть курыканский меч! Вам всё можно, и вы можете всё.
Селина глубоко вздохнула:
– Даже не знаю, такие дебри, такие трудности впереди…
Профессор взял пульт и опустил экран, нажал на другую кнопку, и где-то под потолком заурчал проектор. Сноп света ударил в белое полотно, и на экране появилась карта. На ней длинным широким серым пятном была выделена территория, на которой большими буквами проступила подпись: «Тюркский каганат».
– Ну так бы и сказали, Трифон Петрович, а то евразийский, транснациональный, – весело прощебетала Селина и тут же осеклась.
– Ой, я, кажется, повторила это!
– Причём с первого раза, – рассмеялся профессор. – А теперь внимание на карту. Два великих государства в это время оказывали влияние на формирование путей в Евразии.
– Да и не только путей, – добавил Герман.
– Замечание принимается! Это Тюркский каганат и Арабский халифат. Они распростёрли свои интересы на огромное пространство не только Европы и Азии, но и Африки. Почему так произошло? Да потому что при относительной политической и экономической стабильности особенно быстро развивается… что?
Стало тихо. Никто не хотел сказать невпопад.
– И всё-таки что? – повторил вопрос Трифон Петрович.
– Торговля, – осторожно и еле слышно произнесла Оля.
– Ну что же так несмело! Конечно! Она, родимая. Тюрки умели и любили торговать. Подчинив огромные степные пространства Азии, они стали контролировать значительную часть караванного пути между Китаем, Византией и Европой. Это был участок, который потом и назовут Великий Шёлковый путь.
Взгляните на карту. Видите, вот, вот и вот ответвления от него, – профессор указкой показал на жирную длинную змейку. – Это восточно-европейская ветка Шёлкового пути, которая стала действовать с момента возникновения Хазарского каганата, государства, которое просуществовало триста лет. В седьмом-восьмом веке оно стало главным партнёром купцов из Средней Азии.
Собственно Приангарье находилось далеко от классического Шёлкового пути. Но здесь тоже сходились интересы русских, монгольских и китайских негоциантов. Тем более, что именно в наших землях были обнаружены прекрасные нефриты. В захоронениях, как вы уже знаете, нефритовые украшения и различные изделия хозяйственного назначения встречаются очень часто.
А теперь, Герман, попрошу вывести на экран карту севера Байкала и Средне-Витимской горной страны. Посмотрите, коллеги, на эту очаровательную картинку. Верхняя Ангара, Кичера – удивительные реки. Здесь, возможно, добывали нефриты. С Верхней Ангары переваливали на Витим и здесь, в Привитимье, уже искали и нашли не только камень, но и золото!
Вот такая история с географией. В этом путешествии мы будем не столько археологами, сколько краеведами, а значит, людьми, которых интересует всё. Напомню, в начале двадцатого века несколько отрядов гидрологической экспедиции Дриженко работали на севере Байкала, на Верхней Ангаре, на реке Витим, в Бодайбо. Академик Павлов любезно передал нам один из отчётов – дневник капитана Иванова, о котором мы уже с вами вспоминали. Собственно говоря, в этот полевой сезон мы и отправимся по их пути.
Профессор сделал паузу, достал свой видавший виды блокнотик, перелистнул несколько страничек.
– Вот, коллеги… Вывод ученых-палеоэкологов, которые многие годы изучали каменный век, гласит, что результаты распространения артефактов из нефрита и других редких минералов дают много информации по части миграций, «престижной экономики». Нельзя исключать, что племена организовывали сырьевые экспедиции – не везде был материал, из которого делали хозяйственный инвентарь. Кстати, можно и о мобильности древних людей поразмышлять, и об их отношении к природным ресурсам.
Возьмём весьма редкий в природе белый нефрит. Известно, что он был обнаружен в пределах Средне-Витимской горной страны. Изделия же из него находили в погребениях на Сарминском мысе на Байкале. Или вот ещё любопытный фактик. Концентрация светлоокрашенных нефритов в бассейне среднего течения Витима заставила задуматься о древних нефритовых изделиях Якутии.
Значит, наши пращуры использовали этот редкий поделочный материал из витимских кладовых в различных местах проживания. И он добирался хоть до Байкала, хоть до Якутии по древним транспортным путям.
Профессор закончил, но паузы не получилось.
– Якутия? Это что же, наши милые курыканы постарались?
– Нет, нет, нет, Селина Ивановна, разные эпохи. Хотя и они вряд ли прошли мимо нефрита. Я вам скажу другое – тут и без Бурятии не обошлось. Потому что анализ найденных белых полупрозрачных колечек указал на общее для них происхождение – Бурятия…
Глава 4
Царский указ
Многое изменилось в Иркутске со времени последней экспедиции Ефимия и его товарищей. Вот и Леонтий Кислянский был отправлен на новую службу. За ним много управителей в городе побывало.
Но всё больше те, которые долго не задерживались: кто с позором, кто по нужде уходил, а кого-то с почестями провожали в другие земли – радивых да рачительных воевод всегда не хватало.
Под управление Иркутска отошёл Якутск. Далековато северная провинция, но в Сибирском приказе решили, что управлять из быстро растущего Иркутска будет сподручнее. Город на Ангаре поднялся, укрепился, посад ожил, разрастались торговые и ремесленные слободы.
Посельцев с каждым днём прибавлялось. Отовсюду люди приходят, со всей страны: из Тобольска, из Козлова, Нежина, из Еренского городка и из Соли Вычегодской, Баргузинского острога и Верхотурья, Москвы и Архангельска, Переславля-Залесского и Туринска… Отовсюду…
Работёнки на всех хватает, а рук рабочих, умелых-мастеровых маловато. Надобно ещё и службу править, в караулы и объезды ходить, округу проверять – не замыслил ли кто набегом на молодой город нагрянуть. А ещё зачастили в Иркутск рудознатцы, лекари, учёные люди. Кто по царскому указу, кто по грамоте Сибирского приказа, у кого воеводское поручение или самого губернатора… Жизнь идёт!