Меня не видно изнутри
– Не заболел. Мне, знаешь, как-то неловко его о помощи просить. Похоже, он сам не успевает работать над книгой. Надо его поменьше дёргать.
– Трезвый подход, – похвалила меня Марго.
От стыда мои уши запылали, к счастью, укрытые волосами.
– Ты же этого хотела, чтобы я была осторожнее, – добавила я.
– Правильно, нафиг он сдался. Лучше будь почаще со мной, ладно?
– Договорились, – улыбнулась я, и мы вышли на солнце.
На сотни метров впереди раскинулся сочный, ароматный луг. Целые ковры полевых цветов устилали его, смешиваясь в ароматные пёстрые узоры, привлекая сладкоежек-насекомых. К счастью, бабочек пока видно не было.
Да, я до жути боялась бабочек. Люди боялись пауков, высоты и клоунов – а я бабочек.
По другую сторону возвышалась тёмная острая каменная груда. Я бы приняла её за поросшую мхом, травой и кустарником скалу, если бы Марго, вдохновлённая как художник на пленэре, не встала прямо перед ней, любуясь видом. Поправив шляпу, чтобы её не сдул ветер, я вгляделась в эту груду камней и поняла, что это – руины старого замка, почти исчезнувшие среди разросшейся зелени.
– О-о! Ого!
– То-то же. А то «Делир то, Делир сё…», – Марго очень похоже передразнила меня.
Я миролюбиво улыбнулась Марго. Она покачалась на месте:
– Я подумала, тебе пригодится для книги древняя локация. Вдруг придёт вдохновение? Да, я помню, что «вдохновение – отговорка ленивых», но всё-таки… Даже если это никак не поможет – мы хотя бы просто погуляем вдвоём.
– Ты чудо! – заявила я, подскакивая от восторга.
Марго неподвижно вытерпела объятия. В этот раз шляпы всё-таки свалились, причём обе, столкнувшись в движении. Я скорей подобрала их, стряхнула прицепившиеся травинки, нахлобучила свою и отдала вторую Марго, а потом отправилась изучать руины.
На вершинах обвалившихся стен проросли деревья. От замка остались только общие очертания, но широкое основание терялось далеко в лугах. Я боялась подумать, насколько огромным был этот замок, и, сравнивая его с величественным городским собором, чуть загрустила. Вот так исчезают гиганты культуры… Марго бродила в высокой траве кругами, щёлкая камерой смартфона. Снимала она не только развалины, но и цветы, и причудливые коряги, и медитативно жужжащих жуков, и даже обнаружила зелёную ящерку, которая грелась на раскалённом камне.
Неподалёку от руин в траву осыпался яркими пятнышками кармина дикий мак. Этот вид вызвал у меня печальную ностальгию. Мы с Марго так хотели посетить Фестиваль цветущих маков в Атермонте, полюбоваться пламенеющими бутонами, но мечта так и не сбылась: праздник проходил на третьей неделе июня, и экзамены порушили все планы. Всё, что нам осталось – любоваться остатками былой красоты.
Впервые Марго рассказала мне о Фестивале цветущих маков в прошлом году, когда мы только переехали в одну комнату. Ноябрь тогда выдался аномально холодный и тянул скорее на январь, прямо как дома, на севере. Столбик термометра каждый день ставил рекорды, побить которые не смогли даже рождественские морозы. Скупив последний уплотнитель в строительном магазине, наспех заткнув щели в окнах, мы с Марго вдвоём выживали в крепости из одеял под аккомпанемент тарахтящего, временами плюющегося искрами обогревателя. Марго спряталась в безразмерном чёрном свитере с гигантским капюшоном и стучала зубами по чашке с горячим какао. От бледноты она была похожа на религиозного макового фанатика. Её синие глаза мерцали из космоса капюшона как неизведанные планеты-океаны.
Маки были нашим паролем. Забегая друг к другу на перерыве, прежде чем отправиться на другую лекцию, мы всегда интересовались:
– Ну что, как там твои маки?
Это значило: «Как твоё настроение?» или «Как проходит твой день?». Если же вопрос не звучал, значит кто-то цветники потоптал.
– Как твои маки? – ухмыльнулась Марго, думая о том же – вспомнила старую забаву.
– Маковеют, – улыбнулась я в ответ. – А твои?
– Цветут и пахнут.
Набродившись, мы легли прямо в прохладную щекотную траву – жевать бутерброды. Отложив в сторону мешающие шляпы, беспечно растянулись под безупречно синим небом, что обнимало землю шёлковым полотном. Над головой пролетали редкие птицы, гудели насекомые, ветер качал полевые травы – всё наполняло душу гармонией. И хотя горячее солнце баюкало меня, закрывать глаза не хотелось, чтобы не упустить это маленькое волшебство. Прислушиваясь к довольному урчанию животов, уткнувшись носом в растрепавшиеся каштановые волосы Марго, опутавшие её плечо золотистым сиянием, я наслаждалась долгожданной пустотой в голове, и мне было хорошо.
– Север предложил собраться вечером. В «Бельведере», – сказала Марго – Название тебе, конечно, ни о чём не говорит, но, поверь, это душа Атермонта. Хочешь пойти?
Она говорила быстро, будто весь день готовилась спросить. После недовольства Марго тем, что мы нигде не бываем, после того давнего отказа пойти в кино у меня не было выбора.
– Я не против. А ты сама хочешь? – спросила я Марго.
– Конечно, хочу. Нельзя же пропускать выходки Рема!
Ресторан «Бельведер» занимал лучшее место на побережье: он находился на возвышении, достаточно далеко от шумного рынка, достаточно близко к морю, но не настолько, чтоб шквальный ветер мешал посетителям на террасе.
Это было двухэтажное здание, слегка напоминавшее аквариум скруглённым фасадом и панорамными окнами. На крыше светилась вывеска из каллиграфических букв: «Belvedere». Название означало «красивый вид», что было чистой правдой. Море как на ладони.
В марину, выкрашенную рыжим закатом, прибывали разноцветные парусники – участники регаты. Пришвартовав судна к пристани, экипажи шумно сходили на берег, чтобы отдохнуть и пропустить кружку-другую пива в пабе. По молу прогуливались горожане и туристы. По правую сторону бухты, на юго-западной стороне города, посреди Каменного мыса высилась белая колонна старого маяка. Он ещё не ожил и безмолвно охранял необъятную морскую гладь в ожидании своего часа.
Сочную зелёную лужайку перед террасой «Бельведера» облюбовали местные собаки с жёлтыми чипами на ушках. В Атермонте к бродячим животным относились с заботой и пониманием. Не только волонтёры, но и простые жители подкармливали их и лечили. Мне нравилось смотреть, как пёсики сладко дремлют в тени парковых деревьев. Как возятся в траве, покусывая друг друга за уши и загривок. А особенно ласковым посетителям, которые сами тянулись их погладить, почесать за ушком, приветливо лизали руки.
В бедро мне уткнулся мокрый собачий нос – вдруг накормлю вкусненьким. Потрепав пёсика за ухо, я посмеялась над его неугомонным хвостом и поспешила в ресторан вслед за Севером. Марго была права: если Кафедральный собор был сердцем города, то «Бельведер» – его душой.
Зал наполняла музыка. Чистые, до дрожи знакомые ноты:
__________
Ты лети словно свет звезды!
Мир твой смех озарит, и пусть в сердце мечта горит.
В путь скорей! Ты люби сильней
И не верь никогда мудрецам – лжи их нет конца.
__________
Любимая книга. Теперь любимая песня. Все эти виды, эти люди, этот город… Атермонт настойчиво умасливал меня, убеждал остаться навсегда. Не удержавшись, я стала подпевать. Марго и Фрэдди слов не знали, поэтому просто покачивались в такт.
__________
Вверх – к солнцу мчись.
Цепи – вниз!
Улетай от боли ввысь!
В пляске смерти сквозь тьму стремись.
Дверь распахни
В сны свои —
Свет горит в конце пути.
В море жизни встретимся мы.
__________
Светлый аккорд завершил песню, и все, кто оказался рядом – администраторы, официанты и просто посетители – захлопали. Марго и Фрэдди со смехом раскланялись.
– Алекс, это было… потрясающе! Почему ты не сказала, что так офигенно поёшь?
Шейла подскочила ко мне, задыхаясь от восторга. Я покраснела и попятилась к Марго.
– Да тут ведь ничего необычного: музыкальная школа, десять лет мучений…
– Шейла права, – кивнул Фрэдди. – Это было супер! Тебе надо на сцене выступать.
Я покраснела ещё больше. Пришлось признаться, что сцена была пройденным этапом, так как мама преподавала мне оперный вокал. На самом деле не оперный, а академический, что включал и оперные арии, и классические романсы для камерного исполнения, но, чтобы не пускаться каждый раз в нудные объяснения, я говорила: «оперное пение». Коротко и ясно. Уловив волнение в голосе, Вероника обхватила моё запястье тонкими маленькими пальчиками.
– Вот же прицепились! Алекс сюда отдыхать приехала, а не концерты устраивать. И вообще, пошли скорей кушать. Я сейчас с голоду помру. Где там папа…
Диана и Марк пошли вместе с ней искать заказанный столик. Рем увязался следом, сопровождая процесс несуразными шуточками. Я вопросительно взглянула на Марго:
– Папа?
Мне ответил Фрэдди:
– Рестораном владеет отец Севера и Вероники. И он же тут шеф-повар…
– Ух ты…
– Без подробностей, Рубус! – громыхнул Север, заставив меня вздрогнуть, а потом басовито добавил: – Алекс, ты нам потом ещё что-нибудь споёшь? Я на гитаре подыграю.
От испуга я кивнула:
– Конечно!
Что ты сказала?!
Прошла всего неделя. Куда подевалась застенчивость?
Похвалы, потом запугивание – куда денешься…
Пока я с собой беседовала, Север прислушался к музыке и с сомнением прищурился:
– Интересно, чей плейлист? Отец такое не слушает. Я ща. Садитесь пока.
– Спроси там про рыбу, ладно? – бросила ему вдогонку Диана.
– Если хочешь, могу заодно узнать, какая есть… альтернатива, – Север улыбнулся уголком рта и сложил пальцы в «козу» 20, прежде чем скрыться в дверях кухни.
Изнутри «Бельведер» напоминал огромный салон в стимпанковской 21 подлодке. Обтекаемые формы, скруглённые рамы окон, медь и красное дерево, декоративные стенды с морскими узлами. Казалось, он вот-вот погрузится в пучины океана.
Под потолком косяками серебряных рыбок зависли плафоны люстр. В центре зала было несколько круглых столиков, покрытых аквамариновыми и белыми скатертями внахлёст. Их окружали мягкие кресла с витыми ножками, похожие на степенных дипломатов. У стен и окон выстроились открытые кабинки с квадратными столами и синими диванчиками. Одну из таких кабинок мы и заняли.
Чтобы не проваливаться в сон в уютном уголке, как было в «Синей двери», я села с краю. Марго раскачивалась на стуле – рядом, но по внешнюю сторону стола, а Фрэдди пробрался вглубь и сел слева от меня.
От него пахло средством для укладки волос и, вместо ожидаемого аромата выпечки, почему-то краской. На Фрэдди был джемпер оттенка спелой клубники, исписанный фигурными буквами: «Fantastic Feasts» 22 – аллюзия на название книги и одноимённого фильма о волшебных тварях.
– Классный джемпер.
– Спасибо, Алекс, – бодро отозвался Фрэдди.
Марго гордо тыкнула указательным пальцем в надпись на джемпере:
– Он сам его разрисовал.
– В смысле? Правда? Обалдеть! Фрэдди, ты так здорово рисуешь!
Так вот откуда запах краски…
Застенчиво улыбнувшись, Фрэдди подвинул мне меню – текстурированную под пергамент книжицу. Пока я изучала ассортимент, Марго нараспев расхваливала всяческие яства и фирменные блюда мистера Сальвиа.
Посреди одной из страниц была фотография шоколадного куличика под шапкой взбитых сливок. Незнакомое название блюда казалось непроизносимым.
– Мо-о-ор им… Мо-о-ор… Что это?
– Морим голодом, – пошутила Марго.
Фрэдди усмехнулся и наклонился, чтобы прочесть надпись. Придерживая меню, его тёплые пальцы коснулись моих. Нежность растеклась по коже, пробуждая каждую клеточку тела, добираясь до самого солнечного сплетения. С трудом выдохнув, я сдвинула руку в сторону. Фрэдди прикосновение ничуть не смутило. Ему было приятно.
– Mohr im Hemd. «Мавр в рубашке». Это десерт, – прочитал Фрэдди и повернул ко мне лицо – так близко, что его дыхание щекотнуло висок. – Шоколадная баба… ну вроде как кекс… только с миндалём и пропитанный вином.
Он наклонился ещё ближе и, задержав дыхание, замер.
Интересно, он со всеми девушками такой милый?
Я переживала, что Фрэдди до сих пор любит Марго. Вдруг он проявляет ко мне внимание, только чтоб расположить её к себе, или хочет, чтоб она ревновала? Марго утверждала, что он всего лишь друг детства, но их общение было таким лёгким, таким личным, что мне в это не верилось. Фрэдди был обаятелен и открыт, целовал Марго в щёчку при встрече, обнимал Диану в кабинке колеса обозрения, позируя для фото. Теперь вот я… Что-то перехотелось, чтоб он меня трогал.
– А есть здесь что-нибудь… безалкогольное? – спросила я, возвращаясь к меню.
Скрыв ироничную мину, Фрэдди пролистал страницы до горячих блюд. Музыка сменилась – в колонках заиграл классика рока, и я сразу догадалась, кто воспитал в Севере музыкальный вкус.
– Надо подождать. Весь персонал занят, – ухнул знакомый бас.
Север приземлился на стул, соседний от Марго, и теперь со скуки постукивал по столу длинными ногтями, покрытыми облезшим чёрным лаком. Пока мы ждали, Рем баловался загадками:
– Что бесконечно у салфеток?
Диана задумалась над ответом, словно Рем мог придумать что-то разумное.
– Это не власть, – таинственно прошептал он, как будто уточнение могло чем-то помочь.
Север откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди:
– Пф-ф… Да ты что – а я-то думал, салфетки захватят мир.
– Тааа-дам… Тааа-дам… Там-дам-дам-дам-дам-дам-дам-дам…
В его сторону поползла подставка с салфетками. Ей управляла Марго, всё громче и громче напевая саундтрек из фильма «Челюсти» 23. В первую секунду Север с пренебрежением фыркнул, мол, что за детские забавы, но вдруг разохотился и игриво схватил Марго за руку:
– О, ужас! Ужас! Я захвачен в плен салфеток ужас-но-красивой девушкой. Помогите.
Она рассмеялась.
– Глупенький. Это кто ещё кого в плен захватил…
Они сцепились в шуточной борьбе, поддевая друг друга. Вот уж кто и походил на давнего приятеля Марго, так это Север. Не Фрэдди.
Север вошёл в раж и перешёл к запрещённому приёму – щекотке. С глухим хохотом Марго уворачивалась от его пальцев, пытаясь не сползти со стула. Глядя на её радостное покрасневшее лицо, невозможно было не улыбаться. Как же мне хотелось быть простой и естественной, как она. Не считывать оттенки голосов. Не подпрыгивать от прикосновений. Я не могла даже спокойно здороваться за руку. Людные места были настоящим испытанием. Стоило кому-то случайно задеть меня плечом, вежливо коснуться локтя, чтобы пройти мимо, всё тело пронзал мощный импульс.
Конечно, Фрэдди этого не знал и наверняка не видел ничего плохого в прикосновениях, но меня его близость сводила с ума – не потому, что Фрэдди мне нравился (хотя он действительно мне нравился), а потому что чувства были обострены до предела.
Понаблюдав за вознёй Марго и Севера, Шейла кокетливо вскинула брови:
– М-м, Север прямо-таки Дон Жуан.
Это было сказано тихо. Но услышали все. После короткой паузы Север озадаченно спросил, кто такой Дон Жуан, и следом на нас обрушился нестройный смех. Беспечность Марго медленно испарилась, уступив пренебрежению. Пока все перебрасывались многозначительными взглядами, подшучивая над Севером, Марго мягко вытянула руку из его ладони и спряталась за меню.
Чтобы вернуть внимание аудитории, Рем громко прокашлялся. Загадка всё ещё оставалась без ответа. По большому счёту, ответ никого и не интересовал, но Рем заключил, что просто никто не способен превзойти его гениальность. Так что он с полным превосходством озвучил разгадку:
– Итак, что же безгранично у салфеток? Конечно же, срок годности!
Услышав, как Вероника хихикает и хвалит Рема, Север закатил глаза.
– Может, по бокалу мерло? Что скажете?
Марк показал Северу большой палец:
– Я за. Сегодня и повод есть.
Фрэдди оживился, подвигаясь к столу и одновременно ко мне.
– Что за повод?
– У нас годовщина отношений. Иди ко мне, моя конфетка…
Шейла не успела издать ни звука: Марк атаковал её страстным поцелуем. Рем тут же спародировал их, повернувшись спиной и обхватив себя ладонями за плечи. Сквозь хохот доносилось его самозабвенное чмоканье. Даже чавканье.
– Фу, Рем! Это ужасно… – зажмурилась Никки.
– Ах, любовь… – мечтательно вздохнув, Рем послал Северу воздушный поцелуй.
Пока тот не начал беситься, Вероника с таинственным видом обвела всех взором:
– Кстати, про любовь. Я вчера слышала кое-что про Ангелину и мистера Ледума.
Марк отлип от Шейлы. Рем прекратил паясничать. Марго медленно подняла голову от меню.
И тут к столу наконец подошла официантка.
Мы наперегонки выпалили каждый свой заказ, но, когда настала очередь Рема, он намеренно тянул резину. Пробуя каждый звук на вкус, Рем неторопливо расспрашивал, что есть в меню, свежая ли рыба, какого она качества и из какого региона прибыла – дошло чуть ли не до драки, когда он стал выпытывать, в каком месяце лосось идёт на нерест. Рем прекрасно понимал, как все жаждут услышать историю Ангелины и бакалейщика, и от души наслаждался своей забавой.
В конце концов Марк пнул его под столом, окрестив это карой Божьей.
– Мне-салат-«Цезарь»-ещё-фраппе-И-ПОБОЛЬШЕ-ЛЬДА, – выдавил Рем на последнем издыхании, драматично стеная и страдая. – Бедный я, несчастный я…
Марго пробормотала: «Карету мне, карету!»24, но никто, кроме меня, не услышал, так что погоготали мы вдвоём. Официантка широко улыбнулась и исчезла из виду.
– Выкладывай уже скорее – что там с нашей парочкой? – нетерпеливо спросила Шейла.
Вероника, гладившая Рема по голове, покраснела как отборный томат:
– Ну… Короче… Утром папа послал меня в канцелярский за чековой лентой для кассы. Север чё-то там копался в компьютере, так что его он просить не стал. Ну, я пришла в магазин, но ничего не могла найти, а тётя Эмилия была «ужа-асно занята», – Вероника скорчила жеманную рожицу, – Так что я просто рылась в коробках и…
– Извини. А тётя Эмилия – это чья-то тётя или просто тётя? – спросила я.
– Это наша тётя, папина сестра, – ответил Север. Никки кивнула.
– И я совершенно случайно услышала, как она говорит с мисс Брассикой по телефону…
Опять мисс Брассика. Та надменная девушка из библиотеки.
Я спросила у Никки, откуда тётя Эмилия и Илона Брассика друг друга знают, хотя догадывалась, что в Атермонте друг друга знают все. Оказалось, что Брассика со школы дружит с тётей Никки и Севера. Мисс Сальвиа как раз работает в канцелярском магазине неподалёку от библиотеки, поэтому они частенько заглядывают друг к другу поболтать или висят на телефоне. И Веронике даже делать ничего не пришлось, чтобы услышать подробности свидания из первых уст.
– Ну и громкость у её динамика, я тебе скажу.
– Или это Никки – фе́нек лопоухий с ушами-локаторами.
– Никакой я не фенек! – рассердилась Вероника. – Я тут вам важную информацию рассказываю, между прочим, а вы…
– Не фенек, не фенек. Не злись, мой хомячок, – ласково потрепал её за щеку Север.
Выдохнув, чтобы успокоиться, Никки тихонько порычала.
– Вообще, мне кажется, тётя Эмилия была бы только рада включить громкую связь. Она же так гордится, что всё про всех знает. И пока она болтала, у кассы собралась прям очередь. Я битый час ждала, пока она освободится. Папа меня чуть не четвертовал.
– Ну да, – Север кивнул, поджав губы в знак глубокой поддержки. – Папа строго на неё посмотрел и покачал головой. Страшная казнь.
Вероника с важным видом пропустила его слова мимо ушей.
– Мисс Брассика рассказала тёте Эмилии, как мистер Ледум и Ангелина гуляли вчера по бульвару у её дома. Прикиньте, она не только запомнила, во что они были одеты, но даже посчитала, сколько раз они посмотрели друг на друга…
Я поёжилась. Фрэдди подумал, что мне холодно, и спросил, не принести ли плед? Я покачала головой, не отвлекаясь от истории Вероники.
– Сначала мистер Ледум и мисс Астильба не выдавали себя ничем: не держались за руки, не целовались. Словом, вели себя благовоспитанно. Но пото-ом спрятались под сенью старого каштана, думая, что там их ник-то не ви-дит…
Никки выдержала театральную паузу и изобразила глубокое возмущение мисс Брассики, да так похоже, что захотелось в неё чем-нибудь запустить. Но под рукой были только салфетки.
– …И вот… влюблённые… слились в долгом чувственном поцелуе.
Вероника мечтательно прикрыла глаза и захихикала:
– Это было настоящее свидание. Мисс Брассика чутко следила и не могла ошибиться.
Ребята помирали со смеху над эмоциональным пересказом, а мне было тошно. Я представила тёмный бульвар, ничего не подозревающих влюблённых и пытливые бесцветные глаза. Брассика. Вот же сплетница… Из-за неё маленькое чудо любви превращалось в страницу жёлтой газеты.
Все долго обсуждали услышанное, дополняя его новыми деталями, историями и домыслами. Я молча жевала киш с ветчиной и сыром. Мне хотелось домой. Оказалось, Фрэдди тоже безучастен к происходящему. Он задумчиво глядел сквозь панорамное окно, и в его зелёных глазах отражались цепочки прибрежных огней. Захотелось взять Фрэдди за руку, но я не решилась.
Вдруг кто-то настойчиво потеснил меня в его объятия:
– Я уже всю попу на стуле отсидела. Двигайтесь.
Марго хорошо знала, что скорей рак на горе свистнет, чем я откроюсь Фрэдди, и наверняка сделала это специально, но меня клонило в сон. Возражать было лень.
Как ни странно, о нас с Фрэдди никто не шушукался и двусмысленные взгляды не бросал. Парни болтали о парусном спорте. Шейла и Ди завели разговор о любимых актёрах, а Веронике было скучно, и она кривлялась на селфи-камеру для истории. Рем маячил за её спиной – с удовольствием портил кадры, подставляя Никки «рожки». Их детские невинные препирания наполняли атмосферу дружеским очарованием. Полулёжа, сонно мурлыкая в такт музыке вместе с Марго, я рассматривала довольную компанию, когда поняла, что Марк, по-прежнему сидящий за столом, в открытую заигрывает с официанткой.
Шейла и ухом не повела. Безразлично оглядев, как эти двое хохочут, она продолжала увлечённую беседу с Дианой. Я не понимала, почему Шейла не злится на Марка. Как она терпит такое – тем более, в их годовщину? Неужели это происходит не впервые?
Мне вспомнился вечер в парке аттракционов… «Марк уже идёт. Он там с кассиршей заболтался…». «Уже и познакомиться успел». Потом – «Синяя дверь». «Интересно, пацанам память отшибло, что они муж и жена? Схлопочут…»
Не поднимать скандал на людях? – пожалуй, это правильно. Но не сказать ни слова? Ни единым жестом не выразить как некрасиво, неправильно поступает Марк? Заметив, что я замолчала и в каком я замешательстве, Марго тоже перестала петь. Она прижалась лбом к моему виску и прошептала:
– Шейла в нём души не чает. Тут ведь ничего такого – Марк просто тешит самолюбие. У него храбрости не хватит с кем-то всерьёз закрутить. Другой такой девушки, как Шейла, ему не найти.
Голос у Марго был усталый. Ровный, будто оцепеневший. Это было на неё не похоже. Я думала спросить, что случилось, но рядом сидел Фрэдди. Фрэдди слышал каждое слово, а мне не хотелось начинать при нём личный разговор.
Если бы мистер Делир заявил, что после разговора на пляже знать не хочет никакой Алекс, я бы не удивилась, но этим утром в библиотеке он только спокойно посмотрел на меня, кивнул и продолжил записи. Делир всё ещё ничего мне не принёс, и я, втайне надеясь на чудо, продолжала сама неумело копаться в мудрёных справочниках по истории Средних веков. К счастью, сегодня мой стол был повёрнут к окну, освобождая от привычки поглядывать на Делира. Это помогало сосредоточиться. Ворох имён, дат, пёстрых карт и даже оглавление – всё выбивало из колеи.
Я искренне любила средневековье со всеми его контрастами. Его жестокость и лиричность, ограниченность и возвышенность, набожность, глупые суеверия и великие открытия. Я много читала о нём, но на деле ни капельки не разбиралась ни в обычаях, ни в законах, ни в исторических событиях, поэтому черновики будущего романа выглядели нелепо и лысенько. Всё равно что пытаться вслепую, без инструмента расписать свод Сикстинской капеллы.
Выбрав прототипом главного героя реальную личность – графа де Лисса, я надеялась избавиться от лишних хлопот с датами и именами, но план провалился, и к стыду перед писателями добавился ещё и страх перед историками. От навязчивой идеи написать сказку разило самооправданием, поэтому я упрямо шуршала страницами справочника и готова была рыдать.
Хмурый вид Делира морально готовил к тому, что он пошлёт к чёрту любого, кто посмеет его потревожить. В общем, мне потребовалась вся сила воли, чтоб это сделать: