Искатели Абсолюта. Абсолютная буря

Слова эхом отозвались в разом опустевшей голове, застучали по черепной коробке, словно горошины. За Грань… Но разве такое возможно – попасть за неё только частью самой себя?

Мне вдруг вспомнился Гартен-онарэ в день моего испытания, горечь выпитого зелья и удивительное ощущение раздвоенности, когда одна часть меня всё ещё стоит на арене, а другая несётся в неведомую даль, подчиняясь дивному, манящему зову.

– Конечно, возможно, – возмущённо произнёс призрак, и я поняла, что задала вопрос вслух. – Ты же использовала силу, которую дал тебе Портал. Чистую, не преобразованную силу, что течёт только здесь, с изнаночной стороны вселенной. С её потоком тебя сюда и вынесло.

Я сглотнула вставший поперёк горла тугой ком, представив, как лежу на спёкшейся от жара мостовой рядом с разрушенными Башнями, а в это же самое время Странник – живой и невредимый, – уносит вдаль моих Поющих.

– Мне… мне нельзя тут быть. Я должна вернуться, – в отчаянии прошептала я.

– Конечно, должна, – очень серьёзно кивнул призрак. – Твоё тело умирает, и, пока ты здесь, за Гранью, остановить этот процесс не удастся. А времени осталось очень мало. Ключ, воплотившись в мире, не должен остаться без защиты стража. Иначе случится непоправимое.

Час от часу не легче!

Я до хруста стиснула зубы, унимая волнами накатывающую бессильную злость. Там остались друзья, и если я не придумаю, как вернуться и исцелить саму себя, то все они погибнут – в тот самый миг, как карги почуют мою смерть и ринутся в Шагрон. А я застряла тут и ничем не могу помочь – ни им, ни даже себе самой!

Призрак выжидающе смотрел на меня – словно был уверен, что я вот-вот решу эту проблему. Но никаких полезных мыслей мне в голову так и не пришло.

– Я не знаю, что делать, – наконец, неохотно призналась я и помассировала внезапно разболевшиеся виски. – Я не Странник, я не умею прокладывать пути за Гранью. И не знаю, кому ещё мог бы быть дан сей дар.

– Ты забыла про каргов, – тихо добавил призрак.

– Только у них помощи просить и не хватало. Безумные и злобные призраки, враги всего живого… – начала было я и отшатнулась. – Ты…

Всё сложилось один к одному. Грань, мой призрачный собеседник, явно знающий предостаточно и о Поющих, и обо мне самой. Выглядел он – пока! – миролюбиво, но потом. После того как я…

– Один из них, ты права, – и не подумал отпираться призрак. – Но мы вовсе не безумны и, уж тем более, не горим жаждой уничтожения всего живого. Просто есть законы мироздания, что должны соблюдаться неукоснительно – от них зависит дальнейшее существование вселенной. Шагрон был создан как хранилище для Абсолюта, и лишь драконы – крылатые стражи хранилища, должны были жить в нём. Тот самый Ахерон, что ныне охотится за тобой и Поющими, однажды нарушил один из этих законов, приведя в Шагрон людей. Он сделал это из лучших побуждений, но то, что для вас, живых, выглядит благом, не всегда является им для вселенной. Поэтому нам и приходится вмешиваться, когда воплотившийся ключ остаётся без попечения своего стража. Чужаки должны быть изгнаны из хранилища. Или уничтожены, если изгнание невозможно.

– Но большинство людей ведь даже не знает ни о существовании Абсолюта, ни о ключе к нему, – возмутилась я.

– Для того, чтоб наворотить дел, и не нужно ничего знать, – мотнул головой призрак. – Достаточно лишь следовать за теми, кто ведает больше их самих. Грокхи открыли Портал своим радужноглазым богам, хоть никогда и не слышали об Абсолюте. А гвардейцы императора – разве они не пошли бы за своим повелителем, вздумай ты указать ему путь к вратам?

Возразить было нечего, и я угрюмо промолчала. Страх, охвативший меня, когда я поняла, что мой неожиданный собеседник не кто иной, как карг, прошёл, оставив после себя глубокое, подспудное понимание приведённых призраком доводов. Вот только принять их я не могла – всё внутри сопротивлялось этой бесчеловечной, холодной логике.

– Я всё-таки не понимаю, – вновь заговорила я. – Мне рассказывали, что вы только и ждёте возможности попасть в Шагрон.

– Кто, люди? – с неожиданной весёлостью хмыкнул призрак. – Неудивительно – ведь они не понимают, кто мы такие и ради чего существуем. Мы не безжалостные убийцы, Аэр, и мы тоже когда-то были живыми. Но вместо того, чтоб уйти на потусторонние берега, предпочли служить Абсолюту и его целям. Я послан именно им, Аэр – для того, чтоб помочь тебе.

– Вернуться? Но почему так поздно? Почему ты не пришёл раньше? – едва не простонала я.

– Потому что раньше я бы не смог тебя найти, – ответил он и пустился в объяснения. – Мы, карги, находим путь в Шагрон не так, как Странники. Мы чуем смерть стража, близящуюся либо уже свершившуюся, и она для нас подобна путеводной звезде, что в утренний час сияет над горизонтом.

– Значит, времени у меня настолько мало? – спросила я и сама удивилась, как спокойно прозвучал мой голос.

Призрак кивнул.

– Его почти не осталось.

Неясный вопрос всплыл на границе разума и тут же распался клочьями под давлением терзавшей голову боли. Я зажмурилась, пытаясь собрать воедино разлетевшиеся в разные стороны слова.

– Значит, ты пришёл помочь мне? Проводить обратно в Шагрон?

– Именно так, – едва слышно прошептал призрак.

– Но как ты найдёшь дорогу? Ведь я же здесь…

– А твоё тело – там.

Я открыла глаза, с недоумением уставившись на призрака.

– Твоё тело тоже излучает путеводный свет, – ответил он на невысказанный вслух вопрос, который я всё-таки сумела восстановить из обрывков. – И даже больший, чем душа. Оно укажет путь.

Решалась я недолго. В конце концов, терять мне было совершенно нечего. Останусь здесь – умру. И, вполне возможно, тоже превращусь в карга. Но вслед за мной умрут и оставшиеся в Шагроне друзья: Корис, Локи, Атиас. Так что ничего лучше, чем довериться призраку, мне не оставалось.

– Хорошо. Веди, – решительно сказала я, отметая прочь сомнения и страхи.

Карг только этого, кажется, и ждал. Он тотчас развернулся и поплыл мимо меня.

– Не отставай, – командным тоном бросил он через плечо. – Нам предстоит неблизкий путь.

***

Долго идти и молчать – то ещё испытание для человека, что продолжительное время был лишён общения. Особенно когда разум этого человека полон вопросов, задать которые раньше было некому.

Поэтому, когда схлынула первая растерянность и неприязнь от осознания того, кем оказался мой неожиданный провожатый, и утихла головная боль, я не удержалась и начала спрашивать. А призрак, как оказалось, был совсем не против того, чтоб отвечать.

– Изначальное предназначение Странников, как и наше – следить за тем, чтоб законы мироздания не были нарушены. Но знаешь, Аэр, когда жизнь становится бесконечной, когда перед глазами твоими рождаются и умирают десятки и сотни поколений тех, над кем ты возвысился, слишком легко потеряться в собственных измышлениях. Возомнить, что благодаря годам ты обрёл мудрость, недоступную тем, чья жизнь конечна. Это и погубило Странников. Дети разных племён и рас, они утратили связь со своими корнями, забыли, кем были по рождению. И решили, что вправе переделать вселенную по собственным представлениям. Странники сбились с пути, предначертанного им, и принялись сражаться за обладание Абсолютом. Ох, те войны были не чета Войне Душ. Целые миры падали к ногам сражающихся и превращались в прах и пепел под подошвами сапог Странников.

– Неужели ты настолько давно стал каргом, что помнишь эти войны? – удивлялась я.

– Нет, – смеялся призрак. – Недавно даже по меркам короткой человеческой жизни. Но я часть Абсолюта, и мне теперь ведомо то, о чём, будучи живым, я не узнал бы никогда. Кстати, именно из-за тех войн в Шагроне и появились люди. Ахерон был одним из немногих, кому довелось узнать, где же находится хранилище Абсолюта. И он же, единственный из всех, до последнего старался исполнять долг Странника, избегая борьбы за власть. Он решил, что, населив Шагрон, сделает его, хотя бы с виду, совершенно обычным миром и тем самым помешает своим собратьям найти его. Но Странники уничтожили друг друга, и теперь Ахерон – последний из них.

– Что же получается, если я его убью, то… больше не будет никаких Странников? А кто же тогда будет присматривать за вселенной? Хотя как я его убью? Мне для этого самой придётся завладеть Абсолютом, потому как наши с ним силы неравны настолько, что у меня нет ни единого шанса на победу.

Призрак повернул голову в мою сторону, и мне показалось, что вот-вот на его «лице» проступит лукавая усмешка.

– Разве ты ещё не догадалась, что должна сделать, Аэр?

Я помотала головой.

– Я много думала, как избежать предсказанного пророчеством исхода, но получается, что мне так или иначе придётся добраться до врат. Иначе Ахерон отберёт у меня Поющих и…

– Добраться! – радостно воскликнул призрак и всплеснул руками. – Именно что добраться! Вернуть ключ в лоно Абсолюта – вот то, что ты можешь и должна совершить.

– Не слишком ли просто? – засомневалась я. Мне показалось, призрак лукавит, недоговаривает что-то очень важное. – Для чего тогда испытания, если ключ нужно просто вернуть на место? И зачем вообще ему, как ты выразился, воплощаться?

Призрак вновь рассмеялся.

– Конечно, просто. К чему искать сложности там, где их нет? Ключ воплощается в мире не первый раз, но ни к чему, кроме как вернуть его на место, Абсолют тебя принудить не сможет – и не станет. Испытания совсем для другого, они просто показывают, кто ты есть. Помогают Абсолюту удостовериться, что он не ошибся в выборе стража. И, если он посчитает, что ты их прошла, то будет говорить с тобой.

– А если я их не пройду?

– Поющие покинут тебя в тот же миг, как ты окажешься у врат. И однажды, спустя годы или тысячелетия, снова воплотятся и попадут в руки нового.

– О чём он будет говорить, если сочтёт меня достойно прошедшей испытания?

Призрак заколебался, словно раздумывая над ответом.

– Не хочешь говорить? – съязвила я – отчего-то меня задело, что карг, так спокойно рассказывающий про ключ и испытания, вдруг решил утаить знание, которое мне казалось самым важным из тех, что я должна была постичь.

– Я и сам не знаю, – пробормотал он, и в голосе его послышалась неподдельная растерянность. – Мне ведомо лишь, что Константин, крылатый владыка, бывший некогда стражем ключа, был единственным, кто постиг замысел Абсолюта, хоть и отказался ему следовать. Но в чём состоит сам замысел, я не вижу – словно Абсолют не хочет, чтоб я поведал его тебе.

– Не хочет, это точно, – проворчала я. – Иначе Константин и сам бы мне всё рассказал ещё тогда. Что ж, ладно, теперь я, по крайней мере, понимаю, почему владыка не был со мной искренним.

Призрак виновато опустил голову.

– Мне правда нечего тебе сказать, Аэр. Это знание от меня скрыто.

– Разберусь как-нибудь, – отмахнулась я, стараясь не выдать разочарования. – Лучше вот что мне объясни. Ты сказал, что моё тело умирает. Почему?

– Ты не была готова к тому потоку силы, что пропустила сквозь себя в Кхарре. В результате магические связи в твоём теле нарушились, и теперь вместо того, чтоб свободно втекать в тебя и вытекать естественным образом, сила копится внутри твоего тела. Ты, как маг, сама понимаешь, что это значит.

Понимаю, ещё как понимаю. Каойи, что учили будущих онарэ магическим искусствам, потратили немало времени и усилий, чтоб вдолбить в девчачьи головы первое и основное правило – сила, проистекающая из Истока в тело мага и не потраченная на создание чар, должна беспрепятственно вытечь наружу. Если же свободный и естественный ток её нарушится, то остатки в поисках выхода станут разрушать самого мага, и процесс сей происходить будет тем быстрее, чем больше запас силы. И рано или поздно настанет момент, когда изменения в теле станут необратимы.

Ученицы, что избрали для себя стезю целителей, иногда шептались, будто рано или поздно силы этой становится так много, что её разрушительное влияние начинают ощущать и маги, просто находящиеся слишком близко к обречённому несчастному.

– Судя по тому, что ты смог меня найти, процесс зашёл уже достаточно далеко, да? – незаметно сглотнув, поинтересовалась я.

– Очень далеко, Аэр, – вздохнул призрак.

– Скажи, а есть способ подать весть отсюда в Шагрон?

– Кому?

– Константину. Он ведь однажды уже возвращал Поющих Абсолюту вместо погибшего стража. Вдруг и на этот раз он сможет помочь, если я…

Я не договорила – горло сжало спазмом. Нет, собственная смерть меня не страшила, уж слишком часто она проходила рядом со мной, едва заметно касаясь плеча и обдавая затылок своим ледяным дыханием. Но всякий раз, хищно улыбнувшись, вместо меня она забирала дорогих моему сердцу людей. И заберёт снова, если я не успею выбраться из-за Грани и найти способ исцелиться.

Этого я допустить не могла.

– Да, – кивнул призрак. – Ему было даровано такое право. Но владыка владык больше не сможет подставить тебе своё плечо.

– Почему? – не поняла я.

– Потому что он сделал всё, что было в его силах, чтоб облегчить твою ношу. Пожертвовал всем – ради тебя. Константина больше нет, Аэр. Он погиб.

Сначала я не поверила призраку – нет, не может того быть! А потом как-то резко поняла, что ему просто нет смысла лгать.

Я сжала кулаки так, что ногти больно впились в ладони.

– Где… это произошло? И как? – выдавила я, уже догадываясь, что он ответит.

– В Кхарре. Его убил Странник.

Впервые с тех пор, как Поющие оказались у меня в руках, мне захотелось просто лечь, свернуться клубочком, обхватить колени и разрыдаться – горько и безутешно. Силы, жажда борьбы, страх за оставшихся в Шагроне друзей – всё рассыпалось пеплом, превратившись в чёрно-белое месиво из блёклых воспоминаний. Я подняла лицо к затянутому туманом небу, мёртвому и безмолвному, как и всё вокруг. В сердце, под толстым слоем шрамов, застыло непривычное мне чувство обречённости. Свинцовой тяжестью оно разливалось по грудной клетке и потянуло к земле.

Зря, всё зря. Я не справлюсь, я не смогу. Ты выбрал не того стража, Абсолют. Мне больше не под силу идти путём, который ты избрал для меня.

– Теперь тебе не на кого надеяться, Аэр, – добавил призрак, и мне показалось, что слова его стали подобны остро заточенным ножам. – Только на саму себя.

Но как же так? Сначала Влад. Потом Кан, Вайс. А теперь и Константин. Все, кто встаёт рядом со мной, погибают, а я ровным счётом ничего не могу сделать, чтоб спасти их.

– Идём, нужно торопиться, – настойчиво напомнил призрак.

Словно сомнамбула, не понимая, зачем, для чего, я сделала шаг, другой, третий. Призрак, сочтя это добрым знаком, ускорился.

Влад, Кан, Вайс, Константин. И множество других, чьих имён я никогда не знала и уже не узнаю. Вельх, Плащи, императорские магики и гвардейцы, грокхи и тайлерины – да, все они стояли у меня на пути, но разве может цель, задуманная Абсолютом, цель, которая мне до сих пор неизвестна, оправдать их смерть?

«Ksai! Te ksai! Ksai dono!» – однажды выкрикнула мне в лицо перепуганная номадская предсказательница, и я навсегда запомнила слова чужого для меня языка и их значение. Я противилась им, уверяла себя, что это неправда или хотя бы преувеличение.

Но я была не права. Маа’пина увидела меня яснее, чем кто-либо. Я действительно смерть, и за моей спиной – только кровь и мертвецы. Слишком много мертвецов для одного человека.

– Аэр, не отставай!

Я стараюсь. Я делаю всё, что могу, чтоб угнаться за призраком, несущимся к одному ему видимой цели – Шагрону. И всё равно не успеваю. Я слишком устала терять и убивать, убивать и терять.

По сторонам всё чаще и чаще мелькают миражи, но я не стремлюсь вглядываться в них, хоть и замечаю краем глаза буйную яркость красок и льющийся из них свет, пугающий мрак и кровавые сполохи огня. Просто иду.

Призрак, тревожно обернувшись, замедлился.

Ни к чему. Нет никакой разницы, вернусь я или нет. Я не смогу. Не справлюсь. Какие, к каргам, испытания? Я даже до врат Абсолюта не доберусь, потому что я слишком слаба.

Впереди забрезжил очередной мираж, в очертаниях которого ясно угадывалась спокойная, маслянисто поблескивающая поверхность воды, уходящей своим простором до самого горизонта, подобно океану. Только цвет у неё был вовсе не бирюзовый, а какой-то грязно-коричневый, с неприятными белёсыми разводами то ли пены, то ли плесени. Таким же было и низко нависшее небо, и краешек видневшегося вдалеке берега. На волнах уныло покачивалась маленькая лодчонка с выкрашенными в траурный иссиня-чёрный цвет бортами.

Мираж приближался, словно именно он был целью нашего с призраком пути. Мой провожатый оглядывался всё чаще и чаще, пытался двигаться зигзагами, чтоб обойти назойливое препятствие, но пространство словно бы искривлялось, вновь и вновь подсовывая мираж вместо не видимой человеческим взором дороги.

– Аэр, куда мы идём? – выкрикнул призрак.

– Куда ты ведёшь, – едва слышно прошептала я. Слова дались с трудом, пересохшая глотка не хотела исторгать их из себя.

– Но сейчас ведёшь ты, а не я! – совсем уж перепугано завопил призрак. – Аэр, стой! Это же потусторонние берега!

Я подняла голову.

– Я опоздала?

– Да нет же! Твоё тело ещё держится! Аэр, ты должна вернуться в Шагрон!

– Тогда почему?

Впрочем, на этот раз ответ меня не волновал, ведь там, на далёком берегу, меня ждёт покой. Там больше не будет сражений, боли и потерь. Надо сделать лишь один-единственный шаг, и лодчонка понесёт меня по волнам – прочь от Шагрона и от моих могущественных врагов.

Туда, где давно уже ждёт меня драконий оборотень.

Сладко и больно чертыхнулось сердце, разламывая наросшую на нём броню, обнажая так и не зажившую рану. С удвоенной скоростью заструилась по венам кровь, забурлила, запенилась, зарокотала, заглушая все желания, кроме одного – вновь почувствовать прикосновения горячих ладоней, услышать хрипловатый голос, увидеть, как тает лёд в глазах цвета стали.

– Аэр, стой! – раздался крик призрака, чёрно-белая тень метнулась ко мне, полупрозрачные руки потянулись к плечам. Но вместо могильного холода по коже расплылось приятное тепло – словно от объятий кого-то знакомого и донельзя родного.

– Отпусти, – зачем-то шепнула я, хоть и понимала – призрак бесплотен, он не сможет меня удержать.

Или сможет?

– Не отпущу! – совсем уж громко завопил призрак. – Не отпущу, пока ты не перестанешь маяться дурью и не возьмёшь себя в руки!

Тепло от ладоней, слишком осязаемых, слишком плотных для призрака, разливалось по телу.

– Я не могу. Прости, но я не могу.

Лодчонка призывно покачивалась, маслянисто поблескивающие волны глухо бились о её борта. Их плеск завораживал, он звучал музыкой, влекущей и зовущей, он обещал покой и забвение.

Наверное, в жизни каждого, на чью долю выпадают тяжёлые испытания, рано или поздно наступает момент, когда отступает железная доселе воля, и опускаются руки. Когда малодушие приходит на смену вере и долгу. Момент, когда малая малость может склонить чаши весов в ту или иную сторону.

Момент выбора, момент, обнажающий истинное нутро и дух.

Наверное, этот момент – тоже испытание, одно из многих. Если так, то мне его точно не пройти. Впрочем, всё это уже не важно. Значение имеет лишь покой, что ждёт меня по ту сторону мира живых.

Не отдавая себе отчёта, потеряв всякую возможность сопротивляться исходящему от миража притяжению, я дёрнула плечами, сбрасывая призрачные руки, и двинулась вперёд.

Шаг, другой. Умиротворяющий плеск волн, спокойствие красок и оттенков. Боль и душевные терзания отступят, как только я перешагну не видимую глазом черту, за которой уже не будет возврата…

– Его там нет, Аэр! – отчаянно выкрикнул призрак.

Я вздрогнула, и весы мироздания качнулись в обратную сторону. Мираж потусторонних берегов поблёк и словно бы отодвинулся на пару шагов.

– Что? – прошептала я, оборачиваясь.

Призрак, поникший и растерянный, вскинул голову и, выделяя каждое слово, повторил:

– Его. Там. Нет.

Я посмотрела на мираж – отвратительно грязные волны качали утлую, обшарпанную лодчонку, вот-вот грозящуюся затонуть, – и вновь обернулась к призраку. Наваждение проходило, оставляя после себя жгучий стыд. Как могла я счесть представший передо мной пейзаж вместилищем покоя?

– Но я же своими глазами видела, как он… его…

Даже драконьему оборотню не под силу выжить, когда грудь пронзена сразу тремя клинками.

– Твой владыка не ждёт тебя за чертой смерти, Аэр.

«Царапины», – будто наяву услыхала я спокойный и в то же время немного насмешливый голос, и на мгновение мне показалась, что я сошла с ума.

– Невозможно, – одними губами прошептала я.

Сердце зашлось в частом, полном радости перестуке. Всего несколько слов, крохотная искра, давшая надежду – и оно поверило, слепо и отчаянно, отметая прочь все доводы рассудка.

Мираж отодвинулся ещё дальше, теперь до него было шагов двадцать, не меньше. Прямо на глазах он покрылся змеистыми трещинами, потемнел, словно старое зеркало, а вскорости и вовсе растворился в тумане, не оставив и следа.

– Что это было с тобой такое, Аэр? – сердито прошипел мне в спину карг. – Забыла, к чему твоя смерть приведёт, а?

– Не забыла, – голос предательски дрогнул. – Просто…

– Что просто-то? Сдалась? Устала?

Я опустила голову, пряча глаза.

– Я больше не могу смотреть, как кто-то умирает за меня.

– За тебя? – призрак расхохотался. – Нет, Аэр, не за тебя они отдавали жизнь, а за всех тех, кто зовёт Шагрон своим домом. Они почитали это своим долгом и исполнили его. А вот ты о долге позабыла. Так, может, хоть теперь вспомнишь и сделаешь так, чтоб их жертвы были не напрасны? Если не ради Шагрона, то хотя бы ради своего дракона.

Я поспешно закивала, хоть и понимала – в словах призрака, пусть и с благими намерениями, были искусно смешаны правда и ложь. Да, у Вайса, Константина и даже Кана наверняка были не только личные причины спасать меня. Но Влад… Он, поставив мою жизнь выше своей, руководствовался лишь одним, истинно драконьим мотивом – защищал свою ta’ane.

И я не знаю, поможет ли ему драконья кровь, если в Шагрон, привлечённые моей смертью, явятся карги.

Конечно, нельзя сбрасывать со счёта, что призрак мог и солгать ради того, чтоб удержать меня от необратимого шага к потусторонним берегам. Но если и так, он хорошо понимал, что делал – потому как теперь я не могла позволить себе сдаться. Если драконий оборотень и впрямь каким-то чудом выжил в том бою, я не смогу обречь его на ещё одну смерть – на этот раз вместе с родным миром.

***

Миражи больше не появлялись. Они, словно напуганные неудавшейся ловушкой потусторонних берегов, теперь трусливо прятались за туманом, не рискуя приближаться. Они выдавали себя изредка взблёскивающими разноцветными искрами, но больше никаких признаков их близости видно не было.

Призрак, удостоверившись, что теперь я точно вознамерилась вернуться в мир живых, нёсся вперёд, и я едва поспевала за ним. Мне казалось, что туман уплотнился и насквозь пропитался липкой влагой, отчего дышать в нём с каждым шагом становилось всё трудней. Ноги налились тяжестью, тело полнила усталость. Я терялась в догадках, откуда она взялась. Может, её появление – признак близости к Шагрону? Мне хотелось надеяться на это, но тревожные взгляды, что время от времени бросал на меня призрак, подсказывали – причина в другом.

От нехватки воздуха кружилась голова, перед глазами мелькали тёмные пятна. Каждый шаг давался всё тяжелее и тяжелее, ещё немного – и я просто не смогу идти.

Я не успела даже задуматься над тем, что стану делать, если сил совсем не останется. Колени внезапно подогнулись, твёрдая поверхность, спрятанная под слоем тумана, рванула мне навстречу. Падение отозвалось болью, такой неожиданной в этом удивительном месте, такой… настоящей. Привычной и в то же время уже давно забытой.

На самой грани слуха, прорвавшись сквозь ватную тишину в ушах, послышался какой-то звук. Безликая тень метнулась ко мне, но разглядеть её не удалось. Я попыталась было отползти в сторону, подняться, но тело лишь судорожно дёрнулось, вялые мышцы отказались мне подчиняться. Серость вокруг сменилась чернотой.

– Аэр! – ворвался в неё перепуганный голос.

Левую руку обожгло, словно в неё вонзилась молния, сжигая кожу и заставляя кипеть текущую по жилам кровь. Боль была настолько сильной, что я едва не заорала.

Но от неё, обрушившейся внезапно, словно лавина, прояснилось зрение. Я скосила глаза на руку – чистая доселе кожа медленно покрывалась ветвистыми, сочащимися прозрачной липкой жижей ожогами.

– Что это? – испуганно спросила я.

– Твоё тело умирает, – грустно сказал призрак.

Я глазами указала ожоги.

– А это откуда?

– Ты не помнишь? Ты поймала молнию Талиссии, царственной сестры, высшей над высшими.

– Это та черноволосая дылда? – уточнила я, припоминая холёное лицо рослой – на целую голову выше её спутника, – женщины с радужными глазами и замашками повелительницы всего и вся.