Искатели Абсолюта. Абсолютная буря
Призрак кивнул.
– Почему же они раньше не появились?
– Тело недолго может существовать без души. Нить, что связывает тебя с ним, слабеет, волокна её рвутся. И с каждым таким разрывом ты будешь получать метку, отражение настоящей раны. И чувствовать её будешь тоже вполне по-настоящему.
– А что случится, когда они все проявятся?
– Ты умрёшь – там, – вздохнул призрак. – А здесь станешь такой же, как я. Раны будут появляться в обратном порядке – от свежих к самым старым. Так что будь внимательна, Аэр. Если мы не доберёмся до Шагрона до того, как на твоих руках станут видны шрамы от зубов акмана…
Он не договорил – словно боялся, что произнесённые слова каким-то образом сделают мою смерть неотвратимой.
– Ну, молниями меня не убить, – храбрясь, отмахнулась я. – Только болит сильно. Ладно, потерплю, не впервой. Сейчас, встану – и пойдём дальше.
Сказать оказалось несравнимо проще, чем сделать. И всё же, упрямо сцепив зубы, я встала и на заплетающихся ногах побрела за призраком.
Следующая рана – вывихнутое плечо, – проявила себя довольно скоро. Мой провожатый с сочувствием смотрел, как я вновь поднимаюсь после повторной круговерти вспышек, и вся его поза выражала отсутствие надежды на удачный исход дела.
«Вот ещё, – зло подумала я. – Не стану я больше сдаваться. Вот уж не теперь».
И вновь заставила себя подняться и идти.
До появления очередной раны прошло, по моим ощущениям, довольно много времени, и на этот раз боль была не жгучей, как от ожога, и не тупой, как от вывиха. Она была острой и рваной – точь-в-точь как нарочно иззубренное лезвие мясницкого тесака, которым палач Вельха резал мне лицо во время допросов в башенных застенках. Я судорожно постаралась припомнить, ломали ли мне ноги на том, последнем допросе. Если да, то следующая рана станет для меня концом. Или же мне придётся попросту ползти, подтягивая себя руками. По крайней мере до тех пор, пока не дойдёт очередь и до них.
Дальнейший путь остался в моей памяти разрозненными обрывками. Боль в раздробленных рёбрах, затем снова в руках. Ожоги, только теперь не от молний, а от раскалённых палаческих инструментов. Боль от содранной до мяса кожи, просто боль – это когда Вельх на допросах использовал магию.
А потом всё-таки наступил черёд ног. В пыточной магистра их ломали медленно, сознательно сдерживая силу, чтоб причинить максимум мучений. Но сейчас всё произошло в один миг, словно и не ноги это были, а тонкие лучинки. Под аккомпанемент громкого хруста и собственный вопль я повалилась на землю, и с этого момента всё происходящее превратилось для меня в мучения, которым не было ни конца, ни описания.
Я пыталась ползти, воя и поминутно теряя сознание – живых мест на мне становилось всё меньше и меньше. Продвижение замедлилось до предела. Призрак кружил вокруг меня, уговаривая не сдаваться.
– Не сдамся, – шипела я в ответ и упрямо сжимала зубы. – Не сдамся.
И отчаянно вцеплялась в неподатливый грунт руками, подтягивая себя вперёд. Иногда мне чудилось, что шеи и плеч касаются ладони – словно направляют. И я бездумно подчинялась им, потому что уже не могла остановиться.
Вся, целиком и полностью, я превратилась в одно-единственное стремление. Уже не помнила, зачем мне так надо в Шагрон. Не следила за появлением новых ран. Просто ползла – потому что само движение превратилось в смысл всего и вся, стало моей сутью, заполнило до краёв своим упрямым и деятельным естеством.
Но даже оно не смогло предотвратить очередной приступ боли и появление цветных огней. Я изо всех сил гнала их. Упорно таращилась в беспросветное марево тумана, страшась пропустить тот миг, когда оно станет превращаться в равномерную и непроглядную черноту. И старалась, как могла, не замечать нарастающую в предплечьях боль.
И вдруг всё закончилось. На мгновение мне показалось, что я вишу в пустоте. Перепуганной птахой мелькнула мысль: «Не успела!»
И исчезла так же быстро, как появилась.
В глаза ударил свет, до того яркий, что даже крепко сомкнутые веки не смогли от него защитить. Я застонала – и сама удивилась, как слабо и хрипло звучит голос. Попыталась, не открывая глаз, отвернуть голову – шея задеревенела, простое движение вышло неловким и дёрганым.
А вот боли больше не было – по телу гуляли лишь слабые её отголоски. С опаской я пошевелила пальцами, поочерёдно подвигала руками и ногами. Мышцы слушались неохотно, словно давно отвыкли от движения, в конечностях стыл холод. Что-то тяжёлое давило сверху на грудь, мешая дышать.
– Эй! – позвала я, но непослушные губы исторгли из себя лишь неразборчивый шёпот. – Призрак?
Ответом мне была тишина, нарушаемая только плеском воды да тихим посвистом ветра.
«Проклятые карги, где я на этот раз оказалась?»
Дождавшись, когда резь в глазах станет терпимой, я осторожно приподняла веки – сначала одно, потом второе.
Надо мной нависал низкий, обитый коричневыми полотнищами кож, потолок. Копоть изукрасила его жирными разводами – видимо, горницу, где я оказалась, топили по-чёрному. В точности такие же, что и на потолке, кожи закрывали и стены. В щелях меж ними вольно гулял вездесущий сквозняк, обдувал лицо влажной прохладцей, от которой кожа покрывалась мурашками. Сквозь те же колышущиеся щели пробивался дневной свет – слепяще-ярким он показался мне только поначалу, теперь же я ясно видела, что денёк снаружи пасмурный.
Комнатушка была крохотной, шагов пять – шесть из угла в угол. Одну её стену полностью занимал узкий топчан – на нём я и лежала, укрытая по самый подбородок сразу несколькими одеялами. В противоположной стене виднелась грубо сколоченная дверь с ручкой, спроворенной из отполированной коряги. По полу в хаотичном порядке были расставлены плошки с угольями, золой и ароматно пахнущими сухими травами – словно ингредиенты для творимого тут совсем недавно предметного чародейства.
Было холодно, пропитанная влагой шерсть одеял с трудом сохраняла тепло тела.
Взгляд, перебегая от плошки к плошке, выхватывал то обгорелую с одного конца веточку бузины, то сухой пучок ароматной полыни, то горсть незнакомых мне жёлтых ягод – каойя Клара, будь она здесь, вмиг бы определила, для какого заклинания нужны эти травы, но моих познаний на это не хватало. Попытка уловить след чар тоже оказалась бесполезной – тока силы я по-прежнему не чувствовала.
Ладно, придётся встать и найти мага, который расставил здесь эти курильницы – у него и узнаю, где я и что со мной происходит.
Откинув в сторону одеяла, я рывком села и тотчас изо всех сил вцепилась в край топчана, удерживая равновесие – от простого, казалось бы, движения потемнело в глазах, а к горлу подступила тошнота. Я зажмурилась, мысленно уговаривая себя перетерпеть и одновременно прислушиваясь к доносящимся снаружи звукам. Всё тот же плеск воды, шорох прибрежного камыша, скрип ещё не обросших листвой древесных крон и… голоса!
Я едва сдержалась, чтоб не вскочить и не броситься опрометью наружу. К ним, к людям. Просто чтоб убедиться, что они настоящие, а не плод моего уставшего от одиночества разума. Силой воли заставила себя остаться на месте – не хватало ещё рухнуть, не дойдя даже до двери. Так и сидела, не двигаясь и мысленно убеждая саму себя, что спешка в моём состоянии – далеко не лучшая идея. Кто-то принёс меня в этот дом, укрыл одеялами, заботился невесть сколько времени – ведь не для того же, чтоб потом просто взять и уйти.
Наконец, дурнота отступила. Не исчезла совсем, скорее – затаилась неподалёку, готовая в любой момент вновь обрушиться на меня пудовым молотом. Осторожно, стараясь не делать резких движений, я опустила ноги, вздрогнула, коснувшись босыми ступнями холодных досок. Встала.
Горница не закружилась в безумном танце, верх и низ остались на своих местах. Пол слегка покачивался – словно дом, в котором я оказалась, стоял на воде, – но к этому движению можно было, пусть и с некоторым трудом, приспособиться. Расставив руки для равновесия, я медленно подошла к двери. Вцепилась в ручку и долго стояла, восстанавливая дыхание и злясь на саму себя – до чего ж ослабла. Хотя чему удивляться, призрак ведь ясно сказал, что моё тело умирает.
Я потянула дверь на себя и вновь на мгновение ослепла от брызнувшего в глаза света.
Дом, где я очнулась – а вернее, крохотная хижина, – и впрямь располагался на воде. Высокий, сколоченный из уложенных на пустые бочки брёвен плот служил ему основанием, от небольшой площадки перед дверью тянулись к берегу шаткие мостки, теряясь в зарослях только-только очнувшегося после зимнего сна камыша.
Берег озера, приютившего на своей глади с десяток хижин, подобных той, в которой я очнулась, густо порос ивняком – безлистные пока ветви клонились к воде, едва не касаясь её. Чуть дальше, шагах в двадцати, сплошной стеной вставал заснеженный лес. Сугробы среди стволов были тёмные и осевшие, но на ветвях снег ещё серебрился совсем по-зимнему, сиял белизной и не спешил опадать.
Из леса выбегала утоптанная, расчищенная до земли тропинка. У самого берега она ныряла в камыши, а потом выскальзывала из них и, стелясь вдоль озера, спешила к расположившемуся вдалеке длинному дому, одним боком прижавшемуся к воде, а другим – к лесу.
Вокруг не было ни души. Шелестел на ветру камыш, шуршали ветвями деревья, перекликались в обнажённых кронах предчувствующие скорое тепло птицы. Где же люди, чьи голоса я слышала из хижины? Куда они могли уйти?
Я перевела взгляд с леса на дом и обратно, затем с сомнением покосилась на покачивающиеся мостки – а ну как не удержусь и рухну с них. Впрочем, другого пути на берег всё равно нет, так что придётся либо рискнуть, либо ждать.
Постояв в нерешительности какое-то время, я с резким выдохом разжала пальцы, отпуская ручку двери, и сделала шаг. Скреплённые меж собой верёвками доски качнулись, но не так сильно, как я ожидала – покрывший озеро лёд, пусть и успевший уже подтаять у берегов, возле хижины был ещё как крепок.
Ощущение мягкой, слегка пружинящей под ногами земли едва не заставило меня разреветься от счастья. Забыв обо всём, я просто стояла и дышала, ловя ноздрями мельчайшие оттенки запахов, наслаждалась прикосновениями ветра – настоящего, живого, – к разгорячённой коже. Безумно хотелось опуститься на колени, зачерпнуть полной горстью мёрзлую землю, размять в пальцах. И долго смотреть, как водопадом сыплются из ладоней крохотные жирные комочки, полные не проросших ещё семян.
Слёзы всё-таки потекли. Я стыдливо утёрла их рукавом, хоть рядом и не было никого, кто мог бы их увидеть, и побрела по тропинке в сторону леса.
Под ногами зашуршала прелая прошлогодняя листва. Хрустнула, переломившись, палая ветка, с истошными криками вспорхнула над кронами пара перепуганных моим появлением птах. А когда их крики стихли, из-за поворота тропы вновь послышались уже знакомые мне голоса.
Я прибавила шаг.
На пригористой прогалине, куда вывела меня тропа, беседовали двое мужчин, одетых в приметные и хорошо знакомые мне кожаные куртки и штаны.
«Номады? Здесь?» – не поверила я своим глазам.
Но первое впечатление оказалось обманчивым – оба незнакомца были излишне высоки для кочевников, да и цвет волос – тёмно-русый у одного и светлый, почти пшеничный у другого, – недвусмысленно говорил о том, что родом они явно не из Гардейла.
А потом светловолосый, будто почувствовав моё присутствие, обернулся.
Сердце гулко бухнуло и замерло, по щекам с удвоенной силой побежали слёзы. Качнулся навстречу тонкий ствол молодого дубка, заботливо ткнулся в плечо – или это я не смогла удержаться на ослабших ногах и прислонилась к нему, ища опору?
Призрак не солгал – Влад действительно сумел выжить и излечиться от ран, что для человека были бы смертельны. Не знаю, где он был всё то время, что я оплакивала его, и почему нашёл меня только сейчас. Да и знать не хочу! Потому как всё это совершенно неважно.
Лишь одно теперь имеет значение – Влад здесь, всего в нескольких шагах от меня. Не на потусторонних берегах и не под крылом у Отца-Неба.
– Живой, – одними губами прошептала я.
И медленно осела на землю, скользя плечом по стволу дубка и не замечая, как тянутся по твёрдой коре алые следы от разодранной до крови кожи.
ИНТЕРЛЮДИЯ 1
Бывший искатель учебной квинты Кориса всегда был неразговорчив. Ещё будучи ребёнком, Арэн предпочитал не раскрывать свой рот понапрасну, не стремился делиться сокровенным с кем бы то ни было, избегал шумных сборищ. Даже Локи, ближайший и единственный друг Арэна, не мог похвастаться тем, что знает много о русоволосом искателе.
Корис, уважая замкнутость своего ученика, никогда не лез к нему с душевными разговорами. Он знал, что угрюмый, всегда сам себе на уме, юноша обладает достаточным набором качеств, необходимых дриммеру – таких, как надёжность, ответственность, смелость. Остальное же он принимал как проявление характера, помноженного на давнюю, оставившую болезненный след, потерю сестры.
Но нынешняя отчуждённость Арэна тревожила Кориса тем сильнее, чем дальше они отходили от разрушенного Кхарра. Искатель не просто не желал рассказывать, что с ним приключилось после того, как он покинул деревеньку «Воробьиные Гнёзда». Он настойчиво сторонился бывших сотоварищей, предпочитая держаться поближе к Глевию – загадочному мальчишке, что ждал их на не пострадавшей ни от магии, ни от чудовищ окраине города магиков с семёркой осёдланных лошадей.
А ещё этот огненноглазый – держится вроде спокойно, но нет-нет да бросает на искателя полные презрения взгляды. И тоже молчит как рыба, о том, что же за конфликт произошёл у него с Арэном.
Кориса такое положение дел не устраивало категорически. Сговорившись с Локи, что тот отвлечёт на время мальчишку, командир принялся ждать. И, улучив момент, когда искатель, неожиданно оставшийся в одиночестве, немного приотстал от кучно держащегося отряда, придержал свою лошадь.
Арэн бросил на командира хмурый взгляд исподлобья.
«Догадался», – без удивления и жалости понял Корис, и, отбросив все предисловия, которые задумывал, спросил:
– Может, расскажешь, наконец, что с тобой приключилось?
– Ничего хорошего, – недружелюбно буркнул в ответ искатель. Но от Кориса не так-то просто было отделаться – сдержанный обычно дриммер, когда нужно, способен был быть прилипчивым, как пиявка.
– Почему ты ушёл?
– Надо было проверить одну догадку.
Корис глубоко вздохнул.
– Какую?
Искатель сжал губы в ниточку и отвернулся.
– Арэн, я же тебе не враг, – не выдержал Корис.
– Да нечего рассказывать, – неохотно буркнул искатель.
– А огненноглазый? С ним что не поделил?
– Что не поделил – того не вернуть, – ещё смурнее откликнулся Арэн. – Командир, к чему эти расспросы? Я допустил ошибку, за которую теперь расплачивается весь Шагрон. Её не исправить. Хочешь знать больше – у огненноглазого и спроси, уж он-то не постесняется, в деталях всё расскажет.
– Да я помочь хотел, собственно, – растерялся от такой отповеди Корис.
– Не нужно. Сам натворил – сам этот груз и понесу. Мне главное, что Влад сестру мою успел из Кхарра забрать.
– Тот дракон? Ты знаком с ним? – удивился Корис.
– И с ним, и с тем, что остался с Ахероном биться, – коротко ответил Арэн.
– А мальчишка этот кто? – прокашлявшись, продолжил натиск Корис.
– Он сиа. Сын владыки морского берега.
Корис красноречиво поднял брови.
– Думаешь, я понимаю, о каком береге идёт речь?
Искатель демонстративно возвёл очи горе и шумно вздохнул. Едущий чуть впереди огненноглазый страж обернулся, смерил юношу презрительным взглядом, но ничего не сказал.
…Темноволосый и кареглазый мальчишка встретил их на полуночной окраине Кхарра. За спиной его у коновязи таверны с броским названием «Приют чародея» тревожно прядали ушами осёдланные лошади. Он молча кивнул Арэну, словно старому знакомому, посмотрел на единственного выжившего убийцу – Тень, не обращая ни на кого внимания, уже гладил по шее одну из лошадей, – и перевёл взгляд на остальных.
– Это все? – спросил он.
Арэн кивнул.
– Ровно по числу лошадей, – бесстрастно проронил мальчик. – Повезло.
Тень покосился на него с осуждением.
– Сколько займёт путь? – деловито уточнил Арэн.
– Пару седмиц, ежели нигде не задерживаться. Я видел Владиуса. Ему удалось?
– Да, – Арэн кивнул. – Нам тоже больше не резон задерживаться. Портал в безопасности, грокхов и радужноглазых осталось слишком мало, чтоб справиться с его защитой.
– А Странник?
– Отец сказал, что этот Портал Странник открывать не станет.
Мальчик кивнул, постоял с задумчивым видом, теребя снятые с коновязи поводья.
– Тогда в путь, – решительно заявил он и одним махом вспрыгнул в седло.
– …Сиа – единокровный сын крылатого владыки Каллиста, повелителя морского берега Гардейла. Дракон-полукровка. Иногда ещё таких, как он, драконьими оборотнями кличут. Но ты о наследниках крылатых владык расспроси лучше Влада, когда доберёмся, – нехотя посоветовал искатель, отвлекая Кориса от воспоминаний. – Я сам ещё не всё в этой истории понял.
– Кхм… Ладно, так и поступлю, – пожевал губами Корис и как бы между делом посмотрел по сторонам. – А куда мы направляемся-то? Или это тоже тайна тайн? Твой сиа никому ничего не объясняет, только торопит.
– Сначала в Озёрный край, там встретимся с Аэр и Владом. А потом дальше на север, как Мёрзлые Пустоши проходимы станут.
– Ты ведь её почуял тогда, да? – вновь взялся за своё Корис и, заметив, как потемнел искатель, кивнул. – Значит, её. Понимаю. Знаешь, я ведь тоже от вас с Локи кое-что утаил, ещё в тот день, когда мы только очутились в Шагроне. Тогда это показалось мне правильным, хотя сейчас я, наверное, поступил бы совсем иначе.
– И что это было? – бесстрастно поинтересовался Арэн, но командир заметил тщательно скрытый огонёк, мелькнувший во взгляде юноши.
– Я узнал, что Кан выжил и как-то сумел добраться до Шагрона. Побоялся тебе говорить, думал, немедля рванёшь на поиски в надежде, что твоя сестра с ним.
– Может, и рванул бы, – не стал отнекиваться Арэн. – Только далеко всё равно бы не ушёл – мир чужой, обычаев не ведаю, нравов не знаю. Так что правильно ты теперь сомневаешься, командир, не было в той скрытности никакого смысла. Я ведь всё равно узнал. Только позже, когда уже и мир изучил, и понял, что по следу чужому ходить могу.
– Как узнал-то? – недовольный отповедью, сумрачно поинтересовался Корис.
– А помнишь, как Алые Плащи в деревеньку нашу нагрянули с глашатаем и магиками, беглого мага искали? Вот Кан этим их беглецом и оказался. Я, как портрет его увидел, так сразу след стал искать – у магиков подглядел, повторить попытался, а оно возьми да и получись. Тогда и решил, что вы какое-то время и без меня продержитесь, а я пока Кана найду да о сестре расспрошу. Жаль, не сложилось.
– Уже и не сложится, – качнул головой Корис.
Арэн вопросительно поднял брови.
– Он погиб пару месяцев назад. В Скоррде мы с Локи видели его и Аэр, только подобраться не успели. А потом…
– Жаль, – коротко ответил искатель и вновь отвернулся, всем своим видом продемонстрировав, что больше ничего не скажет.
«Ещё как скажешь», – нехорошо посулил Корис, но счёл за лучшее на сей раз отступиться. Отчуждение Арэна дало трещину, но командир знал – если надавить на искателя слишком сильно, тот закроется пуще прежнего, и про разговоры по душам можно будет забыть. А вопросов у Кориса было слишком много, чтоб такое допустить.
***
До Озёрного края они добрались за полторы седмицы. Долгая зима тут, к полуночи от Империи, была явлением вполне обыденным, но в этот раз она, словно решив подыграть путникам, быстро сдала свои позиции. Выглянуло из-за облаков солнце, лучами недовольно ощупало потемневшие сугробы и принялось греть. Зажурчали первые ручейки, в кронах деревьев завели свои брачные песни птицы. Заледеневшая земля оттаяла, и теперь из-под копыт лошадей вместо звонкого цокота слышалось звучное чмоканье грязи.
На незримой, никем не отмеченной границе их уже ждали. Четверо сурового вида мужиков, все бородатые, в кожаных нагрудниках и с заткнутыми за пояса топорами и ножами, преградили им путь.
– Мир краю сему! – с несвойственной его возрасту степенностью промолвил Глевий, выпрямившись в седле. – Не преступал ли кто границу лесов и озёр?
– И тебе мира, сиа, – прогудел один из бородачей. – Друзьям наша граница завсегда открыта, а от врагов Прародитель уберёг.
Помолчав с задумчивым видом, Глевий спешился и взмахом руки предложил остальным последовать его примеру. Озёрники, так же молчаливо подхватили лошадей под уздцы, отвели в сторону.
– Владыка Владиус ждёт вас, – махнул рукой бородач, первым заговоривший с Глевием. – Дальше токмо пешком, по нашим землям лошадям не пройти. В полулиге отсюда река будет, там вас встретят.
Предостережению про лошадей Корис спервоначала удивился – ну где же тут лошадям не пройти, лес как лес, в таком завсегда тропу отыскать можно. Но в недоумении он пребывал недолго. Как и сказал озёрник, в полулиге от места, где их встретили, лес расступился, и перед путниками раскинулось огромное озеро, испещрённое пятнышками заросших деревьями островков. Корис, ошалев от открывшегося простора, не сразу заметил ярко окрашенную лодку с высоким, загнутым носом и несколькими рядами скамеек внутри.
Возле лодки – отчего-то Корису при виде её приходило на ум слово «ладья», – их ждали ещё двое озёрников. Глевий, обменявшись с ними несколькими короткими фразами, призывно махнул рукой и первым сел в лодку.
Дождавшись, пока путники последуют его примеру, озёрники, заняв места на носу и корме, длинными шестами оттолкнули лодку от берега и повели её в одном только им известном направлении.
Путь был долог, но во время него Корис воочию убедился в том, что сии земли не просто так получили своё неброское, но невероятно точное название. Весь Озёрный край состоял из, собственно, озёр и протекающих меж ними ручейков, речушек и рек, местами до того бурных, что вода в них не замерзала даже зимой. На раскинувшихся меж водными просторами островках суши рос лес, густой и труднопроходимый. У берегов некоторых островков дриммер замечал небольшие хижины, построенные прямо на воде и соединённые с сушей шаткими мостками, но его фантазии не хватало, чтоб представить, каково это – жить в них.
Наконец, лодка ткнулась носом в берег неподалёку от приткнувшегося к воде длинного дома. Чуть в стороне виднелся десяток хижин, подобных тем, что ранее приметил Корис. Путники, удивлённо крутя головами во все стороны, ступили на твёрдую почву.
– К общему дому ступайте, – указал направление один из озёрников. – Владыка там вас встретит.
И, резко выдохнув, воткнул шест в берег, упёрся, сталкивая лодку с мели.
Глевий уверенно двинулся по расчищенной от покрытого хрустким тёмным настом снега тропинке, остальные потянулись следом, не переставая в изумлении крутить головами.
На высоко поднятом над землёй крыльце, положив ладони на грубо отёсанные перила, стоял светловолосый мужчина в одежде, как две капли похожей на ту, что носил теперь Арэн. Он не пошевелился, заметив прибывших, лишь ледяной, безжалостный взгляд глаз цвета несущей смерть стали прошёлся сначала по дриммерам, потом с некоторым любопытством скользнул по стражам, задержавшись на мгновение на Рори, равнодушно пробежался по лицу Тени, будто по пустому месту, и чуть потеплел, остановившись на искателе.
– Среди вас есть маги? – вместо приветствия спросил светловолосый.
Рори, несмело сглотнув, выступил вперёд.
– Ты знаком с целительством?
– В общих чертах, – замялся магик и густо покраснел. – Но я магическими созданиями в основном занимался, а не людьми…
– Она там, – жёстко оборвал его светловолосый, указав на одну из хижин.
Магик кивнул и, подобрав полы изрядно потрёпанной мантии, засеменил к указанной хижине. Арэн дёрнулся было следом, но светловолосый его остановил.
– Позже. Там шаманы ворожат, ты им только помешаешь. А он, – кивок в сторону осторожно пробиравшегося по качающимся мосткам Рори, – пусть посмотрит. Сейчас любая помощь будет кстати…
В голосе светловолосого послышалось тщательно скрываемое отчаяние.
– Так, а нам, может, кто-нибудь объяснит, что вообще происходит? – воспользовавшись повисшей в воздухе неловкой тишиной, вылез вперёд Корис.
Его давно уже раздражали многозначительные взгляды, которыми то и дело обменивались Глевий и Арэн. В ярость приводило молчаливое высокомерие огненноглазого, старавшегося держаться особняком как от дриммеров с Рори и Тенью, так и от искателя и загадочного мальчишки.
После разговора с искателем Корис, поразмыслив, попытался разговорить и эйо, но тот, презрительно скривившись, процедил сквозь зубы:
– Что твой дружок натворил – пусть сам рассказывает, – и замолчал, не реагируя больше ни на какие вопросы.