Чёрный дракон

Это настоящие беруши для закладывания в уши, чтобы избавиться от внешнего шума.

– Хорошо, а кто у тебя на подворье так может громко шуметь по ночам?

– Да есть у нас летуны ночные с кожистыми крыльями. Иногда такие звуки издают, что до спинного хребта пробирает… Днём – то их не бывает.

– Драконы что ли?

– И не только они. Есть твари и поменьше, они то и пищат невыносимо для человеческого уха.

Я беру беруши и иду в свою комнатку отсыпаться…

Я попал в сказочную реальность, но прежде чем изучать её, надо выспаться, как сказал Мефодий, сколько организм попросит.

Едва прикоснувшись к подушке, я проваливаюсь в глубокий сон…

Но как бы глубок он не был, я вскакиваю на кровати от пронзительного крика – писка. По моему позвоночнику проходит настоящий электрический разряд. Такой частотой звука можно пытать человека. Сожалею, что забыл закрыть уши, как советовал Меф. Слышу, как гремит цепью Стёпка. Он тоже получил звуковой удар. Смотрю на ходики со светящимися стрелками, что висят на стене. Они показывают два часа ночи. Закладываю мягкий каучук в уши и засыпаю очень быстро…

Просыпаюсь в двенадцать часов дня и чувствую себя совершенно выспавшимся и здоровым.

Как и договаривались, после плотного обеда, мы с Мефодием собираемся на рыбалку.

– А почему у меня волосы светлые, как солома, а у мамы, насколько я помню, чёрные были, да и у отца – черней не бывает…

– И у мамы твоей такие же были, как у тебя сейчас, пока на верхушку Лысой горы не сходила…

– И познакомилась с моим отцом? – спрашиваю я.

Мефодий не отвечает.

– А у тебя волосы белые, как снег. Всегда такие были?

– Такие стали, когда мне за сто лет перевалило. А до этого чёрные были, как смоль, – улыбается Мефодий.

– И что, у меня тоже потемнеют, как у мамы?

– Обязательно станут чёрными в своё время, не переживай. Пойдём – ка в лес. Мясца свежего добудем. Тебе надо поправиться. Силёнок поднабрать. Там в гимназии ребята разные будут. Ты должен уметь за себя постоять, или за кого вступиться по чести и совести. Я тебя ещё поучу, как драться надо…

– Хорошо, я согласен поучиться.

Мефодий заходит в свою таинственную мастерскую, точнее в ряд построек под одной крышей, протянувшихся во всю длину двора. Я делаю два шага за ним, но мой прадед ловко прикрывает дверь перед самым моим носом.

Через минуту Меф выносит с собой мощный по виду арбалет с полированным прикладом тёмного дерева.

– Это моя поддёвка охотничья, – говорит Мефодий и оглаживает на груди просторный жилет из грубой кожи со множеством внушительных карманов. Через плечо у него перекинута круглая рыболовная сеть со свинцовыми грузиками по краям. Из бокового кармана торчат короткие арбалетные болты.

– Бесшумное оружие, что в лесу особенно ценится. Стреляет далеко и точно, – подмигивает Меф.

– Роликовый, – говорю я, – его даже женщина, или ребёнок малый зарядить могут без особого напряжения сил.

– А ты почём знаешь?

– Видел такие арбалеты в Коурлинге у наёмников, – сочиняю я, не моргнув глазом.

– Мне самому эта идея с колёсиками в голову пришла, и я его сделал. Это уже потом узнал, что у германцев подобные арбалеты уже имеются…

––

Мы с Мефом идём по узкой тропинке круто в гору. Тропинка еле заметна и петляет между могучими деревьями и колючим непроходимым кустарником.

Под ногами и на ветвях деревьев появляются змеи, но их здесь не так много, как на западном склоне Лысой горы.

Минут через сорок Мефодий вытаскивает из кармана поддёвки свой мультикомпас с несколькими стрелками.

– Указывает лучшее направление и показывает высоту над уровнем моря, – говорит Мефодий, видя мой заинтересованный взгляд на круглый приборчик. – Сейчас мы уже поднялись почти на полторы тысячи метров.

Хотя я и тащу с собой большую, почти пустую корзину, но уже чувствую сильную усталость в ногах. По моей спине течёт пот.

– Эту гору образуют редкоземельные породы как металлов, так и других химические элементов господина Менделеева. Все наружу повылезали здесь в разных местах. Вследствие такого феномена, как говорят, здесь и водится разнообразная магия со всеми своими чертями и прочими невидимыми простым глазом инфернальными существами… Хотя и видимых тварей хватает в избытке. Тех же тролликов возьми, – говорит Мефодий, – Можно даже предположить, что у нашей матушки Земли родовой пуп развязался… а огненная дырища, что на самом верху горы, и есть вход в преисподнюю, или выход из неё…

– Очень интересно, – говорю я.

Ещё через полчаса, продираясь между деревьями, мы выходим к длинному лесному озеру.

– Про это озеро мало кто знает, потому, как мало кто до него добраться может, – говорит Мефодия и снимает с плеча рыболовную сеть.

Затем он становится в прогалине между камышами, делает быстрый разворот на месте в триста шестьдесят градусов и бросает сеть. Она распрямляется в круг и летит, падая рядом с камышом. Раздаётся хлёсткий звук. На воде означается круг. Верёвка с локтя Мефодия начинает сползать в тёмную воду.

– Так апостолы рыбу ловили на Святой земле, – говорю я.

– Так точно, – соглашается Меф, выжидает несколько секунд после того, как верёвка полностью погрузилась, и начинает энергично вытаскивать сеть.

Верёвка колом ходит из стороны в сторону.

– Есть рыбка, – улыбается Мефодий и вытаскивает на берег двух ядрёных сазанов и несколько крупных окуней, настоящих горбачей.

Грузики сомкнулись в пучок, благодаря шёлковым нитям, завязанным между грузиками и закреплёнными на железном кольце, через которое пропущена основная верёвка. Таким образом, рыба находится внутри закрытого сетчатого мешка.

Меф опускает рыбу в воду и наматывает верёвку на прибрежные кусты.

– Пошли на тот конец озера. Я буду охотиться, а ты там, в глиняной водичке полежишь для развития организма.

Озеро не широкое, но длинное. Множество еле заметных ручейков впадает в него со стороны верхушки Лысой горы. Мы доходим до противоположного конца озера минут за тридцать. Здесь вода имеет голубоватый оттенок и заметно теплее, судя по паровой дымке над ней. Пологий берег в этом месте состоит из глины голубого цвета.

– Эта глина даст тебе силы не меньше, чем самое свежее мясо. Только надо каждый день лежать в ней по полчасика. Не более. Такая же глина есть ещё в озёрах на Святой земле… Человека – то слепили из глины, – посмеивается Мефодий.

– Отличная идея, – говорю я.

– Тогда раздевайся донага и ложись на спину, чтобы только глаза и ноздри на воздухе были.

– Понял, так и сделаю.

– Вот тебе часы. Лежать надо не больше двадцати минут. А по циферблату это будет пятнадцать. Это важно. Потом обязательно вылезай из глины и обмойся в чистой воде.

– Что значит по циферблату и не по циферблату? – спрашиваю я несколько озадаченный.

– А это значит, что все часики на этой высоте начинают здесь сильно отставать…

Мефодий вытаскивает карманные швейцарские часы с довольно большим циферблатом. Ломает веточку с сучком. Втыкает её в берег и вешает на неё раскрытые часы.

– Вот так будет видно. А ты, давай, ложись, и делай как сказано… а я за тетёрками пошёл. Будет нам на ужин дичь высшего разряда, – усмехается Меф, снимает с плеча арбалет и скрывается за деревьями.

Я смотрю на белый циферблат швейцарских часов с чёрными стрелками и засекаю время. После чего снимаю с себя всю одежду и погружаюсь в голубую жижу по ноздри и глаза, как наказал Мефодий. Голубая глина ничем не пахнет, разве только необычной свежестью. Надо мной щебечут невидимые птички в верховьях сосен. Таких красивых звуков, как мне кажется, я никогда не слышал…

Подземные источники тихо журчат подо мной и выбрасывают тонкие струйки летучего газа. Мелкие пузырьки ласково касаются всего моего тела – от пяток до макушки. Через непродолжительное время я начинаю чувствовать, как меня начинают нежно покалывают невидимые иголочки…

Мне очень хорошо и покойно. Я ясно чувствую, как моё сознание очищается, и все ненужные мысли уходят, словно капли дождя в песок. Я понимаю, что медитирую. И в этом озере, можно предположить, это делать лучше всего на свете…

Через четверть часа по циферблату я вылезаю из голубой глины, моюсь в чистой воде и беру в руку часы Мефодия.

У меня есть навык – посекундный счёт про себя. Я его приобрёл при ловле рыбы фидером. Грузик весом в сорок грамм погружается примерно на один метр в секунду и нагибает кончик фидера. А когда грузик достигает дна, кончик фидера выпрямляется. Так можно определить глубину водоёма и найти наибольшую, там, как правило, и обитает самая крупная рыба, туда и надо забрасывать…

Так вот, глядя, как перемещается секундная стрелка по циферблату карманных часов Мефа, мне сразу становится ясно, что она тормозит. Да и сам вес металлических часов вызывает вопрос: а не из свинца ли они сделан?…

В голове не укладывается, но это факт: на высоте более двух тысяч метров на этой горе металл тяжелеет, а время замедляет ход…

Мефодий возвращается с двумя крупными тушками тетеревов на широком поясе под расстегнутой кожаной поддёвкой.

– А железо тоже на этой высоте меняется свой вес? – спрашиваю я.

– Правильно угадал. Только никому не рассказывай про это озерцо. А то понабегут сюда всякие – разные. Всю голубизну вёдрами повычерпывют и торговать станут, – говорит Мефодий.

– Это точно ты говоришь. Буду молчать. Удивительно приятно лежать в этой тёплой глине.

– Главное, что полезно для роста и крепости организма. Мы с тобой первое время вместе будем сюда приходить каждый день. Нельзя прерывать процедуру хотя бы недельку в самом начале…

––

Через неделю изменения моего организма стали хорошо заметны. Я значительно подрос. Грудь мою уже не назовёшь хилой. У меня появилась неплохая для подростка мускулатура.

Мефодий оглядывает меня с хитрым прищуром.

– Под твою комплекцию шпага подойдёт.

– Не понял, – говорю я с дурацкой улыбочкой.

– Тебе исполнилось шестнадцать лет. Следовательно, тебя могут вызвать на дуэль из – за любого пустяка. Среди дворянской молодёжи такое сплошь и рядом. Или ты получишь оскорбление и не сможешь не сделать вызова на дуэль, чтобы защитить свою честь графа Орлова. Так вот, оружие дуэли более всего подходящее для тебя – это шпага. Сейчас, молодые дворяне с шестнадцати лет дерутся на шпагах, или на более тяжёлых клинках. Обычно до первой крови. Это не одобряется, но и строго не наказывается… И это правильно. Обиду надо искупать кровью. Дуэли на пистолетах запрещены нашим государем, но случаются, когда дуэлянтам более двадцати лет. Всё ясно?

– Так точно, Меф.

– Это хорошо, что понятно. А ты умеешь фехтовать? Дрался когда – нибудь на шпагах?

– На шпагах никогда не дрался. А просто драться, случалось, сказал я, и сразу же засомневался, что смогу хорошо использовать навыки рукопашного боя, полученные мною в лётной школе, сейчас, с этим мальчишеским телом.

– Значит, я буду тебя учить драться на шпагах. Сам кое – что умею. Завтра этим и займёмся. Я не могу позволить, чтобы граф Орлов не умел фехтовать.

– Хорошо, Меф, завтра и начнём.

– Я видел тебя на боевой арене в Коурлинге. Реакция у тебя неплохая, а техника – дело наживное…

– Чтобы прикончить врага, не обязательно его рубить на куски, достаточно проколоть ему горло, или сердце, – говорит Меф на следующее утро, держа в руках длинную шпагу.

Он делает несколько красивых выпадов и рисует в воздухе какие – то замысловатые вензеля. Длинный клинок рассекает воздух со свистом.

– А ну – ка, попробуй.

Я беру шпагу и пытаюсь начертить в воздухе нечто витиеватое. Клинок тонко звенит в моей руке.

– Отлично! Ты чувствуешь шпагу, а она тебя.

Меф берёт шпагу из моей руки и прикладывает её к моей ноге.

– Тебе нужна шпага покороче. Сегодня я её сделаю…

––

На следующий день, после лёгкого завтрака, Меф говорит:

– Начнём, пожалуй, и передаёт мне новый клинок, на две ладони короче, чем тот, что был вчера.

– Первое дело – это правильная стойка. Она помогает тебе и наступать на противника и защищаться от его нападения. Повторяй за мной все действия и никогда не разглядывай свою шпагу. Твой взгляд всегда направлен на оружие врага, иначе он проткнёт тебя так быстро, что даже не успеешь и вскрикнуть. Ясно?

– Ясно.

– Итак, левая и правая нога ставятся друг к другу под прямым углом.

Меф ставит ступни своих ног под углом в девяносто градусов.

Я повторяю.

– Твоя сильная рука правая, или левая?

– Правая.

– Это хорошо. Пятки соединены. Теперь делаем шаг правой ногой в сторону, левая стоит на месте. Сгибаем ноги. Колени над носками твоих сапожек. Туловище остаётся на месте, а голова уже смотрит на противника в том направлении, где он стоит. Ясно?

– Ясно, – отвечаю я и в точности повторяю все движения Мефодия.

– Шпага в вытянутой руке. Клинок направлен на противника. Между локтем и туловищем расстояние равное ладони левой руки. Сама левая рука согнута в локте и нависает над головой. Иногда шевелит пальцами, чтобы раздражать противника. Зачем нужна такая поза, как ты думаешь?

– Для устойчивости тела?

– В том числе, но главное – для быстрой атаки и для успешного её отражения. Правильная стойка очень важна в этом деле. Кто дерётся на шпагах без неё, почти всегда проигрывает…Когда я даю команду «К бою!», ты мгновенно становишься в боевую стойку. Ясно?

– Ясно.

– Когда я говорю команду «Вольно», ты можешь стоять, как хочешь.

– Понял.

– К бою! Противник слева, – быстро говорит Меф.

Я резко поворачиваюсь влево и делаю стойку.

– Вольно.

Я расслабляюсь.

– Противник сзади!

Я резко разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и делаю стойку.

– Разве я сказал команду «К бою»?

– Нет ты её не говорил, – улыбаюсь я.

Ещё минут сорок гоняет меня Меф по двору за невидимыми противниками по разным углам. И лишь когда рубаха у меня становится вся мокрой, первый урок заканчивается.

– На сегодня хватит. Ты теперь знаешь, что такое боевая стойка в фехтовании.

– Так точно, Меф. Спасибо за урок.

– Идём к озеру. Там полежишь, вилы восстановишь…

На следующий день Мефодий вытаскивает из таинственных глубин своих хозяйственных построек два шлема для фехтования и две кольчуги.

– Сегодня начнём отрабатывать удары и уколы. Но сначала сделаем пробежку на полчасика. Давай за мной, не отставай.

Меф бежит вниз от подворья и выбегает на дорогу вокруг Лысой горы. На нём только набедренная повязка. Несмотря на свой немолодой возраст, он сложён как греческий атлет.

– Снимай рубаху и за мной! – кричит он уже издалека.

Я бросаю рубашку на заборчик, Стёпка быстро подхватывает её мохнатой лапой, но я уже бегу за Мефодием.

Мы пробегаем парк километров в западном направлении и поворачиваем назад.

Через полчаса на нас уже кольчуги и шлемы. В руках шпаги.

– К бою! – Меф даёт команду.

Я принимаю боевую стойку.

– Делаешь шаг вперёд с пятки на носок, правая рука начинает движение, задняя нога даёт толчок всему корпусу. И наносишь мне укол в грудь. Ясно?

– Ясно!

Я делаю выпад.

– Батма́н! кричит Меф и легко выбивает шпагу из моей руки упредительным ударом снизу вверх. Клинок летит в каменную стену и звенит как хрусталь.

– Держи шпагу крепче. Думай о том, что её могут у тебя выбить, или отобрать в любой момент.

Я чувствую, как пульс стучит в моих висках.

– Я понял, Меф. Больше не выбьешь.

– Делаешь три шага вперёд и наносишь мне удар в любое место выше пояса. К бою!

Я принимаю стойку, делаю три шага вперёд. Меф уходит назад и снова наносит удар по клинку, но на этот раз не выбивает шпагу. Я чувствую резкую боль в ладони.

– Молодец. Уже лучше. Моими шпагами можно не только делать уколы, но и рубить со всех направлений и со всей силы. Мои клинки не ломаются.

– Почему?

– Потому что я их закаливаю особым способом. Сейчас наносишь мне удары как хочешь и куда хочешь, но только выше пояса. Работает кисть на вытянутой руке. Ясно?

Я начинаю наносить удары, с нарастающей силой, но Меф легко их парирует, и делал контры, попадая мне и в голову, и в грудь.

Я по – настоящему злюсь и интуитивно начинаю делать ложные выпады. Через некоторое время мне удаётся пробить защиту Мефа и звонко ударить его шлем кончиком клинка слева направо.

– Молодец. С тебя будет толк, – говорит Меф. – На сегодня фехтовать хватит. Пора тебе к озеру…

––

Реакция у меня, когда я начинаю злиться, становится превосходной, в смысле превосходит реакцию Мефа, как в атаке, так и в защите.

К тому же, как оказалось, я одинаково хорошо владею шпагой как правой, так и левой рукой…

– Я ещё никогда не дрался с таким увёртливым парнем, – признался Мефодий по прошествии недели со дня нашего первого урока и шести дней моего погружения в голубую глину…

Всё это время, каждый день, перед ужином, я иду на турник. И сейчас уже спокойно и неспешно, как положено, делаю десяток полноценных подтягиваний и подъём – переворот.

––

К подворью Мефодия подъезжает грузовик с закрытым брезентом кузовом. Двигатель машины надсадно ревёт на крутом подъёме.

Мефодия открывает ворота.

Из грузовика выходят трое крепких мужчин в форме офицеров русской императорской армии. На золотистых погонах одного из них блестят четыре звёздочки. У остальных – по одной.

– Здорово, Меф, – громко говорит штабс – капитан и протягивает руку моему прадеду.

Прапорщики в это время сгружают из кузова грузовика большой зелёный ящик и заносят его в открытые двери мастерской Мефодия.

На меня никто не обращают внимание. Поэтому я не осмеливаюсь удовлетворить своё любопытство и остаюсь во дворе, рядом со Стёпкой, который тоже не обращает на меня внимание, потому как старательно уплетает кашу с мясом из маленького бочонка.

Через несколько минут золотопогонники уезжают на своём грузовике с высокими бортами затянутыми брезентом.

– Вот и ребятки заказ новый подвезли, и денежки подоспели как раз во время. Нам сейчас понадобятся на обновки тебе для гимназии, – говорит довольный Мефодий и держит в руке пачку кредитных билетов синего цвета с чёрным двуглавым орлом.

––