Исчезновение золотой курицы, или Держите меня семеро!

Пролог

– Кощеееей! – раздался зычный женский голос снаружи.

Нет ответа.

– Кощеэээээээй! – в голосе уже появились истерические нотки.

– Хоспаде, да что ж такое! – закатив глаза, его бессмертие жахнул кулаком по столу.

– А ничего, ничего, – кудахтал Андрюшенька, суетясь вокруг хозяина, – вот увидите, скоро само все закончится!

– Я иногда жалею, что бессмертный, – пожаловался ему Коша, уронив голову на руки и покачав ею сокрушенно. – Лучше б я умер.

– Кощеееей! – голос стал громче.

– Я проверю, я схожу, – стуча пятками, скелет выскользнул из кабинета, но вскоре вернулся.

И, если так можно сказать о существе, состоящем исключительно из костей, на нем лица не было.

– Там! Там! – тыкал он пальцем в сторону окна

– Скажи, что там снег выпал посреди лета! – взмолился Коша, приподнимаясь, оперевшись руками о столешницу.

– Ах, если бы! – патетически воскликнул скелет, заломив руки. – Там Дульсинея!

Кощей закатил глаза и быстро вышел из кабинета. Миновав холл, распахнул тяжелую входную дверь, оказавшись на улице, и завертел головой в поисках супруги, но ее нигде не было.

– Поднимите голову, – тихо посоветовал Андрюшенька, вжав череп в плечи.

– Твою ж дивизию! – выругался Кощей, узрев законную супругу сидящей верхом на коньке крыши. – Душа моя, что ты делаешь наверху? – осведомился он нарочито мягким голосом.

– Я внезапно проснулась и решила, что нам пора крышу менять, – плаксиво пожаловалась жена, невинно хлопая глазами.

Руки ее до побеления вцепились в крышу.

– Лично тебе менять? – осведомился Кощей, гадая, как эта неугомонная забралась так высоко.

– А кто еще? – сварливо отозвалась Дульсинея, а потом скуксилась: – Ты меня совершенно забросил в последнее время. Я себя чувствую гадким пленником в твоем мрачном замке.

Кощей вздохнул. Покосился на скелета. Тот пожал плечами и отступил на шаг, боясь попасть под раздачу.

– Любимая, – осторожно начал Бессмертный, – ты бы спустилась вниз. Здесь и разговаривать удобнее.

– Я не могууууу! – зарыдала вдруг Дульче. – Сюда я забралась, а обратно мне страшно!

Кощей сложил ладонь козырьком и уставился на крышу. Да уж, как хрупкая девушка забралась туда – отдельный вопрос. Зачем она это сделала – уже не так важно. Как ее спустить оттуда – вот проблема! Эх, жаль, он летать не умеет.

Конечно! – осенило его. Горыныч!

Змей в своем обличье зверя летал прекрасно, а с Дульсинеей у него самые что ни на есть дружеские отношения – в свое время эта неугомонная спасла зад одному из троицы, вытащив из него яблоневую ветку. Тот теперь был готов защищать жену Кощея от самого Кощея, в чем тот неоднократно убеждался. Вот и теперь, стоило только через портал позвать ящера, тот тут как тут – явился, не запылился. Захлопали кожистые крылья, взметая пыль с земли, три головы зорко глядели в разные стороны, лапы растопырились, мягко спружинив и удержав тело в правильном положении, после чего Змей распался, образовав троих совершенно одинаковых мужчин.

– Что случилось? – встревожился Валигор, усмотрев на лице Бессмертного озабоченное выражение.

– Жена скалолазом заделалась, – кивнул тот наверх.

Все три брата задрали головы и синхронно присвистнули – Дульсинея помахала им ручкой.

Взметнувшись ввысь, Змей осторожно перехватил женщину лапой и также бережно спустил вниз.

– Я уж думал, ты наконец уйти решила от этого изверга, – пробасил Валидуб, на всякий случай встав между мужем и женой.

– Я б с радостью, – хихикнула Дульче, – но куда уж теперь уйдешь? – и похлопала себя по выступающему беременному животу.

Кощей закатил глаза. Андрюшенька щелкнул челюстью. Валигор хмыкнул.

– Пойдемте чай пить, гости дорогие! – Скелет разрядил обстановку и застучал пятками в сторону дома.

Все направились следом.

После чая Дульсинея сослалась на усталость и ретировалась в свою комнату, очередную пакость придумывать, не иначе, решил Кощей, мрачно сдвинув брови. До того, как купить треклятый тест на беременность, оказавшийся положительным, жена была совершенно обычная, ну, вернее, с легкой придурью, но у кого не так? А теперь же эта легкая придурь превратилась в такое… Врагу не пожелаешь! А ведь до родов еще четыре месяца! Как не сойти с ума за это время, Коша не знал. Все дела пришлось отложить, даже Навь, которая по-прежнему была на нем, оказалась заброшена, так как ежеминутно происходили события, требовавшие его личного присутствия. Сначала Дульсинее потребовалось сменить всю мебель в доме. Пережили. Потом для мебели оказалась обстановка не та. И это вынесли. Потом случилась масштабная ревизия всех припасов с записью в тетрадь в клеточку. Кощей скрипел зубами, когда Дульче в пижаме сидела в сокровищнице, скрестив ноги, и примеряла все украшения из большого сундука, доверху забитого всякой всячиной – каменьями самоцветными, украшениями заморскими, диадемами всякими и бусами, и прочей женской дребеденью. Он даже поклялся, что велит притащить этот сундук в опочивальню, но жена хотела здесь и сейчас перемерить все. Вернее, не все, а ВСЕ. Нацепив на себя несколько ожерелий, на каждый палец кольца по три штуки, на голову корону, она с алчным взглядом рылась в сундуке, спрятавшись там чуть не по пояс, а потом шла наверх как новогодняя елка, наотрез отказавшись снимать сокровища с себя. Как уж ее муж не убеждал, что это все итак ее, она не снимала и первые несколько дней спала в короне, пока не явилась ее бабуля, уговорившая внучку запереть сокровища в сейф, а то «ходют тут всякие!». Теперь Дульсинея Бессмертная зверем смотрела на любого, кто смел даже взглядом мазнуть в сторону входа в сокровищницу, а сама перед сном открывала тетрадку с записанными в ней перечнями и считала вместо овец золото и бриллианты. Судя по всему, в животе у нее поселился кто-то до одури жадный. Настоящий Кощей, шутил Чернобог, заявившись в момент обострения ревизии и застав невестку попой кверху в очередном сундуке.

Сын его закатил глаза и покачал головой. Сил его больше не было с этим справляться.

Вот и сейчас, проводив взглядом довольную женщину, Коша вздохнул. Он знал, что означает этот взгляд – Дульче в спальне сейчас примется перемерять все украшения, после чего спустится в подвал и там будет пересчитывать золотые слитки, а потом жаловаться, что кто-то их трогал и сдвинул на сантиметр с места, не иначе, утащить пытался. Семейная жизнь становилась пыткой.

– Ничего! – хохотнул Змей, – скоро родит, там придурь вся пройдет, как рукой снимет.

– Если бы! – вздохнул Коша, покосившись в сторону лестницы на второй этаж.

– Точно-точно! – хмыкнул Валигор.

– Тебе-то откуда знать? – съязвил Валидуб.

– Ты не помнишь, как к нам приезжал Гвидон и жаловался на свою лебедь, которая, когда наследника носила, как сумасшедшая гнездо вила? Что там у нее в голове сдвинулось – неизвестно, только она яйцо сносить собралась, будто настоящая птица, а для этого на постели соорудила кокон из веток и камней. Забыл?

– Точно! – брат хмыкнул. – Так что ты, Коша, жди, скоро и твоя нормальной бабой станет, как прежде.

– Господин! – Андрюшенька появился также внезапно, как ушел. – Там вас вызывает Баба Яга, говорит, дело срочное, безотлагательное.

Связь с Ягой у Кощея была стационарной – через блюдечко с золотой каемочкой. Учитывая нездоровую страсть новоиспеченной супруги ко всему золоту, блюдечко было предусмотрительно спрятано, а следил за ним скелет, он же и сообщал в случае чего хозяину о вызове.

– Слушаю тебя внимательно, – глядя на появившееся изображение волоокой красотки, произнес Кощей.

– Помощь нужна, – судя по озабоченному виду Яги, случилось что-то серьезное.

– Когда?

– Немедленно!

– Скоро буду, жди!

Отключившись, Коша отдал блюдце Андрюшеньке и сказал Горынычу:

– Ты со мной? – увидев кивок, продолжил: – Выходим немедленно!

1

Баба Яга, которая костяная нога и все такое, ежеутренне совершала один и тот же ритуал – выходила на самом рассвете на лужайку перед своей волшебной избушкой на курьих ножках, а потом занималась всяким непотребством, как характеризовал сие действо кот Василий. Сам он занимал позицию наблюдателя – пристраивался на крылечке и щурил свои желтые глазищи, внимательно глядя, как засучившая рукава блузки и подкатавшая спортивные брюки красивая женщина принимает разные позы на траве. Асаны, как называла Баба Яга их мудрено. Она ведь и Ягой-то была недавно, всего лет сорок, а до того жила в провинциальном городе и знать не знала, что однажды не только окажется в сказке, а еще и унаследует избу на птичьих лапах и облезлого кота от прежней хозяйки. Та знала, что недолго ей осталось, а потому успела перекинуть свои чары на глупую девчонку из людского мира, которая пожалела нищенку, сидевшую на улице, да пообещала той принять ее дар, в тот же момент перенесясь в сказочный мир, в избу на болоте. Ох, и ругалась девка поначалу! Кулаком грозила, порывалась уйти, да только куда уйдешь – кругом леса, да болото, хода обратно не было. А потом и свыклось, стерпелось, ход появился, да только уже не надобен – родственники давно уже Настю оплакали, да забыли за столько-то лет, мать с отцом постарели и умерли, а брату она и вовсе не нужна была. Так и вернулась в избу, посмурневшая, задумчивая. Походила из угла в угол, поразмышляла, да и решила, что раз судьба у нее такая, то и надо здесь жить-поживать. Только в мир людей когда-никогда шастала. Нарядится, бывало, как фифа, платье нацепит короткое, туфли на каблуке, да шлендает туда-сюда. Неделю-две ее нет, потом столько же в себя приходит, грустит, потом опять в образ входит, начинает колдовать, да жизнь волшебную вести. Кот поначалу таскался туда-сюда, потом стал на хозяйстве оставаться. А то вот так бросишь избу, а она на своих курьих ногах уйдет куда, мозг-то ей не даден был.

– Замуж тебе надо, Настя! – увещевал ее кот, спрыгнув с крыльца и подойдя ближе. – Да ребенка родить. Сколько можно в девках мыкаться? Найди уж кого себе, пора тебе, девонька.

– Да за кого мне идти-то? – сокрушалась она в ответ, перекидывая тяжелую косищу с плеча на спину. – Кто в болото ко мне полезет, сам подумай?

– Леший захаживает, – муркнул кот, оглядев внимательно лапу с растопыренными когтями.

Баба Яга хмыкнула и приняла позу собаки мордой вниз. Кот обошел ее и устроился так, чтобы видеть лицо хозяйки, так ведь продолжать разговор сподручнее.

– А и пусть захаживает, – продолжил он, – ты девка молодая, видная, да только что ж он, ирод, все время с пустыми руками-то? Хоть бы раз коту кусочек чего вкусного принес. Мол, на тебе, Василий, мяса, будь добр, отведай угощенье. А он что? Только лясы точить горазд.

Раздув важно усы, кот фыркнул.

– Эй, хозяйка! – раздался зычный голос с опушки. – Ты, что ли, Яга Баба будешь?

Чуть повернув голову, Настя посмотрела на незваного гостя и удивленно нахмурилась, не собираясь выпрямляться – еще не время.

– Она это, – Василий пошел навстречу мужчине.

Тот был в кольчуге и шлеме, в одной руке нес копье, а в другой большой конверт.

– Тогда будь добра, хозяйка, принимай послание королевское!

Яга чуть переступила ногами, поворачивая корпус и зыркнула на пришельца.

– Что еще за послание? – спросила она.

Тот сглотнул слюну, ужаснувшись – а ну как она его сейчас в жабу превратит? Ишь ты как встречает – задом кверху, не иначе, колдует так! А зад-то какой славный, разве ж бабе можно так им вертеть перед чужим-то мужиком? Да еще и наряд какой непотребный, облепил, как вторая кожа. Эх, не будь она Бабой Ягой, так и поволок бы в кусты ее, да пощекотал усами-то в разных местах.

Медленно выпрямившись, Настя зыркнула своими серыми глазищами на гостя.

– Кто таков? – грозно спросила она, подходя ближе и уперев руки в бока.

– Прохор я, царев глашатай! – мужичонка оказался мелкий ростом, но с огромными рыжими усищами, лихо закрученными вверх. – Принес тебе послание царское.

– Что ж ты, Прохор, с копьем ко мне идешь? – усмехнулась Настя, принимая толстый конверт. – Али ворог я какой?

– Так ить, говорят, тут небезопасно! – нервно дернулся посланник. – Не супротив тебя копье мое, а защиты ради! Подпишись вот тут и тут, – сунул он на планшете грамоту, что послание сие вручено Бабе Яге лично в руки. – Бюрократия!

– Слова-то какие ты, Прохор, знаешь! – фыркнул Василий.

– По должности положено! – важно ответил мужчина. – Ну, бывайте!

Настя проводила глазами рыжего, с облегчением улепетнувшего с ее опушки и распечатала конверт.

– Что там? – Кот тронул ее лапкой.

– Обожди! – вчитывалась она в строки. Дочитав до конца, гневно сверкнула глазами. – Ишь, ироды!

– Да что там, Настя? – не вытерпел Василий и воткнул коготь в мизинец хозяйки.

Та вздрогнула, поджав ногу, как журавль.

– Выселяют нас, Васенька, – вздохнула она. – Царь-батюшка хочет болото осушить, да сады здесь разбить.

– Ах, он… – выругался кот по простонародному.

Баба Яга задумчиво оглядела поляну, на которой стояла насторожившаяся избушка, поджав вслед за хозяйкой одну ногу, потом перевела взгляд на стену леса, за которой начинались непролазные болота, на тропинку – единственный ход сюда, и вздохнула.

– Неспроста это, Вася, – сказала она. – Надо бы нам вызнать, что, да почему, прежде чем с места сниматься. Может, и уговорить царя можно будет. Он же, считай, с мальцов тут живет, знает, что с Ягой шутить-то себе дороже.

– Звать надо Кощея, да остальных, коллективный разум нам поможет, – поддакнул Василий.

Первый явился Серый Волк. После недавних событий с женой Кощея, когда они вместе ходили искать энергетический портал, Володя загрустил. Раньше он только садом своим занимался, а тут уже и яблоки молодильные интересовать перестали, начал задумываться о семье. Стыдно сказать, журнал выписал иностранный, с анкетами заморских красавиц, желающих выйти замуж, да только ни одна еще ему не приглянулась. Потому на зов «SOS» явился незамедлительно. Оглядев наряд для йоги, все еще не снятый Настей, хмыкнул и неожиданно откусил от поданной к завтраку булки больше половины, едва не подавившись. Запил узваром и закашлялся.

– Что за спешка? – спросил он, отдышавшись.

– А ты погляди! – подала она ему послание.

Волк прочел и нахмурился.

– Сдурел царь, что ли? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Что делать думаешь?

– Вас вот позвала всех, – ответила Баба Яга. – Будем сейчас совет держать.

– Была б ты замужем, царь бы и помыслить не смел тебя с болота выселять! – вставил Василий свои пять копеек. – Одинокую бабу легко обидеть, а ты пойди наедь на замужнюю. Да еще смотря за кем замужнюю-то!

– Замуж выйти – не напасть, да как бы замужем не пропасть, – отозвалась Настя, присев на стул напротив Волка. – Правда же?

– Угу! – тот опять успел куснуть булку и сейчас молчал, прожевывая.

– Вот ты, Вовка, тоже жениться не спешишь, а царь к тебе не пристает, – задумчиво сказала Яга, глядя в окно. – А ведь у тебя дом-то на каких землях плодородных.

Волк опять чуть не подавился.

– А что я-то сразу? – ощерился он.

– Раньше-то вы с Кощеем девок портили, – ехидно бросила Баба Яга, – а теперь одному отдуваться приходится.

– Попал Кощей, как кур в ощип, – отозвался Серый, но тут же бросил быстрый взгляд на девушку, – то есть, повезло ему, как никому! Такая жена ему досталась – милая, добрая, раскрасавица, – начал перечислять эпитеты.

– Змея подколодная, – подсказала Баба Яга, усмехнувшись

– Змея… Тьфу! То есть, добрая девушка! Чего сразу змея-то?

– Ну не змея, ладно, погорячилась я. Только держит она Кошу в ежовых рукавицах. Да с ним, поди, так и надо! Ишь, сколько слез Василиса – то пролила, море собрать можно

– Эх, видная Василиса девка-то, – потянулся Волк, мечтательно округлив глаза, но потом осекся : – Но ты краше всех, конечно.

– Конечно, – отозвалась Настя, пряча улыбку.

В это время дверь избушки открылась, впуская сразу четверых мужчин – Кощея и братьев-Горынычей. Сразу стало тесно и шумно. Мужчины начали здороваться по очереди, пожимая руку Волку, потом кланяться Бабе Яге.

Кощей присел рядом.

– Что, Настя? – спросил он, заглядывая ей в глаза.

– Погляди! – подала она царский документ.

Кощей быстро пробежал его глазами и задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– Неспроста это все, – заметил он. – Чую, каверзу придумал Ваня.

– Дурак он! – грохнул кулаком по столу Валигор. – Сожрать его и дело с концом!

– Ты ж на диете! – ехидно поддел его брат. – После шести не ешь, и белок ограничиваешь.

– Да ради Насти я на все готов! – Валигор был неприступен.

Баба Яга хмыкнула.

– Идти к царю надо, – заметил Волк. – Да пусть разъясняет, накой ему болото понадобилось. Отродясь здесь садов не было и еще столько же не будет. Что ему надо?

– Дело говоришь! – Василий с печки зыркнул на Серого. – Только одной ей идти нельзя, хоть и Яга она, а женщина.

– Я б пошел! – Валидуб хрустнул суставами пальцев, – да мост не оставить, так и шастают нынче обормоты всякие.

– И я не могу, – вздохнул Кощей. – Дульсинея как с цепи сорвалась, пригляд нужен.

– Опять я, значит, – задумчиво сказал Волк. – Судьба, видать, с девками мне путешествовать. Ну да ладно, где наша не пропадала! Собирайся, Настя, идем царю морду бить… Ээээ… В общем, выяснять, зачем ему твое болото!

2

Царский дворец стоял на самом косогоре – чтоб врага было видно из любого окна. Окруженный большим забором, он, конечно, создавал вид неприступной крепости, но распахнутые настежь ворота говорили, что никого тут не боятся.

Баба Яга в сарафане, белой рубахе с широкими рукавами, с ленточкой в тон платью в волосах, шла под руку с Владимром Серым, облачившимся для такого события в костюм-двойку и лаковые туфли. Волосы Волка были подстрижены по последней человеческой моде, а не по деревенской традиции «под горшок», а потому все встречные девки чуть головы себе не посворачивали, на такого видного парня глядючи.

– Ишь, так и зыркают! – усмехнулась Настя, покрепче вцепившись в руку спутника.

Волк хмыкнул.

– Вам, девкам, только повод дай, – прокомментировал он, – а уж вы горазды влюбиться. Придумаете себе образ, да и начинаете потом страдать.

– Ну ты всех-то не обобщай, – усмехнулась Баба Яга.

– Ну ты ж не все! – сделал ей комплимент Владимир, покосившись на русую макушку.

Эх, хороша барышня! Даром что колдунья. И лицо и фигура – все при ней. Утром как увидел в портках, чуть не обомлел – как это он такую мимо себя пропустил. Раньше-то все в сарафане свободном, да в юбках широких ходила, а тут вырядилась, Волк даже не ожидал, что такая фигура прячется под одеждами.

– Кто такие? – грозно спросил на входе закованный в кольчугу усатый детина размером с добрый шкаф два на два метра.

– Баба Яга и Серый Волк! – сдвинув брови, Владимир вскинул голову. – Извольте пропустить нас, любезнейший.

Детина содрогнулся, взглянув на ехидно улыбающуюся Настю, а та вздернула бровь и нагло оглядела сверху вниз воина в кольчуге, даже цыкнув слегка языком. Тот побледнел и начал креститься.

– Изыди! – побелевшими губами прошептал, прежде чем в обморок грохнуться с высоты своего роста.

Шлем свалился с русоволосой головы и откатился под ноги к Бабе Яге, а она подопнула его носком туфельки, пуская вскачь с пригорка.

– Эх, Настя, Настя! – сокрушенно покачал головой Волк, пряча улыбку.

– А что я? – невинно округлила глаза Баба Яга. – Я ничего! Он первый начал!

Обойдя валяющегося богатыря, Волк все также под ручку держа прекрасную даму, вошел в распахнутые двери и огляделся. Во дворце ему ранее бывать не приходилось, а потому стало любопытно – как же царь-батюшка поживает? Кругом выбеленные стены с вышитыми картинами, в огромной приемной зале по стенам лавки с просителями, а в самом конце перед красной, бархатом обитой дверью, сидел секретарь в высоченной шапке, надвинутой по самые брови. Вверху шапка имела лихой залом, но на коротышке все равно смотрелась как сапог на самоваре.

– Добрый день, уважаемый! – скучным тоном проговорил Волк, взяв на себя миссию посланца.

– И вам не хворать! – отозвался тот, не поднимая головы.

Увлечен секретарь был новомодной игрой – на белом поле начертаны квадраты, в которые надобно было вносить знак либо крестика, либо нолика. И никак не получалось свести к ничьей – если он играл за крестик, то крестик и побеждал, а если за нолик, то нолик выходил победителем. Обжулить самого себя не выходило. От того с утра секретарь был раздражен сверх меры, зол и даже в тихом бешенстве, отчего у него разыгралась изжога, а это, всякому известно, доброты не прибавляет.

– Можем ли мы к царю-батюшке пройти? – Волк проследил глазами за очередной победой крестиков и хмыкнул.

– Никак нет, – отозвался коротышка, пыхтя и вырисовывая новое игровое поле.

Баба Яга хотела было возмутиться, но Серый ткнул ее локтем в бок, молчи, мол, женщина, твой день восьмое марта.

– И отчего же? – продолжил наседать Волк.

Секретарь, наконец, поднял голову и поджал губы – стоявшая перед ним парочка никакого страха ему не внушала – какой-то мажор в новомодном одеянии, да девка крестьянская в сарафане и с косой. Тьфу, а не посетители! Пусть потомятся с месяцок, чай, не баре какие! И вновь опустил голову к треклятой игре.

– Не велено пущать! – пробубнил он, вырисовывая первый крестик.

– Кем не велено? – подала, наконец, голос Настя, нахмурив брови.

– Так Царь-батюшка не изволят принимать, – пожал плечами секретарь, взглянув в бесовские серые, как омуты, глаза Яги.

– А ты б подумал, любезный, чем нам помочь, – выпустив руку Волка, она оперлась обеими руками о край стола и склонилась к мужичонке, сузив зрачки. – А то не посмотрю я, что сегодня вторник, а по вторникам я обычно добрая, да и превращу тебя в… крысу, пожалуй. Будешь потом тут сидеть и пикать, да усами шевелить.

Секретарь громко сглотнул и сдвинул шапку на затылок. Он начал догадываться, что не простая девка крестьянская перед ним, а сама Баба Яга пожаловала.

– Это… – вскочил он и метнулся к красной двери. – Вы туточки побудьте, я сию секунду. Одна нога там, друга там… То есть, тут!

Проводив его взглядом, Настя вздернула бровь и ухмыльнулась, глядя на Волка.

– А ты тут любезности разводишь! – произнесла она низким голосом.

Тихое шебуршание за спиной возвестило о том, что посетители, ожидавшие своего часа, решили, что сегодня они к царю не хотят, да и вообще дело-то не срочное, может и обождать с месяцок-другой.

Вышедший через минуту секретарь с удивлением оглядел пустую приемную – ни единой души, окромя Яги с Волком, не осталось.

– Прошу! – распахнул он двери. – Царь-батюшка ждет вас!

Настя вошла в распахнутую дверь вслед за Волком и огляделась. Кабинет царя напомнил ей деканат родного института, в котором она когда-то училась. Времена были советские, застойные, никаких новомодных отделочных материалов и в помине не наблюдалось, зато стены были обиты деревянными рейками, на окнах тяжелые бархатные шторы винного цвета, у окна же массивный стол, а за столом всегда присутствовал декан – товарищ Ершов, мелкий, лысенький, неопределенного возраста мужичок с сальными глазами, про которого говорили, что зачет студенткам по предмету у него получить можно было через пять минут позора.

Обведя глазами царский кабинет, Баба Яга поразилась – столько лет прошло, а поди ж ты, помнит до мельчайших подробностей, будто вчера было, как влепила нахалу пощечину за руку под юбкой и была отчислена из института. Поежившись, перевела взгляд на первое лицо государства – тот поднялся им навстречу и улыбался, напоминая своими буйными рыжими кудрями и носом-картошкой царя из известной сказки про Конька-Горбунка.

– Добро пожаловать, гости дорогие!

Видимо, предупредил секретарь, что не простые посетители явились, потому и всполошился этот одуванчик, потирая ручки и расплываясь в улыбке, еще не видя, кто зашел.

– И тебе, царь-батюшка, здравия! – слегка склонил голову Волк, с любопытством оглядываясь тоже. – Только не в гости мы, а по делу.

– Ой, а кто ж не по делу? – притворно вздохнул тот в ответ, выходя из-за стола.

Одет он был в широкие красные шаровары, рубаху, подпоясанную вышитым кушаком, на ногах – коричневые сапоги, эдакий свой человек, даром что царь. Но хитрые глаза из-под кустистых бровей говорили, что не так-то он прост, как кажется.

– Позвольте вашу ручку, барышня! – подойдя к Бабе Яге, царь чмокнул ей руку и не спешил выпускать из своей, поглаживая запястье большим пальцем, но ничего, кроме неприязни, в Насте это не вызвало.