Путешествие в Рай-Город
– Очень хорошо! – обрадовался ангел. – Тогда!..
Вдруг откуда ни возьмись рядом с Димой возникла дюжина ангелов в тёмных серых балахонах, похожих на средневековых монахов в ризах.
– Они будут охранять твоё астральное тело до тех пор, пока ты не вернёшься.
– А шанс не вернуться есть?! – поинтересовался Дима, чувствуя, как Летарген, взяв его за руку, словно пожимая её, тянет его прочь из тела, словно желе из упаковки.
Через мгновение он увидел себя со стороны.
– Шансов не вернуться – нет! – ответил, наконец, на его вопрос ангел. – Есть шанс вернуться, не выполнив миссию…
– Это плохо? – поинтересовался Дима.
– Да уж ничего хорошего! – покачал головой Летарген. – Во всяком случае, для тебя!..
– Почему?! – удивился Гладышев.
Но Летарген поставил перед его телом служебных духов в шеренгу по стойке смирно, сам стал напротив, рядом с «невидящим» себя Димой, который не мог обнаружить хоть что-то оставшееся от своего былого облика, затем обернулся к нему и объявил:
– С этого наноастра, – с этой минуты, по-вашему, – вы Дмитрий Гладышев впали в состояние летаргического сна.
– А это?! – Дима показал на самого себя, стоящего напротив и в удивлении моргающего, однако не увидел своей указующей руки.
– Это?! – Летарген повернулся туда, куда должен был, если бы был виден, показывать палец Дмитрия, словно зрел его. – Это ваше астральное тело. Теперь вы только в ментале. В смысле, ваше нижнее тело, теперь ментальное. Физическое и эфирное остались в проявленном мире. Астральное – вот, перед вами…
– Вы уверены, что с ними ничего не случится?! – снова осведомился Дима.
– С этим?! – Летарген показал на его астральное тело, в недоумении хлопающее глазами, как глупая кукла. – Скорее всего, нет! Хотя, бывали случаи, что силы были не рассчитаны и…
– И – что?! – негодующе сжал кулаки Дима.
Ему показалось, что его надули.
– Ну, и… В общем, происходил захват!.. Но то были выдающиеся тела с большой энергетикой. В вашем случае, я уверен, такого не произойдёт.
– А что становилось с хозяевами тел, которые были захвачены? – поинтересовался Дима.
– По-разному! – пожал плечами Летарген. – Одним после упорной борьбы тела были возращены в том или ином виде. Другим…
– Другим что?! – не унимался Дима.
– Не хотите ли узнать цель вашей миссии и перейти к путешествию?! – уводя разговор в благоприятную для себя сторону, поинтересовался Летарген.
– Сначала ответьте, что было с теми, кому не удалось вернуть тела?! – Дима был настойчив.
Но Летарген теперь и не скрывал особо ничего, поскольку добровольное согласие было получено:
– Да ничего особенного! Перешли на другой уровень бытия!..
– Это как это?!
– Ну, обрели новое воплощение в ином теле!.. Кто захотел! Поверьте: воплощаться в человеческую плоть снова при возможности избежать этого в силу своей заслуги желающих оказалось не так много. Как сказал один ваш философ: лучшая участь во всех мирах – не быть рождённым!.. Правда, откуда он это узнал?!..
– Если такое случится со мной, то, что мне «светит»? – Дима осаждал Летаргена вопросами.
– Вам будет оказана милость Божья! – ответил тот сердито.
– Каким образом?!..
– На ваш выбор! Хотите новое воплощение? Вам оно будет предоставлено!
– В то же время?! В том же месте?! Тем же человеком?!
– К сожалению, нет.
Летарген повернулся и зашагал к зелёной двери в белоснежной стене, сливавшейся с таки же белоснежными потолком и полом, которые, впрочем, и сами были едва различимы и неосязаемы.
Дима помчался ему вдогонку.
Его астральное тело быстро, быстрее даже, чем он бежал, удалялось теперь прочь, в белоснежное безмолвие, так и продолжая стоять на месте и глупо хлопать глазами в окружении ангельских монахов-приставов в балахонах.
Дима не сделал и нескольких широких и лёгких прыжков следом за Летаргеном, как оно и вовсе исчезло в белой пелене несуществующего горизонта.
– Итак, – шутливо обратился к нему ангел, – всё, что вы хотели знать, но боялись спросить!..
По всему было видно, что он доволен. Или Диме так только показалось: ведь ангелам запрещено проявлять чувства и эмоции.
– Не хотите поинтересоваться, какова ваша миссия, и что дальше нам предстоит?! – осведомился он у нагнавшего его Гладышева.
– Да, пожалуй, – согласился тот.
– Тогда слушайте! – кивнул головой ангел. – Я думаю, что расскажу вам всё как раз до того, как дойдём до этой двери.
Дима глянул вперёд, но зелёная дверь, как ни казалась близка, не приблизилась ни на йоту.
– Что вы хотите, Дмитрий?.. Астрал! – с пониманием, заметив его недоумение и будто прочитав его мысли, ответил Летарген.
Дима чувствовал себя не в своей тарелке.
– Ну, а как вы хотели, потеряв три тела из семи? – поинтересовался Летарген, словно Дима рассказал ему об этом. – Итак, слушайте…
Вдруг зелёная дверь оказалась прямо перед носом.
– Вы же сказали, что успеете рассказать, пока мы дойдём до двери! – возмутился Гладышев.
– А я уже всё рассказал! – усмехнулся ангел.
– Это шутка?! – удивился Дима.
– Вовсе нет, – покачал головой Летарген. – Просто скорость передачи информации такая, что вы всю её пропустили мимо ушей…
Дима стоял ошеломлённый.
– Это с непривычки! – похлопал его по невидимому плечу ангел. – Но в дальнейшем дело с усвоением информации будет обстоять всё лучше.
– Но что же мне делать?! – поинтересовался растерянно Дима, чувствуя, будто его облапошили.
– Да ничего страшного! – успокоил его Летарген. – Информация уже «залита» в ваше ментальное тело! Как только выйдем из астрала на более высокий уровень, вам всё сразу станет ясно!
– А когда выйдем? – поинтересовался Дима, понимая, что ему ничего другого не остаётся, как только верить этому наглому ангелу, так умело его обведшему вокруг пальца.
– А вот сейчас! – сказал тот и открыл зелёную дверь.
«Внимание! Выход из астрала!» – раздалось где-то вокруг словно из динамиков.
Дима ничего не успел спросить, как провалился следом за Летаргеном в зелёную дверь.
– Ну, вот, надо же! Небылицы какие! – с возмущением подумал он. – Хорошо, что я сплю, а то с ума можно было бы сойти!
– Не самый страшный ваш сон, правда?! – поинтересовался Летарген.
Они летели по какой-то переливающейся разноцветными искрами неосязаемой трубе, быстро проносящейся то ли вверх, то ли вниз, – определить было невозможно, поскольку тяжесть отсутствовала. Да и зачем было что-то определять, когда ты находишься во сне и ни за что не отвечаешь?
– А что это такое вокруг? – поинтересовался Дима у Летаргена.
– Влагалище! – ответил тот серьёзно, но Диме показалось, что он шутит.
– Это какие-то неправильные пчёлы, и они делают неправильный мёд?! – спросил зачем-то Дима.
Что он имел в виду и зачем это сказал, ему было не понятно.
– Да, – согласился его спутник.
Они падали ещё некоторое время, пока Диме это не надоело.
Как только он решил, что устал падать, всё сразу прекратилось.
– Видишь ли, есть подозрения, что мироздание – это большой человеческое тело. Никто точно не знает, где мы живём… Разумеется, кроме Всевышнего, но до него нам далеко.
– Неужели?! – удивился Дима.
– Да, – подтвердил Летарген. – Ну, что? Тебе уже стало лучше?! – поинтересовался он.
– В каком смысле? – не понял Дима.
– В смысле информации! – ответил ангел.
– А как это узнать?!
– Загляни внутрь себя, – посоветовал Летарген.
Теперь Дима, наконец, обратил внимание, что он вновь себя видит и даже может потрогать.
– Мы уже в ментале?! – словно подтверждая свою догадку, осведомился он.
Летарген весело покачал головой.
– Но как сделать это?! – удивился Дима.
– Сделать что? – не понял ангел.
– Заглянуть в себя?!
– Вот так! – ангел нагнулся и засунул голову внутрь себя, потом показался снова. – Мы же не в материи. Всё вокруг только идеи и мысли! Привыкай! – подбодрил он.
Дима, немного переживая, повторил фокус, показанный Летаргеном, и увидел как, ангел рассказывает ему в каком-то прошлом:
– Это куб Михаила!..
Они весели в какой-то бесцветной пустоте, и Дима решил, что так не годится: хорошо бы быть при этом где-нибудь на песочке, чтобы сверху светило солнышко и…
Тут же оказавшись на песчаном пляже на берегу чудесного лазурного океана, Дима с удовольствием растянулся на горячем песке.
Извилистая линия берега до самого горизонта была украшена пальмами, группами по несколько деревьев, словно семьями, росшими поодаль друг от друга.
Позади виднелись невысокие холмы гор, зелёными, кучерявыми шатрами раскинувшиеся от пляжа в сторону синеющих на горизонте скалистых отрогов.
Картина показалась Диме приятной. Вот только не хватало людей и какого-нибудь веселья.
И народ сразу появился. Дима решил, пусть его будет не очень много, и количество отдыхающих уменьшилось. Он отодвинул их подальше от себя, чтобы ему не мешали.
На минуту Диме показалось, что мимо, по мелководной бухте, на дне которой видна каждая песчинка, плескаясь в лазоревой воде, куда-то налево проплыла Вероника.
Он присмотрелся. Девушка плыла и хохотала, но её лица разглядеть было невозможно, как он ни старался.
Гладышев попытался представить Веронику лежащей рядом с собой на песке, но это не удалось. Какая-то красивая, соблазнительная девушка возникла вместо неё. Она была в одном купальнике, который тут же сбросила, раздвинув ноги, стала наползать на Диму словно краб, целясь проглотить его член своей красой. Но Дима стёр её: Вероника не получалась, а другой он не хотел.
– Это ментал! – сказал сочувственно ангел. – Любовь находится в астрале! Но там всё настолько неустойчиво… Во всяком случае, вот так вот рисовать пейзажи у тебя не получится! – обвёл он рукой вокруг. – Здесь можно находиться долго, но не всегда! – предупредил его Летарген.
– Сколько? – поинтересовался Дима.
– Ну, пока жива физическая оболочка…
Пляж стал вдруг не таким привлекательным и уютным, потому что Дима понял, что это только плод его фантазии.
– Итак?.. Ты посмотрел информацию?..
Дима спохватился и обратил взор внутрь себя, оставив всё-таки нарисованный своим воображением пляж в качестве приятного фона.
Теперь они сидели на песке напротив той лазоревой бухты, по мелководью которой проплыла мимо девушка, похожая на Веронику, и ангел учил его.
– Это куб Михаила! – начал тот свой рассказ сначала. – Наше основное транспортное средство. Управляется очень просто: силой мысли. Правда, – пока не освоишься, – лучше ездить осторожно: может запросто выбросить туда, где Макар телят не пас, – куда и не ожидал даже, а только подумал. В принципе, куб Михаила ничем не сложнее велосипеда, но учиться ездить на нём так же тяжело, как и на двухколёсном друге, если ты этого никогда не делал. Зато потом, однажды освоив технику, уже никогда её не потеряешь!..
Тебе надо понять, что, в сущности, всё множество событий, которое было есть и будет во всех вариациях и всём множестве, уже присутствует в мироздании в виде своего рода образований. Ну, чтобы тебе было проще представить: это как некие предметы, замороженные в застывшем кубике льда, понимаешь?!
Он с надеждой посмотрел на Диму, но увидел, что до того туго доходит преподаваемый материал.
– Да, – согласился Летарген, – не просто усвоить то, что никогда не знал! Это как дети, когда в первый класс приходят после детского садика: попробуй их сразу слова учить писать!.. Нет, ну, некоторые, конечно, уже знают! Но ты, я вижу, относишься к основной массе: ничего выдающегося! Даже не понимаю, честно сказать, зачем меня к тебе послали!.. Но распоряжения начальства у нас обсуждать не принято! Послали – значит, так надо! Свободы воли у ангелов нет!.. Во всяком случае, у меня – точно!
В руке у Летаргена образовался странный объект, похожий на куб, но одновременно выглядящий, как некая восьмилучевая звезда. Дима силился, но не мог рассмотреть его получше: тот весь сиял и переливался.
– В принципе, – продолжал Летарген, держа звездообразный куб на вытянутой руке, подальше от себя, словно он слепил или жёг его, – ничего особенного в этом кубе Михаила нет! Особенно, если учесть, что из подобных образований состоит вся фрактальная решётка мироздания. Единственное, что его отличает, – он находится вне этой решётки, а потому может сочетаться с любым из фракталов любого масштаба: от самого маленького, вроде нанолептона какого-нибудь, до самого гигантского, вроде образования, известного в вашем мире, как «чёрная дыра» …
Он обратил внимание, что Дима смотрит на него с некоторым удивлением и заметил:
– Не в моём задании просвещать тебя по поводу устройства мироздания: это глупо, впрочем, как и вся ваша наука, да и все эти человеческие представления о мироустройстве! К тому же, это и не понадобится тебе вовсе, – я же тебя готовлю не для привнесения в свет революционных открытий, которые, впрочем, тоже окажутся очередным бредом, поскольку вы блуждаете во тьме, и только с позволения Всевышнего, я так думаю, после Страшного Суда, тем из вас, кто будет принят в Царствие Божие, Истина откроется сама собой. Но тогда и необходимость учиться отпадёт, поскольку Истине научиться невозможно: она изначальна и непостижима иначе как целиком и полностью сразу либо вовсе навеки от вас скрыта, и тогда блуждающие во тьме предоставлены самим себе и дремучим измышлениям себе подобных, вроде общей теории относительности или ещё аналогичного этому измышлению бреда… Впрочем, не будем отвлекаться. Моя задача – просветить тебя в рамках моего послания, чтобы ты мог оседлать куб Михаила и добраться на нём до Рай-города. Как только это у тебя будет получаться, мы расстанемся с тобой и встретимся ещё лишь только один единственный раз, когда ты вернёшься: за всю историю в моей практике не припомню такого случая, чтобы человек впадал в летаргический сон дважды! Это и без того весьма исключительная мера воздействия на ход событий… В общем, ты вернёшься, я заберу у тебя транспорт, провожу тебя до твоего астрального тела, на том мы с тобой и распрощаемся навсегда, даже на Страшном Суде вряд ли увидимся! Впрочем, думаю, тебе там будет и не до того!..
– А с физическим телом что?! – снова спросил его Дима.
– Это не моя забота! – напомнил ему Летарген. – У меня маленькая и ограниченная миссия… Слушай, никогда таких любопытных не встречал, как ты!.. Полагайся на милость Божию, и по возвращению твоё тело будет тебя ждать в целости и сохранности! Надо только верить!..
Он спохватился:
– Но вопросы привития веры не входят в рамки моих обязанностей. Я и без того много потратил на тебя впустую. Знаешь, сколько работаю, не припомню такого «почемучку», как ты! Обычно я имею дело со взрослыми особями, и к этому времени они уже утрачивают детскую привычку спрашивать, спрашивать и спрашивать!.. Но ты!.. Недаром меня предупреждали, когда я отправлялся к тебе на задание, чтобы я был сдержан… Итак, я тебе расскажу самое необходимое, научу тебя перемещаться в мироздании на кубе Михаила, в общем, сделаю то, что просто обязан рассказать, научить и сделать, и мы с тобой на том расстанемся. Ясно?!.. Поэтому попрошу тебя больше вопросов не задавать, хорошо?!..
– Хорошо! – согласился Дима.
Глава 05
Через пару часов от «Икаруса» и избы осталось лишь пепелище с искорёженным, словно сплетённым из прутьев, остовом машины и кирпичной печкой на месте избы – рядом.
Когда жар спал, Дима подошёл и посмотрел, убедившись, что все мешки с несметными миллионами, быть может, даже миллиардами группы «Ласковый Лай» сгорели.
«Впрочем, – ухмыльнулся он про себя при этом, – как-то всё уж очень театрально получилось! Ну, а не сгорели бы они до конца, мне что делать-то?! В общем, одним словом, шоумен – он шоумен и есть!..»
Пройдя по пустынной деревне, Дима наугад стал выгребать на большую дорогу по следам автобуса и «Чайки», оставленным на давно никем не езженом просёлке.
Спустя полчаса он оказался на какой-то трассе. Невдалеке стояла табличка-указатель «Москва – 120 км».
На его счастье, едва он протянул руку, первая же шедшая в Москву фура притормозила и подобрала его.
Водитель, бородатый добродушный мужик, лет тридцати пяти – сорока, предупредил Диму сразу:
– Я с тебя ничего не возьму! Только пой всю дорогу! Пой громко, как только можешь громко, чтобы я не заснул. Уже сутки баранку кручу, без напарника: тот заболел прямо перед рейсом. Мне к обеду в Москве надо быть: контракт! А всё!.. Не могу! Чувствую: вот-вот усну! Так что ты мне очень кстати подвернулся! Следи, чтобы я не уснул, а то нам обоим кирдык! Понял?!
– Хорошо! – согласился Дима и, перекрикивая рёв двигателя, спросил. – А что петь-то?!
– Да что хочешь, лишь бы громко! – ответил водила и снова предупредил. – И смотри в оба глаза, чтобы я не уснул! Чуть что – хватай меня прямо за руку и тормоши что есть мочи! Понял?!
– Понял, понял! – обрадовано согласился Дима и во всю глотку заорал песню группы «Ласковый Лай», которую давеча напел ему Андрей-продюсер.
– Что в сумке-то? – поинтересовался водила, кивнув на стоящую на коленях Гладышева тяжёлую поклажу.
– Десять миллионов рублей, – ответил Дима.
– Шутник! – рассмеялся водитель. – На такие деньги можно целую колонну вот таких вот фур купить, как моя!.. Десять миллионов рублей!.. Бросай-ка свою сумку на спальник, чтобы она тебе на колени не давила, не мешалась!..
Так и ехали они всю дорогу до Москвы: Гладышев что есть мочи орал «Белые козы», а водила то и дело клевал носом, отчего Дима каждый раз хватал его за рукав и изо всех сил тормошил, запевая при этом ещё громче.
В Москве, на какой-то промбазе, едва машина встала к пандусу, водила тут же полез на спальник, скинул с него Диме тяжеленный саквояж и, сказав ему напоследок:
– Всё! Дальше сам двигай! – тут же вырубился.
Вылезая из высокой кабины, Дима услышал, как водитель во сне впечатлёно повторяет: «Десять миллионов рублей!.. Надо же!.. Десять миллионов!..»
Долго блуждал Дима по московским улицам, пока случайно не вышел через какой-то пустырь к железной дороге, а, бредя вдоль полотна, добрался и до платформы, на которой сел на электричку.
В вагонах происходило нечто невиданное им ни разу до того: народ толпами удирал от кондукторов, перебегая по платформе станции на каждой остановке из вагона, откуда шёл контролёр, в вагоны, где он уже был.
Быстро смекнув, что к чему, Дима присоединился к весёлой, ржущей и гогочущей на ходу, – поскольку кроме способа бесплатно добраться до столицы, это было ещё и несказанное удовольствие, – толпе, и тоже стал бегать вместе со всеми, рискуя потерять свой бесценный саквояж в давке во входных дверях, которые машинист, – тот тоже участвовал в этой игре, – видя, да и не в первый раз, наверное, что творится на остановках, закрывал аккурат так, чтобы треть, четверть или хотя бы осьмушка «зайцев» остались за бортом, на пустынной платформе, – он же всё-таки не Дед Мазай, и для него это тоже своего рода забава, как охота! – и остаться с одной рукояткой в руках, или вовсе раздавить его, порадовав подмосковную публику, да и москвичей, разлетающимися по ветру от уносящейся вдаль электрички тысячами разноцветных фантиков сторублёвок.
Однако всё обошлось, и вскоре, завидев шпиль Останкинской башни, Дима вместе с очередной порцией отсечённых дверями, немногочисленных уже, «зайцев» остался на платформе. Перейдя пути, он спустился с железнодорожной насыпи и пошёл на этот «маяк» сквозь дебри московских улиц, памятуя, что оттуда до «Космоса» добраться совсем уже просто.
Ему теперь не терпелось увидеть Веронику и открыть перед ней чемодан со своим несметным богатством, чтобы она поняла, наконец, что он тоже чего-то стоит, что написанные им романы оценили, пусть и, не прочитав, но всё же! И оценил их человек, который знает, наверняка, толк в искусстве!..
Он не мог сказать, сколько времени добирался до гостиницы, но, оказавшись у её ограды, рядом с будкой охранников, в которой сидели и оживлённо болтали между собой суровые дядьки, проверявшие, – зачем те сюда едут, – машины и только потом открывавшие им шлагбаум и запускавшие их внутрь, на территорию отеля, лишь здесь в первый раз позволил себе отдышаться и, поставив на стылый асфальт саквояж, с интересом смотрел, как мимо него проплывает длинный лимузин с тонированными стёклами, ещё издалека завидев который, охранники, даже не выходя из будки, загодя подняли балку шлагбаума и даже козырнули кому-то, скрывавшемуся в его полированном брюхе.
Дима равнодушно проводил роскошную машину взглядом и пошёл за ней следом к высящейся метрах в двухстах впереди гостинице. Он обошёл левое крыло огромного здания и направился вдоль него к нижнему входу, что был под пандусом, когда вдруг его окрикнул женский голос:
– А что это у нас здесь за такой интересный молодой человек с большой сумкой?!..
Вокруг не было никого. Только швейцар по ту сторону четырёхлопастной вращающейся двери, и потому Гладышев понял, что возглас обращён именно к нему.
Дима обернулся к чёрному, длинному, роскошному лимузину, который одиноко стоял у подъезда «Космоса».
Из его задней двери, открытой в сторону холла гостиницы, наполовину высунувшись на улицу, выглядывала пышная, сочная, красивая и импозантная, шикарно одетая женщина. Она сидела в салоне, поставив свои ухоженные ноги в дорогих лёгких, открытых туфельках на промёрзший от сырой промозглой погоды асфальт, словно прибыла в зимнюю Москву с какого-то далёкого, беззаботного, заморского тропического курорта.
Женщина с каким-то чисто женским любопытством, как может смотреть на заинтересовавшего её представителя противоположного пола только взрослая, многоопытная дама, глядела на него, проявляя во взгляде неподдельный интерес. Когда на женщину так смотрит мужчина, то про него говорят, что он взглядом раздевает. Про женщин так не говорят: редкие из них позволяют себе такое.
Гладышеву стало не по себе. Ему показалось, что дама из лимузина просто пожирает его глазами, причём, делает это не в переносном смысле, а именно буквально. Он ощутил на себе почти физическое прикосновение её зубов, откусывающих его плоть. От этого ощущения по его телу пробежала холодная зыбкая дрожь из мурашек.
Не было в нём ничего такого, чтобы могло так сильно заинтересовать эту шикарную даму, сидящую в дорогом лимузине. Но она почему-то с неподдельным интересом смотрела на него.
Между ними произошёл какой-то безмолвный диалог, какой иногда случается между людьми на телепатическом уровне, и они, в общем-то, словно поняли друг друга.
Гладышев, до того уверенно направлявшийся в гостиницу, тут же повернул к лимузину.
Женщина всё так же молча сидела и ждала, когда он подойдёт. Она смотрела на него как удав на кролика, и он, неведомо почему, подчинялся этому взгляду, следуя прямо ей в когти.
Сердце Димы бешено колотилось от какого-то непонятного волнения, словно предвещая волшебное приключение. И, хотя ум его был спокоен и даже пуст, свободен ото всяких мыслей, оно радостно трепетало от неясного предвкушения чего-то странного и необычного.
Дама всё так же, молча, с лёгкой улыбкой победительницы на красивом, холёном лице, подняла свои пухлые ножки в дорогих летних туфельках с мёрзлого асфальта и поставила их обратно в салон лимузина, как бы приглашая туда молодого человека.
Гладышев слегка нагнулся и вошёл внутрь дорого убранного, отделанного серебром и золотом салона автомобиля.
В просторном как гостиная, с диванами белой кожи по всем сторонам, длинном пассажирском салоне горел желтоватый, тёплый, приятный для глаз, свет встроенных в стенки, в потолок и даже в пол лимузина светильников. На полу салона лежала шкура белого медведя.
Неизвестно откуда вынырнувший швейцар тут же аккуратно затворил дверцу салона следом за Димой, и, хотя он понял, что попал в какую-то историю, теперь нисколько этому не сопротивлялся: мало ли было историй, в которые он то и дело попадал?!.. Вся его жизнь была сплошным попаданием в какие-то истории. И эта обещала быть не самой плохой.
– Располагайся! – наконец произнесла женщина.
Машина тронулась с места.
Всё было так, словно бы его здесь только и ждали, хотя Дима и сам не знал ещё несколькими часами ранее, что в этот час окажется у входа в гостиницу «Космос». А она, эта шикарная женщина в дорогом лимузине, словно бы знала об этом и нарочито поджидала его как охотник в засаде дичь в своём шикарном авто у входа в не менее шикарную гостиницу.
– Давай поставим сумку в багажник! – предложила женщина и тут же, не дожидаясь ответа Гладышева, нажала кнопку рядом с диваном.
Тонированное окно, отделяющее водителя от длинного пассажирского салона, опустилось, и женщина приказным тоном произнесла притормозившему и повернувшемуся к ней с вниманием водителю: