Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

Баккара была у него, рассказала ему все дело, и хотя ей почти ничего не удалось сделать, все – таки увиделась с Фернаном, который и посоветовал ей ехать к графу де Кергацу.

Отыскав таким образом первую нить тайны, Арман решился прежде всего укрыть Баккара от преследований и захотел уже начать действовать как можно осторожнее, чтобы не возбудить подозрение своего неприятеля.

Но, как и предвидела куртизанка, люди капитана не дремали – тем более, что они были встревожены побегом Баккара.

Баронета не было в Париже, а потому. Фанни уведомила об этом побеге его наместника Коляра.

– Черт побери! – вскричал Коляр. – Если Баккара найдет Леона – то мы погибли, и мне придется вернуться в каторгу.

Коляр невольно задумался.

Он колебался отзывать баронета, чтобы не затянуть дело о браке и двенадцати миллионах.

Поэтому он отказался от этого и решился на другое, что, по его мнению, могло принести еще лучшие плоды.

Коляр, долго не думая, бросился прямо в мастерскую господина Гро и вызвал Леона Роллана.

– Что ты так грустен? – спросил он, встречая столяра.

– Э, брат, до веселья ли теперь, когда Вишня исчезла.

– Вот о ней – то я и хочу поговорить теперь с тобой, – ответил ему на это многозначительно Коляр.

– Как! – вскричал радостно Леон, – ты знаешь, где она?!

Коляр, по – видимому, колебался.

– Да говори же!

– Я ее видел с каким – то молодым человеком, брюнетом и одетым, как принц.

– Но этого быть не может, – прошептал несчастный работник. – Она, вероятно, сопротивлялась, звала на помощь?

– Бедный мой друг, – проговорил печально Коляр, – как ты еще мало знаешь женщин. Я тебе должен сказать печальную новость. Она была совершенно спокойна и даже улыбалась.

– Коляр! Коляр! – возразил горячо Роллан. – Или ты ошибся, или ты лжешь.

– Ну нет, брат, я ее отлично узнал.

– Куда же ехал их экипаж?

– Я не знаю. Я не следил за ними.

– Коляр! – вскричал Леон, сильно сжимая руку мошенника. – Ты пойдешь со мной.

– Куда? Теперь ночь. Буживаль далеко.

– Мы там будем ночевать.

Коляр подумал.

– Пожалуй, – наконец проговорил он, – пойдем, только не раньше, как через час: мне еще нужно кое – куда сбегать.

Ему было нужно успеть приготовить западню.

– Ты придешь сюда через час или подождешь меня? – прибавил он.

Подожду, – ответил Леон, лицо которого было мертвенно бледно.

Коляр ушел.

Леон Роллан задумался.

Этот час казался ему целой вечностью, однако, ему пришло в голову уведомить как – нибудь Армана, и он написал карандашом следующую записку:

«Господин граф! Один рабочий из нашей мастерской видел Вишню в Буживале, я иду туда с ним искать ее».

Когда он оканчивал эту записку, мимо него проходил человек в блузе, напевавший вполголоса какую-то песню.

– Гиньон, – окликнул его Леон, узнав в нем своего друга.

– А, это ты, Леон?

– Вишню видели.

– Где? – спросил с живостью Гиньон.

– В Буживале, мой друг.

– Кто же ее видел?

– Коляр.

При этом имени на лице Гиньона выразилось полное отвращение.

– Я нахожу, – сказал он, – что этот Коляр просто мерзавец.

– Ты ошибаешься, он отличный малый.

– По – твоему, может быть, но, по – моему, я верю в свои слова.

– Все равно, – пробормотал Леон, – я пойду с ним в Буживаль.

– Когда?

– Я его жду. Кстати, отнеси это письмо графу.

– Изволь, приятель, охотно готов.

– Я его уведомляю, что отправляюсь с Коляром искать Вишню.

Гиньон нахмурился.

– Послушай моего совета, – сказал он, – не ходи.

– Да ведь он видел Вишню.

– Может быть, а все – таки…

– Ты глуп, – оборвал его Леон. – Коляр честный человек и мой истинный друг.

– Ну так исполни же хоть мою просьбу, я ведь тебе тоже друг.

– Какую?

– Обещай мне, что ты скажешь Коляру, что писал графу о том, что идешь в Буживаль.

Между тем Коляр уже успел распорядиться и нанял Николо за двадцать пять луидоров задушить и утопить Роллана.

Затем он вернулся к Леону.

– Пойдем, – сказал он столяру, беря его за руку, – пора! Через час будет уже темно, да и теперь уже не светло, а небо черно, как в аду.

И Коляр повел с собой Леона Роллана, погибель которого уже была решена.

Когда Арман прочел письмо Роллана, он несколько удивился.

– Что это за Коляр? – спросил он.

– По – моему, он просто мошенник, – ответил Гиньон.

– В таком случае этого нельзя оставлять без внимания, – проговорил Арман и послал нанять извозчика.

Затем он посадил с собой Гиньона, заметив:

– Поедем туда, я хочу посмотреть на этого человека.

Несмотря на то, что они собрались и ехали скоро, они уже не застали Роллана и Коляра.

Выйдя с Леоном на улицу, Коляр нанял фиакр, стоявший на бульваре и с виду совершенно похожий на тот экипаж, в котором была похищена Вишня, и, усадив в него Леона, приказал кучеру везти их в Буживаль.

– Вот и ночь наступила, – заметил столяр. – Что мы теперь будем делать?

– Ночью, – проворчал Коляр, – меньше видно, но зато ум изощряется гораздо больше, чем днем.

– Что ты говоришь? – переспросил его Леон.

– В Буживале, на самой проезжей дороге, есть кабак, куда обыкновенно по вечерам собираются слуги из соседних замков и окрестные крестьяне. Мы послушаем, что они будут болтать, и узнаем, может быть, кое – что без всяких расспросов.

– Отлично, – согласился Леон. – Далеко это?

– Нет. Мы сейчас подъедем.

Минут через пять после этого фиакр выехал на шоссе и вскоре по знаку Коляра остановился.

– К кабаку неловко подъезжать в фиакре, – заметил он при этом, как – то странно улыбаясь.

Они сошли, а кучер повернул лошадей и уехал.

Если бы столяр не был так рассеян, то он, конечно бы, заметил, что кучеру не было ничего заплачено, да он и не требовал платы.

Кабак, о котором, говорилось, был уединенный домик, построенный на берегу реки.

Трудно было бы представить себе что – нибудь более, мрачное: он был слеплен из разных обломков и глины и выкрашен краской. Над его дверью красовалась вывеска с надписью:

«Свидание гвардейских гусаров. Напитки и кушанья. Содержит Дебардер».

Прежде всего у всякого являлся вопрос, что это за Дебардер? Это была женщина, наполовину мужчина, с резким хриплым голосом, в деревянных башмаках и резиновом пальто. Она жила одна с мальчуганом лет 12—ти – хитрым, наглым и уже развращенным, которого звали Рокамболь.

Рокамболь был найденышем: однажды он зашел в кабак, спросил чего – то и потом хотел было уйти, не заплатив денег. Старуха схватила его за ворот, началась борьба, во время которой Рокамболь схватил нож и хотел убить старую кабатчицу, но вдруг опомнился.

– Старуха, – крикнул он, – ты видишь, что я человек бывалый и мог бы сразу покончить с тобой, но у тебя не найдется, вероятно, и двадцати франков, а потому – то заключим лучше союз.

И между тем, как старуха дрожала от ужаса, смотря на этого негодяя, он спокойно продолжал:

– Я тебе говорю, что я человек уже бывалый, попробовал и исправительного, побывал и в пенитенциарной колонии, и к тебе зашел, удрав оттуда. Я, пожалуй, согласился бы и назад, потому что у меня нет ни гроша, но ведь и ты не останешься внакладе, если возьмешь меня к себе. Ты живешь одна. К тому же уж старуха, и хоть воровка, а не годишься для дела, и во мне ты приобретешь себе здоровую руку.

Эта циническая откровенность вполне понравилась кабатчице; она приняла Рокамболя, и он действительно сделался вскоре ее верным помощником и называл с какою – то насмешливою нежностью «маменька».

Рокамболь распоряжался продажей напитков, поджидал посетителей и, выпивая вместе с ними, тщательно обыскивал их карманы, когда они, пьяные, валились под стол.

Эта кабатчица была не кто иная, как вдова Фипар, любовница Николо, та ужасная старуха, которой Коляр поручил Вишню.

Когда Коляр и Леон вошли в это милое заведение, буфет которого был украшен дюжиной бутылок с этикетками самого разнообразного сорта, вроде «Напиток счастливых любовников», «Совершенная любовь» и т. д., то в кабаке было пусто и за стойкой сидел Рокамболь и читал какую – то комедию, его достойная «маменька» дремала, сидя на стуле, стоявшем у печки.

– Эй, старуха, – крикнул Коляр, войдя и стукнув кулаком по столу, – нельзя ли у вас выпить?

– Входите, братцы, – ответил ему Рокамболь, не отрывая своих глаз от книги.

Вдова Фипар проснулась и, протерев глаза, узнала Коляра.

– А, это вы, господин Коляр, – заговорила она необыкновенно вежливо, – с тех пор, как мы вас не видели…

Коляр сделал таинственный знак и громко сказал:

– Отведи – ка нам зеленую комнату, старуха.

– Нельзя, г. Коляр.

– Это почему?

– Оттого, что она занята до семи часов.

– Кем еще?

– Людьми очень почтенными, – проворчала старуха, выпрямляясь во весь рост, – кучером и камердинером из соседнего замка.

– Гм! – промычал Коляр, толкая локтем Леона. – Так отведи нам желтую комнату.

– Рокамболь, – приказала вдова Фипар величественным тоном, – проводи этих господ в свободную комнату и выслушай их приказания.

– Ладно, идет! – крикнул молодой негодяй и, взяв свечку, пошел впереди Коляра и Леона по маленькой круглой лестнице, ведущей наверх. Этот верхний этаж кабака состоял из трех каморок: одной довольно большой и двух маленьких нечистоплотных чуланчиков, которые на языке вдовы Фипар получили название кабинетов. Они были отделены один от другого довольно тонкой перегородкой.

Рокамболь с шумом отворил дверь желтого кабинета, меблированного столом и четырьмя стульями.

Коляр и Леон сели.

– Что прикажете? – спросил Рокамболь.

– Вина – пятнадцать бутылок.

– Так! Что еще?

– Сыру.

– А дальше?

– Фазана.

Рокамболь вышел.

– Ты думаешь, что мы здесь что – нибудь узнаем?

– Я даю голову на отсечение, что лакеи, про которых сейчас говорила вдова Фипар, – ответил Коляр, – что – нибудь да выболтают про этого молодого человека.

Леон яростно сжал кулаки.

Рокамболь принес две бутылки вина, хлеба и сыру и только что начал было рассказывать Коляру о том, какой у них рядом поселился богатый англичанин, как внизу раздался голос вдовы Фипар, громко кричавшей:

– Рокамболь! Рокамболь!

– Сейчас, маменька, сейчас, – ответил негодяй и поторопился сбежать вниз.

– Тише, идут! – прошептал Коляр, кладя палец на губы и показывая этим, что надо молчать.

Два посетителя, оставившие за собой зеленый кабинет, всходили по лестнице. Коляр приотворил дверь и выглянул, но затем мгновенно захлопнул ее.

Николо явился со слесарем. Посетители заняли зеленый кабинет и потребовали вина.

– Господа могут делать здесь все, что им угодно! – заметил Рокамболь, – шум не воспрещен.

– И даже бить бутылки?

– Если заплатят за них, – крикнул Рокамболь и сбежал вниз.

– Знаешь, – сказал потихоньку Коляр Леону, – это преудобный дом; здесь можно убить человека – и никто об этом и не узнает.

Леон с удивлением посмотрел на своего собеседника. На губах Коляра играла мрачная улыбка, придававшая его лицу странное выражение:

– Да, – продолжал он, – предположим, что здесь убит человек, я хочу сказать, утоплен. Река ведь под боком, и колеса машины постоянно вертятся. Обыкновенно берут человека уже мертвого и бросают его под машину. Колесо подхватывает труп, и тогда разберите, что было причиной его смерти: преступление или просто несчастный случай. Трудновато.

– Действительно, – заметил Леон, изумляясь обороту, который принял их разговор.

– Т – с—с… слушай… – проворчал Коляр.

Разговор, происходивший в зеленом кабинете, был на самом деле очень интересен.

– Видишь ли, братец, – говорил Николо своему товарищу, – чтобы покончить с человеком, надо поступать так: берут его за шею всеми десятью пальцами сразу и нажимают посильнее, как раз на адамово яблоко, понимаешь? И вот и вся штука. Человека как и не было.

– Ты находишь, что так лучше? – спросил слесарь.

– Я уже не раз испытал, и мне всегда блистательно удавалось.

Все, что говорилось в зеленом кабинете, было отлично слышно сквозь тонкую перегородку. Леон посмотрел на Коляра.

– Там убийца, – сказал он.

– Гм! – промычал экс – каторжник. – Как для кого.

– Что?

– Отделаться от человека, который мне мешает, еще, собственно говоря, не большое преступление.

Леон невольно вздрогнул.

– Вот, например, хоть ты, – продолжал Коляр – ты мне мешаешь.

– Я?! – вскрикнул работник, все еще ничего не подозревая.

– Это, братец, так говорится. Но все – таки можно все предполагать.

– Так, – пробормотал Леон, задумываясь о Вишне.

– Ты, друг мой, дружен с людьми, которые мне мешают… с этим твоим графом де Кергацем.

Леон опять вздрогнул и посмотрел с беспокойством на Коляра.

– Так ты его знаешь? – спросил он.

– Да, несколько слышал о нем. Граф этот да ты… вы оба мне мешаете.

На этот раз Леон посмотрел еще беспокойнее на Коляра. Его речь казалась ему чересчур странной.

– И что особенно мне мешает, – продолжал Коляр насмешливым тоном, – так это ваше знакомство. У меня, конечно, будь уверен, есть на это свои причины. Итак, я тебя привожу сюда… положим, вечером… вот как сегодня.

– Коляр – проговорил взволнованно Леон, – ты что – то очень странно шутишь со мной. Вместо того, чтобы говорить о Вишне, ты…

– Ах, да! – спохватился Коляр. – Я было и забыл о ней.

– Да я – то не забыл. Ты здесь ее видел?

– Может быть.

– Как! Может быть?..

И Леон привстал со стула.

– Если я привел тебя сюда, – ответил ему прехладнокровно Коляр, – то, конечно, у меня были на это причины…

И при этом он постучал в перегородку и громко крикнул:

– Друзья, сюда! Голубок попался и не вырвется, как в Бельвиле.

И Леон увидел, как распахнулась дверь и на пороге появились Николо и слесарь.

На их лицах можно было ясно прочитать смертный приговор столяру.

Леон узнал в них тех двоих негодяев, которые привязались к нему в «Бургонских виноградниках».

Только теперь он понял, что Коляр был предателем, что Вишни не было в Буживале и что он попал в западню. Он понял, что погибель была неминуема.

Но, повинуясь чувству самосохранения, он невольно схватил нож, лежавший на столе, и отпрыгнул назад.

– А, подлец! – крикнул он Коляру. – Ты хочешь меня убить!

– Ты мне мешаешь, – ответил ему на это лаконично Коляр и, обратясь к своим молодцам, спокойно добавил:

– Малый хочет поиграть с ножом. Ну пусть поиграет. А все будет лучше его утопить: следов не останется.

Комната, где происходила эта сцена, была не больше шести футов в ширину, посередине стоял стол, а окно приходилось как раз против двери.

Так как Роллан отпрыгнул к окну, то между ним и его противниками находился стол. Леон прислонился к стене и, угрожая им ножом, овладел стулом, сделав из него себе щит.

Предчувствуя смерть, он сделался неустрашим.

– Подходите, – крикнул он, – подходите! Хоть одного, да убью.

И при этом он махал перед собой ножом.

– Эй, малый, не балуй, – посмеялся еще раз Коляр, – ты делаешь глупости – ведь не уйдешь от нас, будь спокоен. Смело и навсегда можешь распрощаться со своей Вишней. Ты, братец, останешься здесь и отлично уляжешься на дне реки.

– Помогите! – крикнул столяр, пытаясь отворить окно.

Но Николо схватил бутылку и с ловкостью акробата пустил ее прямо в голову Леона.

Этот удар ошеломил столяра, он глухо вскрикнул И упал на колени, выронив нож.

Тогда – то клоун в один прыжок очутился возле него и обхватил его своими крепкими руками.

– Душить его, что ли? – спросил он.

– Нет, – крикнул Коляр, – утопить, это будет проще.

И Коляр, не сходя с места, бросил Николо черный шелковый платок, служивший ему вместо галстука.

Леон, хоть и был оглушен, но все еще отбивался и глухо кричал. Бутылка рассекла ему лицо, и он был весь залит кровью.

– Живо, – крикнул Коляр, – хотя мы здесь и в совершенной безопасности, но все же не надо копаться.

И в то время, как слесарь и Николо боролись с Леоном, Коляр обвязал ему вокруг шеи платок и принял на себя обязанность душителя.

Но вдруг за окном показалась тень. Раздался выстрел – и Коляр, как сноп, упал навзничь.

Спасителем Леона Роллана был граф де Кергац, который, не застав столяра, поехал за ним в погоню.

Де Кергац, стоя под окном кабака на громадной куче хворосту, видел все, что происходило в зеленом кабинете, и узнал в Коляре того комиссионера, который приходил к нему от барона Кермора де Кермаруэ.

Тогда – то он понял, откуда Андреа мог узнать о двенадцатимиллионном наследстве.

Вслед за выстрелом Арман вышиб раму и с другим пистолетом в руке вскочил в комнату.

– Бельвильский господин! – крикнул Николо, тот час же узнав графа, и со всех ног бросился бежать по лестнице.

Внизу вдова Фипар и Рокамболь спокойно сидели друг против друга и играли в карты.

Когда раздался выстрел, вдова невольно вздрогнула, но Рокамболь прехладнокровно сдал карты и спокойно заметил:

– Вот и нет человека! Однако, право, глупо так стучать из – за пустяков.

И, сказав это надгробное слово, он опять взялся за карты.

– Ну, маменька, играйте внимательнее, я уже…

Но шаги Николо, бежавшего со всех ног по лестнице, прервали негодяя, и перед взволнованною вдовою Фипар предстал ее незаконный супруг.

– Мы погибли! – крикнул он. – Коляр убит. Бельвильский господин… граф… ты знаешь?.. Я бегу… старайся тоже удрать.

И Николо мгновенно и одним прыжком очутился за дверью и исчез в темноте.

– Мы погибли, – пробормотала в испуге вдова Фипар.

Но Рокамболь уже овладел собой.

– Не бойся, маменька, – сказал он. – Рокамболь с тобой! Мало ли что у нас может случиться. Из этого еще не выходит, чтобы ты была виновата во всем. Упади поскорее в обморок… это прекрасно и, главное, отлично доказывает невиновность.

Распорядившись таким образом, смелый мальчуган бросился на лестницу и заорал во все горло:

– Воры! Разбойники!

Когда он влетел в желтый кабинет, то ему представилась следующая картина: граф де Кергац стоял наклонившись над умирающим Коляром, а Леон Роллан, пришедший уже в себя, сидел на слесаре.

При виде Рокамболя Гиньон, бывший до сих пор простым зрителем, бросился на молодого кабатчика.

– Разбойники! – продолжал кричать Рокамболь и, сообразив, что здесь произошло что – то недоброе, хотел уже повернуть назад, но Гиньон догнал его и, схватив очень удачно руками, повалил на пол.

– Воры! Разбойники! – орал по – прежнему Рокамболь.

Но Гиньон, подняв нож, который только что перед этим выронил. Леон, приставил его к горлу Рокамболя и сказал:

– Если ты пикнешь еще, то будешь убит.

– Так как ты скотина, то я помолчу, – проворчал негодяй, не потерявший и в эту минуту своего дикого хладнокровия.

– Хорошо сыграно, – ворчал между тем Коляр, смотря с ненавистью на Армана, – вы в выигрыше, но капитан отомстит за меня!

– Негодяй! – вскрикнул де Кергац. – Неужели ты и перед смертью будешь скрывать преступление и умрешь без покаяния в грехах?!

– Вы ничего не узнаете, – пролепетал умирающий.

– Во имя бога, перед которым ты скоро предстанешь, – умолял де Кергац, – скажи мне: где Жанна и Вишня?

– А, – засмеялся Коляр, – вы хотите знать это, ваше сиятельство, ну, так знайте же, что Жанна любовница сэра Вильямса! А теперь вы больше ничего не узнаете. – И, произнеся эту фразу, он конвульсивно вытянулся и окончил свою грешную жизнь.

Тогда граф перешел к слесарю и, приложив свой пистолет к его лбу, грозно сказал:

– Говори, что ты знаешь, или прощайся с жизнью.

– Я ничего не знаю, – прохрипел тот, – мальчик должен знать кое – что.

Рокамболь слышал эти слова и прехладнокровно крикнул:

– Я – то все знаю! Арман вскрикнул.

– Я знаю, где они, – повторил Рокамболь.

– Говори же! – крикнул Гиньон, приставляя нож к его горлу.

– Ничего не скажу. Если хотите, то можете смело зарезать меня.

Тогда Арман подошел к нему.

– Денег, что ли, нужно тебе? – сказал он.

– Да, барин. Жизнь без денег ужасно глупая штука.

– Сколько же тебе нужно?

– На первый случай – всего десять луидоров.

Арман молча бросил ему кошелек.

– Теперь велите оставить меня.

Граф сделал знак рукой – и Гиньон немедленно отпустил Рокамболя.

Мальчуган был совершенно хладнокровен и спокоен. Он посмотрел на Армана, зевнул и сказал:

– Коляр все наврал. Сэр Вильямс похитил особу, но она еще не любовница его. Она, видите ли, не хочет этого.

– Где же она? – с живостью спросил граф.

– Недалеко отсюда. Я вас сейчас туда провожу.

– Идем же скорей!

– Идемте, идемте, – проговорил Рокамболь и, спрятав кошелек в карман, подошел снова к нему.

– Господин граф, – сказал он, – вы ведь человек рассудительный. Ведь это стоит дороже десяти луидоров.

– Ты получишь пятьдесят, если я только найду Жанну.

– Это дело, – проворчал Рокамболь и пошел вперед.

Арман, Гиньон и Леон последовали за ним. Слесарь был отпущен и немедленно убежал. Гиньон продолжал все еще держать Рокамболя за шиворот.

– Дурак ты, дурак, – заметил ему ребенок, – ты все еще думаешь, что я убегу. Я, брат, право, не прочь заработать пятьдесят луидоров.

Проходя через кабак, они увидели вдову Фипар, лежащую в обмороке.

– Бедная маменька, – проговорил Рокамболь, – она уж очень испугалась. Надо хоть поцеловать ее, – прибавил он насмешливым тоном.

И при этом наклонился, делая вид, что целует ее, а на самом деле быстро шепнул ей на ухо:

– Беги скорей… Я сыграю с ними шутку, и они ничего не узнают.

Старуха не пошевелилась и, казалось, была в самом деле в обмороке.

Рокамболь шел вперед, а за ним шел Гиньон, не выпускавший все – таки его из своих рук.

– Обе женщины, то есть Вишня и Жанна, находятся в маленьком домике, – говорил мальчуган. – Вот вы увидите.

Он вошел на мостик водяной мельницы и сказал Гиньону:

– Идите направо, приятель; если упадете в воду, то это будет очень плохая штука.

– Ступай сам направо! – ответил ему Гиньон.

– А плавать умеете? – спросил опять Рокамболь.

– Нет, – ответил работник.

– Ну, это плохо, – проворчал мальчуган, и, дойдя до середины мостика, где уже не было колеса, он сделал быстрое движение и, толкнув Гиньона, подставил ему подножку и вместе с ним полетел в воду.

– Посмотрим, по шерсти ли тебе дана кличка Guignon[1], – проговорил в это время маленький негодяй.

И в то же время он крикнул графу:

– Прощайте, господин граф, вы не узнаете, где Жанна.

Ребенок пошутил и надсмеялся над взрослым и остался верен сэру Вильямсу.

Делать было нечего.

Де Кергац и Леон Роллан проворно вернулись в кабак, рассчитывая узнать что – нибудь от старухи.

Но вдова Фипар уже исчезла.

Кабак был пуст, и Арман нашел в нем только один еще неостывший труп Коляра.

А теперь мы снова вернемся в Бретань.

Сэр Вильямс не терял здесь времени понапрасну; он поместился у кавалера де Ласси, который принял его со всем радушием скучающего человека, и в короткое время заслужил его полное расположение и привязанность.

Заручившись такими вескими данными, сэр Вильямс приступил уже к более решительным действиям.

Он открылся перед де Ласси в том, что любит Эрми – ну, но что, к несчастью, не пользуется ее расположением.

Де Ласси принял это сообщение близко к сердцу и решился помочь бедному англичанину, который так страдал из – за своей любви к Эрмине.

По его предложению была устроена большая охота на старого кабана, на которой присутствовал и господин Бопрео с дочерью.

Во время этой охоты сэр Вильямс имел возможность порисоваться в глазах молодой девушки, убив в двух шагах от нее старого кабана, на которого он бросился один.

Сцена была настолько потрясающая и вместе с тем страшная, когда сэр Вильямс храбро бросился на рассвирепевшего зверя, что с Эрминой сделалось дурно, и молодой англичанин стал представляться ей чем – то вроде героя.

– Каково? – пробормотал сэр Вильямс, возвращаясь с охоты и нагибаясь к господину де Бопрео.

– О, отлично, великолепно! – проговорил тот.

– Если бы у вашей дочери не двенадцати миллионов приданого, – заметил также тихо сэр Вильямс, – то я бы, поверьте, не стал рисковать: я ведь ставил на карту свою жизнь.

Вскоре после этой охоты он сделал предложение, но Эрмина письмом поблагодарила его за оказанную ей честь и ответила, что она все еще любит Фернана и не может забыть его.

Рокамболь, как и следовало ожидать, преспокойно себе выплыл на берег, обогрелся на барке и явился на другой день утром чуть свет в кабак.

Дверь этого милого заведения была отперта.