В тёмной прихожей царил бардак. Под ногами сразу же захрустело стекло от сброшенной с тумбочки вазы. Батя беззвучно матюгнулся – в тишине этот звук был для него словно грохот. Но, кажется, живых в квартире не осталось – никто не выскочил на шум в надежде схарчить такого вкусного командира погибшего взвода. А вот мёртвые имелись – на кухне Батя обнаружил два пованивающих костяка, которые, судя по размерам, принадлежали детям. Третий лежал в спальне, прямо на изгвазданной кровью кровати.
Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтоб понять, что тут произошло. Один из родителей обратился в зомби и напал на второго, который всё ещё оставался на тот момент человеком. Дети, услышав урчание и крики из родительской спальни, прибежали, увидели кошмарную картину и попытались спрятаться на кухне, но это их не спасло.
Даже имевшего неслабую психологическую закалку Батю эта ситуация поразила до глубины души. Он сразу представил на месте этих детей свою дочь, которой у него не было, но очень хотелось бы, чтоб была. Кошмарная смерть, такой даже врагу не пожелаешь. Да и последние минуты жизни – не лучше.
«Мля, – мысленно выругался комвзвода. – Куда я, итить его за ногу, попал? Уж не в Ад ли? Не в то ли Пекло, куда, по утверждению любой религии, попадают после смерти грешники? Но разве дети могут быть грешны?
Сцепив зубы, Батя вернулся к осмотру квартиру. А закончив, снова прошёл на кухню и взялся за ручку стеклянной двери, ведущей на балкон.
Остальное было делом техники. Уцепившись за край, Батя нашёл ногами выступающую часть плиты, служившей балкону опорой, присел, ухватился за неё и аккуратно сполз на балкон ниже. Повторил действия ещё шесть раз и завис ногами в паре метров над разбитым под окнами дома газоном. Прицелился, разжал пальцы и беззвучно приземлился.
Оказался он во дворе-колодце, окружённом тремя сросшимися углами десятиэтажками, причём красивый фасад имела лишь та, из которой командир только что выбрался. Остальные выглядели неказистыми и обшарпанными – на их дизайне явно сильно сэкономили. Двор весь был засажен газоном, кое-где виднелись чахлые колючие кусты, и только в самом центре гордо возвышались три подгнившие, но всё ещё зелёные берёзы.
С четвёртой стороны двора был проход, над которым на высоте третьего этажа красовалась крытая галерея. Такая же точно виднелась и на пятом. Для чего они были сделаны, Батя не смог даже предположить, так что просто двинулся к проходу, до предела напрягая слух.
Урчание стаи сюда не доносилось. Может, ушли? Не-а, вряд ли. Скорее, просто не догадались, что добыча может свалить таким неожиданным способом. Теперь выбраться бы из этого двора, не привлекая к себе лишнего внимания. А там и из города. В смысле, из этого его куска, потому что город тут почти везде, за исключением всего нескольких лоскутов, включая африканский.
Возвращаться туда, где всё началось, Батя не стал. Двинулся прямиком в противоположную сторону, к лоскуту с очередными небоскрёбами, разве что сильно отличающимися по дизайну от тех, среди которых он находился. Чем больше лоскутов он сможет обследовать, тем лучше. К тому же, надо всё-таки поискать хоть какое-то оружие, а навскидку Батя мог предположить всего несколько вариантов, где его взять в нынешней ситуации: оружейный завод, военная часть или, как самое простое, полиция. Все эти учреждения располагаться могли только в городе, так что следовало их просто отыскать. Ещё остро стояла проблема еды и воды, и для её решения нужны были магазины. Которые, опять же, могли располагаться исключительно на городских лоскутах.
До края этого лоскута Батя добрался почти без приключений, если не считать ими ещё несколько стай, от которых удалось вовремя спрятаться то в ближайшем подъезде, то на подземной парковке под очередным небоскрёбом. Один раз командиру даже пришлось залезть в брошенный внедорожник и попросту закрыться изнутри, потому что эта стая, многочисленная и состоящая почти полностью из очень крупных особей, вынырнула из-за поворота дороги совершенно неожиданно, и времени искать лучшее укрытие не было.
Когда одна из тварей на бегу опустила свою когтистую лапу на капот и лобовое стекло, сминая и прорывая металл, словно фольгу, Батя приготовился умереть. Но тварь слишком спешила куда-то и, похоже, просто не обратила внимания на то, что внутри внедорожника сидит свежее и вкусное мясцо.
Куда они все так резво намылились?
Этот вопрос Батю заинтересовал после встречи с пятой стаей, бегущей в ту же сторону, что и остальные. Ответ нашёлся быстро – выйдя на очередной перекрёсток, командир увидел вдалеке огромный столб поднимающегося к небу тумана.
Ага, значит, вот как эти твари так быстро появились возле крепости. Получается, они как-то чувствуют, когда над одним из лоскутов образуется туман, и собираются вокруг в ожидании, когда он спадёт, и на его месте появится новый лоскут.
Но уже с людьми, которых они жрут!
Эта догадка пришла Бате в голову неожиданно и многое расставила по местам. Хотя вопросов тоже добавила. Получается, туман действительно появляется над лоскутами с некоторой периодичностью – как Батя и предполагал. Люди, видимо, тоже, причём живые, здоровые и вкусные – иначе зачем бы тварям именно к лоскутам с туманом? Но как?
Батя едва удержал себя от опрометчивого шага – двинуться следом за стаей и отнаблюдать весь процесс вблизи собственными глазами. Нет, к такому определённо нужно подготовиться. Вооружиться, выяснить расписание, заранее, до появления тварей, засесть в удобном и безопасном месте с подготовленными отходами…
Нет, провернуть подобную операцию ему придётся – хотя бы для того, чтоб понять, как тут всё устроено и можно ли выбраться. Но не сейчас, не сейчас…
Подавив любопытство, Батя зашагал в ту же сторону, куда шёл до этого, и вскоре оказался на стыке двух лоскутов. Асфальт тут немного не совпадал по высоте. Да и качество укладки тоже разнилось так, что было заметно невооружённым глазом. А вот здания походили друг на друга, словно однояйцевые близнецы. Но на одном лоскуте они сияли новизной, а на другом фасады несли на себе отчётливый след прожитых без капитального ремонта лет.
Интересно, как давно тут находится этот лоскут? Был ли он изначально таким или так поизносился за время, прошедшее с последнего появления тумана?
Достав карту, Батя быстро отыскал на ней соответствующий шестиугольник с цифрой, мелким почерком написал «Наблюдать!». И, убрав карту обратно в сумку, решительно перешагнул через стык.
Спустя двадцать минут он наткнулся на большой магазин с зелёной вывеской «Троечка». Немного поудивлялся схожести вывески с известным ему магазином «Семёрочка», потом усмехнулся – уж не по качеству ли товаров эти названия придумывают? Хотя нет, на семёрочку привычный ему супермаркет, где он затаривался едой между командировками в горячие точки, однозначно не тянул. Так, может, эта «Троечка» – просто какой-нибудь региональный филиал?
Как бы оно ни было, но ассортимент двух магазинов оказался схож процентов так на девяносто. Но если в «Семёрочке» Батя всегда расплачивался рублём, то в «Троечке» на ценниках почему-то значились японские йены. Может, это экспансия бизнеса в другие страны? Не, не похоже – надписи-то на родном русском, и вроде без грамматических ошибок. Скорее уж, магазин для русскоговорящих экспатов, переехавших в страну восходящего солнца и соскучившихся по привычным продуктам.
Электричества в магазине не было, но Батя уже догадался, что здесь это обычное явление – в квартире, где он обнаружил детские костяки, его тоже не было. Но зато имелись огромные панорамные окна с почему-то целыми стёклами, сквозь которые внутрь попадало достаточное количество света. Вооружившись стоящей у входа тележкой, командир направился в торговый зал.
Большая часть предлагаемой продукции уже была крепко испорчена. Хлеб покрылся толстым слоем мохнатой плесени, крупы и макароны, высыпавшиеся из пакетов, устилали кафель пола. К холодильникам с молочкой, мясом, рыбой и колбасами Батя даже приближаться не стал – и так понятно, что на этом лоскуте туман был уже давно, и всё, что требовало холода для хранения, в еду человеку, твёрдо намеревающемуся выжить, больше не годилось.
А вот разного рода консервы вполне для этого подходили при условии, что срок их годности не истёк. Но тут Батю поджидал ещё один сюрприз. Нет, срок годности был подходящий. А вот дата производства смущала, как никогда. А заодно – наводила на некоторые размышления и очередные догадки о том, что из себя представляет этот дивный новый мир.
Тушёнка, как свиная, так и говяжья, была произведена годом позднее той даты, когда Батя отправился в командировку в эту злополучную Африку. На консервированной фасоли и кукурузе дата уходила в будущее ещё на полгода.
Это что же, туман приносит лоскуты ещё и из разного времени? Звучит уж очень фантастично, но, похоже, придётся это принять, как факт – опровержений пока всё равно нет.
Смирившись с тем, что вокруг происходит ещё более лютая дичь, чем он считал ещё пять минут назад, Батя взялся за решение более насущной задачи – выяснение, а какой, собственно, был день, в который на этот лоскут пришёл туман. Задача оказалась простой – дата была выбита на кассовом чеке, валяющемся в мусорке возле кассы. Запомнив её, командир прошёл к витрине с куриными тушками и визуально оценил их состояние, примерно прикидывая срок, который они пролежали тут после разморозки. Что ж, похоже, что консервы вполне съедобны и будут таковыми ещё довольно долго.
Набив ими сумку, Батя доложил сверху две двухлитровых бутыли с водой и уж собрался было покинуть гостеприимную «Троечку», как заметил быстро шмыгнувшую под стеллаж крысу. И тут ему в голову пришла интересная мысль.
Отставив сумку в сторону, Батя вытащил из неё поллитровку с пойлом из «виноградины». Сходил в отдел с зоотоварами и вернулся с двумя кошачьими мисками. В одну накапал пойла вместе с хлопьями. В другую – процедил через салфетку. Поставил поближе к стеллажу, под которым спряталась крыса. Положил рядом «виноградину», «горошину» и одну из красных жемчужин и принялся ждать.
Крыса не выходила довольно долго, но терпения командиру взвода было не занимать. И вот, наконец, из-под нижней полки показалась сначала серая мордочка с шевелящимся носом, а затем крыса, решив, что опасности нет, вылезла полностью и деловито направилась к мискам. Сначала попробовала на зуб «виноградину», затем «горошину», но разгрызть их не смогла и за две ходки уволокла оба шарика в своё убежище. Потом вернулась, подбежала к миске, где было пойло с хлопьями, встала на краешек передними лапками, принюхалась и, даже не попробовав, перебралась к другой миске. Здесь крыса уже ничего нюхать не стала, а принялась жадно лакать, и пила до тех пор, пока миска не опустела. Вылизала её, походила вокруг и, только убедившись, что добавки не будет, окончательно слиняла под стеллаж. Жемчужина грызуна не заинтересовала от слова «совсем».
Батя остался крайне доволен экспериментом. Судя по тому, что к миске с хлопьями крыса даже не притронулась, хотя отцеженный раствор вылакала до дна, он там, на крыше, всё сделал правильно. Правда, непонятно, почему крыса утащила целую «виноградину», в ней же тоже содержатся те хлопья. Может, они составляют её ядро, а поверхность вполне безопасна, и её можно просто аккуратно разгрызть? Или закинуть за щёку, а потом выплюнуть?
А «горошина» – она тоже обладает какими-то полезными свойствами, раз понадобилась грызуну? М-да, придётся, похоже, провести ещё несколько экспериментов.
Сходив за ещё одной бутылкой воды и по пути прихватив большую пачку салфеток, Батя сел за кассу, вылил воду и принялся отцеживать в опустевшую тару раствор. Закончив, сделал небольшой глоток, и голова, снова попытавшаяся было разболеться, притихла.
Интересные всё-таки свойства у местной фауны. Остаётся лишь надеяться, что хоть с флорой тут будет как-то… попривычнее…
Глава 6
С флорой тут было совсем плохо. Вернее, не с ней самой, а с её наличием. Что, в общем, не особо удивляло – откуда ей взяться в огромном, простирающемся от горизонта до горизонта мегаполисе. Фауна, напротив, поражала разнообразием форм и размеров. А ещё – количеством. Её представители встречались как стаями, включающими в себя от десяти и до полусотни тварей, так и поодиночке. Касаемо разнообразия, Батя насчитал минимум шесть разновидностей тварей, но был уверен, что на самом деле их окажется намного больше.
Кроме того, он заметил, что многие некрупные твари зачастую похожи на изменившихся людей, и это был ещё один кирпичик для понимания этого мира. Получается, что сразу после тумана люди превращаются в зомби, а потом начинают мутировать в монстров. Доказательств, что мысль верная, у Бати пока не было, но звучало логично – по крайней мере, по местным меркам.
Но тогда, соответственно, вставал другой вопрос, пожалуй, самый важный после «можно ли отсюда выбраться?». Почему сам Батя до сих пор сохранял разум и вроде как не менялся внешне. Прошло слишком мало времени? Для физических изменений, может, и так, но ведь мозгами его бойцы потекли буквально в течение часа. А он тут уже третий день бродит, и всё ещё в своём уме.
Кстати, крыса вроде как тоже вела себя обычно. Может, на животных этот туман не действует? Кто знает, кроме этой крысы, других животных Батя тут пока ещё не встретил. По крайней мере, живых.
…Больше ничего полезного на этом лоскуте не нашлось. Пройдя его насквозь и отметив на карте словом «Троечка», командир переместился на соседний, пока помеченный цифрой «десять». В общем, тут всё было примерно так же, как и на Троечке. Чуть отличались сами здания, дороги, разметка на них, шильдики на капотах разбитых и брошенных машин. И всё.
Стай тварей на этом лоскуте было поменьше, но всё равно примерно каждые полчаса-час Бате приходилось искать себе новое убежище и пережидать, пока твари пройдут мимо.
Следующий лоскут, под номером «двадцать три», наконец-то оказался не особо похож на те, которые Батя уже миновал. Тут тоже стояли высотки, но не те, которые строились скученно в крупных городах в надежде напихать туда побольше офисов для белых воротничков и эффективных менеджеров, а обычные, жилые. Между домами даже имелись некие подобия двориков с детскими площадками, крохотными, забитыми парковками и жухлыми от загазованного воздуха деревьями и кустами.
От вида этих домов Батю вдруг одолела ностальгия. Как же он соскучился по обычным спальным районам, тихим и спокойным. Ему вдруг показалось, что он провёл в этом странном месте не три дня, а долгие годы, и неожиданно оказался почти дома.
Впечатление, правда, портили костяки и вездесущий душок разложения – среди футуристических офисных небоскрёбов Батя не особо обращал на них внимание, но тут они настолько контрастировали с мирным окружением, что прямо-таки бросались в глаза.
Поскольку солнце уже клонилось к западу, Батя принял решение найти квартиру без человеческих останков и, забаррикадировавшись, провести в ней ночь – бродить по темноте категорически не хотелось. Выбор оказался богатый – почти все двери были распахнуты настежь, как будто хозяева покидали свои жилища в такой спешке и панике, что вообще не заботились об оставляемом имуществе.
Выбор пал на однокомнатную квартиру на последнем, восьмом, этаже в доме-свечке, сложенном из нарядно-красного кирпича. Тут было относительно чисто, отсутствовали как человеческие останки, так и следы крови или хотя бы борьбы. Дверь квартиры оказалась современной, толстой, с хорошей звукоизоляцией, а кроме того, была оснащена ночной задвижкой, что избавило Батю от необходимости искать ключи или двигать мебель, чтоб забаррикадироваться. А оконные стёкла были покрыты солнцезащитной плёнкой, делавшей их почти непрозрачными снаружи.
Полазив по шкафам, командир неожиданно для себя обнаружил довольно древнего вида рюкзак, растоптанные туристические ботинки, альпинистские кошки, набор карабинов, верёвок, ледоруб и маленькую газовую горелку с баллоном и специальной кастрюлькой. Желудок нетерпеливо заурчал, предвкушая горячее.
Батя, проверив, хорошо ли накручен баллон, попробовал горелку зажечь и радостно матюгнулся при виде появившегося огонька. Тут же наполнил кастрюльку водой из бутылки, достал две банки тушёнки из сумки. И, чтоб не тратить время на ожидание, принялся перекладывать содержимое сумки в рюкзак.
Вскоре в кастрюльке забулькало. Поставив вместо кастрюльки одну из банок тушёнки, Батя сходил на кухню и вернулся с упаковкой пакетированного чая, чашкой и пачкой найденных на полке над плитой галет. Несколько чайных пакетиков бросил в кастрюльку, предварительно оторвав ярлычки, и, не дожидаясь, пока разогреется тушёнка, захрустел галетами.
Снова сходил на кухню, принёс ложку и прихватку для горячего. Ножом вскрыл нагревшуюся банку, поставил на огонь вторую. Налил в чашку чая и принялся наворачивать тушёнку. Поужинав, взялся за карту. Внёс на неё ещё пометки о времени и местах появления тумана. Убрал. Погасил горелку. И завалился спать на хозяйской двуспальной кровати, предварительно закрыв дверь имевшегося в квартире балкона.
Проснулся Батя от пронзительного скрипа – словно ногтем по стеклу провели, – и громкого, близкого урчания. Вскочил и не сразу поверил в то, что видит по ту сторону окна.
Упёршись уродливым носом в стекло и водя по нему когтистыми лапами, на балконе сидела крупная тварь с головой, приплюснутой с одного бока.
«Моллюск! Как он сюда попал? – обливаясь холодным потом, подумал Батя, медленно сполз с кровати и, двигаясь как можно плавнее, отступил в глубину комнаты, поближе ко входу в прихожую. – С крыши? Или зашёл в подъезд и поднялся по лестнице?»
Как бы оно ни было, но уютная квартира из безопасного места в один миг превратилась в ловушку. Скорее всего, тварь пока не учуяла и, главное, не увидела Батю, иначе давно бы уже разнесла стекло и вломилась в квартиру. Медленно и плавно, обливаясь холодным потом, командир продолжил отступать в сторону прихожей – там, за углом, он окажется вне зоны видимости. Тварь всё это время медленно скребла когтями по стеклу, пробовала его языком и острыми, иглообразными зубами, но пока вела себя смирно.
Только оказавшись в прихожей Батя вдруг понял, что всё это время почти не дышал. Появление твари застало его врасплох, адреналин, который обычно наглухо уничтожал страх, выделился слишком поздно и слишком резко так что командира аж затрясло от осознания, что он только что едва не стал едой – совсем как его бойцы и те несчастные дети. Тихо подхватив по привычке собранный ещё с вечера рюкзак, Батя так же тихо обулся и выглянул в глазок на двери.
На лестничной клетке было слишком темно, так что ничего разглядеть не удалось. Батя плавно открыл дверь, готовясь к тому, что сейчас услышит уже привычное урчание и всё-таки окажется в зубах какой-нибудь твари. Но нет – пространство между квартирами было пустым.
Осторожно закрыв за собой дверь, командир спустился на три этажа и присел прямо на ступеньки. Устало прислонился к стене, но о том, чтоб задремать, не могло быть и речи. До самого утра Батя так и просидел в одной позе, слушая мерзкий скрип когтей, от которого по коже бежали мурашки, и утробное урчание других тварей, бродящих внизу, под балконом.
К рассвету всё, наконец, успокоилось. Твари ушли. Батя, глотнув пойла, чтоб успокоить вновь разболевшуюся голову (постоянно его теперь пить придётся, что ли?), и закусив последней шоколадкой, вновь отправился бродить по улицам.
Теперь он был ещё более осторожен, чем вчера. Безопасных мест в этом мире попросту не существовало, твари могли появиться когда угодно и откуда угодно. Для них в принципе не существовало преград, крупные спокойно и без видимых усилий раздирали кузова машин, железные двери, ворота подземных гаражей. От них можно было только спрятаться, но не убежать и, уж тем более, не принять бой. Мелкие, ещё сохранившие человеческий вид, были не так опасны сами по себе, но своим урчанием они привлекали крупняк – это Батя уже успел отнаблюдать.
Срочно, срочно надо разжиться каким-нибудь достаточно серьёзным оружием! Желательно – танком с усиленной бронёй, тридцатимиллиметровой пушкой и крупнокалиберным пулемётом. Хотя какая, к чёртовой матери, броня, той крупной твари, сожравшей водителя-механика Севу, она помешала не больше, чем фольга! Но всё равно, с танком как-то лучше, чем без него.
Вздохнув, Батя усилием воли вернул мысли в рациональное русло. Танка у него нет и не предвидится – где его в этом громадном мегаполисе взять? Только если вернуться к крепости, но и там ловить нечего – все три боевые машины, имевшиеся у его взвода, превратились в горы бесполезного металлолома. Да и смысл в нём против целой стаи? Одну тварь завалить, может, и получится, а остальные в это время сам танк разделают и Батю радостно схарчат. Так что тактику выживания всё-таки придётся пока выстраивать на скрытности и манёвренности. Она, правда, тоже не без нюансов, как выяснилось ночью, но пока даёт вполне неплохой результат.
Можно его как-нибудь улучшить?
Подумав немного, Батя вытащил из рюкзака один из чистых, слегка помятых бумажных листов, карандаш, и принялся писать список того, чем ему предстояло разжиться.
Первым делом пришлось вернуться на Троечку, в супермаркет. Там Батя, взяв тележку, набрал банок с молотым красным и чёрным перцем, взял четыре дешёвых флисовых пледа серой расцветки и махровое полотенце. Из-под кассы прихватил пачку полиэтиленовых пакетов с красно-зелёной цифрой «три». Пледы и большую часть банок сразу упаковал в рюкзак. Пакеты повесил на ручку тележки. Одну банку перца щедро рассыпал у двери супермаркета. Полотенцем плотно обмотал нижнюю часть лица. И направился в мясной отдел.
Из-под стеллажа с крупами выглянула крыса, пошевелила носом, проводила Батю настороженным взглядом чёрных глаз-бусинок и, возмущённо пискнув, юркнула обратно в укрытие.
– Правильно, – глухо одобрил Батя из-под полотенца. – Тут сейчас такой запашок будет – закачаешься.
Холодильник с непрезентабельного вида куриными тушками, благо, упакованными в целлофан, комвзвода выбирал очень тщательно. А выбрав, глубоко вдохнул, задержал дыхание и решительно сдвинул стеклянную дверцу вбок.
Амбрэ оказалось настолько крепким, что даже ко многому привычный Батя вынужден был отшатнуться и несколько раз сглотнуть, сдерживая позывы моментально сошедшего с ума желудка. Пришлось даже отойти на несколько метров, чтоб хоть немного продышаться. Но при следующей попытке приблизиться приступ тошноты повторился.
Снова отступив, Батя взял банку с перцем и, высыпав содержимое на ладонь, щедро намазал им полотенце с наружной стороны. Глаза сразу же защипало, но зато полегчало желудку. И командир решился на третью попытку.
На этот раз удалось приблизиться к витрине с тухляком. Расправив один из пакетов, Батя вывернул его наизнанку и им же брезгливо ухватил упаковку тухлой курицы. Сразу же завязал узлом ручки и запихнул этот пакет в ещё один. Внутрь второго насыпал перца. Снова завязал.
Повторил действия с ещё одной тушкой. Захлопнул холодильник и опрометью бросился прочь из магазина.
На выходе его встретила недовольная крыса.
– Ты уж извини, – сквозь полотенце пробурчал Батя. – Ничего, скоро проветрится. Правда, твари могут набежать на вонь, так что спрячься от греха подальше.
И тут командиру в голову пришла идея.
– Слушай, а может, со мной пойдёшь? У меня пойло из «виноградин» есть. Назову тебя Лариской, как в мультике…
Крыса, презрительно пискнув, шмыгнула обратно в супермаркет. А Батя, пожав плечами, отправился своей дорогой – в принципе, именно такой реакции от грызуна он и ожидал. Но всё равно было немного обидно – крыса казалась отличным объектом для дальнейших экспериментов с добытыми из той твари шариками.
Соблюдая максимальную осторожность, Батя перебрался на соседний лоскут. Вытащил обе тушки из пакетов – на свежем воздухе вонь от них уже не казалась настолько ужасной, сливаясь с душком разложения, который в принципе был тут повсюду, и к которому комвзвода давно уже претерпелся.
Одну тушку Батя освободил от упаковки, вывалил на неё содержимое сразу десяти банок с перцем и бросил в приметный мусорный бак. Вторую отнёс метров на тридцать дальше, тоже вскрыл, но посыпать не стал. И метнулся к ближайшему подъезду, услышав далёкое пока ещё урчание.
Твари не заставили себя долго ждать, подтвердив предположение о хорошем нюхе. На вонь тухлого мяса явились целых трое – два полуголых зомби и монстр покрупнее, с гипертрофированно раздутой челюстью, лысой серой башкой и длинными руками, делавшими его похожим на гориллу. Увидев непроперчённую тушку, зомби радостно заурчали и попытались было броситься к ней.
Гориллу такая торопливость не устроила, поэтому первый зомби, без штанов, в замызганных обрывках белой некогда рубашки и одном ботинке, успев сделать только один шаг, подлетел в воздух, получив удар когтистой лапой, и рухнул неподалёку. Завозился, поднимаясь. Второй, обиженно урча, вспомнил про субординацию и остановился. Горилла первой прошествовала к тушке и принялась её жрать.