– Слишком много лжи в моей жизни, слишком много предательства. У меня уже нет сил сопротивляться… У меня нет друзей, у меня никогда не было любимой женщины… Я привык так жить. Хотя хочется другой жизни, настоящей… человеческой!
Я посмотрела в лицо Эрику. Он говорил искренне. Сколько ему могло быть лет? Почему он говорит такие ужасные вещи? У экземпляра тоже нет друзей и любимой женщины. И быть не может – он же машина, робот… И у меня не было друзей… И не было любимого человека, вернее, был – да сплыл… Жизнь теперь такая, когда на дружбу не остается времени, а на любовь нет сил.
– Сколько тебе лет? – спросила я.
– Сорок… почти, – ответил он.
– По тебе не скажешь… – заметила я.
– Знаю. Потому что это сангус…
– Что?
– Ты – как агент на специальном секретном задании… всё выспрашиваешь…
– Я не столько выспрашиваю, сколько ты сам мне рассказываешь, – не растерялась я.
Эрик улыбнулся и поцеловал меня.
– Сангус продлевает молодость. Как и красное вино. Только лучше, потому что это не алкоголь…
– И? – произнесла я, сама не зная, о чем хотела спросить.
– Давай я тебе пару ящиков домой привезу, – вдруг предложил Эрик.
– Хочешь подсадить меня на это, чтобы качать из меня деньги потом?
– Ну, это не наркотик, хотя психологически люди к нему привыкают… Но ты права. Не надо к этому привыкать.
– Много людей это заказывают?
– Много.
– И ты, простой уборщик, знаешь об этом?
– Знаю.
Эрик смотрел мне в глаза, а я смотрела на него. Видно было, что он не лгал и много чего еще хотел рассказать. С одной стороны, мне хотелось выспросить у него всё, но с другой стороны что-то меня останавливало. Другая сторона моей личности – не агент, а женщина – не хотела, чтобы Эрик всё рассказывал, чтобы превращался из желанного мужчины в преступника, в подозреваемого на допросе.
– Уже утро, тебе пора на работу, – напомнил Эрик.
Да, я должна была ехать в институт клонирования. Зайти домой или нет? Или прямо отправиться к Адольфу Ивановичу? Всё равно. Когда Эрик рядом – работа отодвигалась на второй план, хотя моя личная жизнь так тесно переплелась сейчас с этим новым заданием, что казалась неотделимой, связанной тесно, на клеточном уровне, на уровне сангуса – крови.
Я вздохнула, прижалась к Эрику, ничего не отвечая. Закрыла глаза. Представила, что мы с ним на необитаемом острове.
Тишина длилась минут десять. Зазвонил мобильник. Мой.
Эрик разжал объятия, и мне не оставалось ничего, кроме как ответить на звонок.
– Доброе утро, – ответила я. – Да, я не сплю… Да, я скоро приеду. Может быть, часа через два. Вас устраивает?
Это звонил Адольф Иванович, обеспокоенный отсутствием меня перед дверями института клонирования рано утром.
– Подождите меня, пожалуйста. Сейчас много дел. Я приеду, как только освобожусь, – сказала я.
– Вот и на работу уже вызывают, – заметил Эрик.
А еще он мог заметить, что разговор сегодня по телефону и звонок вчера от моего руководителя – совершенно разные вещи, ведь я отвечала другим тоном.
– Вызывают. Давай еще по бокалу вина – и я поеду, – решительно сказала я.
– Мы увидимся вечером?
– Обязательно! – пообещала я, потому что Эрик был связующим звеном между институтом и экземпляром. Он мог многое знать и пролить свет на это безнадежное дело.
Но не только из-за этого я хотела приехать к нему. Со дня нашей встречи (то есть с ночи) я скучала по Эрику, хотела, чтобы он был со мной рядом в свободное от работы время. Я объясняла себе такой интерес к таинственному уборщику тем, что он был единственным человеком, который охотно рассказывал мне секреты про завод, про продукцию и ее свойства. Ведь в жилах экземпляра течёт сангус, и его основная пища – сангус, который он ворует у заказчиков – обычных людей, желающих продлить молодость. Экземпляр где-то рядом, около завода, следит за грузовиками, чтобы остановить их и присвоить себе жизненно важную жидкость, оставаясь неузнанным, непойманным, живым, на свободе.
Пока я размышляла, Эрик налил вина в оба бокала, предварительно сполоснув их водой.
– Отгадай что? – спросил Эрик, таинственно улыбаясь.
– Вино! – улыбаясь ответила я.
– Отгадала. За наше знакомство, за чудесную ночь, на прекрасное утро и за всё хорошее, – произнес тост Эрик.
Я поймала себя на мысли, что хорошо бы вот так сидеть с ним и разговаривать о разных вещах, смотреть завод, склады, но не для того, чтобы получить какую-то информацию, а просто слушая его голос…
– У тебя есть хобби? – внезапно спросила я.
– Хобби? – удивился Эрик и засмеялся. – У меня нет времени на хобби.
– Так много здесь работы?
– Много… Очень много. Как видишь, я здесь один, а завод большой.
Эрик явно не договаривал, и вообще – вряд ли был уборщиком. Но я не стала больше ни о чем спрашивать – наверняка он уже подозревал меня во всем, если не знал точно о моем задании.
Если рассуждать логически, то сбежавший экземпляр вряд ли смог в одиночку и без следов интегрироваться в общество. Где он живет? Что делает? Его наверняка кто-нибудь заметил бы за эти два года. Всё подозрительное фиксируется и проверяется. Значит, предположим, ему кто-то помог. Кто-то из людей. Кто в наше время станет помогать странному незнакомцу? Женщина? Добрая? Может быть. А Эрик? Мог бы помочь ему? Но в этом случае он бы знал точно, кому помогает. И тогда бы у экземпляра был доступ к сангусу, и он не нападал бы на грузовики и на людей. Значит, Эрик и экземпляр не знакомы, либо это одно и то же… Нет, не может быть!
Я отогнала неприятные мысли прочь.
– О чем задумалась? – пришла очередь Эрика допрашивать меня.
– Не хочу уходить, – созналась я.
Мне действительно не хотелось уходить. Мы сидели на диване и смотрели друг другу в глаза.
– Я не хочу больше слушать про завод и про сангус, хотя это, конечно, очень интересно… Я, к сожалению, не журналист, а то бы написала сенсационную статью…
