Добро пожаловать в Приграничье!
Тварь ещё раз обвела аудиторию тяжелым взглядом и заметно оживилась: не весь обед пропал, не весь… В углу аппетитно похрапывала одинокая закуска. Тощая и костлявая. Но когда хочется есть, воротить носом не приходится.
Издав боевой клич, призванный парализовать жертву, гарпия с разгона ринулась за скудным обедом. Курсанты во всю мочь орали: «Прячьтесь! Прячьтесь!», но дедуля и ухом не вёл. Секач уже было собирался отшвырнуть парту и кинуться вслед за гарпией…
Но тут произошло невероятное. Старичок, зажмурившись и похрапывая, резко вскинул руку и пальнул по гарпии боевым заклинанием Мочинтус. И ладно бы просто пальнул. Маг угодил прямиком в левый глаз: единственную уязвимую точку твари. Гарпия, не ожидавшая от закуски сопротивления, аж икнула от такого вероломства и свалилась бездыханной.
Курсанты оцепенели. Попасть с первого раза в глаз разъярённой, мчащейся на всех парах гарпии, было в принципе невозможно. Об этом писал и автор фолианта.
Выбравшись из своих убежищ, ошеломлённые курсанты стояли, переводя взгляд с мёртвой гарпии на вполне себе бодрого дедулю.
– Случайность… – вякнул курсант Свиристель.
– Вы кто? – прохрипел куда более догадливый староста.
– Преподаватель по монстрологии, Мангуст, – усмехнулся старичок, сладко потягиваясь. – А вообще – следопыт из отряда Северных Волков. Триста девяносто лет, восемь месяцев и девять дней практики. Было бы и больше, но тут ваш декан обратился с просьбой поучить ничего не знающих обормотов.
Старик вновь поднялся. Только теперь опешившие курсанты обратили внимание, что и не настолько-то он худ был. Скорее жилист. А уж какая там мускулатура скрывалась под военной формой…
Почти четыреста лет практики в Северных Волках! И до сих пор продолжает служить…
– Выводов по сегодняшнему занятию три, – продолжил старик как ни в чём не бывало. – Первый: не доверяйте внешности, она может быть обманчива. Второй: каким бы неожиданным ни стало нападение врага, соберитесь! Паника не лучший советчик. Курсант Секач (я правильно запомнил по личному делу?), вы же на «отлично» предмет сдали! Какого лешего вы лупили по гарпии Седьмым Самельсоном? Вы не заметили, что у неё на конце хвоста не пушистая кисточка, а острый шип? Значит, перед вами Гарпия Бронированная, из отряда Плясуний, для которой все заклинания – как с гуся вода. И бить такую нужно только в глаз. Или зеркальцем солнечный зайчик на стенку пустить: гарпия мигом забывает и про голод, и про охоту и зачинает гоняться за зайчиком. Ни у кого нет зеркальца? Очень непредусмотрительно с вашей стороны!
Действительно, куда ж курсанту без зеркальца на практическом занятии? Без меча можно. Без кинжала – пожалуйста. Без лука – запросто. А вот без зеркальца – никак!
– А ваше-то где? – буркнул Секач. Он был уязвлён до глубины души: его, лучшего курсанта, отчитали на глазах всей аудитории! Ну да, не заметил шип. А попробуй тут заметь, когда эта тварь размахивает хвостом налево и направо!
– Так вот оно, – озорно сверкнул глазами старик и достал из кармана искомый предмет. – Но согласитесь: Мочинтусом в глаз было куда эффектнее.
– И третий вывод… – завершил речь Мангуст. – Впрочем, третий вы сделаете сами. До конца пары – генеральная уборка. Поехали, ребятки!
Когда каторжные работы в разгромленном кабинете (основной урон имуществу Академии нанесли разошедшиеся курсанты, а вовсе не разъярённая гарпия) подошли к концу, старик сказал:
– Следующее практическое занятие через неделю, – и добавил с усмешкой: – В Большом зале. Там, как вы помните, нет ни стульев, ни столов.
Вывод курсанты сделали правильный. Уже к вечеру в библиотеке Академии не осталось ни одного экземпляра «Монстрологии».
***
Стоило заговорить о монстрах, как приятелям в голову одновременно пришла одна и та же мысль. Ребята панически переглянулись.
Они ехали почти час по таинственному и опасному лесу Приграничья, а Дэв не удосужился наложить ни одного охранного заклинания!
Секач принялся нервно осматриваться вокруг в поисках возможных врагов. Грач – суматошно вспоминать, какие ещё твари, кроме выпрыгунов, обитают в Приграничье. А главное – как с ними бороться.
– Сейчас август, – неожиданно сказал Дэв.
– Что? – нервно сглотнул Секач.
– Сейчас август, – терпеливо повторил Воевода. – Август в Приграничье – самый спокойный месяц. Многие Твари уходят в летнюю спячку. Кто-то занимается вопросами продолжения рода, и им не до нас. Да и большинство зверушек предпочитает шастать по ночам. Поэтому запомнили железное правило: передвижение ночью по Приграничью категорически запрещено! Только в самом крайнем случае и только группой не менее пяти человек.
Ты гляди, и впрямь читает мысли!
– И в конце концов, – невинно закончил Дэв, – вы же боевые маги. Неужели как-нибудь не разберётесь с той же Прекраснокрылой Хохлаткой?
Атьдватиец хотел язвительно напомнить командиру, что Прекраснокрылые Хохлатки (дальние родственницы гарпий) летают только стаями, рост имеют в полтора раза больше человеческого и вчерашним курсантам точно не по зубам…
Но тут путешественники выехали из-под свода леса, и у Секача перехватило дух.
Он увидел ГОРЫ!
***
Нет, горы-то Секач видел и раньше: Академия располагалась в кольце Драконьего Хребта. Подобное географическое положение обеспечивало прекрасный климат (почти сто шестьдесят солнечных дней в году, и предоставляло прекрасный полигон для тренировок молодых следопытов. По крайней мере, вчерашние курсанты надеялись, что их опыт альпинизма пригодится в суровых условиях места новой службы.
Но те горы перед горами Приграничья были, как холмики, как… Как щенок пуделя перед грозным доберманом!
Огромные снежные вершины возносились к облакам и терялись в высоте, укутанные пушистыми белоснежными шапками. Звенели, сбегая вниз наперегонки, струйки водопадов. Где-то далеко, в ущелье, грозно рокотала, ворочая громадные валуны, суровая горная река Стреминка.
На мгновение Секач ощутил себя властелином Вселенной. И ему вдруг захотелось заплакать, завыть, закричать, от того, что мир вокруг так прекрасен!
– Отец мой! Как же волшебно! – прошептал в восхищении Грач.
Дэв смотрел на парнишек с умилением. Каждый раз, когда он вез новобранцев на Заставу, они застывали здесь, на обрыве, поражённые величием открывающейся перед ними картины.
– Добро пожаловать в Приграничье, сынки! – негромко сказал Воевода.
Глава 7
Часам к одиннадцати подъехали к Дубовой Заставе – резиденции Дэва. Гарнизон её состоял из пятидесяти восьми приграничников. И только двое служак не принадлежали к эльфийской расе.
– Поэтому второе название Дубовой Заставы – Эльфийская, – бесстрастно сказал Дэв, украдкой посматривая на Секача.
Истинный атьдватиец, как услышал радостную новость, аж позеленел. «Да лучше бы меня иглобрюх сожрал!» – читалось на высокоодухотворённом аристократическом лице.
– А почему застава? – спросил любопытный Грач.
Дэв с охотой пояснил: первыми приграничниками и строителями оборонительных укреплений стали аринельцы. А они заставой называют маленький сторожевой пост.
Представления об Аринелле Грач имел весьма смутные. Вроде, там по улицам ходят медведи, а все жители (от грудных младенцев до стариков), не переставая, хлещут самогон, играют на балалайках и зарабатывают на пропитание изготовлением матрёшек.
Ничего стоящего такая цивилизация, разумеется, построить не могла. В своём воображении Грач уже успел нарисовать с десяток покосившихся избушек, обнесённых ветхим частоколом. А частокол обязательно должны венчать головы безвременно почивших Тварей: приграничникам на гордость и врагам на устрашение.
…Когда из-за поворота показалась Дубовая Застава, лэмителец опешил.
– Маленький сторожевой пост, говорите? – слабо переспросил Грач. Воевода кивнул, ухмыляясь.
Никаких покосившихся избушек здесь не было и в помине. На высокой скале взмывал ввысь громадный старинный замок.
***
Для встречи с новобранцами выстроился весь наличный состав Заставы. Приполз и сонный Бонье: уж очень ему хотелось посмотреть на дурач… героев, которые не по распределению, а по доброй воле заваливаются служить в столь опасное место.
Возглавлял расчёт мощный гном самого сурового вида. Звали его Зубром, и совмещал он несколько должностей: по штатному расписанию – заместителя командира заставы, по велению души – букмекера. Уж больно любили приграничники заключать пари разного рода. Только вчера, например, делали ставки: один Старый Пень вернется или привезёт кого…
Старым Пнём, как вы поняли, на Заставе за глаза любовно величали Воеводу.
***
Дэв спешился; его примеру последовали и засмущавшиеся новобранцы. Прибытие к новому месту службы всегда волнительно, а уж в Приграничье… Тут растерялся бы и опытный вояка. Что уж говорить о вчерашних курсантах!
– Вольно, орлы, – благодушно сказал Воевода. – Познакомьтесь с новобранцами. Прошу любить, жаловать, не обижать и в случае опасности подставлять крепкое мужское плечо. Итак, сержант Секач…
Атьдватиец сделал шаг вперёд и по уставу отдал честь.
– Младший лейтенант Грач…
Гордясь оказанным ему высоким доверием, Грач двинулся вперёд. Восторженный наш напрочь забыл мудрое правило: смотреть, куда идёшь. Под ноги торопыге подвернулся приличный такой булыжник (не иначе как подложенный коварными чернокнижниками для дискредитации молодого новобранца). Грач нелепо взмахнул руками, стараясь удержаться, и… пропахал любопытным носом гравий плаца.
Паренёк поднялся, отряхнулся и без малейшего смущения доложил:
– Младший лейтенант Грач для прохождения службы прибыл!
– Скорее – прилетел, – пробормотал Зубр. Раздались короткие и беззлобные смешки, причём громче всех смеялся сам виновник переполоха.
– Грач – птица гордая! – заявил он, выпятив грудь. – Пока не пнёшь – не полетит!
С этого времени за парнем надолго закрепилось прозвище Птица Гордая.
***
К ребятам подходили, жали руки, поздравляли с прибытием на Заставу и представлялись, не надеясь, впрочем, что их запомнят с первого раза. Дэв, глядя на растерянные лица новобранцев, заявил с усмешкой: на заставе кроме командира и его зама в лицо нужно знать только повара и целителя, чтобы в стихийно возникшей драке случайно не заехать по лицу кому-нибудь из вышеупомянутых персон. А то ж они ребята злопамятные… И в один не очень удачный для себя день лихой драчун рискует обнаружить в супе парочку бледных поганок, а в чае – слабительное25.
Повар, по прозвищу Поварёшка, и местный целитель Ястреб (в тёплой дружественной компании – Клистир) многозначительно покосились на командира. Судя по их задумчивым взглядам, Воеводе в ближайшее время следовало без промедления сесть на голодную диету.
***
– Итак, сынки, вот оно, наше Приграничье, – начал Дэв, разложив на столе громадную карту. – На первое время вам выдадут уменьшенные копии. Хотя у нас передвигаются отрядами, да мало ли что случится может…
Когда-то, много тысячелетий назад, здесь суровой цепью берегли покой мирных жителей пять Застав. Но время шло, земля залечивала раны. Расселина всё уменьшалась, и Заставы покидали из-за их ненужности. Сейчас по бумагам у нас всего две Заставы – Дубовая, воины которой встречают Тварей у самого Марева, и Красная – на случай, если Дубовой не удастся остановить Прорыв. Почему по бумагам? Так прошлым летом невесть откуда взявшаяся Красная Гидра сравняла Красную Заставу с землёй. Попытки отстроить разрушенный форпост ничего не дали: Гидра сочла это место своей кормовой базой. Стоит начать там фортификационные работы – гадина обязательно наведывается с ревизией.
Теперь о дозорах. На нас возлагается обязанность обеспечивать мир и покой на территории Приграничья. Раз в месяц специальные отряды следопытов совершают рейды по всем деревушкам. Проверяют, всё ли в порядке. Как правило, привозят ворох просьб и жалоб. Очень редко – мешки с провизией.
Раз в два месяца (если сигнал не поступит раньше) Приграничье объезжает дознаватель. Мы здесь и магическая власть, и гражданская, и суд, и полиция в одном лице. Поэтому бедняге приходится пахать за двоих. Если, конечно, он хороший дознаватель.
И ещё одна группа дозорных. Они просто патрулируют подведомственную нам территорию Приграничья. Разные случаи приключаются: грабители на большую дорогу выползают или Тварюшка какая буянит… Кто от прошлых команд в наследство остался, кто испокон веков жил. Мы их и зачищаем помаленьку. Кладки яиц ищем, гнёзда те же. Ещё трупы иногда находят. Очень удобно Приграничье в этом отношении: замочил надоедливого конкурента, привёз сюда тело и списал всё на Тварей. Только хороший дознаватель и разберётся… Но на моей памяти в Приграничье настоящих дознавателей не было. Ни разу.
– А что там с Городом? – наморщил лоб Грач. – Змей вроде говорил…
– Город… – буркнул Дэв. – Город – это наша головная боль и камень преткновения с главой соседнего государства…
***
Город-у-Приграничья был построен всё теми же выходцами из Аринеллы на реке Стреминке. Она разрезала Город на две части, называемые Южнобережье и Северобережье.
Непостижимым образом на Южнобережье распространялась магия Приграничья. Северобережье жило спокойно по своим магическим законам: от истошных сирен «ПРОРЫ-Ы-Ы-ЫВ!» не просыпалось, об уровнях, мешающих телепортации, если и знало, то исключительно от родственников и друзей с Южнобережья. Твари, конечно, полётывали, но долго не засиживались: не нравилась им атмосфера. Поэтому как-то само собой получилось, что беднота селилась на южном береге Стреминки, а северный заселили богачи.
Учитывая странное действие магии, Южнобережье (а по хорошему, и Северобережье) должны были относиться административно к Приграничью (сами жители, кстати, так и считали, а стражники приветствовали гостей Города неизменной фразой «Добро пожаловать в Приграничье!»)
Но, увы! Когда лет пятьсот назад составляли карты, соседний королёк по неизвестной причине вывел Город из состава Приграничья и присоединил к своему царству-государству. Злопыхатели шептались: по очень даже известной! Западнее Города располагался огромнейший алмазный рудник, а тогдашняя фаворитка короля до самозабвения обожала бриллианты.
Отныне юридически приграничники не имели никакого отношения к Городу. Магические правонарушения не расследовали. Чернокнижникам пальчиком не грозили. И даже не обязаны были мчаться на помощь, прорвись туда Твари.
Бургомистр вместе с Городским Советом и с Главным Полицмейстером сначала руки потирали, чувствуя себя полновластными хозяевами в Городе. Приграничников чуть ли не палками гнали за стены и осыпали оскорблениями. А полицмейстер даже собак спустил.
Собаки, правда, умнее хозяина оказались. Усевшись посреди главной площади Города, свора на радость окрестным мальчишкам провыла гимн Приграничья, развернулась и потрусила обратно на псарню. Полицмейстер орал, бесновался и обещал снять с довольствия. Собаки были непреклонны.
Приграничники поступок четвероногих оценили и с первой же оказией прислали вкусных косточек.
На Город же бойцы обиделись. Крепко обиделись.
***
…Когда из Марева вырвался Чешуекрылый Огнеплюй и направился прямиком к Городу, Приграничники заботливо помахали вслед Тварюшке носовыми платочками и вернулись к копанию картошки на своём приусадебном участке. Не забыв, правда, оповестить жителей всех деревенек на пути следования Огнеплюя.
Жители привычно похватали скарб и с комфортом расположились по погребам. Ховаться от Тварей они учились с самого рождения.
***
Через два дня в ворота Красной Заставы постучали. Приграничники добрые, они и открыли.
За воротами обнаружились коленопреклонённые Бургомистр, Полицмейстер и Городской Совет в полном составе (прихватили даже любимую кошечку Бургомистра, назначенную заместителем главы Совета и получавшую за свой нелёгкий труд зарплату в три раза больше, чем у главы Города).
В левой руке Бургомистр держал хлеб-соль, в правой – туго набитый мешок с золотом.
Приграничники вздохнули и пошли собираться.
***
Уже на следующий день после ликвидации Чешуекрылого Огнеплюя злопамятный Бургомистр строчил донесение королю, выставляя приграничников в самом неприглядном свете. А чтобы уже наверняка напакостить мерзавцам, сделал в конце доноса приписочку: в связи с нападением Огнеплюя чуть было не оказались погребены под завалами местные алмазные рудники.
Король прочитал, схватился за сердце и помчался к Генералу Ордена с жалобой.
В итоге, отгребли приграничники ото всех. И от правителя, чуть было не лишившегося любимой фаворитки (кому был нужен старый сморчок без алмазных копий-то?), и от собственного руководителя, вынужденного в течение часа выслушивать истошный визг разгневанного королька.
***
К моменту прибытия на Заставу новобранцев между приграничниками и властями Города был заключён негласный договор. Приграничники рассматривали все магические правонарушения и проводили соответствующую профилактическую работу. Власти же Города им платили, как наёмникам, и не чинили препятствий в работе… Теоретически.
Особо активным теоретиком был Главный Полицмейстер. Имени его никто не помнил, да и не знал, и за глаза его величали просто – Мордоворот Мордоворотыч. Судя по пламенной любви, которую питал сей достойный муж к приграничникам, он приходился каким-то пра-пра-пра…тому самому, первому Главному Полицмейстеру.
С его лёгкой руки приграничников тормозили на каждом втором повороте и проверяли документы на право владения мечом, не забывая про лицензию на магическую деятельность. Во времена разгула чумы дотошно интересовались, а почему господа приграничники не в магической самоизоляции и есть ли у них справка о том, что они не контактировали с больными чумой. Срочные запросы, которые посылали дознаватели Приграничья, рассматривались в лучшем случае через год. А то и вовсе заканчивали свои дни в ближайшем сортире.
***
– А почему в Городе штатное отделение Ордена не создадут? – не на шутку удивился Грач. – И вас бы разгрузили, и проблем с субординацией не было. Штатники с местной властью вроде всегда уживались.
Дэв возвёл очи горе:
–Нет лишних средств. Когда я в центр приезжаю после очередного скандала с местной властью, руководство бьёт себя кулаком в грудь и со всем пылом души бюджетника заверяет: «Дэв, дорогой, ну ты же понимаешь, денег на новые штатные единицы нет. Как только появятся, мигом в Городе отделение Ордена организуем!»
Грач внимательно посмотрел на Воеводу:
– И долго… бьёт?
– На моей памяти – лет двести уже, – безмятежно ответил Дэв.
– А сколько денег нужно? Может, скинемся?
– Полторы тысячи золотых, – ровным голосом ответил Дэв.
Грач поперхнулся, пытаясь осмыслить размер суммы. Да весь его родовой замок столько не стоил! Долгёхонько ж придётся скидываться… Он, Грач, как раз на пенсию выйдет.
А вот Секач воспрял духом. Ему пришла в голову гениальная идея: поклянчить у Главы Рода денежки, объяснив, что это откупные от службы у проклятых эльфов, и предложить их Дэву. А после договориться: Секач где-нибудь отсидит свой испытательный срок, по окончании которого получит прекрасные рекомендации и заверения для Армейского Льва, что исправился Секач. Как есть исправился!
– Отпашешь год на заставе, как миленький. Даже если пятнадцать тысяч вздумаешь пожертвовать, – буркнул Дэв. Секач опешил: он даже рта раскрыть не успел.
…Нет, мысли Дэв читать не умел. Но он не в первый раз привозил новобранцев в Приграничье. И в каждый приезд повторялось одно и то же. Контрабандные телепорты в вещмешке. Паника в лесу, когда вчерашние курсанты вспоминали об отсутствии охранных заклинаний…
Ну а чтобы понять, что богатый аристократишка решит с помощью испытанного средства – денег – отмазаться от ненавистной службы, не требовалось иметь в анамнезе и первого класса деревенской школы.
***
– Теперь о дисциплине, – сухо сказал Дэв. – Это Приграничье, сынки. И залог вашего выживания здесь – слепое следование раз и навсегда установленным правилам. Жёсткое соблюдение распорядка дня. Бездумное исполнение приказов…
– А инициатива? – вякнул Грач.
– Был тут до тебя один такой… Инициативный, – нехорошо улыбнулся Дэв. – Теперь в желудке у Гидры свои тезисы об инициативности толкает. Хочешь – присоединяйся!
Грач подумал-подумали отказался. Но уняться и не подумал:
– А если командир приказ отдаст обидеть ребёнка? Или женщину?…
– Моралист… – пробормотал Воевода с таким осуждением, будто Грач только и занимался, что в доприграничный период своей жизни грабил сиротские приюты и раздавал конфискованное местным богатеям. – С таким настроем, сынок, тебе к одной милой бабульке из Почесушек нужно будет съездить. Надеюсь, Зубр привезёт от тебя чуть побольше, чем горстку пепла.
– Что? – недоумённо переспросил лэмителец.
***
Благообразная старушка, бабка Мафа из Почесушек, зарабатывала себе на жизнь тем, что готовила для страждущих целебные зелья. Для многостаночной нашей не имело значения, кто мается от недуга: любимая ручная крыска старосты или же тёща местного звонаря, весьма склочная особа. Помогала бабка Мафа всем. Слыла знахарка женщиной доброй и хлебосольной и частенько привечала приграничников, меча на стол всё, что было в печи.
Но дважды в год в старушенцию словно Свараденж вселялся. Безо всякой на то причины она покидала своё пристанище и с истошным воем носилась по улицам деревеньки, сея хаос и разрушение. Усмирять её приходилось дюжиной приграничников: спятившая ведьма обладала чудовищной магической силой.
Понежившись в антимагическом погребе недельку – другую, старушка приходила в себя, долго извинялась, называла приграничников касатиками и выгребала в фонд голодающих служивых чуть ли не половину запасов собственной консервации.
Живи старушка в городе побогаче, где целители обитались чуть ли не на каждом углу, её давно бы упекли либо в магическое исправительное учреждение, либо под симпатичный могильный камушек. Но в Приграничье наблюдался ощутимый дефицит лекарей, поэтому хватались за любого мало-мальски соображающего специалиста. А бабка Мафа, несмотря на отсутствие профильного образования, лекаркой была не из последних.
А безумства два раза в год… Ну что же, и потерпеть можно было.
***
– …Из обычных наказаний – наряды вне очереди, порка, гауптвахта и изгнание с Заставы. Иногда в комбинации. Увижу пьяными – получите плетей. Во второй раз – плети и гауптвахта. В третий раз – пакуете вещички и возвращаетесь в Академию. Даже слезинки вслед не пророню. Суровее с отказом исполнять приказы. Заартачитесь в первый раз – порка и гауптвахта. Второй – вылетаете с Заставы со скоростью звука, с волчьим билетом в кармане. Ордену не нужны следопыты, живущие по принципу «тут хочу, тут не хочу».
Но самое страшное наказание, если вдруг проспите побудку. На раскачку – неделя. Потом пеняйте на себя.
– А какое оно, самое страшное наказание? – подал голос уже Секач. От того, каким тоном Воевода посулил им лютую кару, у истинного атьдватийца мурашки по спине побежали – размером с твой кулак.
– А вот вам Горностай расскажет, – веско проговорил Дэв. – Он чуть ли не каждую неделю отгребает.
Секач с Грачом синхронно сглотнули.
– И вот ещё что… – сказал Воевода, помолчав. – Ни один приграничник никогда не был предан суду Всеорденского Магического Трибунала. За предательство. За убийство. За дезертирство. За нарушение приказа, если подобное нарушение повлекло за собой смерть товарищей. Никогда. Моя позиция: то, что происходит в Приграничье, должно оставаться в Приграничье. Если однажды вы совершите что-либо из перечисленных деяний, с вами просто произойдёт несчастный случай.
– Вы шутите? – прохрипел Секач.
– Я так похож на шутника? – ровным голосом спросил Воевода.
Не похож. Ничуть.
***
Горностай оказался шустрым пареньком лет двадцати пяти на вид.
– Пока вы не приехали, я самым молодым на заставе был, – весело сообщил он и добавил злорадно: – Теперь вам на побегушках отдуваться!
В правом ухе Горностая болталось украшение весьма странной формы. Как успел заметить Секач, каждый из приграничников носил нечто подобное.
– Это же зуб ползучего иглобрюха? – с придыханием проговорил Грач
– Он самый, – польщённо кивнул Горностай. – Разбираешься в знаках отличия?
– Да я монографию профессора Золоторудного от корки до корки изучил! – похвастался Грач.
Секач, который ничего не понял, потребовал объяснений и немедленно их получил.
Оказывается, некогда у воинов на юге Аринеллы существовала традиция носить серьгу как знак семейного положения. Взглянув на вояку, командир сразу определял, единственный ли тот сын у своих родителей, последний ли в роду и прочую весьма ценную информацию.