Хочу быть живым 2

С письмом этим можете поступить, как вам заблагорассудится,

только бы не пострадало уважение базельцев ко мне.

Фридрих Ницше, “Письмо профессору”

Посвящается моей семье, и особенно жене Мире,

поддержавшей моё литературное служение.

Введение

Несколько лет назад мы с женой решили, что мертвую химическую еду кушать не будем, и перешли на питание живое, натуральное. Потом, конечно, несколько раз отступали, почти теряя достигнутое, потом снова двигались вперёд – это нелегкий процесс, когда тебе за сорок.

Обо всем этом я написал тогда книгу «Хочу быть живым». Это не было пошаговое руководство по переходу на живое питание. Скорее, это было описание произошедших с нами внутренних изменений. Что-то из той книги вы можете для себя взять, с чем-то будете несогласны, но для поднятия мотивации она хороша, и даже очень. Это важно сейчас, когда люди живут в каменных мешках, едят химию и полностью зависят от магазина. Как говорит один мой товарищ: «Если закроют супермаркет на две недели, то через эти две недели вы все проголосуете, как положено». Можно подумать, что сейчас не так… Шутка.

Книга, которую вы сейчас читаете, уже не про еду. Она про то, что мешает нам быть собой. Если вкратце, это книга про птицу.

Есть такая птица – шаблан. Если вы о шабланах раньше не слышали, не огорчайтесь своему невежеству: шаблан живёт на страницах всего двух книг – этой, и Чёрной Книги. Своё название шаблан получил не от Адама, как все приличные звери, а от слова «шаблон». Но это не точно, потому что слову «шаблан» много другого созвучно. Монблан, например. Шабланов, как и всех зверей, содержащихся в Чёрной Книге, надо минимизировать в количестве. Это ребят из Красной Книги надо беречь, а тех, кто в Чёрную занесён, лучше наоборот – не беречь. Они навязчивы, лживы, и лопают нашу жизнь, не давясь.

Эту книгу я написал, рассматривая мир со своей колокольни. С верхнего яруса этого персонального сооружения я разглядел не одну стаю шабланов, и хочу вам помочь в отлове этого вредного летуна. Многие годы я тем и занимаюсь, что отстреливаю шабланов, да простит меня «гринпис».

Несмотря на то, что эта книга не про еду, у меня есть полное право назвать ее «Хочу быть живым 2», потому что не хлебом единым жив человек. Даже правильно питающийся гражданин не обязан быть счастлив, вот в чём парадокс. Я таких отпетых веганов видел, что даже книжку о них написать не могу – её запретят за пропаганду асоциального образа жизни.

Когда берешься за написание подобной книги, существует риск самому оказаться в стане отпетых. Ибо у нас все психологи, и у каждого самая правильная колокольня, с которой дальше всего видать. Поэтому повторяю – здесь изложен взгляд с моей колокольни, которую я строил пятьдесят пять лет. Докуда достроил – оттуда и смотрите.

Чтобы решиться представить народу вид со своей колокольни, требуется изрядная доля мазохизма. Я готов обменять правду, как я её вижу, на порцию праведного гнева со стороны моего читателя – у него своя правда, а правды не слишком совместимы. Точнее, они почти всегда несовместимы.

Пролетарии, приготовьте булыжники. Кто без греха, тоже готовьте камни. Кто с грехом, готовьте гнилые помидоры, тухлые яйца и пакетики с гуано. Пакеты можно бесплатно получить возле стенда с выпечкой в ближайшем супермаркете. В принципе, эти пакеты идут под упаковку того же самого гуано: о дикой пользе белой муки я писал в книжке «Хочу быть живым».

Примечание автора: моё любимое слово – «итак». Его в тексте много, несмотря на то, что я старался быть скромнее, не перебарщивать. Увы, не получилось, но вас это не должно волновать – в общем объёме книги процент «итак» невелик, и на стоимости издания практически не отразился. Так, копейки сущие.

Столь же малый вклад в ваши расходы на приобретение этой книги внесли британские учёные. Они здесь часто будут упоминаться, эти самые британские учёные, сокращённо б/у. Они всё открыли, всё знают, и имеют безусловный авторитет. По крайней мере, на них все ссылаются, и я буду. Хочу и буду.

Что такое «мнение»

Эта маленькая глава взята мною из предыдущей книги серии «Хочу быть живым», так что многие из вас уже знают, что такое «мнение». Считаю не лишним напомнить даже тем, кто знает – потому что впереди нас ждет картинка мира именно с моей колокольни, то есть моё «мнение».

Итак, в стародавние времена были разработаны шаги по достижению святости. Я имею в виду «Лествицу» Иоанна Лествичника. Но мало кто знает, что также были определены шаги, или степени, впадения в прелесть. Прелесть, вкратце – это когда человек полагает, что он свят, а на самом деле себя обманывает. Можно короче сказать: прелесть – это когда человек знает, что он святой. И один из таких шагов впадения в прелесть назывался словом «мнение». Опускается человек шаг за шагом: первый шаг вниз, второй шаг, третий, ещё какой-то, потом «мнение», и вот бац – прелесть. Приплыли, то есть впали. Примерно так. Мнение – это шаг на пути в прелесть. Сейчас это слово имеет другое значение, но где-то в глубине подсознания мы принимаем и прежнее. Мы чувствуем, что слово «мнение» происходит от слова «мнить», то есть воображать. Мнимый – это придуманный, не настоящий. Это я к тому, что вы имеете право мне не верить, всё это только моё «мнение», я это всё мню.

Я предлагаю вам мне не верить, но проверить меня практикой, и ещё много раз на этих страницах повторю, что между верой и поиском я выбираю поиск.

Объективная реальность нам не доступна. Это надо помнить всегда, когда хочется убедить кого-нибудь в истинности только своих слов, в правдивости только своей правды, в значимости только своих истин.

Моё мнение – это моя колокольня. У каждого из вас есть своя. Я хочу поделиться с вами своими догадками, потому что знаю простую вещь (проверено на себе): вид с моей колокольни способен сделать вас более осознанными, а стало быть – более счастливыми.

Проценты из детства

Итак, набираем полную грудь воздуха, и начинаем восхождение на крайне субъективную колокольню чужого опыта. Не споткнитесь, ступеньки сделаны под высоту моего шага. Сначала немного трудно будет идти, но потом станет легче.

О, у нас первая остановка! Дело в том, что за высоким узким окном колокольни, скорее напоминающем бойницу древней крепости, промелькнул первый на нашем пути шаблан. Сделал пару кругов вокруг здания, прошёл на бреющем, как та ласточка перед дождём. Здесь, в каменной колокольне, никакой шаблан нам не страшен. Тем более, что он не голоден. Он склевал объективность, как таковую, и представил нам всех людей на свой шабланский манер. Пока вы отдыхаете, стоя на лестнице, я возьму слово.

Для начала я вам объясню, почему люди вокруг вас именно такие, какие есть. Это упрощенное объяснение, но вы вполне можете его использовать в повседневной жизни. Прочтите, а потом начните приглядываться к своим друзьям и недругам, сотрудникам и начальникам… да и к себе самому. Именно это и является целью книги, а не чтоб вы свалились с седьмого неба.

Итак, когда-то вы были маленьким, и ваш мир состоял (упрощенно) из мамы, папы и бабушки. У кого были еще дедушки, братики и сестрички, можете добавить их в этот список. На клинической картине мира это лёгкое усложнение не отразится.

В детстве это был весь ваш мир, понимаете? Никого больше не было столь же значимого, как те люди. С утра и до вечера только мама, папа и бабушка. Просыпаешься – мама. В обед из-за леса, из-за гор на кухне возникала бабушка. А вечером, откуда ни возьмись – папа. Сто процентов времени только эти трое, и всё. Остальные обитатели видимой части вселенной появлялись эпизодически, значили мало и влияния почти не оказывали.

Допустим, мама составляла по своей эмоциональной значимости шестьдесят процентов вашего мира. Она была добрая, но иногда вспыльчивая, кормила вас, отпускала гулять и часто плакала.

Папа занимал тридцать процентов вашего мира, то есть вашего времени, ваших эмоций, ваших связей с окружающим вас пространством, и так далее. Я уже сказал – вашего мира. Папа был строгим, сильным (иногда, тем не менее, пьяным), и у него было много друзей. Он никогда не плакал.

Десятую часть вашего мира занимала бабушка. Она была ласковой, всё разрешала, часто шутила и сильно болела.

А теперь вы уже взрослый. У вас есть свой мир. Посмотрите на него: круг вашего мира вырос, увеличился, но…

Как и раньше, шестьдесят процентов людей из вашего мира добрые, иногда вспыльчивые и часто плачут. Как мама.

Тридцать процентов строги, сильны и, бывает, иногда пьют не вовремя. Как папа.

Оставшиеся десять ласковые и весёлые, когда не болеют. Как бабушка.

Узнаёте?

Если не узнаёте, это нормально. В конце концов, это может быть взглядом только с моей колокольни. Но если узнали…

Вы повзрослели, а ваш мир остался, на самом деле, прежним. Присмотритесь к нему, и вы узнаете, в кого он, ваш мир.

Здесь вы могли бы остановиться, и опять присмотреться. Но вы же этого не сделали, вы продолжили чтение. Поэтому и мне придётся печатать дальше.

Простите за назойливость… Что, совсем не присмотрелись? Да ладно! Сделайте усилие, присмотритесь. Получается?

Итак, допустим, что вы присмотрелись к своему миру. Подсчитали проценты мам, бабушек и отцов. Интересно, правда? А теперь к себе присмотритесь, к частям себя. Но это для совсем продвинутых (как же я не люблю это слово!).

Ваш мир вырос из маленького кружочка в огромный круг. А соотношение секторов этого круга остается зачастую таким же, как в детстве, когда весь ваш мир состоял из мамы, папы и бабушки.

Конечно, в реальности всё не так просто. Частей у вас, и у вашего мира, побольше будет, чем три, и соотношение секторов погуливает, бывает. Не прямо так уж процент в процент. Всё гораздо запутаннее, и зачастую совсем не так. Но иногда полезно и упростить, чтобы разобраться. А можно и сказать прямо, как о птицах, кружащих вокруг колокольни.

Взрослея, мы впускаем в свой мир только тех, кто, уж извините, влазит в шаблон, сформированный в детстве. Раньше в южных морских городах на пляже предлагали засунуть физиономию в круглую дырку, выпиленную в фанерной картине в полный рост. Вы могли послать родственникам свою фотографию в образе русалки, или пирата, или еще кого непотребного – лишь бы не было видно, как живот вырос на южных харчах. Пусть северяне радуются, глядя, как мы отдыхаем. Но иногда физиономия не вмещалась в фанерную реальность, и родичи оставались без русалки.

Вот так и здесь получается: не все пролазят в нашу картину мира. У нас есть птица шаблан, и она стоит на страже фанерной вселенной. Стоит, хоть и летает, вот в чём парадокс. Шабланы объедают, то есть обедняют наш мир, но мы этого не замечаем. Наша зона комфорта неизменна: шестьдесят на тридцать на десять. Не волнуйтесь, это не «вес на возраст на процент ипотеки». Это нажитые с детства проценты, которые мы бережём, как своё «я». Потому что этот шаблан и есть «я».

Великая русская, и не русская, литература

Отдышались, взгляд на шаблана кинули … улетел, не на кого кидать? Ну и ладно, топаем дальше. Поверьте, шабланов много.

Вы читали книгу про то, как бедный студент бабушку убил топором? Наверняка читали, да ещё и в самом юном возрасте. А если не читали, то вы двоечник. Это великая книга, из списка «наше всё». Мы на этом списке выросли, сформировались… Не только на нём, слава Богу.

Оно вообще нормально, в пятнадцать лет читать такие книги? Мне за пятьдесят, и я таких книг не читаю. Я не хожу на драмы, не смотрю триллеры и боевики с «мочиловом», не читаю Стивена Кинга и стараюсь не общаться с грустными людьми. Сейчас меня попробуй заставь читать про то, как бабусю за двадцать копеек убили! Да я сам за молоток схвачусь, лишь бы не читать.

Про то, как юноша и девушка из параллельных семейств полюбили друг друга, а потом травиться и колоться кинжалами начали, я тоже не буду читать. Особенно в таком возрасте, когда первая любовь только начинается. Какая она будет, если её сверху по темечку таким чтивом?

И всем известных книжных мушкетёров уже кто только не обсмеял. Четыре драчуна и алкоголика вызвались помогать королеве, которая спуталась с врагом своей страны. Самое забавное, что речь шла о защите чести той королевы. Чести кого? Дамы, которая изменяет своему мужу, королю Франции?

Педагоги хотели, чтобы мы из этих книг почерпнули нечто, и стали замечательными людьми, хоть в серию «Жизнь замечательных людей» в очередь становись. Их так научили, чтобы они это хотели.

А теперь самое интересное – да, мы из этих книг почерпнули, но не всегда то, что нам наливали. Потому что не мы черпали, а наше бессознательное. И что там оно почерпнуло, нашим педагогам не известно.

Мы читали про героического Мальчиша-Кибальчиша, и его антипода Плохиша, но кто знает, что больше понравилось бессознательному – героически погибший ещё до рассвета сил Кибальчиш, или сытый хомячок Плохиш? Разумеется, на уроке литературы мы давали правильный ответ, и радостно тащили домой «пятёрки», как тот пресловутый первый ученик. А бессознательное в этот момент решало, что бочка варенья и корзина печенья куда полезнее для здоровья, чем посмертное «плывут пароходы – салют Мальчишу».

Я могу ошибаться, и в вашем конкретном случае всё обстояло не так – вы выросли Мальчишом. Но и тут есть одно «но», и оно заключается в непредсказуемости – мы не знаем, что наше бессознательное почерпнуло из той или иной книги. Мы сознательно думаем – что одно, а на самом деле бессознательно «почёрпнуто» совсем другое. А жизнь интересная штука – она или покажет, или не покажет, чего вы там начерпали в своё нутро.

Самое забавное, что практически невозможно определить, из какого источника вы зачерпнули то или иное своё качество. Наслоение разных факторов, многократные повторения, генетическая предрасположенность, и другие штуки, которые б/у всё открывают да открывают.

Это я не к тому, что читать не надо. Ещё как надо! Надее надого, можно сказать. Лучше читать, чем пялиться в телевизор, вежливее и не скажу. Кстати, в этой книге есть глава про Гарри Поттера, вы её тоже прочтите обязательно.

Я рассчитываю на то, что прочитав эту книгу, вы станете внимательнее относиться к выбору «чтива», и даже заглянете в учебники своих детей – интересно, что же они там читают, наши дети? Есть мнение некоторых б/у, что книга в лучшем случае фиксирует уже проявившиеся в ребенке качества.

Дабы не блукать вокруг да около, скажу сразу – никакая книга из школьного курса литературы практически никогда не учит ребенка тому, чего от нее ожидают педагоги. Если бы не учителя литературы, которые чётко объясняют нам, что к чему… мы бы вообще ничего не поняли.

А теперь вновь погоняем шабланов, и рассмотрим ещё один аспект: собачку Му-му под воду, Анну Каренину под паровоз, леди Винтер под топор… Недавно я смотрел на «ютубе» рассказ о путешествии в Северную Корею. Ролик был тёплый, человечный. В нём были дети, природа, история. Рассказов о лагерях, золоте Кима, голоде и побегах там не было. Поэтому комментарии были ужасны:

– Где правда?

– Всё постановка!

– Вас подкупили, продажные журналюги?

– Где правда?

Это был основной вопрос недовольных: где правда. В цветах её, понятное дело, нет. В детях нет, в песнях тем более. Правда может быть только в исправительных лагерях. Вне лагеря правды нет. Если лагерь не показали – значит, продались.

– Покажите правду! Где правда? О, голод и разруха… Наконец-то. Молодцы, исправились! Вот это точно не постановка.

В комментарии было, конечно, «постанова», а не постановка. И «почему» там было вот так: «по чему».

– По чему у вас лагеря не показаны? Постанова!

Или даже «по станова», точно не по мню.

Постановка – всё. Да, абсолютно всё есть постановка. Нет в этом мире «не постановки». Когда артисты из корейской госбезопасности играют довольных корейцев – это тоже жизнь, на которую вы смотрите. Лагерь и цветок равнозначны перед лицом жизни. Всё постановка. И в то же время – всё правда. Любая постановка – тоже правда, даже когда нету «про лагеря».

Где правда… Мы не против правды, мы против глупости. Мы толком не знаем, как наше бессознательное воспримет литературное действо, что и в каком виде оно почерпнёт. Не просто почерпнёт, но и впитает в себя, то есть в меня, в нас, в вас. Прочитанная книга становится нами.

Но раз мы такие непонимающие, тогда что – вообще не читать? Читать. Я знаю хороший способ справиться с любым текстом – это внимание и любовь семьи. Когда вокруг ребёнка любовь, ему не страшно страшное. И даже если он не обратится к родителям с прямым вопросом о покупательной способности двадцати копеек, за которые студент процентщицу укокошил, ему все равно будет в меру комфортно, потому что рядом семья.

Литература у нас великая, язык чудный, но без любви человек всё равно одинок с текстом, беззащитен перед его могуществом. Посмею предположить, что восприятие текста сильно зависит от состояния читателя. Можно со смеху угорать, читая драму.

Только другим не показывай, как весело тебе читать про Анну и паровоз – не поймут, у них свои шабланы парят над макушкой.

Антикофе

Все гуманитарные науки зависят от культурно-исторического контекста. Какая-то больше, какая-то меньше. Наука история, например, очень зависит – очередное поколение политиков переписывает учебники истории, и дети живут уже в новом мире. Хорошо сказал Виктор Пелевин: история – это просто назначенное людям прошлое. Наука психология тоже зависит от культурно-исторического контекста. Контекст у нас вполне определенный: двадцать первый век, англосаксонская модель капитализма, потребительское безумие. Если говорить о таких явно различимых вещах, как мотивирующая мотивация и успешный успех, то всё и ежу понятно. Посмею заметить, что во многих областях психологии и психотерапии тот же туман, те же дебри. Уйти от контекста – практически невыполнимая задача. Тот, кто не ушел, слушает практические рекомендации контекстологов (давайте назовем этим словом тех б/у, кто пропагандирует вышеупомянутый контекст как единственно правильный способ жить), и старается не высовываться из контекста.

Например, нас учат, что утром надо для начала взбодриться, хотя бы чашечкой кофе. Взбадриваться надо для того, чтобы вы удачнее вскочили в отъезжающий от остановки контекст. В офисе ведь все будут уже взбодрённые, и вам нельзя отступать, вы тоже хотите карьеры и денег.

Но я не спешу по утрам взбадриваться. Я стараюсь растянуть пробуждение на целый час. Сейчас объясню – почему.

Ученые (конечно, б/у) подключили к простой человеческой голове измеритель электромагнитного излучения, и принтер напечатал энцефалограмму. На картинке оказались условно изображены электромагнитные волны: в разных состояниях сознания их частота была разной. Ночью, во время сна, волны были короткими, их назвали дельта, частота составляла от одного до четырёх герц. Днем частота волн поднимается, доходя до тридцати герц – это бета-волны. В состоянии бета-волн человек лучше всего живет в нашем контексте – он активен, аналитичен и практически не осознан. Идеальное состояние для достигаторского общества, ориентированного не на «быть», а на «иметь». Вскочил, догнался кофием до бета ритма – и побежал самореализовываться.

Моя работа творческая, и для меня важно находиться в спокойном состоянии сознания. Я вообще стараюсь не выскакивать из внутренней тишины. Как говорил один святой: «Если работа ведёт к раздёрганному состоянию духа – оставь эту работу». Цитата дана приблизительно, но смысл не утрачен. Если работа вводит меня в состояние заводного цыплёнка, я делаю передышку. Большую передышку, пока не перестану быть цыплёнком.

Если работа меня совсем раздёргивает, я могу её и оставить – для меня это знак, что её не надо делать вообще. Я уважаю лентяев и прокрастинаторов. Господи, какое чудовищное слово-то…

Если работа требует резкого изменения сознания (например, команда «подъём»), то лучше сменить работу. Так и заявите своему старшине в армии:

– Товарищ старшина, отзыньте от меня со своими бета-ритмами! Я альфа!

Зачастую лучше подстроиться под состояние, и оно вам подскажет, чем для вас лучше всего заниматься в жизни.

Социум антифизиологичен, он вреден для здоровья, он живёт не по солнцу. Ритмы социума уродливы, особенно в городах. Надеюсь, вы меня правильно сейчас понимаете – это не про то, что следует стать социопатом. Это про то, что в вопросах здоровья – сначала Я, а потом социум.

Утро переводит человека из спокойного состояния в активное (какая глубокая мысль, однако). Я предпочитаю плавный переход, а не бросок в мир, словно я ещё в армии служу, и меня поднимают командой «подъём».

Поэтому я стремлюсь продлить утром ночь. Я не делаю сразу зарядку, не наливаю в себя кофе, не включаю телевизор. Это легко, потому что у меня его нет ровно с двухтысячного года: могу сказать, что отсутствие моего телевизора – ровесник века. Даже йогой с самого утра не занимаюсь, чтобы не сравнивать себя с гуттаперчевыми йогическими девушками, которые на «ютубе» задирают ноги на метр выше сахасрары, и размахивают сахасрарой на пятке, как дрессированный тюлень кольцом на хвосте.

Более того, я не охлаждаю себя – не пью холодную воду, не раскрываю окна, не трогаю прохладные вещи. Я иду в туалет, и потом к себе в кабинет.

Сначала я медитирую. С утра мозг ещё в медленных ритмах, и доступ к подсознанию лёгок. Днём на такое расслабление потребовалось бы куда больше времени. А сейчас вход в медитацию выглядит как продолжение сна. Медленные ритмы не срываются «Пионерской зорькой» и заводскими гудками, мозг успокоен, подсознание относительно доступно. Можно посвятить время погружению в себя. Медитация – это погружение в себя, плавное опускание внимания в глубину подсознания, на самое дно – не пугайтесь, там есть, чем дышать. Там настоящий «я», без слоёв эго, нажитых и скопированных, окружающих истинную сущность, как броня. Эта броня не нужна. Можно жить без брони, не защищаясь, не оправдываясь, не атакуя других.

Я слыхал утверждения, что медитация может быть вредной. Полагаю, что для психически здорового человека медитация не может быть вредной. В этой книге мы не рассматриваем серьёзные случаи, обусловленные, например, механическим поражением головного мозга. Скорее всего, эту книгу читают люди обычные, как я. Мы с вами имеем особенности, но в целом у нас всё в порядке, не так ли?

Медитация продлевает состояние невысоких частот, и если ночью, во время сна, я не управляю процессами в подсознании, то сейчас, после пробуждения, я могу с подсознанием неплохо работать. Можете взять любую методику, которой доверяете. Мне нравится Джо Диспенза, для меня его приёмы наиболее хороши.

Иногда медитация не идёт. Я не расстраиваюсь, когда это так. Я просто сижу минут двадцать минимум, и ничего не делаю. Ничего не делать – это очень ценный навык, настойчиво советую им овладеть. В данном случае я ограничиваю телесную активность… скажу иначе – я её просто не проявляю. То есть, речь не идёт о сознательном сдерживании телодвижений. Я просто знаю, что тело не прочь ещё подремать, и я преподношу ему этот подарок. Мне некуда спешить, меня никто не гонит, никто не ждёт, я хозяин своего времени. Я сейчас посижу, а потом плавно, медленно, осознанно начну свой день.

После медитации тело становится таким чувствительным, что мне не хочется браться за металл дверной ручки.

Ошарашить утром тело воплями телевизора или командой «подъём» – не физиологично. Повторю ещё раз – социум тотально антифизиологичен. И не только социум. Воздух в квартире не движется, он не свежий, в нём пыль и испарения. Краска, пластик, клеёное дерево не способствуют росту здоровья. Квартира не физиологична. Унитаз не физиологичен, ваша поза на нём вредна для организма.

Меня приятно удивила решётка вентиляции в Швеции. Она была на обычном месте, выше роста человека, и из неё тянулась привычная верёвочка, чтобы открывать и закрывать вентиляцию. Но у решётки было несколько фиксируемых положений, а не просто открыл-закрыл. Можно было установить такой поток воздуха, какой тебе нравится.

Тело сложнее вентиляционного отверстия с задвижкой. Его нужно ещё тоньше настраивать. С ним надо быть ласковым, умным. Зачем бедного слона с утра хоботом да об стенку? Можно ведь просто попросить аккуратно:

– Слоня, вставай, дорогой, уже утро.

Согласитесь, это совсем не то, что:

– Слоняра, подъём!

Одним из детских кошмаров является ранняя утренняя побудка – потому что надо идти в садик. О, для меня это было «ваще»! Мама работала воспитателем, и нам приходилось тащиться в садик раньше, чем другим детям. Дорогу до садика я не помню, потому что развевался за бегущей мамой, как сонный флаг. Так это и было – мама несётся на работу, а я за ней в горизонтальном положении, зато спящий. Уроки левитации я постиг в детстве.