Отсчёт пошёл!
Он тяжело вздыхает и пожимает плечами.
– Могу поговорить с Мишкой… Завтра, как раз, встретимся.
– С тем самым? – обрадовался я.
Кому Мишка, а кому архангел Михаил.
– С тем самым, – отвечает.
Антоха, в принципе, всегда нравился моему ангелу. Да он и человек-то неплохой, только вот… Выходит, что плохой. Все мы, на нашем этаже, плохими оказались. Вот опять где-то пьяные крики раздаются. Это двадцать пятая комната гуляет, а закончится все дракой, говорю как специалист.
– Спасибки.
– Че, «спасибки»? У меня остался только один бонус. Извини, остальные уже растратил на тебя и все впустую.
– Что за бонус? – спрашиваю.
– Для тебя бонус, чтоб понятней было. А так это определенное количество просьб, на которые не отказывают там.
– И остался один? А куда остальные делись?
– Ну вот, для примера. Помнишь того очкастого, что вам в подворотне попался?
Мне тут же стало опять стыдно. Зря мы тогда с пацанами… Вот теперь-то и приходится в ментовке отмечаться. Там и до этого тоже было, кое-что…
– Минус три бонуса за раз.
Я только вздохнул. Тяжело будет перебирать свои грехи на Страшном суде.
– И вот, остался только один. Смысла нет держать его на черный день. Могу за Антоху отдать. Но…
Он смотрит внимательно, типа – догадайся сам.
– На меня, если что, уже ничего не останется? – догадываюсь я, и что-то холодное ползет по спине.
– Абсолютно ничего. Тут все серьезно. Задолбали уже оба, – начинает он закипать, – на улице же есть много хороших столбов, почему не пользуетесь?
– В смысле? – не понимаю я.
– Без смысла! Пришла в голову дурная мысль, подошел к столбу и стучишься до тех пор, пока мысль не уйдет. А на пустом месте, может, что хорошее родится.
Все еще злится. Даже у неба есть свой предел терпения.
– Я бы на месте Творца людям дал побольше мозгов. Видимо, все хорошее на ангелов ушло.
Умеют они шутить.
– Наверно, – соглашаюсь я.
Ангел немного остыл.
– Ну так что? Что решаем насчет Антохи?
– Да бог с ним, с бонусом, – храбрюсь я.
– Язык бы тебе оторвать за такие слова, – хмурится ангел.
– Дадим Антохе шанс, – радостно говорю я, а у самого ком в горле стоит.
– Ты берешь его на поруки?
– Надо брать на поруки?
– Не поручишься за него, бонус оставлю на тебя. Только, смысл?
Ох, как все непросто.
– Ручаюсь, – говорю.
Он же мне как брат, Антоха-то.
– Но тут такое дело… Когда одного затягивает в болото, другой должен стоять на твердой земле. Иначе оба потонут, понимаешь?
Я задумался. Если и последний бонус пропадет зазря… Значит, я дурак и где-то из-за угла ко мне присматривается черт.
– Завтра поднимусь к Войтиной, – вздыхаю, но что-то надо делать со своей жизнью.
– Во-во, зайди. Но только после биржи, – напоминает ангел, – уж если я не справляюсь, может она тебя образумит, хотя бы своим примером.
Он наступает носком правого ботинка на пятку левого и вытаскивает ногу. Развязать шнурки даже не пытается.
– А нет, – говорю я, – лучше к Липниной, у нее холодильник есть.
Ангел рассмеялся.
– Шахматы не трогал?
– Зачем? Соперник ты так себе.
– Сегодня я точно тебя сделаю.
У меня аж от сердца отлегло. Пусть ругается, жизни учит, сватает к Липниной, в шахматы обыгрывает, лишь бы не уходил. У меня же из родных, кроме него, никого нет.
– Оп-па, – смотрит он в пакет, – печенье забыл.
– Да ладно, – говорю, – не переживай, я могу обойтись без печенья.
А сам хочу, чтобы он на время ушел.
– Да я не за тебя переживаю, – отвечает, – больно надо.
Насколько можно быстро, надевает ботинки. Иди, уже, быстрее – мысленно прошу я. Что-то наворачивается внутри и просится наружу.
– Ставь чайник, – говорит он, – а я быстренько в магазин сгоняю. Там мне, кстати, два рубля должны.
Да он сам-то, как ребенок.
– Шахматы не трогай! – слышу из-за двери.
Шмыгаю носом. Да нет. Говорю же, соринка в глаз попала.
Большая такая соринка.
На краю Земли
Калитка хлопала на ветру. Ограда была старой, пережившей не одно поколение хозяев, а сама калитка – новой, с хорошо смазанными петлями, поэтому и хлопала без скрипа и скрежетания, но громко. И сколько раз Ли́са просила, чтобы Андре приспособил хотя бы веревочную петлю. Петли не получилось, потому что Андре всегда перечил сестре, строя из себя главного, зато вышла хорошая щеколда, но и она была принята с восторгом. Вот только пользоваться ей надо чаще – если оставлять калитку открытой, она всегда будет хлопать – уж слишком частые в этих местах ветра, приходящие из Великой Пустоты. Да ладно бы, просто ветра. Земли здесь северные, воздух то прохладный, то холодный. Времена года определяются коротким ярким летом и долгой снежной зимой, да их быстрой сменой друг друга, вот и ветра не несут тепло в своих ладонях. Благо лес рядом, дрова в избытке, да дом крепкий с каменной печкой.
Люди, живущие вне города – на краю Земли и в поселках, знают настоящую цену теплу. Дрова всегда есть в запасе. Стружки, щепки, обрубки бревен и досок – все идет в печку, ничто просто так не выбрасывается. То же касается еды. В погребах она есть всегда, даже в неурожайные годы. Конечно не красная икра с зайчатиной, более простая пища, но есть. Худую одежду латают, а если уже и латать нечего, можно заделать щели в доме, на крайний случай постелить собакам, они тоже любят комфорт. По крайней мере, собаки наших героев на холодной земле не спят.
Два старших брата давно покинули край Земли, перебрались в город, нашли работу, обзавелись семьями, иногда нагрянут – что да как, и обратно. Дом остался на младших Лисе и Андре, да и те уже не дети, обоим за двадцать. Сами ведут хозяйство, унаследованное от родителей, и вот их-то в город не тянет, разве что по делам приезжают. Брат продает мясо, добытое на охоте, покупает фрукты, хлеб и одежду, да оба не пропускают ярмарки и карнавалы. На исповедь в воскресенье приходят в собор, после орган послушают. Иногда в театр заглянут культурно просветиться, а то они и подобные им дикарями слывут.
Так что, город представляет собой некую необходимость. Но жить там… Интересно, конечно, не без этого. Но все как-то шумно, суетливо и тоскливо. Все бегут куда-то, все озабочены делами. Кони, запряженные в телеги и кареты, забывшие свободу и бег по зеленым лугам, понуро бредут по мостовым, гремя тяжелыми подковами. Бездомные собаки лакают серые тучи из грязных луж, нищие в каждой подворотне милостыню клянчат. А воздух настолько смешался с гарью с мануфактурной фабрики, что его практически видно, и кожей можно почувствовать. Да и детский смех раздается не часто, а уж если где и смеется ребенок, то тут же все улыбаться начинают. И если рожденные в городе люди считают все это естественным и на большее не претендуют, то пришлым очень тяжело прижиться и найти свое место. Часть из них возвращается обратно, часть оказывается в доме для умалишенных. Благо таких домов хватает, всем место найдется. Как тут можно быть счастливым?
Да и как можно просто жить в таком месте, как город? Там нет высоких елей, из-за стволов которых выглядывают маленькие лесные человечки. За домами с высоченными крышами, сквозь печной дым, не видно вековых гор, укрытых белоснежными шапками. Нет чистых ручьев, звучащих мелодичнее органа, настроенного самым первоклассным мастером. Брат с сестрой слушают такой по воскресеньям в городском соборе. Там местный музыкант, красивый и манерный, такие рулады выводит, заслушаешься. Но не ради органа же в город перебираться, в самом-то деле. За городом лучше, спокойнее. А звезды какие крупные и яркие!
Есть множество альтернативных вселенных, и в каждой Земля устроена по-разному.
А еще здесь можно сесть, только осторожно, на самый-самый край Земли и посмотреть вниз. В бездне, сквозь второй слой облаков, иногда можно увидеть хобот одного из трех гигантских слонов, что стоят на черепахе исполинских размеров, плывущей в Бесконечном Океане. Саму черепаху никогда не видно, слишком далеко находится она от поверхности Земли, да и нижние облака все скрывают. Иногда, в ясные дни, внизу виднеется что-то темное и расплывчатое, но голова это черепахи или одна из ласт, непонятно. А потому и неизвестно, в какую сторону движется вся эта пирамида.
– Если бы черепаха плыла, куда ей вздумается, то солнце всходило бы каждый день в другой стороне, – рассказывал отец двум старшим сыновьям, дочери и маленькому Андре в люльке, – и шаталось бы по небу, как пьяный полицейский. Понятно?
Говорят, умные люди в городской обсерватории знают, куда движется черепаха. Но какой в этом толк, если они не знают, почему черепаха туда плывет. В таком случае, так ли уж важно знать простым смертным, в какую сторону она держит путь? Плывет, и ладно.
Дети, слушая отца, согласно кивали. Как шатается пьяный полицейский, видел всякий, были бы зрячими глаза. Больше они, на тот момент, ничего не понимали. Старшие братья так и не осмыслили взаимосвязь направления черепахи и движения солнца, а вот Лиса и Андре вскоре разобрались с этой премудростью. А также они знали, почему черепаха плывет в этом направлении. Все просто – она плывет к берегу, чтобы отложить яйца, или от берега, на котором остались эти самые яйца.
Эти двое часто, даже под угрозой порки, лежали на самом краю Земли (на что не каждый взрослый осмелится) и смотрели вниз, рассуждая между собой, куда уходит солнце на ночь и где Бесконечный Океан соединяется с сушей. И какая она, эта суша – песчаный берег, или каменистый.
А иногда они видели слона, точнее хобот одного из слонов. И если старшим братьям хватило одного раза, то младшие дети не могли налюбоваться на это удивительное завораживающее зрелище. То, что у одних вызывало умопомрачительный восторг, у других лишь равнодушное хмыканье. Может, поэтому их дороги и разошлись. Те, кому не место на краю Земли, переехали в город. Остальные остались и при любом удобном случае сторожили слона. Вот и сейчас…
– Видишь? – спросила Лиса, держась за веревку, перекинутую через громадный валун, смотря вниз и влево.
Ее кожа чуть грубая, омытая северными дождями и обветренная на холоде, а лицо красивое и строгое, как у всех сельских женщин.
– Не-а, не вижу, – пробормотал Андре, вцепившись в другой конец веревки.
Самый младший в семье, он неплохо справляется с обязанностями хозяина, отчего старшие братья с легким сердцем отправились за лучшей долей – дом в надежных руках.
Второй слой облаков, проходящий гораздо ниже поверхности земли и уходящий вдаль, где сливается с первым и третьим слоями, сегодня настолько плотный, что в редкие просветы невозможно что-либо вообще разглядеть, не говоря уже об ожидаемом хоботе.
Видимо и сегодня им не суждено увидеть это огромное животное. А жаль.
– Где ты, мой жени-и-их? Где, любимый мо-о-ой? – запела Лиса, болтая ногами в воздухе, как в воде. – Заберет меня-а-а кто-нибудь друго-о-ой.
На краю Земли много работы, а развлечений мало. Но уж Лиса-то найдет себе занятие. Еще в детстве натянула веревку между деревьями и до сих пор балансирует на ней, размахивая руками, как мельница. Падает, ушибается, плачет. И все равно залезает на стул, принесенный из дома, и ступает на веревку.
– Я канатоходец, – заявляет она.
Увидела одного такого на бродячей ярмарке, и все. Тоже так хочет. Другие люди равнодушно проходили мимо, пожимая плечами. Ну ходит человек по канату в метре от земли, дальше-то что? Ловко, конечно, они так не умеют. И расшагивающие по ярмарке на ходулях привлекали к себе внимание не более, чем на одну минуту. А потом – скучно. То ли дело глотатели огня, три чернокожих мужика-великана. Один из них подавился своей волшебной жидкостью, необходимой для огня и тут же помер в ужасных судорогах возле палатки со сладостями. Это был его мимолетный, но успех. Вот это интересно. Так что, у канатоходца в тот день была только одна поклонница, да и то семилетняя.
Городские юноши чурались Лису, впрочем, как и любую не городскую девушку. Да и из соседнего села тоже не спешили с гостинцами, своих невест хватало. Уйти, что ли, в монастырь, думала Лиса, постричься в монахини и служить Господу Богу нашему. Но как же слон, который нет-нет, а даст о себе знать…
– Вон там! – крикнул Андре, и указал пальцем в просвет, образовавшийся в сплошной пелене облаков.
– Ай!
Лиса свободной рукой закрыла ухо, поморщилась и так наклонилась вперед, что казалось – упадет сейчас вниз, в бездонную пропасть…
– Где?
…и будет долго падать, пока не пролетит мимо черепахи. А там… Если кто там и был, то обратно не возвращался.
– Ну вон же!
– Вижу!
В просвет, становящийся все меньше и меньше, показался длинный, невероятно длинный и огромный хобот. Его ноздри запросто могли засосать город вместе с обсерваторией! Хобот поднимался вверх, будто его хозяин хотел достать до поверхности края Земли. А когда пелена сомкнулась, он показался из пелены облаков, вытянулся и тихонько протрубил. Земля задрожала, с края посыпались камни, где-то заскрипела старая ель и даже ветер на мгновение замер. Закончив свое дело, хобот опять скрылся в облаках. Как только все стихло, собаки залаяли на мнимую угрозу.
– Ты это видел? Видел?!! – радостно кричала Лиса и била брата по плечу.
На глаза ее навернулись слезы. Не каждую неделю можно увидеть хобот слона, не каждый месяц услышать его рев, учитывая, что не сутками напролет они сидят в ожидании на краю Земли.
– Видел! – улыбаясь, прошептал Андре.
Он перехватил руку сестры, на мгновенье опустил веревку и потер плечо.
– Здорово, правда!
Они упали на землю и посмотрели вверх, где верхний слой облаков беззаботно плыл к горизонту, которого не было.
– Хочу посмотреть на черепаху, – поделилась Лиса мечтой.
Андре лишь пожал плечами.
– Будешь в городе, сходи на ярмарку. Там много всяких рептилий.
– Я хочу увидеть ту черепаху.
– Я понял, что ты имеешь в виду, – терпеливо сказал Андре, – но ты даже слона не можешь увидеть целиком, а тут…
Он многозначительно замолчал, намекая на тщетность любой попытки увидеть черепаху, которая несет на себе всю Землю и трех слонов в придачу.
Но Лиса не собиралась отступать:
– Ты только представь, какая она огромадная!
Глаза ее сверкали от возбуждения, как стеклярус на карнавальном костюме.
– А Бесконечный Океан, в котором отражаются все-все на свете звезды? Насколько он необъятен! Каждая его волна способна смыть нашу Землю, как только слоны устанут ее держать или черепаха помчится за морским коньком! Ужас!
– Ну, это смотря, каких размеров будет конек, – предположил Андре, – Если маленький, то черепаха его не заметит.
Он встал на ноги и отряхнулся.
– Да и зачем ей гоняться за коньком? Она же не дура. Пойдем, приготовим чего-нибудь.
В воскресенье, навестив с раннего утра братьев, наспех позавтракав и оставив лошадь с повозкой в сарае, Андре с Лисой раньше всей родни направились к собору. Некоторые мероприятия не хочется пропускать, а некоторые пропустить нельзя. Посещение воскресной службы, не столько для души, сколько для «галочки», является гарантом, что тебя не сожгут на костре хотя бы в это воскресенье. В недоброе для женщин время родилась Лиса. Мода на охоту на ведьм прошла, но некоторым мужчинам, видимо, из-за своих комплексов, этого было недостаточно. Любой предлог мог стать причиной новой казни. Но сегодня на площади не было эшафота. Даже позорный столб убрали. В этот день здесь намечалось нечто более грандиозное.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги