Мир после…

– Послушай, Игорь, после того, как с Землёй слу-чилась беда, все словно с катушек съехали. В тот день, когда мы узнали об этом, здесь поднялась такая паника, что Буш даже пристрелил одного из бузотёров. Ему же поначалу никто не поверил, обозвали лгуном и ещё похлеще. Требовали немедленно отправить всех желающих на корабль, чтобы вернуться на Землю. В общем, только выстрелами директор и успокоил взбесившуюся толпу, правда и сам, похоже, тронулся умом после этого. Так что сейчас мои бывшие коллеги не живут, а прожигают жизнь. Она нервно рассмеялась и робко посмотрела на Серова.

– У вас, наверное, такой же бедлам?

Игорь сверкнул ровными зубами: – Ну, у нас похлеще, – нарочито серьёзно произнёс он и тут же отметил, как погрустнели глаза девушки, как между бровями залегла складка, – ведь ты же, наверно, с самого детства слышала, что русский без водки, как медведь без балалайки.

Она долго непонимающе хлопала длинными ресницами и не могла понять, шутит этот русский или говорит всерьёз. Игорь, наконец, не выдержал и рассмеялся.

– Сабрина, ну о чём ты спрашиваешь? Некогда нам пить-выпивать. Дел невпроворот. Мы собираемся жить здесь долго и счастливо, ну пока Земля наша – матушка снова к себе не позовёт. Сейчас вот готовим свой корабль к полёту. Будем снимать всех людей – и ваших, и наших, с лунных станций и переправлять сюда…

– Сю – д – ааа?!

Это короткое слово она начала с низкой ноты, а закончила визгливым фальцетом.

Игорь, комично округлил глаза и, гримасничая, развёл руки в стороны:

– Нет, ну может быть, у тебя есть другие предло-жения? Например, юпитерианский Ганимед тоже вроде ничего. Впрочем, будь моя воля, я бы выбрал подходящую планетку в каком-нибудь райском уголке туманности Андромеды…

Последние слова Серова утонули в звонком, по-детски искреннем смехе Сабрины. Все эти дни она жила словно с тиграми, точнее шакалами в одной клетке. Ни радости, ни надежды – одна безысход-ность. Девушка размазала слёзы по лицу и удивлён-но уставилась на Игоря.

– Я и не знала, что русские могут быть такими оптимистами. Игорь, мы тут сами как в ловушке, а вы в эту ловушку хотите подсадить ещё больше людей. Зачем? Это же сумасшествие! Мир, наш привычный мир рухнул. Никто, никогда и ничем нам уже не поможет. Мы все обречены и какая разница, где погибнут «лунатики», здесь или там? Я биохимик и знаю, о чём говорю. Марс мало чем отличается от Луны. Он почти такой же холодный, как и Луна и такой же безжизненный…

Её плечи мелко затряслись, губы ещё что-то шептали, а горло перехватил спазм. Она зарыдала, громко, навзрыд, горько покачивая головой. Игорь бережно обнял её за плечи, поглаживая растрёпан-ные волосы и приговаривая:

– Поплачь, поплачь, детка! Тебе сразу станет легче. И запомни, пока мы живы, ещё ничего не потеряно и ничего не кончилось. Всё только начинается. Гордись, девочка, с нас начнётся новое человечество, и оно, надеюсь, будет лучше прежнего. Когда-нибудь Земля сменит гнев на милость и примет нас обратно, вот увидишь. А сейчас…. Нами обнаружен целый лабиринт ходов под поверхностью. Ваши, кстати, тоже их обнаружили. И в этих катакомбах можно жить, понимаешь? Даже если что-то случится со станцией, вашей или нашей, люди смогут укрыться там. Воды полно. Электричества – завались, хоть световое шоу устраивай. Наши коллеги с китайской станции скоро грибами и марси всех нас завалят. Ведь завалили же они весь земной шар своими товарами и едой? Ого, ещё как! Кстати, ни у них, ни у нас никакой паники нет. Печаль, да, есть, но паники нет. Так что всех приютим, всех пристроим. Нельзя «лунатикам» там оставаться, никак нельзя!

Она жадно следила, как шевелятся его губы, кото-рые выговаривали простые, понятные слова и вдруг, дохнув жаром, впилась губами в его губы. Она впервые встретила мужчину, которому сразу и бесповоротно поверила, и которому вверяла всю свою жизнь. Брови Серова моментально взлетели вверх, но поцелуй он не прервал. Это было бы не по-джентельменски, да и сама процедура была приятной. Хотя, по правде говоря, он уже и забыл как это делается. Всё дела, поездки да полёты.

Вдруг она резко отстранилась от него и упёрлась ладонями в его грудь.

– Игорь, – зашептала она, косясь в сторону двери, – вчера днём я слышала пьяную ругань в коридоре…

– А вот подслушивать нехорошо, – Серов легонько щёлкнул её по носу.

Но Сабрина досадливо отмахнулась:

– Наши придурки собирались через день, то есть завтра напасть на вашу станцию. У нас ведь почти все продукты закончились, а НЗ хранится в кладовой самого директора. Буш ведь давно на всё и всех махнул рукой. Все выживают, как могут. Как крысы растащили всё по своим закуткам. Завтра, на трёх марсоходах они будут штурмовать вашу станцию, слышишь, Игорь?

Последние слова она уже кричала, снова впадая в истерику.

– Они кричали, что хоть день-два поживут на пол-ную катушку, а потом….

Сабрина уткнулась в его широкую грудь и зашмы-гала носом.

Серов кинул быстрый взгляд на наручный браслет.

– Девочка моя, у нас в России так говорили – «ещё не вечер». Кстати, сколько вас сейчас на станции?

– В самом начале было двадцать пять. Двоих директор застрелил. Один к вам сбежал.

Одного я ранила, он ещё не скоро на ноги встанет. Кэт не в счёт. Шестеро забаррикадировались в деся-той лаборатории, там двери бронированные. Главный инженер Гир и ещё пятеро ребят, несогласные с Бушем, требовали, чтобы шеф немедленно связался с русскими или китайцами, чтобы выработать какие-то совместные действия, но директор стал угрожать им расправой, и они, улучив момент, укрылись в лаборатории. Я, к сожалению, к ним присоединиться не успела. А потом у её двери Буш выставил вооружён-ную охрану. Ты на него случайно не наткнулся, когда за водой ходил?

– Да не было там никакого охранника. Скорее всего, упились все до чёртиков…

Слушая её и говоря что-то ей в ответ, Серов напряжённо размышлял. Значит, «в строю» у них где-то четырнадцать «бойцов». Четырнадцать обоз-лённых, потерявших всякую надежду и в дупель пьяных людей. Многовато для него одного, не считая Сабрины. Впрочем…. Ему не раз приходилось попадать в щекотливые, а порой, казалось бы, без-выходные ситуации, но он знал по своему опыту, что человек, припёртый к стенке, находясь на волоске от гибели, способен на многое. Он дважды пощёлкал по микрофону ларингофона, который оставил при себе, сняв скафандр.

– Лёня, ты часом не уснул там?

– Командир, без тебя не усну, это точно.

– Я остаюсь здесь, а ты прямо сейчас гони на «Селигер» и предупреди, что завтра к нам могут наведаться опасные гости, понимаешь?

– Да понял, понял, но тебе какого хрена там оставаться?

– Так нужно, Леонид. И потом я познакомился тут с такой девахой, закачаешься! Её тут хотели обидеть, так что пока не могу её бросить одну.

– Ты что, сдурел, Игорь? Их там два десятка головорезов, готовых на всё. Что ты с ними сделаешь один? Давай я подключюсь, вдвоём как-нибудь уладим вопрос.

– Нет! – жёстко отреагировал Серов, – рация этого марсохода до сих пор не в строю? Вот и дуй теперь по своему следу назад, пока следы не замело. И это не обсуждается!

Серов отключил парную связь и с улыбкой посмот-рел на девушку.

– Своих я предупредил, а теперь веди нас к своим заточенцам, к этому, как его…

– Гиру. Френк Гир прекрасный, честный человек. Если бы его назначили директором «Феникса», у нас было бы всё по-другому…

Они крадучись шли по тихому пустынному коридору. Хотя таиться и не шуметь особой нужды не было. За многими дверями либо разливалась громкая музыка, либо заливистые переливы храпа на разный манер и громкость.

Сабрине целую минуту пришлось жестами через видеофон умолять заточенцев открыть им дверь. В коридоре в любую секунду мог появиться кто-то из персонала станции, и тогда всё пошло бы насмарку. Наконец, тяжёлая дверь лаборатории приоткрылась, и Игорь с Сабриной юркнули в помещение. Дверь за ними молниеносно закрыли.

В тусклом свете дежурных светильников Серов увидел шесть неясных силуэтов. Глаза людей вы-глядели тусклыми провалами. Их движения походили на движения роботов-недотёп. Сгорбленные фигуры, поникшие головы… Похоже, бунтовщики тоже успели пропитаться безнадёгой. Они даже не обступили гостей, не лезли знакомиться. Они уже со всем смирились, и им было всё равно,что будет с ними или со станцией. Три дня заточения без воды и пищи сделали своё дело – для них этот мир окончательно рухнул и не подлежал восстановлению.

Лишь один человек невысокого роста, плотного те-лосложения и среднего возраста радостно улыбался! Это и был Френк Гир, главный инженер «Феникса», второе должностное лицо станции, вынужденый спасать свою жизнь и жизнь своих товарищей за бронированной дверью.

– Сабрина, поскольку наш гость не выглядит раскосым, смею предположить, что он с русской станции?

На этот полувопрос-полуутверждение девушка ответила коротким кивком головы, а Серов, мягко улыбнувшись, протянул руку сначала Френку, затем и подошедшим всё-таки к ним остальным затворникам.

– Френк, парни, у нас мало времени. Только часть ночи, а нам нужно кое-что предпринять, чтобы завтра не пролилась напрасная кровь и не погибли люди.