Клиника «Обскур»

– Мы знакомы? – спросил парень у Адама.

И в это время подошли и полицейские.

– Добрый день, молодые люди. Можно ваши документы?

Алан полез в сумку и протянул потрёпанный паспорт.

– Конечно, офицер!

«Мда, с полицией ты порядочный и тихий. А с жертвами был совсем другой», – подумал Адам. Ему нечего было дать полицейскому.

– Что—то не так, офицер?

Алан стоял молча, чуть наклонив голову, дожидаясь, когда офицер проверит его документы и отдаст назад.

– Обычная проверка, ничего такого. Я жду ваши документы, сэр. – Полицейский настороженно смотрел на Адама.

– Простите, я их дома оставил. – «Может достать пистолет и сделать быстрый выстрел в голову Алану? И мы пропадём из этого мира… Но вдруг я не успею?»

– А что вы здесь делаете? Вы его знаете, вы друзья?

Алан махнул головой:

– Нет. Впервые вижу, сэр. Я подошёл, хотел узнать, почему на табличке моё имя. Хотя, может, есть ещё такой человек здесь.

Второй офицер, до этого явно скучавший, вдруг заинтересовался и посмотрел на Адама:

– Почему?

«Ему нужно всадить пулю в голову, нужно всадить быстрее, чем среагируют полицейские».

– С вами всё хорошо?

– Да—да… Просто жара, я почти целый день стою здесь. И, по всей видимости, я жду не вас, а тёзку. – Адам натянуто улыбнулся Алану, который сдержанно кивнул.

– Офицер, мне можно идти?

Полицейский отдал Алану документы и пожелал хорошей службы.

– А вы пройдёмте в участок и поговорим.

У Адама не оставалось выбора, пришлось идти с полицейским, при этом наблюдая, как наш дед уходит от нас, исчезает вместе с шансом на спасение тех девушек. Вместо этого мы можем застрять здесь, угодить в тюрьму. Просто прекрасно.

Адам начал вешать лапшу на уши полицейским, стараясь отмазаться. Тот, кого он ждёт, у него его документы, они вчера с незнакомым человеком перепили, по пьяни оставил документы у него. Это было глупо, неубедительно, и по лицам полицейских это прекрасно читалось. Им надоели эти жалкие попытки, и они попросили Адама встать на колени, руки на затылок, чтобы его обыскать. Что будет, когда они найдут «Кольт Мустанг» 2013 года, которого ещё не существует в этом времени, Адам даже боялся представить.

Поэтому, надеясь на удачу, он рванул от них через дорогу и прямиком в переулок. Полицейские ринулись за ним. Адам пробежал переулок, затем второй, перелез через забор. Его преследователи были не атлеты, так что забор задержал их.

Выиграв чуть времени для себя, Адам скинул пистолет в мусорный бак. Переулок за переулком он бежит без остановки, но силы его покидают, лёгкие начинают болеть, а с перекрёстного переулка в него врезается один из полицейских. Адам падает в мусорные мешки и ударяется головой, теряет сознание. Очнулся он уже в наручниках, лицом к земле.

– Какого хера? – Буффало недоволен. – А как же пистолет к затылку собственного деда?

– Ты чего нас наёбываешь, Ника?

– Пистолет к затылку – ведь это так просто, но только когда в нашей голове. А время – не такая простая штука, как вам кажется. Думаете, его легко сломать? Подойти сзади к человеку, лица которого раньше не видел, приставить дуло пистолета к затылку и нажать на курок? И всё, дело сделано?

– Так и планировалось! – сказал Роми.

– Чушь, это не так легко, и вся эта история, чтобы донести это до вас, что время – не настолько простое, как кажется, оно не даст лёгких путей.

– Ты сам рисуешь этот мир, прикрываясь, что это «все не просто», «это всё время», – фыркнул Буффало, – вот почему я не люблю фантастику, все выдумывают и выдумывают, усложняя банальные вещи.

– Я всего лишь пересказываю то, что смотрел ночью, – ответил на претензии Ника.

– Похер, продолжай! – приказал капитан. – Посмотрим, чем это всё закончится!

– Нашего Адама отвезли в полицейский участок, имя и фамилию он отказался называть, у него взяли отпечатки пальцев и посадили в камеру. Продержали его там до утра…

– Разве момент не упущен? – спросил Дик.

– Дик, пусть продолжает свою попсу, – зевнул Буффало.

– У всех должен быть второй шанс, – хмыкнул Ника. – Вызвали его в кабинет ранним утром, посадили за стол, пристегнули наручники к столу. После зашёл полицейский, начал допрашивать – кто он и что делал возле театра?

Адаму нечего было ответить, он мог назвать своё имя, но полицейскому это ничего бы не дало, ведь его в этом времени ещё нет. Соврать – это вызвало бы новые бы вопросы, и, так как своё вранье ему не подтвердить, то рано или поздно он попался бы на противоречии. Так что он выбрал тактику молчания, даже не зная, куда это его приведёт. Да он особо и не задумывался так далеко, больше думал о собственном поражении, он не спас собственную семью от презрения, не помог девушкам, которых дед убьёт в будущем. Полицейский пытался хоть каких—то ответов добиться от Адама, но всё без толку.

– Ладно, – наконец сказал он. – Выпустить мы тебя не можем. Утром ты уедешь для выяснения личности. Но, на мой взгляд, ты обычный бродяга, потерявший документы… Ты хочешь в армию? Пойти на войну?..

«Давай, скажи это», – думал Адам.

– Молодых людей сейчас быстро туда отправляют. Так ты скажи, я пойму. Мой племянник рвётся на войну, но… Ему не судьба, шумы в сердце. Адам оживился, понимая, что это его последний шанс найти деда на войне, и, если он отправится прямиком из этого города, ещё не поздно.

– Да, – сказал Адам. – Хочу попасть в армию. Можете меня отправить?

Полицейский кивнул головой:

– Вполне возможно. Если у тебя всё хорошо со здоровьем. У меня есть знакомые, будешь под присмотром первое время, пока твои документы восстановят. По отпечаткам пальцев ты нигде не попадался, так что будем считать, что ты чистый. Согласен?

Адам кивком подтвердил.

– Так как твоё имя для начала хоть?

– Адам Уокер.

– Хорошо, Адам Уокер, считай, что ты уже в армии. Полицейский вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Ни хера ты закрутил, Ника, – хохотнул Билл.

– Адам едет в армию.

– Да, он приехал в часть. Встретили его нельзя сказать, что недружелюбно, скорее никак, особо не заметили. Только один человек, который был удивлён не меньше, чем Адам. И да, перед ним стоял рыжеволосый парень, уже коротко постриженный, Алан Фуллер. «Вот это судьба!» – подумал Адам, пожав ему руку.

– Какая неожиданность, – сказал Алан.

– Ты нашёл, кого искал у «Крепкой нити»?

– Возле чего?

– Театра, он сейчас называется «СТЕЖОК», там мы виделись. Раньше это была фабрика нитей «Крепкая нить».

– Да, – Адам спокойно ответил на вопрос, всем видом показывая, что не стремится развивать тему. Впрочем, Алан уже потерял интерес.

– Хочешь, проведу экскурсию, покажу тебе всё здесь?

– Если не сложно…

Адам оставил вещи на кровати. Вместе со своим юным дедом они прошли в казарму.

– Нам старшина сказал, чтобы мы не привыкали и пока наслаждались этим всем, ибо через месяц будем только мечтать, – заметил Адам, проходя столовую.

– Почему? – Адам при этом думал, как бы его завалить. «Задушить в тихом углу? Взять в руки стул, забить до смерти или что—то потяжелее и ударить по голове, убив с первого удара? Хотя как возможно, я никого нигде не убивал…»

Они дошли до туалета. «Надо убить его здесь».

– Мы же едем на войну. У нас месяц, чтобы подготовиться, хотя бы научиться стрелять, больше времени не будет. А дальше будем спать на земле, грязные, в крови, и повезёт, если кровь будет врагов, а не братьев или что ещё хуже, наша.

– Нам дадут оружие? – Адам слишком задумался над новым планом и не обратил внимания, что задал несуразнейший вопрос.

– Конечно! – удивился Алан. – Думаешь, будем стрелять из пальца и рогаток, кидаться камнями и палками?

Адам решил, что спешить не надо. На войне люди умирают разными способами, так, возможно, и случится с Аланом. Так что стоит оставить его в живых до фронта, а пока узнать поближе и, возможно, узнать, почему он стал таким. «Может, получится всё исправить без смертоубийства. Вдруг что—то с ним здесь и случилось, что он начал убивать девушек. Почему бы и не проверить, всегда ли он был монстром?» Это в дальнейшем Адам и попытается выяснить.

Целый месяц они тренировались. Солнце не успевало зайти, как они уже заканчивали пробежку, выполняли нормативы по турникам, рукопашному бою, стрельбе… И всё заново: подъём, быстро собрать сумку и в путь – покорять землю, горы, воду, топча под собою грязь.

Сложно было поверить, что по этому ещё придётся скучать, как говорил их командир роты. На всех тренировках Адам следил за Аланом, при каждой удобной возможности он наблюдал, анализировал его поведение, пытаясь выяснить, где та грань, через которую он переступит в будущем. При этом Адам не хотел сильно сближаться, боясь, что увидит в нём обычного человека, а не монстра, и в этом случае ещё тяжелее будет решиться на убийство. Так что он сторонился его, да и всех остальных, не пытаясь сдружиться. Для его соратников Адам казался странным, но о нём думали, что он замкнулся в себе от страха будущей войны. Бесспорно, страшно было всем, но они всё ближе старались держаться друг с другом, делились письмами и мечтами, что будут делать после войны, пытаясь отвлечься от страшных и мрачных мыслей. Это было не так—то просто сделать, постоянные новости с поля боя: то американцы впереди, то сдают позиции. И так весь месяц: пот, грязь, усталость, страх и сон.

Месяц пролетел быстро, за это время они всего лишь научились хотя бы не пристрелить себя. Однако капитан думал, что с задачей справился.

В одно утро их собрали, как всегда, но на этот раз в роту они уже не вернутся. В порту ждал корабль, всех он удивил, ведь это был корабль противника, захваченный неделю назад. Крейсер «Скульд», что переводится как «будущее», напоминание Адаму, зачем он здесь. Задание новобранцам было доплыть до острова Норн и захватить небольшой город, продержаться там до прибытия других и уже оттуда плыть дальше. Таков был план, их посвятили в него только на середине пути. На корабле они поддерживали форму, всё так же зарядки, беготня, но теперь ещё и качка, непременно всё сопровождалось рвотой… Почти у всех, деда Адама это не пробрало, он вообще показывал себя не слабаком. На корабле он посвящал время тренировкам больше, чем другие, и вообще проявлял небывалую ранее заинтересованность к себе и своей физической форме (вероятно, готовясь стать машиной для убийства невинных, злобно думал про себя Адам).

Подошёл час икс. Остров «Норн» уже появился на горизонте, капитан собрал всех на палубе, выдал яростную речь:

– Ну что, клубочки, я научил вас всему, чему мог, теперь вам осталось сесть в эти шлюпки, название им «УРД1», доплыть до острова и захватить этот чёртов городишко. Знайте, нас встретят огневым запалом, но насрать, головы вниз и штыки вперёд! Когда будете у берега, не поднимайте головы, пока не придёт время выходить. На острове стоит маяк, там могут быть снайперы. Это всё, так что, клубочки, катитесь с корабля в свои шлюпки и захватите мне остров!

Кого—то эта речь взбодрила, но точно не Адама. Скорее, бодрость давали холодные волны, они разбивались о шлюпку, брызгами заполняя её, заставляя не потерять сознание от напряжённости и страха. О чёрт, он был в глазах у каждого, это было трудно не заметить. Алан был рядом, склонил свою голову так же в страхе, да и никто не пытался его скрывать, ведь это уже не учения, пуля в любую минуту могла прилететь в каждого.

С минуты на минуту им высаживаться. Адам сжал свою винтовку «Спрингфилд M1903», шлюпка останавливается, слышен продолговатый шорох галки, это значит – пора выбегать.

Жизнь как театр. Часть вторая.

Все рванули со шлюпок на берег, смотря по сторонам в поисках противника. Но было тихо: ни выстрела, ни души на берегу не было, лишь одинокий маяк стоял на небольшой возвышенности, на нём во всю величину была надпись «Верданди2», а за ним густой лес.

Задрав голову ввысь, Адам осматривал этот маяк. Подошёл Алан:

– Неплохая позиция для снайпера.

– Возможно. На острове никого. Ведь здесь должен быть точно хоть кто—нибудь.

–Посмотрим?

Адам увидел, что в окне мелькнуло что—то похожее на кончики светлых волос, но быстро пропало. Адам кивнул.

Существует красивая легенда… 3

Не спеша они оба поднялись по ступенькам спиральной лестницы. Зашли в первую комнату, которая им попалась…

…которая гласит, что два человека, которым суждено друг друга полюбить, соединены красной нитью, привязанной к мизинцам их рук…

…Запястья привязаны толстой верёвкой к железным прутьям окна. Длинные золотистые волосы собирали всю грязь с пола. Свежие синяки под её большими серо—голубыми глазами. Густые тёмные брови, курносый носик, губы пухлые размазаны, словно красной помадой, переходя по скулам, до самых маленьких ушек. Рот наполнен кровью, она стекает к овальному типу подбородка, продолжает течь по тонкой хрупкой шее до самой груди. Глаза полны печали. Худощавое голое тело, свернувшееся в клубок, забилось в угол. Видно было, что девочка продрогла до костей.

Адам смотрел на неё, словно одержимый ею, понимал, что не должен, но не мог остановиться.

Рядом на полу лежал мужчина в бело—красной майке без штанов. Рукой закрыл рану на шее. Вся комната залита кровью от её худеньких ног до самого выхода к ботинкам Адама, а за ним стоит Алан.

…Эта нить невидима, но придёт день, когда мы узнаем того человека, который находится на другой стороне нити, и полюбим его всем сердцем и душой.

Мужчина умер от потери крови. Она своими зубами вырвала артерию. Алан подскочил к девочке, снял куртку и укрыл её. Достал нож, разрезал верёвки. Адам смотрел в её глаза, наполненные болью, она указала пальцем, дав понять, что наверху кто—то ещё есть. Сжав винтовку, он пошёл наверх.

Не спеша поднялся по лестнице, пройдя три этажа, и никаких звуков не слышал и сам старался не издавать. Приоткрытая дверь. На полу лежала голая женщина с перерезанным горлом, а над её трупом мужчина вытирал нож об свои тёмные брюки, стоя спиной к Адаму. Мужчина был так увлечён насилием и убийством девушки, что не слышал, как его друг этажами ниже издал последний крик жизни.

Адам впервые в жизни увидел двух мёртвых людей, поэтому замешкался. Не успел навести винтовку, как в его правое плечо воткнулся нож. Убийца метнул его так быстро, что Адам не успел среагировать и выстрелил в сторону. Мужчина воспользовался этими секундами, подбежал к Адаму, бросил на пол, перекрыв дыхание коленом, и вытащил нож из плеча. Адам не мог закричать, пытался глотать воздух и издавал звук не громче писка мыши. А враг не спешил всадить нож, он наслаждался своим положением. Наконец ему наскучило, и он взмахнул рукой.

Лезвие ножа касается горла, лёгкое движение вправо, кожа разошлась, будто молния на джинсах, и кровь хлынула на лицо Адама. Алан оттолкнул труп мужика в сторону, и тот рухнул, будто мешок с песком. Три мертвеца за пять минут.

– Теперь ты мой должник, друг. – Алан протянул руку Адаму.

– Ебааать! – сказал кто—то, сидя в вертолёте.

– Алан вышел из маяка, на руках у него девушка, укрытая одеялом, – продолжал Ника рассказ. – Адам смотрел вдаль, стоя на берегу в одиночестве, наблюдал за грядущим штормом. Над пляжем повисли мрачные облака. Море, поднимающее волны, накрывая берег пеной, по руке стекает кровь.

– Тебе стоит сходить к врачу, Адам, ты не забыл про свою рану? Пошли с нами, мне её тоже надо показать.

Он глянул на девушку с золотистыми волосами, в эти печальные глаза, и Адам уже знал, что она станет виной всему, причиной всех бед, всё равно не мог оторвать взгляд от неё, смотрел будто голодный зверь на падаль, словно убийца на свою жертву. В ней было что—то притягательное.

Изнутри его рвало, словно шторм, бушующей волной разбиваются об скалы, труп, который в любом случае всплывёт и прибой выкинет его на безымянный берег… на её берег.

Она обнимала за шею Алана, но продолжала смотреть на Адама, пока они шли в сторону палаток. В этот момент Адам понял, откуда у деда появилась страсть к девушкам с золотистыми волосами, которые он оставлял в пакете в людных местах вместе с указательным пальцем. А может, не ненависть им двигала, а любовь? Ведь бабушка Адама тоже с золотистыми волосами. Но что тогда станет с этой красавицей?

Это насколько нужно ненавидеть или любить её и найти основание убийств девушек, похожих на неё? Что дальше их будет связывать, он не понимал. Но понимал, что решиться на убийство деда стало ещё сложнее, ведь Адам был у него в долгу за собственную жизнь.

Ночью Адаму приснилось лицо Алана, когда тот перерезал врагу горло, его лицо не поморщилось, вот что он видел и помнил после сна. Проснулся он в холодном поту.

Солдаты собрали палатки, впереди их ждала дорога в высокий густой лес. Девушке пришлось идти со всем отрядом, ибо отправить её было некуда, корабль отплыл за подкреплением. Алан вызвался присматривать за девушкой, собственно, желание было не у него одного, но капитан отдал такие привилегии Алану – кто нашёл, тот и отвечает. Девушка не была ранена, но она ни слова ещё не сказала, постоянно молчала, вероятно, ещё была в состоянии шока. Она держалась поблизости к Алану, а взгляд постоянно цеплялся за Адама, это напрягало его, но с этим ничего нельзя было сделать.

Рота зашла в густой лес. Тут было торжественно красиво и тихо, лучи солнца едва пробивались сквозь жёлтые и красные листья. В небольшом ручье солдаты набрали воду во фляги. Через некоторое время тишина уже не казалась спокойной и умиротворяющей, не было слышно ни зверей, ни птиц, это настораживало и заставляло быть ещё аккуратней.

Пройдя ещё дальше, рота наткнулась на противника, началась бойня. Пули летели над головами, вверх поднимались листья, стрельба шла около трёх часов. Крики от ранений, истеричные вопли вперемешку со взрывами и стрельбой сдавливали голову Адама, он чувствовал себя нестабильно, перед каждым выстрелом трусил, стрелял просто в вероятную сторону цели, но не задумывался и не проверял, попал ли.

Когда всё закончилось, подсчитали потери – тридцать человек. После боя они обошли периметр, установили палатки, похоронили своих товарищей. Несколько солдат выставили часовыми. Другие отмывались от крови, смешанной с грязью. Ели, общались, кто—то ото всех в стороне чистил автомат «Джонсон M1941». Алан подошёл к Адаму, предлагая брагу из железной кружки:

– Нет, спасибо, я не пью.

– Почему ты такой весь скованный, закрытый? Возможно, мы завтра умрём, а ты здесь сидишь в одиночестве…

– Вот именно! – перебил его Адам, а в мыслях у него промелькнуло, что завтра они все могут умереть, и друзья, по которым нужно будет скорбеть, ему не нужны. У него одно дело – убить деда, с этим он уже затянул и успел пожалеть об этом. – Я не ищу друзей. А ты лучше составь компанию девушке, она боится.

– Дело в ней, да?

– Не понял?

– Я вижу, как ты на неё смотришь, вижу, что она тебе нравится…

– Нет, – возразил Адам. – Она всего лишь напоминает кое—кого.

Он подумал о своей жене, но не сказал ему об этом. С дедом вкусы у них схожи, видимо.

– Как скажешь. Но мне непонятно, почему ты постоянно на меня смотришь, я подумал, может, ревнуешь к ней или у нас какие—то другие проблемы?

Адам встал, смотря Алану в глаза:

– Возможно…

Капитан увидел назревающую потасовку.

– Что, парни, что—то не поделили?! Разойтись!

Они послушались, Адам сел на место, а Алан пошёл к девушке, подлил ей ещё браги.

Адаму как раз нужен был такой негативный настрой на Алана, но его не хватило надолго. Вспомнился маяк и как Алан спас ему жизнь. Чуть позже он увидел, что девушка наконец с Аланом заговорила, видимо, алкоголь развязал язык, но периодически посматривала на Адама. Он постарался не задаваться вопросом, почему она смотрит, убеждая себя, что ему не до этого…

– Сука, будет измена! Ха—ха, чую, я профи в таких делах, – выпалил Буффало.

– Думаешь, сцепятся из—за бабы? – спросил Билл.

– Конечно. Жизнь ставлю.

– Возможно, это к лучшему… Для Адама не будет потом груза ответственности за смерть. Сейчас ведь ему тяжело собраться и убить деда, который спас жизнь.

– Хочу напомнить, – сказал Дик, – он в будущем убьёт больше пятидесяти девушек, притом непонятно по какой причине.

– Так давайте узнаем. Продолжай, Ника! – воскликнул Буффало.

– Адам постоянно прокручивал смерть Алана в голове: то он взорвётся на мине, то его расстреляет враг, то ещё что—то. Всё, что в голову придёт, только старательно пытаясь избежать мысли, что ему лично придётся прервать жизнь Алана.

В ночном карауле каждый шорох в лесу сводил его с ума, страх пробивал насквозь плоть, пробираясь до костей, ломая изнутри. У него начала развиваться паранойя. Звуки, шорохи, кряхтения, движения в двенадцати метрах от него, там, где трупы врагов сложены горой. Их хруст костей, кровь, стекавшая от сквозных ранений, всё это сливалось в противный шёпот: «Зачем, Адам? Зачем ты убил сотню, чтобы спасти пятьдесят? Мы разве хуже их?! Наша кровь не похожа на их кровь?! Зачем, Адам?» Вокруг усилился шум, в темноте мертвецы лезут, окружая Адама. Труп хватает его за пулемёт «Браунинг M2», приставляет к своей голове, и позади слышен голос: «Так убей нас, раз мы другой крови…»

Но его паранойя рассыпается при первых лучах солнца. Его караул меняется другим, и он может спокойно пойти спать, выспаться, чтобы забрать сто первую жизнь. Он засыпал с мыслью «трус» – убийство деда было сложнее, чем выглядело изначально.

И снова он проснулся в агонии от сна. На этот раз он перерезал горло незнакомке, пачкая кровью её длинные и золотистые волосы.

Через пять минут сбор, сообщает капитан, кошмар Адама будит его вовремя. Этот сон – напоминание ещё раз, зачем он здесь, зачем бросил всё и пошёл на войну. Думал Адам о сне и о той девушке, бродя по джунглям со своей ротой, спокойно, в одной руке держа «М—16».

Это удивительно, но в этот раз к атаке они оказались не готовы. Послышался выстрел, и один из сослуживцев упал мёртвым с пулей между глаз. Через секунду все открыли огонь. Тела врагов падали с деревьев, но и сослуживцы умирали на местах.

Через пару часов всё прекратилось и повторилось, как вчера. Захоронение своих, отмывание от крови, отдых… Адам всё наблюдал за Аланом, словно стервятник. Убить его возможности пока не представилось. Девушка ещё жива, она уже со всеми общается, а Адам, как всегда, держится в стороне. Их ждёт перестрелка с врагом каждый день, пока они не выйдут из джунглей в небольшой посёлок, где можно спокойно выспаться.

Этой ночью он, наконец, решил убить Алана, время пришло, откладывать больше нельзя. Зайдя в свой домик, он увидел под ногами красную нить, а рядом была записка: «Надень эту петлю на мизинец и следуй за красной нитью».

Адам почему—то совсем не удивился. Видимо, несколько дней постоянных обстрелов, боев и предчувствия смерти что—то изменили в его мозгу. Он сделал так, как было написано в записке. Шёл за нитью, наматывая на палец. Она вела на второй этаж. Вокруг была тишина, все уже спали.

В комнате сидела девушка с золотистыми волосами возле свечей, и нить красная протягивалась к ней. Она приподняла руку, натягивая нить и приманив его к себе. Адам сел напротив неё, между ними ярко горела свеча.

Он солгал Алану, он в её плену, в петле, как мизинец. Смотря в её глаза, падает в них, растворяется.

– Ты не должна здесь быть! Зачем это всё? – указав на нить, он приподнял мизинец.

Он женат, должен быть верен, а тонет в чужом взгляде, и ему это нравится. Стыд накрыл его полностью, но он был не в силах что—то изменить.

– Ты смотришь постоянно на меня… А я на тебя… Увидев тебя впервые на маяке, я влюбилась, ты постоянно в моей голове, в моих снах, со мной ещё такого никогда не было. Я не знала, что делать, – её щёки охватил румянец. – Вертолёты скоро прилетят, возможно, мы больше не увидимся, а я хотела бы провести эту ночь с тобой. Узнать тебя. Оставить на себе твой запах, отпечаток на своём теле. Ощутить твои прикосновения.

Снимая его жетоны, она одела их на свою шею. Он ничего не говорил, лишь наблюдал.

– Как тебя зовут? – сердце тарабанит, ему тяжело вздохнуть, кровь гулко переливается по венам, будто лава, жар изнутри, тело горит.

– Ева.

Она придвинулась к лицу, холодную ладошку положила на его рёбра, ощущая стук сердца…

– Есть одна легенда о красной нити, и судьбой два человека привязаны с рождения мизинцами… – произнесла она едва слышно.

– Ты мне кое—кого напоминаешь… – Он рассматривал её голое тело, глаза поднимались всё выше и выше. Ему захотелось дотронуться до кончиков золотистых волос.

– Надеюсь, кого—то очень хорошего.

– Моя… Я не могу, это измена.

– Будь со мной! Будь моим первым! И я пойду за тобой, куда захочешь, сделаю всё, что ты хочешь…

– Предать, если понадобится причинить боль?!