Сводные по контракту
Я вдруг вспоминаю, как она включила на полную громкость ужасные танцевальные песни, чтобы заглушить мою игру на виолончели, и улыбаюсь. А девушка с характером. Это было сразу понятно после того, как она кинула вазу в мою дверь. Я хотел оставить осколки, но потом вспомнил, что мама приедет к ужину и наверняка будет уставшей. Лишние переживания ей ни к чему, поэтому сам все убрал, недобрым словом припоминая этой эгоистичной брюнетке ее поступок.
На самом деле, сидя за столом, я даже переживал, не слишком ли я расстарался в том, чтобы Лиза не чувствовала себя спокойно в этом доме. Но когда она назло мне сказала маме и Олегу, что они прекрасная пара, я понял, что поступаю правильно. Если не показать место этой заносчивой девушке, скоро я сам буду ходить на цыпочках в собственном доме… Нет, такого не должно случиться.
Я подхожу к окну и распахиваю его настежь. Весь день в комнате работал кондиционер, не позволяя горячему июльскому воздуху проникнуть внутрь. Но сейчас, когда закатные краски окрашивают небо в розовые тона, уже чувствуется приближающаяся ночная прохлада. Я смотрю на бассейн, в котором так и не искупался днём. Все потому, что мне не хотелось пересекаться с Лизой. А сейчас она в своей комнате, и никто не помешает насладиться плаванием в приближающихся сумерках.
Я ныряю в прохладную воду, о которой так долго мечтал, и проплываю под водой несколько метров. Когда мне начинает не хватать воздуха, я выныриваю и ложусь на спину, раскинув ноги и руки. Небо сереет и становится ниже. Кажется, можно достать рукой, но это всегда только кажется.
Я проплываю несколько раз туда и обратно, стараясь сохранять ровное дыхание. Но это не слишком удается, поэтому я облокачиваюсь на бортик бассейна и откидываю мокрые волосы назад. Только сейчас я замечаю Лизу, испуганно смотрящую на меня, как будто ее застали на месте преступления.
– Я… хотела поплавать, когда жара спадет, – торопливо объясняет мне она, поправляя краешек халата.
Вместо той прозрачной туники, которую я видел днём, она надела банный халат, который укутал ее с головы до ног. Что ж, разумно, когда в доме находишься уже не одна, и не слишком приятно, когда тридцатиградусная жара только начинает спадать.
– Я уже ухожу, – говорю я и приподнимаюсь на руках, чтобы выбраться из бассейна.
Лиза опускает глаза вниз, чтобы не смотреть на меня, и эта ситуация страшно забавляет. Я подхожу к ней поближе, не обращая внимание на то, что с меня капает вода. Девушка настороженно замирает, не зная, чего ожидать. Она бросает на меня взгляд, полный недоверия. Этого я и добивался весь день – чтобы Лиза боялась. Но этого ли я хочу на самом деле? Сам не понимаю. Я беру с ее плеча полотенце, которое она небрежно туда закинула, и накидываю на себя.
– Спасибо, – бросаю я ей и ухожу с ее полотенцем к дому.
– А вернуть? – спрашивает Лиза, осмелев, судя по ее голосу, в котором слышатся нотки негодования.
– Неа.
Я ухожу, чувствуя ее взгляд на своих плечах. Определенно я делаю все правильно. Так и нужно вести себя с такими девушками, как Лиза. Вот только почему же я до конца в этом не уверен?
Впервые за долгое время я решаю ехать на вечеринку, про которую говорил Дима. Не знаю, почему меня туда потянуло. То ли июльская жара навевает скуку, то ли мой дом кажется уже не совсем моим. Я одеваюсь в нормальную одежду, с полуулыбкой отбрасывая ужасные шорты, которые ради смеха подсунул мне Дима, чтобы мой образ ботана был завершенным. Представляю, что Лиза подумала обо мне и какие выводы сделала… Это ещё раз доказывает, что людей судят по внешности, а не по тому, что у них внутри.
Я спускаюсь по лестнице, стараясь не шуметь. Мама, устав после рабочего дня, скорее всего уже спит, а Олег сразу после ужина ушел в кабинет, который выделила ему моя мать. Ему нужно сочинять новые песни, которые почему-то не сочиняются, и поэтому ему отдали комнату, в которой обычно музицирую я. Там, звуконепроницаемые стены, ничего не слышно, а вот в моей спальне дело обстоит совсем наоборот. Но придется кое-кому потерпеть, раз я не могу играть на виолончели в привычном для себя месте.
Перед тем, как зайти в гараж, я зачем-то смотрю туда, где находится бассейн. Лиза звездочкой лежит на воде и, кажется, всматривается в темнеющее небо. На мгновение я замираю, сам не понимая, почему. А затем еще поспешнее двигаюсь к машине. Хочется побыстрее оказаться на вечеринке и забыть сегодняшний день.
Глава 4. Лиза
Весь следующий день я провожу в гостях у своей подруги. Папа довёз меня до города и обещал забрать вечером. Это так здорово, побыть там, где чувствуешь себя как дома, и забыть о том, что совсем недавно я была не в своей тарелке.
– Ну и как тебе Матвей Туманов? Правда, красавчик? – спрашивает меня Арина, как только мы оказываемся в ее комнате.
– Да какой он красавчик? – с возмущением спрашиваю я, вспоминая вчерашнюю сцену с моим полотенцем. – Самый обычный. Таких тысячи в Москве.
– Ну, не знаю… Может, он и не идеально красив, но что-то в нем есть. Знаешь, сколько девушек сохнут по нему? А какие глаза…
– Перестань нести чушь! – прерываю я ее банальности про глаза.
– А что это ты так небрежно бросила на мою кровать? – интересуется подруга, глядя на подарок Татьяны. – Это что, та самая сумочка, которую почти невозможно купить у нас ?
– Да. Вчера подарили.
– В твоём положении я вижу только плюсы, – восторженно говорит Арина, проводя пальцем по известному логотипу на сумке. – Ты живешь в огромном доме с бассейном, тебе дарят крутые подарки, а ещё совсем рядом с тобой живёт классный парень…
– Он мне как бы брат!
– Ещё нет, – поправляет меня Арина, собирая свои розовые волосы в высокий хвост. – Может, до свадьбы не дойдет у твоего папы. Знаешь, как это часто бывает у звёзд…
Я смотрю на подругу с удивлением. Она даже не представляет, насколько оказывается близка к истине. Свадьбы действительно не будет, потому что она не прописана в контракте. Но… Думать про Матвея в том смысле, про который говорила подруга, крайне странно. С ним рядом не хочется находиться, не то что встречаться… Я вспоминаю его взгляд, насмешливый и одновременно, как будто заинтересованный, когда он нагло украл полотенце с моего плеча. Ему действительно было интересно играть со мной в игру, известную только ему. Жаль, что ее правила мне незнакомы.
– Пойдем гулять по парку, – предлагаю я Арине. – Соберём компанию и устроим пикник в тени деревьев.
– Ты не пойдешь сегодня в клуб?
– Нет, – вздыхаю я. – Папа заберёт меня в семь.
– Отстой! Ладно, тогда давай соберёмся днём.
К обеденному часу в зелёной и тенистой части парка собралась далеко не вся наша компания. В основном все ещё спали после ночных гуляний, частью которых я уже не могла быть. Возможно, несколько раз папа и отпустит меня к Арине, чтобы я переночевала у нее, но несколько раз – это ничто, в сравнении со второй половиной июня, когда после сдачи экзаменов, мы тусили в клубах чуть ли не каждую ночь. Я тоже спала до обеда… А сейчас приходится вставать в несусветную рань, чтобы папа подбросил в город.
– А вот и наша потеряшка Лиза Мещерская! – приветствует меня Паша Троянов, самый популярный парень в школе, которую мы совсем недавно покинули навсегда.
– С чего это я потерялась? Я только день отсутствовала, – говорю я ему, отвечая на его дружественное объятие, хотя на самом деле я бы с большим удовольствием этого не делала.
– А такое ощущение, что целую вечность, – говорит Паша и по-собственнически поправляет мне непослушную прядь.
– Скучал?– кокетничаю я.
Без нашего ничего не значащего флирта не обходится ни одна встреча.
– Очень, – признается парень и спрашивает шепотом: – Ты все ещё не свободна?
Я качаю головой. Не то чтобы я люблю лгать, но о том, что встречаюсь с крутым студентом, я начала врать еще в девятом классе, когда навязчивые поклонники доставали слишком сильно. Пришлось попросить своего двоюродного брата, студента, проживающего в Питере, чтобы он сыграл роль моего парня. Одна встреча вживую и несколько фотографий на моей страничке в Интернете сыграли свою роль. Все от меня отстали, зная, что у Лизы Мещерской есть кто-то посерьёзнее, чем пятнадцатилетние мальчишки.
– Жаль, – протягивает Паша. – Знай, я первый кандидат, если вакантное место станет свободным. Тяжело поддерживать отношения на расстоянии. А я… совсем рядом.
Его карие глаза влажно блестят, а красиво очерченные губы растягиваются в полуулыбке. Я заверяю Пашу, что так оно и будет, если расстояние победит, а сама радуюсь своей смекалке. Только благодаря ей я сохраняю статус независимой и популярной девушки.
Я обвожу взглядом парней из нашей компании. С кем из них я могла бы встречаться? И понимаю, что ни с кем. Ни обаятельный Паша, да и никто из его друзей меня не волнуют. Мое сердце бьётся спокойно, пульс не повышается, когда они находятся рядом со мной. Иногда я думаю, что со мной что-то не так. Многие одноклассницы уже давно встречаются с парнями по-настоящему, а я состою лишь в выдуманных отношениях. Но потом я успокаиваю себя, проговаривая, что мое время ещё не пришло. Просто я пока что не встретила своего человека.
Мы весело проводим время, сидя на арендованных шезлонгах. Рядом громко играет жизнерадостная музыка. Теплый ветер обдувает наши счастливые лица, а холодные коктейли помогают переносить жару. Мне хорошо и спокойно. Никто не хамит, не закрывает дверь перед носом, но почему же вдруг мне вспоминается Матвей и та чудесная музыка, льющаяся из его виолончели?
Я встряхиваю волосами, чтобы отогнать прочь непрошенные мысли. Здесь, в центре Москвы, в зелёном оазисе спокойствия, невозможно думать о парне, который все лето проводит в своей комнате, играя на инструменте, название которого не сразу и не выговоришь. Подумаешь, я не могла определить, на чем он играл! Это же не я пять лет в музыкалке училась! Так, стоп, Лиза. Ты находишься среди своих друзей. Зачем вспоминать ненужные факты из биографии того, кто тебе совсем не рад? Зачем я вообще искала информацию о нем? Я кошусь на Арину, сидящую на соседнем шезлонге и болтающую с Пашей о клубе, в который они сегодня пойдут. Вот кто зачинщик того, что вчерашней ночью я несколько часов пыталась понять, кто такой Матвей Туманов. До этого моя подруга лишь отправляла мне несколько фотографий из сети, чтобы я "не перепутала его с садовником", как она выразилась. А вчера подруга отправила мне несколько интервью, в которых участвовала Татьяна вместе с сыном. Что я подчерпнула из этого, помимо того, что он прекрасно играет на виолончели? Матвей учится в литературном институте, серьезно увлекается музыкой, любит играть в теннис, пишет биографии знаменитых писателей и публикует их. Идеальный парень и сын… Хотя по итогам вчерашнего дня понятно, что Матвей Туманов – обычный эгоистичный козел.
С этим мысленным заключением, я запрещаю себе думать об этом придурке и возвращаюсь к веселью среди друзей. Остаток дня проходит так, как я и хотела. Мы посещаем чудесное хипстерское кафе, где я опять нарушаю свое обещание питаться правильно, гуляем по улочкам Москвы и катаемся на речном трамвайчике, хором распевая популярные песни. Затем все расходятся по домам, чтобы подготовиться к клубу, а я отправляюсь вместе с папой в наш новый дом.
Грусть возвращается ко мне, как только я выхожу из машины. Папа скрывается в кабинете, который ему выделили для работы, а Татьяна вообще только недавно уехала на ночные съемки. Матвея я нигде не вижу и надеюсь, что у него тоже какие-то дела вне дома. Быстро захожу к себе в комнату, снимаю невесомый шифоновый комбинезон, в котором провела весь день, и надеваю купальник.
Единственный плюс моего переезда – это бассейн. О таком я мечтала всю свою жизнь. Жаль, что он не подогреваемый, и плавать можно только в летнюю жару. Я ныряю в прохладную воду и понимаю, что лишь ради нее стоило сюда вернуться.
Солнце совсем скоро сядет за горизонт, но мне почему-то кажется, что сегодняшняя ночь все равно будет жаркой. Где-то в кустах поют свои песни сверчки, а над головой летают то ли стрижи, то ли ласточки. Никогда не умела различать их.
Всё-таки отличное у меня лето. Я чувствую, как наполняюсь изнутри ощущением счастья. Совсем скоро будет не до купания в бассейне, ведь Лиза Мещерская теперь студентка первого курса МГУ, а это огромная ответственность, особенно если выбран факультет журналистики. Школу я окончила с золотой медалью и, конечно, по плану окончить университет с красным дипломом. Мне хочется доказать всем тем, кто не верит в умных детей знаменитостей, что я не просто представительница золотой молодежи, но и сама чего-то стою в этой жизни.
Устав плавать, я выхожу из бассейна и ложусь на шезлонг, где заранее постелила пушистое полотенце. По видеосвязи мне звонит Арина. Я помогаю ей определиться с выбором платья для клуба. Странно, но сейчас мне не хочется быть там вместе со всеми. Оказывается, любоваться оранжевыми всполохами заката иногда приятнее, чем смотреть на мигающую подсветку танцпола. Конечно, это не так весело, но кто сказал, что нужно всегда только развлекаться?
Позади меня вдруг раздается телефонный звонок. Я оборачиваюсь, уже узнав нарушителя вечерней тишины. Только один человек в этом доме может поставить на свой рингтон мелодию виолончели.
– Приветик, – говорит парень, не замечая меня. – Да, сейчас приеду. Вы как обычно? – Матвей негромко смеётся, слыша чей-то ответ. – Уже почти мчусь на своей крошке. Лера будет с вами? – Он останавливается, чтобы завязать шнурки на кедах, слушая своего собеседника, и вздыхает. – Посмотрим. Может, и не с ней. Надоела до чёртиков.
На Матвее модные джинсовые шорты и белая футболка с надписью, которую я не могу разглядеть. Длинная челка загораживает пол лица, и мне хочется спросить, где же его ободок, но я этого не делаю. Наоборот, почти не дышу, вжавшись в шезлонг, чтобы не выдать себя
Новый Матвей настолько сильно удивляет меня, что я пребываю почти что в шоке. В одно мгновение образ парня-ботана, который носит ужасные клетчатые рубашки и нудно играет на виолончели, рушится.
"Так ты ведёшь двойную жизнь", – думаю я, глядя, как Матвей заходит в гараж, не видя, что за ним наблюдают. Наглый мажор, прикидывающийся при маме кем-то другим… Теперь я знаю твою вторую сторону. Берегись, ты попал!
Глава 5. Лиза
За завтраком присутствуют все члены нашей контрактной семьи. Вид у Матвея, как ни странно, бодрый, хотя я слышала, как он вернулся домой лишь под утро. На нем опять странного вида спортивные штаны и отстойная ярко-зеленая футболка с розовым воротничком. На волосах знакомый ободок. Не хватает только очков для завершения образа городского простачка.
Татьяна после ночных съемок вернулась всего час назад. Матвей заботливо подливает ей в чашку горячий кофе, и это действие с его стороны должно вызвать у меня умиление, но я чувствую лишь раздражение. Сегодня папа уезжает на несколько дней на гастроли и оставляет меня, свою единственную дочку, наедине с этими людьми. Наверное, я слишком преувеличиваю сложившуюся ситуацию, но я бы своего ребенка не оставила одного с теми, кого знаю всего несколько дней.
– Не переживай, Олег, – успокаивает моего отца Татьяна и подмигивает мне. – Мы позаботимся о Лизе. Сегодня ничего не обещаю, а завтра можем сходить на шоппинг.
Я мило улыбаюсь на подмигивание Татьяны. Не хочу показаться невежливой, хотя в глубине души мне хочется выскочить из-за стола и хлопнуть дверью наотмашь. Кто сказал, что я хочу проводить время с этой женщиной?
Матвей внимательно смотрит на меня и как будто догадывается, о чем я думаю. Выплеснуть бы ему в лицо стакан свежевыжатого сока, но я держу свои желания под контролем и как мантру повторяю про себя, что выдержу год в кругу этих людей.
– Это было бы замечательно, – говорит папа и добавляет: – Если кто-то из вас поедет в город, можете и Лизу захватить. Там ее друзья. Пусть развеется.
– Конечно! Матвей как раз сегодня хотел поехать в город по делам, привезет и увезет, – торопливо говорит Татьяна.
Я кидаю взгляд на парня, который не перечит, но и не выражает восторг по поводу того, что я сяду к нему в машину.
– Я и на такси могу поехать, – предлагаю я другой вариант.
– Какое такси, когда есть мы! – Татьяна не оставляет мне никаких шансов.
– Через час жду у ворот.
Матвей сегодня сама галантность! Бросил нейтральную фразу и встаёт из-за стола, чтобы как можно быстрее покинуть столовую.
– Кое-кто сегодня не в духе, – оправдывается за своего сына Татьяна. – Наверное, слишком много спал.
– Или наоборот мало.
Неожиданно для себя я говорю эту фразу вслух, что заставляет Матвея остановиться и взглянуть на меня. И этот взгляд мне совсем не нравится. Как будто я вслух назвала его всеми, имеющими к нему прямое отношение, словами, которые крутились в моей голове последние дни.
– С чего ты взяла, что я мало спал? – осторожно интересуется Матвей, подходя ко мне ближе.
– Не знаю. – Я пожимаю плечами, но не могу сдержать на губах улыбку.
Жаль, что мой папа и Татьяна заняты своим разговором, не обращая никакого внимания на нас. Матвей наклоняется ко мне так, чтобы то, что он скажет было слышно только мне.
– Следишь за мной?
– С чего бы?
– Вчера я весь день был дома и лег рано спать, – говорит Матвей уже громче, чтобы его слова были слышны всем в этой комнате.
– Правда? – У меня уже на кончике языка нетерпеливо вертятся слова про вечеринку, но почему-то я их так и не произношу.
– Конечно! Если ты действительно, – Матвей намеренно выделяет последнее слово интонацией, – хочешь поехать, то пора заканчивать с завтраком и начинать собираться.
– Спасибо за совет, – отвечаю я ему, медленно отпивая из своей чашки чай. Торопиться я и не собираюсь.
– А детки подружились, – радостно заключает Татьяна, глядя на нас.
– Как можно не подружиться с таким чудесным человеком, как ваш сын, – говорю я и одариваю ее милейшей улыбкой.
Где-то в дверях слышу, как Матвей издает короткий смешок, но я никак не реагирую на это. Просто возвращаюсь к своему завтраку, который уже расхотелось доедать. Конечно, я не поеду с Матвеем в город. Не хочу слушать его колкости всю дорогу. Не хочу и не буду!
Когда Татьяна уходит спать, папа спрашивает меня:
– Матвей тебя не обижает?
– Нет. С чего ты взял?
– Он хороший парень, но все-таки ему двадцать один, а тебе семнадцать. Скажи мне, если что.
Я киваю, а папа целует меня в щеку и торопливо берет свой чемодан. Такси уже ждет его у ворот. А я остаюсь наедине с посудомоечной машиной, с которой ещё нужно разобраться, как она работает. Я наблюдаю, как такси увозит единственного человека, которого люблю, и с тоской осознаю, что теперь остаюсь в этом чужом доме совсем одна.
Посудомоечная машина никак не включается. Я уже готова стукнуть по ней изо всех сил, когда чья-то рука нажимает несколько кнопок, и, о чудо, все начинает работать.
– С техникой такие же проблемы, как и с музыкой? Не разбираешься?
Я разворачиваюсь и встречаюсь с насмешливым взглядом Матвея. Он стоит, облокотившись на кухонный шкаф, так и не переодевшись в нормальную одежду.
– Очень смешно!
– Вообще-то грустно.
– Да? А у тебя какие-то проблемы с принятием себя? То ты ботан, сидящий дома и мучающий виолончель, то мажор, сбегающие на вечеринки, когда мама не видит?
– Ты что правда следила за мной? – возмущается Матвей, а в глазах смешинки пляшут. – Тебя можно сталкершей называть?
– А тебя? Кем называть мне тебя?
Я настолько зла, что срываю с головы Матвея ободок, и его челка падает на лоб, почти закрывая глаза.
– Давай будем честными. – Он выхватывает свой ободок из моих рук, но не возвращает на прежнее место. – Мажорка в этом доме – ты. Только и делаешь, что ничего не делаешь! А меня ты совсем не знаешь и не узнаешь никогда.
– С чего ты взял, что я такая?
Матвей вдруг оказывается совсем близко со мной. Я чувствую его дыхание на своем лице. Он проводит пальцем по моей щеке и хватает за подбородок, приподнимая его. Это не больно, но совсем не приятно. Приходится смотреть на Матвея, не отводя взгляд.
– Ты такая же, как и все золотые девочки, не знающие никаких проблем, – говорит он, думая, что этими словами ранит меня. – Все, что у вас есть – это красивая внешность и деньги родителей. Ты соришь деньгами не раздумывая. Ты попусту тратишь свое время на никому ненужные танцульки…
– Сказал тот, кто вернулся под утро с вечеринки, – перебиваю я Матвея.
– Тебе не понять! – резко отвечает он.
– Куда уж мне…
Я убираю его руку с подбородка и пытаюсь пройти мимо него, но Матвей заслоняет проход.
– Почему ты здесь? – спрашивает он, сжимая в руке ободок. Я слышу, как трещит хрупкая пластмасса.
– Я задаю себе тот же вопрос.
– Почему ты не могла отговорить своего отца не подписывать этот дурацкий контракт?
– Потому что его популярность дороже мнения его дочери, – признаюсь я и в гневе продолжаю: – Твоя мама тоже согласилась на эту авантюру.
Я прохожу мимо Матвея, который уже этому не препятствует. Он словно уменьшается в росте, хотя до этого казался мне намного выше.
– У тебя полчаса. Ждать тебя не буду, – бросает он мне в спину.
– А я успею, – надменным тоном говорю я и стараюсь как можно медленнее подниматься по лестнице.
Я, может, и ехать в город уже не хотела. Но теперь назло этому придурку приду вовремя и сяду в его идиотскую машину.
Глава 6. Матвей
Лиза, к моему огромному огорчению, всё-таки успевает к назначенному мной времени. Более того, когда я подходил к своей машине, эта взбалмошная девчонка уже сидела на капоте и делала селфи.
– Слезь с моей машины, – приказываю я, но Лиза будто не замечает меня. Она продолжает фотографироваться, меняя ракурсы.
Я сажусь в машину и завожу ее. Девушка нехотя спрыгивает с капота и садится рядом со мной. Играет в молчанку… Что ж, мне очень даже подходит эта игра.
Когда мы выезжаем на шоссе, я включаю радио, по которому играют рок. Громкие басы и хрипящий вокал солиста вполне подходят мне под настроение.
– Я думала, ты слушаешь только классическую музыку, – нарушает молчание Лиза.
– Нет. С чего ты взяла?
– Это был сарказм.
Я оставляю ее сарказм без комментария.
– Переоделся, чтобы не выглядеть в городе полным придурком? – спрашивает Лиза, глядя на мою футболку с известным логотипом на плече.
– Дома одеваюсь как хочу. Тебя это не должно волновать.
– Но меня волнует. Сделай одолжение, выброси ту ужасную зелёную футболку.
– Тебя забыл спросить, что мне делать.
– И всё-таки, кем бы ты не прикидывался, а машина у тебя пижонская. Зачем парню, играющему на виолончели, такая крутая спортивная машина?
– Затем, что она быстро едет.
– Понятно.
– Что понятно?
– Что ты мажор.
Я ничего не отвечаю этой наглой девчонке. По радио начинается тоскливая песня о бессмертии какой-то старой группы. Надрывный голос певицы вводит меня в состояние апатии, и я хочу переключить радио, но голос Лизы меня останавливает:
– Пожалуйста, не переключай. Это любимая песня моей мамы.
Мне хочется повредничать и убрать звук, но особые нотки в голосе Лизы не дают мне этого сделать. Впервые я вижу ее без масок. Губы девушки еле заметно повторяют слова песни, а в глазах виднеются застывшие слезы. Я пытаюсь быть собранным и больше не смотреть украдкой на Лизу, но раз за разом не могу удержаться.
Благодаря Интернету я знаю, что мать девушки умерла от рака, что Лиза уже несколько лет живёт только с отцом. Наверное, это очень трудно, потерять близкого человека в таком юном возрасте. Почему-то до этого момента я не задумывался о том, что Лиза уже знает, что такое настоящее горе.
Ее лицо поразительно изменилось. Я уже не вижу ту надменную девушку, которая снисходительно смотрит на этот мир. Мне видна вся ее боль. Хочется поддержать Лизу, сделать так, чтобы она вновь стала улыбаться, но я не могу подобрать подходящих слов, поэтому продолжаю молчать, нервно сжимая руль.
Только спустя несколько драйвовых песен к Лизе возвращается ее привычное самовлюбленное выражение лица. Она делает вид, что ничего и не было. Это совсем не она несколько минут назад была живой и чувствующей девушкой. Это не по ее щекам бежали слезы.
Я подвожу ее до парка, где Лиза должна встретиться с друзьями. Она выходит из машины, роняя мне короткое "спасибо" и быстро идёт к друзьям, встречающим ее у ворот. Какой-то парень приобнимает ее и по-собственнически проводит рукой по ее темным волосам. Отчего-то мне совсем неприятно видеть эту картину, и я нажимаю на газ, чтобы побыстрее убраться отсюда.
Место, до которого мне нужно доехать, находится на другой стороне Москвы, и я трачу невозможно много времени, чтобы только добраться туда. Это закрытый поселок, в который никакой чужак не проникнет. Территория охраняется круглосуточно, внутри небольшие деревянные домики и идеально стриженные зелёные газоны. Рядом сосновый лес, пахнущий хвоей и свежестью. Все здесь так привычно, как будто это мой второй дом.