Сводные по контракту

Я прохожу через охранный пункт и двигаюсь по узенькой дорожке направо. Моя цель – домик номер семь. Именно в нем живёт моя четырехлетняя сестра Варя с двумя нянями, которые сменяют друг друга.

Мне живо представляется, как Варя бежит ко мне навстречу с радостным криком, но это всегда лишь мечты… Сестра никогда не встречает меня подобным образом. Я вообще никогда не видел, чтобы она бегала.

– Матвей, – удивляется женщина чуть старше моей матери, одна из нянь Вари. – Проходи. Неужели сегодня уже среда? Я и забыла…

Я вежливо здороваюсь с ней, а сам уже ищу глазами Варю. Она сидит, как и всегда, у окна, и листает свои любимые книжки, не обращая никакого внимания на мой приход. Сестра проводит пальчиком по ярким картинкам, всегда по одним и тем же. Ее взгляд приковывают к себе принцессы в красивых платьях, а на остальное она никогда не смотрит подолгу.

Каждый мой приезд сюда – это ритуал, не соблюдать который сродни буре. Вначале мне нужно посидеть на диване рядом с сестрой. Категорически нельзя касаться ее, про объятия и речи нет. Через несколько минут можно вложить ей в руку свою. Только потом Варя мельком посмотрит на меня, кивнет, соглашаясь с тем, что я рядом, и, может быть, при большой удаче приобнимет меня. Я начну рассказывать сестре ее любимые сказки, а она будет слушать, глядя в окно. В моих сказках нет никаких болезней, все принцессы веселы и красивы, а принцы всегда спасают их из всевозможных передряг.

А потом мне придется уйти, потому что Варя привыкла быть одна. И хотя у нее есть семья, это совсем незаметно. Моя душа болит всё больше и больше, когда я, в очередной раз, закрываю дверь домика. Варя должна жить рядом со своей мамой, но живет в чужом доме с неродными людьми.

Все дело в том, что никто не знает о втором ребенке известной актрисы Татьяны Тумановой от продюсера, в чьих фильмах она снималась. Никто не знает, что этот ребенок аутист. Знаменитой актрисе стыдно, что она родила от женатого человека, который никогда не уйдет от своей жены, и тем более ей стыдно, что у нее больная дочь. Время от времени моя мама навещает Варю, но почти каждый ее приезд заканчивается истерикой девочки. Та привыкла, что в ее жизни ничего не меняется, а приезд мамы приносит смуту. Актриса только на публику может играть, а для своей дочери ее силы на исходе, поэтому посидеть так, как делаю это я, у нее не выходит. Татьяна Туманова старается быстро и сразу обнять Варю, а та не в силах объяснить, что объятия ещё нужно заслужить. К своим четырем годам моя сестра не разговаривает.

Я завожу машину и отъезжаю от ворот поселка с тяжёлым сердцем. Этот семейный секрет выворачивает мою душу наизнанку. Мы должны быть семьёй, Варя должна жить с нами, но все не так просто…

Продюсер знает, что у него есть не совсем здоровая дочь, но ни разу не навестил ее. Я ненавижу этого человека, но моя мама, к сожалению, до сих пор его любит. Иначе не объяснить, почему она до сих пор работает с ним и, кажется, не только работает. Я сжимаю руль так, что белеют костяшки пальцев, вспоминая, как мама была вынуждена уехать в Америку задолго до родов, чтобы скрыть большой живот. Для всех фанатов она уехала сниматься в зарубежном фильме, который потом так и не вышел на экраны. Мама вернулась через месяц после родов, посвежевшей и даже чуть загорелой. В аэропорту ее ещё не встречали репортёры, как сейчас, но и тогда бы никто не обратил внимания на пожилую женщину с младенцем на руках. Это была моя бабушка с Варей. Тогда никто из нас ещё не знал, что моя сестра с рождения больна.

В то время мы жили ещё не в огромном доме, а в четырехкомнатной квартире на севере Москвы. И Варя страшно мешала моей маме жить привычной жизнью актрисы. Мама часто отсутствовала дома, желая выспаться где-то в других местах. Ее мечта о красивом, спокойном, с милой улыбкой и ямочками на пухлых щечках ребенке начала рушиться ещё тогда, когда Варю мучили то колики, то зубы. А потом она, эта мечта, рассыпалась в прах, когда врач поставил сестре серьезный и малоутешительный диагноз. Какое-то время Татьяна Туманова ещё пыталась быть хорошей матерью, но сдалась после неожиданной смерти моей бабушки, которая и занималась внучкой. С трёх лет Варя живёт с нянями в сосновом поселке, как будто у нее нет семьи, а мама раз в неделю тайком навещает ее.

Вспоминая о прошлом, я не замечаю, как доезжаю до парка, где оставил Лизу. Мы договорились, что как только я освобожусь, то заберу ее, но по телефону девушка не отвечает. Я припарковываю машину и подхожу ко входу. Ну и где мне искать эту Лизу в многолюдном парке? Чувствую себя неуверенным школьником, хотя я таким никогда и не был. Вновь нажимаю номер, но слышу лишь голос автоответчика.

Мне не хочется искать девушку, обходя весь парк. Кроме того, я голоден и морально слишком устал после встречи с сестрой. Я захожу в ближайшее кафе и выбираю свободный столик в углу. Не сразу замечаю, что в противоположной стороне зала сидит Лиза со своими друзьями. Она не слишком весела, в отличие от своей компании. Девушка с розовыми волосами, сидящая рядом с ней задорно смеётся, тогда как Лиза улыбается застывшей на лице улыбкой и смотрит в окно. Парни напротив девушек что-то активно обсуждают и гогочут невпопад.

Я смотрю на Лизу и впервые замечаю, что ее красота очень естественна. Гладкие длинные волосы, точеное лицо, на котором выделяются большие голубые глаза… Я останавливаю себя на мыслях о соблазнительной фигуре девушки, которую я успел отлично разглядеть, когда она впервые появилась передо мной в купальнике. Первое, что меня должно насторожить: ей семнадцать! И второе: она почти что моя сводная сестра! Я залпом выпиваю холодный безалкогольный коктейль, который принесла официантка, и прошу повторить. Она кокетливо удаляется, успев одарить меня проникновенным взглядом из-под неестественно длинных ресниц. Я раздумываю, попросить ли номер ее телефона, который она, конечно же, даст, как вдруг передо мной оказывается Лиза. Она садится напротив меня и выжидательно смотрит.

– Что? – спрашиваю я, стараясь не замечать, что ее свободная блузка оголила плечо.

– Теперь ты следишь за мной?

– И не надейся. Ты не отвечала на звонки, а я был голоден. Зашёл сюда перекусить.

– Матвей, – говорит Лиза мягким тоном, а я обескуражен тем, что она впервые назвала меня по имени. – Может, поедем отсюда?

– Сейчас?

Она быстро кивает, и по выражению ее лица, я понимаю, что девушка едва сдерживает слезы.

– Хорошо, – соглашаюсь я и нажимаю на кнопку вызова официанта, чтобы попросить счёт.

В машине Лиза молчит. Только обхватывает себя руками, как будто ей холодно не смотря на летнюю жару. Я выключаю кондиционер и интересуюсь:

– Что-то произошло?

– Нет.

Она мне врёт, я это чувствую. Но если человек не хочет ничего рассказывать, нечего и спрашивать. В неловкой тишине мы едем несколько минут, пока я не включаю радиоволну с классической музыкой. Машина наполняется волнующей музыкой, и я узнаю один из трансцендентных этюдов Листа. Лиза чуть улыбается, вслушиваясь в красоту мелодии, а затем случается то, чего я и боялся. У нее начинается истерика.

Глава 7. Лиза

Никогда не думала, что буду настолько жалкой в глазах человека, с которым ещё недавно так воинственно препиралась. Истерика постепенно сходит на нет, а Матвей все ещё гладит меня по волосам и просит успокоиться. Ради меня он остановил машину в неположенном месте и успокаивает, как может. Становится стыдно за то, что позволила себе поддаться эмоциям.

– Я в порядке, спасибо, – шепчу я и отодвигаюсь от Матвея.

– Ты расскажешь, что произошло?

– Нет.

– Жилеткой больше не буду, – говорит мне Матвей, включает зажигание и выезжает на дорогу.

– Больше и не потребуется, – отвечаю я и смотрю в зеркало, чтобы оценить масштаб бедствия на своем лице.

Все обстоит неплохо, когда на тебе дорогая и качественная косметика, которую не смоешь какими-то там слезами. Главное, не заплакать во второй раз.

Матвей переключает радио, и пространство вокруг наполняется быстрым гитарным соло. Наверное, он боится, что я опять зарыдаю под классическую музыку. Но больше плакать я не намерена.

Я поправляю свой макияж и переключаюсь на дорогу. Да уж, это провал, Лиза. Так умело держаться рядом с Матвеем, не позволяя очередным его колкостям ранить себя и вдруг так сплоховать. Пройдет время, и этот парень обязательно кольнет меня тем, что я разрыдалась в его машине.

Тяжёлые мысли вновь появляются в моей голове. Все началось с песни, которая случайно попалась по радио, когда мы ехали в Москву. Мне категорически нельзя слушать песню, которую мама напевала очень часто. Эти воспоминания… Если их не будет, то забвение поглотит память о том, кто был когда-то рядом с тобой.

Я еле заметно трясу головой, прогоняя тоскливые мысли. Чего доброго, ещё опять разревусь рядом с Матвеем. Вообще-то я планировала поплакать у себя в комнате, оставшись одна. Но… не сумела удержать слезы. Все из-за этого придурка Троянова! Сегодня, как и обычно, мы флиртовали с ним, пока наши запасы слов для таких дел не иссякли, и Паша не решил попробовать кое-что ещё. Он посмел меня поцеловать! Меня! Посреди парка, где так много праздно шатающегося народа… А это был мой первый поцелуй! Я всегда мечтала, что это случится в романтичной обстановке, а над моей головой будет проплывать вереница звёзд. Что это будет сродни поцелую душ… А этот козел украл мой первый поцелуй и сделал его ничтожным и низменным.

– Неужели твой студент не научил тебя хорошо целоваться? – спросил Паша, когда получил от меня пощечину.

– Просто партнёр сегодня оказался совсем нехорош, – со злостью ответила я ему.

Самое обидное, что все в нашей компании это сумасбродство поддержали. Они радостно зааплодировали нашему поцелую, повторяя, как долго они этого ждали. Все, кроме Арины, которая понимала меня, как никто другой. Она приобняла меня, когда я свела произошедшее к шутке. А что ещё мне оставалось делать, чтобы не упасть с пьедестала? Показать всем, что Лизу Мещерскую абсолютно не волнует произошедшее.

Я держалась изо всех сил, пытаясь, не придавать большое значение тому, что случилось. Но… это был мой первый поцелуй, и в моих мечтах он должен был произойти совсем не так! Поэтому, когда я увидела в кафе Матвея, то сразу подошла к нему, попросив уехать отсюда. Это было правильное решение. Неправильным было зарыдать, не дождавшись одиночества в спальне.

Машина будто становится тесной. Мне трудно дышать, и я открываю окно. Мы несёмся по трассе, и мои волосы от быстрой скорости облепляют лицо. Рядом со мной сидит парень, наверняка поступающий точно так же, как совсем недавно поступил Паша. Матвей просто берет и делает, не спрашивая разрешения у девушек. И не смотря на то, что он пытался меня успокоить и на время оставил все колкости при себе, я должна не забывать, что он такой же, как и все. Может, даже хуже. Потому что Паша не притворяется. Все знают, как он ведёт себя с девушками. А Матвей лицемерен. Дома притворяется идеальным маменькиным сынком, а на самом деле он кто-то другой.

– Ты голодна? – спрашивает у меня Матвей, перестраиваясь в левый ряд.

– Нет.

– А я так и не успел поесть.

"Из-за меня", – наверняка, хотел добавить он, но учтиво промолчал. А я вот не промолчу:

– Извини, что из-за меня ты не поел. Могу приготовить тебе что-нибудь дома, – говорю я и прикусываю язык. Я только что назвала то место, куда мы едем, домом.

– И что ты мне приготовишь?

– А что ты хочешь?

Матвей бросает на меня быстрый взгляд, в котором видна насмешка.

– Хочу паэлью, – лениво протягивает он.

– Ладно, – соглашаюсь я. – Нужно заехать в магазин за морепродуктами.

– Ладно, – моим же тоном произносит Матвей.

Мы заезжаем в ближайший супермаркет и покупаем все, что нужно для приготовления паэльи. Матвей скептически смотрит, как я выбираю продукты. Кажется, он не слишком верит в мои кулинарные способности.

Татьяна ещё спит, когда я орудую на ее кухне, путаясь, что где находится. Матвей сидит за столом, скрестив руки, и смотрит на меня. Мог бы и помочь, но он произносит заурядную фразу, что у него руки не из того места растут.

Вскоре Матвей понимает, что зря сомневался в моих кулинарных талантах. Он меня совсем не знает, думая, что я питаюсь в одних ресторанах. Готовка – одно из моих хобби. И сделать вкусную паэлью для меня раз плюнуть.

– Яда нет? – насмешливо спрашивает Матвей, когда я кладу перед ним тарелку с вкусно пахнущей паэльей.

– Не попробуешь – не узнаешь.

– Придется рискнуть.

Мы приступаем к еде, и я рада признать, что мое блюдо удалось. Все в меру соленое, острое и очень вкусное. В кафе мне не хотелось есть, и только сейчас я понимаю, насколько сильно проголодалась.

– Как у тебя это получается? Очень вкусно. – В подтверждении этих слов Матвей докладывает себе в тарелку ещё порцию.

Я пожимаю плечами, не желая объяснять, в каких обстоятельствах научилась готовить, и почему-то все равно говорю:

– Папа любит домашнюю еду, а в нашем доме теперь ее некому готовить, кроме меня.

Матвей отрывается от своей тарелки и смотрит на меня сочувствующим взглядом. Он знает о том, что моя мама умерла, но не озвучивает этого. Вместо этого он произносит:

– Лиза Мещерская удивляет.

– Она может, – с улыбкой соглашаюсь я и отправляю вилку в рот.

В кухню заходит Татьяна в длинном шелковом халате. Ее волосы растрепаны и не расчесаны.

– Я пришла на запах. Чем это так вкусно пахнет в нашем доме?

– Лиза приготовила паэлью, – объясняет Матвей.

– Вот это да! А меня угостите?

– Конечно! – говорю я, собираясь достать ещё одну тарелку.

– Сиди. Я сама, – ласково говорит Татьяна, придерживая меня за плечи.

Она садится рядом с нами и как только приступает к еде, хвалит ее. На мгновение я замираю. Как бы мне хотелось, чтобы моя мама похвалила меня за сделанный ужин, но она так и не узнала при жизни, что ее дочка может так готовить. До ее смерти я не делала в своей жизни ничего такого, чтобы порадовать маму. Наоборот, родители должны были всегда радовать меня. Все, что бы я ни просила у них, они исполняли по мере своих возможностей. Папа до сих пор отчисляет мне большие суммы на одежду и развлечения. Кажется, у меня есть все, что только ни пожелаю. Кроме мамы.

– Ну что, завтра я свободна. Займёмся шопингом? Можем бродить по магазинам хоть целый день, – восторженно говорит Татьяна.

Я не успеваю ответить, потому что Матвей резко спрашивает:

– Но ведь завтра ты должна кое-куда заехать.

– Как-нибудь в другой раз, милый.

– Но ты обещала. Тебя там ждут.

– Ничего страшного. Приеду через пару дней.

– Ты не можешь так поступать! – почти что кричит Матвей.

Меня пугает его резкий тон. А ещё я понимаю, что при мне не хотят говорить открыто. Поэтому я встаю из-за стола и направляюсь в свою комнату. Пусть спорят, о чем хотят. Я все равно не понимаю, про что они говорят.

Я ложусь в свою кровать и утыкаюсь в подушку, чтобы поплакать, как и хотела. Но, кажется, мне хватило рыданий в машине. От нечего делать я доразбираю свои вещи, которые еле помещаются в отведенный мне шкаф. Действительно, только нового шоппинга мне и не хватает! Придется тогда покупать ещё один шкаф.

Я подхожу к окну и вижу, как Матвей, вновь одетый красиво и стильно, стремительно направляется к своей машине, стоящей у ворот. Он быстро уезжает. Несколько секунд я смотрю на закрывающиеся ворота, гадая, куда же теперь отправляется Матвей Туманов. Потом торопливо надеваю первый попавшийся купальник и иду к бассейну. Весь день ждала, чтобы поплавать там.

После плавания, усталая, я лежу на шезлонге, чувствуя, как вечернее солнце греет мои ноги ласковым теплом. Такой летний вечер прекрасен в своей тишине. Я думаю о том, что мои друзья сегодня опять собирались пойти в клуб, а мне уже не хочется. И дело не в Паше. Мне вдруг стали нравится мои вечерние заплывы и лёгкий шум ветра, и пение сверчков. Комары, пожалуй, только не нравятся, но из-за жары они появляются уже после заката.

– Лиза, случайно не знаешь, куда Матвей уехал? – спрашивает меня Татьяна, оказавшаяся около меня.

А я и не слышала, как она подошла. Да не одна, а с каким-то блондином, пялящимся на меня через свои авиаторы.

– Не знаю.

– Дима, мы не знаем, где он, – говорит Татьяна и разводит руками. – Он, наверное, за рулём. Поэтому не берет трубку.

– Ладно. Может, в наш клуб поехал.

– Да! Скорее всего туда, – соглашается Татьяна и отвлекается на телефонный звонок.

Дима тем временем подходит ко мне и присаживается рядом. От такой наглости я начинаю злиться. Я вообще сегодня зла на всех лиц мужского пола, лучше им меня не провоцировать.

– Удобно? – спрашиваю парня.

– Ещё как! Я – Дима.

– Угу, – почти игнорирую его слова.

– Хочешь, поедем в клуб?

– Нет.

– Точно? В Космосе сегодня будет жарко.

– В Космосе? – переспрашиваю я, вспоминая, что именно об этом клубе сегодня говорили мои друзья.

Я бросаю пристальный взгляд на Диму. Если Паша увидит меня с таким парнем, то я буду отомщена. Уж очень хочется растоптать уверенность в его привлекательности. А уж если у этого Димы крутая тачка, то Паша вообще будет в ауте.

– Ты на машине?

– Спрашиваешь, – ухмыляется Дима, снимая солнцезащитные очки.

Я нагло рассматриваю его лицо точно так же, как он, прячась за своими авиаторами, оценивал мою фигуру. Парень кажется мне слишком смазливым, но выбирать не приходится.

– Подожди меня. Скоро вернусь, – говорю ему, поднимаясь с шезлонга.

Дима провожает меня взглядом, и я жалею, что не накинула на плечи полотенце.

– Я с Димой в клуб, – предупреждаю Татьяну, проходя мимо нее.

– Повеселитесь там, – улыбается она мне и возвращается к своему телефонному разговору.

– Обязательно.

Глава 8. Лиза

Машина у Димы оказывается действительно крутой. Даже круче, чем у Матвея. Ох уж эти обеспеченные парни, которым обязательно нужно повыделываться!

Мы едем на такой большой скорости, что если что-то случится, ремень безопасности вряд ли поможет.

– А можно не так быстро? – перекрикиваю я громкую музыку, которую привыкла слушать только в клубах.

– Можно, – соглашается Дима, вообще выключая музыку. Скорость он почти не сбавляет. – Так, как тебе живётся у Тумановых?

– Нормально.

– А с Матвеем подружилась?

Я осторожно бросаю взгляд на Диму. Ирония, прозвучавшая в вопросе, говорит сама за себя. Он знает, что за фрукт его друг, и прекрасно понимает, что никакой дружбы между мной и Матвеем не может быть.

– Не особо. Ты лучше скажи мне, зачем он так странно одевается дома.

Дима громко смеётся, прежде, чем ответить:

– Ради прикола. Правда это полный кринж?

– Да уж. Но в чем прикол? – спрашиваю я, не понимая сути. – Зачем эти ужасные шорты, ободки?

– Матвей хотел подшутить над тобой. Вот и все.

Подшутить? Получается, весь этот маскарад только для меня?

– Не знала, что я такая важная персона, что ко встрече со мной выбирались наряды.

– Ладно, признаю. Это была моя идея. Матвей посчитал это детским садом, но я его уговорил. Ты должна была поверить, что он реальный ботан.

– Ну, я почти поверила, – усмехаюсь я, вспоминая, как он выглядел при нашей первой встрече. – Я думала, это его продуманный образ при маме.

– Что? Нет, – хмыкает Дима. – Он, конечно, давно с нами не флексил. Был занят какой-то работой, но уже который день мы тусим вместе. Сейчас он поспокойнее к вечеринкам и клубам. А несколько лет назад, знаешь что он вытворял?

– Что он вытворял? – удивлённо спрашиваю я, узнавая Матвея с новых сторон.

– Маленьким девочкам нельзя такое знать.

– Совсем скоро мне будет восемнадцать, – замечаю я. – И поверь, я не маленькая.

– Верю, – ухмыляется Дима, и я понимаю, что он неправильно меня понял. Я имела ввиду разум, а он совсем другое, но все равно так и не отвечает, что же такого когда-то вытворял Матвей.

Мы подъезжаем к старому кирпичному зданию с неоновой подсветкой. Для Димы не существует никаких преград, и он проводит меня вслед за собой через толпу жаждущих попасть в клуб. Внутри по-космически красиво. Наверху мигают яркие звёзды, а на стенах галактическое свечение.

– Выпить хочешь? Коктейль или что покрепче? – перекрикивая музыку, спрашивает меня Дима.

– Напоминаю, что мне семнадцать, – кричу я в ответ.

– Ты такая правильная. Сейчас принесу что-то безалкогольное.

Дима уходит к барной стойке, а я вдруг замечаю Матвея, танцующего недалеко от диджея с какой-то длинноногой блондинкой в коротких шортиках. Меня скорее удивляет не девушка рядом с ним, а то, что он так красиво и естественно двигается под музыку.

– Вот твой безалкогольный коктейль, – говорит Дима и протягивает что-то кислотно яркого цвета.

Я благодарю его, а сама никак не могу оторвать взгляд от Матвея, который что-то говорит своей партнёрше по танцам, и они, держась за руки, отходят к барной стойке. В глубине души мне неприятно видеть их сплетённые руки, сама не знаю почему.

– Лиза! Не ожидал тебя здесь встретить, – раздается рядом со мной голос Паши. Я вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь в его сторону. – Ты же говорила, что не собираешься в клуб.

– Меня переубедил вот этот парень. – Я приобнимаю Диму за плечо, а тот вопросительно смотрит на меня, не понимая, что за спектакль я здесь разыгрываю. – Где все остальные?

– Решили сегодня пропустить. Аа… как же твой парень? – интересуется Паша, оценивающе глядя на Диму.

– Он далеко. Ты сам говорил, что тяжело поддерживать отношения на расстоянии.

Я с большим удовольствием смотрю, как в глазах Паши сверкают недобрые огоньки. Он явно рассержен тем фактом, что я выбрала не его. Сказав ещё несколько ничего не значащих фраз, он покидает нас.

Я победно отпиваю свой коктейль, который совсем не нравится мне по вкусу. Слишком сладкий, аж противно.

– Не нравится? – спрашивает Дима, указав на коктейль.

– Не очень. Такой приторный, – честно признаюсь я.

– Сейчас принесу вкуснее.

Он забирает мой коктейль и через несколько минут оказывается около меня с тремя разными напитками.

– Пробуй. Что-то должно понравиться.

На этот раз все коктейли с кислинкой. Я выбираю вишневый и отдаю Диме ананасовый. Мы неспешно попиваем из трубочек, ведя беседу о пустяках. Отчего-то становится безумно весело и следующий коктейль со вкусом лайма нравится мне ещё больше. Все вокруг становится красочнее, а под громкую музыку хочется танцевать. Я беру Диму за руку и веду на танцпол. Мне так весело, и я протягиваю руки к звёздам. Невдалеке я замечаю Пашу, танцующего с какой-то девушкой, и машу ему рукой. Он машет в ответ, но не подходит ближе. Похоже, я его всё-таки обидела, и на мгновение мне становится стыдно за свою маленькую, немного детскую месть. Но потом я вспоминаю мой первый поцелуй, и стыд уходит.

Кажется, музыка играет все громче и отзывается в голове волнующей пульсацией. Димины руки на моей талии, а его тело все ближе к моему. Я так счастлива, что готова кричать об этом громче, чем играет диджей.

– Ещё по коктейлю? – предлагает мне Дима спустя несколько треков.

– Давай, – радостно соглашаюсь я, и мы уже вместе идём к барной стойке.

Я присаживаясь на высокий стул, хотя это даётся мне нелегко, потому что такое ощущение, что я плыву на космическом корабле, который попадает в турбулентность… Я на секунду задумываюсь, может ли корабль попадать в турбулентность, и с лёгкостью решаю, что намного лучше для него, если он попадет под астероидный дождь. Да, так мне определенно больше нравится, и я смеюсь своим собственным глупым мыслям.

– Что смешного? – спрашивает меня Дима, пододвигая ко мне ярко-сиреневый коктейль, пахнущий черникой.

– Да так, – неопределенно говорю я и любуюсь его серыми глазами. – Ты прям как серый король.

– Как кто? Это из "Игры престолов"?

– Нет, – смеюсь я над его глупостью. – Ну, я имела ввиду сероглазого короля. Знаешь, у Ахматовой есть такое стихотворение.

– Да?

По глазам Димы я понимаю, что ему это совсем неинтересно, но я упорно рассказываю ему наизусть одно из любимых мной стихотворений Ахматовой.

– Что-то я не понял. Ты меня сейчас сравниваешь с королем, который умер?

– Нет же. Это… как ее там… аллегория, – объясняю я ему, допивая свой черничный коктейль. – Сероглазый король – не человек. Это мечта, которой не суждено сбыться. Это крушение надежд.

– Так а я каким боком к этому?

– Ну, у тебя серые глаза… – умным тоном вещаю я. – Забей.

– Ладно. На короля мы забьем, – произносит Дима, придвигаясь ближе ко мне. – Расскажи мне о своих мечтах, Лиза. Что тебе хочется сделать на данный момент? – спрашивает он, глядя на мои губы.

– Какого черта!

Как в замедленной съемке я оборачиваюсь и вижу Матвея рядом с собой. Он как-то слишком зло смотрит на своего друга, но я не понимаю, почему.