Zoom. Карантинная история
– Да, ухожу!
Настя не удержалась, схватила ещё одно печенье, одним глотком допила чай и встала.
– Держись, подруга, – шепнула она, прощаясь. – И это… веди себя хорошо. Пусть тебя простят и вернут телефон.
Алёна кивнула.
Это были самые тоскливые каникулы в её жизни. Алёна и раньше весну не очень любила. Весна всегда обещала больше, чем дарила. Но такой пропасти между ожиданием и реальностью она себе даже представить не могла!
От нечего делать она и правда взялась за книги. Прочитала всю школьную программу до конца года. Принялась за папину фантастику.
Раньше она любила читать, и папа подсунул интересное, он вообще поддерживал и развлекал её как мог, был бы ещё солидарен с ней в главном, эх! Но прочитанное не захватывало, а укладывалось куда-то сразу в архив памяти, потому что мысли Алёны были заняты другим.
Сообщение ей отправить не удалось. Хорошо хоть, Настя знает теперь её новый номер.
И Настя позвонила.
– Повезло тебе, подруга! – сообщила она. – Знаешь, как мы теперь будем учиться? Дистанционно!
– И что? – Алёна пока никак не могла сообразить, в чём везение.
– Ну ты тормоз! – возмутилась Настя. – Это значит, что тебе без компьютера никак! Поняла?
– Поняла-а! – протянула Алёна.
Новость оказалась верной и ошеломляющей. За дверями уже ругались мама с папой, обсуждая грядущие перспективы. Их ведь тоже отправили на удалённую работу.
Папа слушал. Ругалась-то мама, возмущаясь, что у неё рушатся планы, что это не жизнь – в четырёх стенах, – что такими темпами все быстро деградируют до состояния инфузории-туфельки. Про Алёну тоже говорила, но Алёна не расслышала, что именно.
Этой ночью она засыпала с чувством тревожного ожидания.
Дистанционное обучение началось с того, что рухнули разом все образовательные платформы, не выдержав массового нашествия.
Выручили соцсети. Попрыгав по впавшим в анабиоз сайтам, школа мигрировала на территорию хаоса – в «Инстаграм» или ВК.
Когда мама вошла в комнату и, увидев Алёну в чате, уже набрала в грудь воздуха, Алёна продемонстрировала ей галерею окон, на каждом из которых горело: «Ошибка № …»
Мама ничего не сказала. У неё самой тоже что-то не ладилось на работе, с техникой в том числе.
– Вот! Вот почему я не могу работать дома! – донёсся до Алёны её голос. – Потому что ты через каждые полчаса предлагаешь мне попить чайку! Лопнуть можно!
Это она про папу, догадалась Алёна. О н-то работал в мебельном цехе, а не в офисе, у него никакой удалёнки, а просто бессрочный отпуск. Бессрочный и безденежный.
– Сам пей свой чай! – рявкнула мама.
Хлопнула дверью и скрылась в спальне. Ну, хоть можно не так напрягаться, зная, что в ближайшее время она оттуда не выйдет, будет налаживать процесс.
Алёну, конечно, учёба интересовала в последнюю очередь. Пользуясь случаем, она лихорадочно просматривала переписку того самого дня, со страхом выискивая сообщения от Кирилла.
Ни одного!
Ни одного сообщения! То же самое со звонками.
Нет, этого просто не может быть! Он что, просто бросил её? Пообещал и скрылся во мраке?
Алёна ещё раз проверила: нет, не ошиблась, сообщений ноль.
В комнату вошёл папа. Вид у него был смущённый. В одной руке он держал тарелку с бутербродами, в другой – чашку чая.
– Заяц, ты извини… Я у тебя посижу. Мама решила, раз я всё равно бездельничаю, буду присматривать за тобой. Чтобы ты занималась уроками, а не посторонними вещами. Чай будешь?
– Пап, ну какой чай? – возмутилась Алёна.
Она отвернулась.
Папа, конечно, не мама. Он, даже если и поймает на постороннем, не станет ничего говорить маме – потому что до смерти не любит всякого шума и выяснения отношений.
– Ладно, сиди, – буркнула Алёна.
Как будто это она сама решала!
Но папа ободрился, прошёл наконец в комнату. Упал в кресло со своими бутербродами.
– Я не буду мешать! – пообещал он. – Я же понимаю, у тебя учёба… Но знаешь, я тоже учиться буду! Давно хотел поставить китайский, вот тебе и время появилось!
Он вытащил смартфон и занялся приложениями по обучению иностранным языкам.
А Алёна вернулась к своим проблемам.
Кирилл откликнулся неожиданно быстро. Прислал ей скрин трикстеровской странички.
«Хей, трикстеры с вами! Пока все маются в изоляции, мы готовимся взорвать мир новым роликом! Когда всё закончится, мы будем на низком старте и во всеоружии!»
И приписал:
«Не суетись, всё в силе, просто пока поставили процесс на паузу».
«Учти, я не люблю ждать», – ответила Алёна.
«Обстоятельства сильнее нас. А угрозы – не лучший способ наладить контакт. Мы ведь партнёры?»
Алёна перебрала, наверное, пятьдесят вариантов: писала и тут же удаляла, молясь, чтобы Кирилл не догадался о её терзаниях. Она боялась перегнуть палку, но и выходить из роли «Я-знаю-чего-хочу-и-всегда-добиваюсь-своего» тоже не хотелось. Нравилась ей эта роль. И не собиралась она её никому уступать!
В итоге она ограничилась коротким «да». Не удержалась и отредактировала: «Пока да».
Алёна осторожно посмотрела на папу. Тихонько подвинула ноутбук – так, чтобы экран не просматривался с папиного места. Тот не заметил – углубился в смартфон, осваивая очередное приложение по изучению китайского. Тогда, стараясь не менять выражения лица и не делать резких движений, она соскочила на страницу Миранды, к тем самым фоткам, что пыталась показать Настя.
Алёна смотрела, и зависть тугим узлом обхватывала горло.
Галерея прекрасных моментов. Миранда, Трикстер, Агата. Миранда везде! Непонятно, то ли это фотки с того самого концерта, то ли другие. Кирилл вроде одет точно так же, хотя он всегда так выглядит.
Алёна вдруг разозлилась на него не меньше, чем на Миранду, которая выглядела непозволительно радостной. Почему они празднуют без неё? Это ужасно несправедливо!
Почему у неё ничего такого нет? Неясные силуэты и месиво огней с выступления не в счёт. Трясущимися руками сделано, такими фотками не похвастаешь!
– Заяц, ты что там делаешь? – подал голос папа.
– Ничего, – Алёна поспешно свернула страничку.
– У тебя закончились уроки? Так я пойду?
Первый день изоляции подходил к концу. После уроков все ринулись в чат класса, обсуждать, какой это сумасшедший дом. Алёна в этом участия уже не принимала: мама забрала ноут до следующего утра.
Родители разговаривали на кухне. Алёна прислушалась.
– Нельзя так много есть! И вообще, одними бутербродами питаться – это…
– Заюш, ну что я могу поделать? – извинялся папа. – Всю готовую еду слопали, похоже.
– Да знаю я! – голос у мамы раздражённый, но хоть не кричит. – Сама что-нибудь приготовлю!
Она загремела кастрюлями, застучали дверцы шкафов. Алёна подождала немного, убедилась, что мама всерьёз занялась ужином. Прикрыла дверь и набрала номер Насти на своём кнопочном.
– Дурацкий карантин! – та принялась возмущаться почти сразу. – Мне крёстная шмоток надарила, и куда их теперь? Никому не покажешь, весь сезон в топку!
– Фотки мне перешли с концерта, – перебила Алёна. – И видео тоже, ты обещала.
Настя помолчала.
– Ладно, – наконец сказала она. – А что мне за это будет?
– В смысле? Мы же договаривались!
– Договаривались, – проворчала Настя. – Только интересно так получается! Ты с Трикстером в фильме, у Миранды всё в шоколаде, одна я как лузер!
– В клипе, – машинально поправила Алёна.
– Да не суть! Ты поняла, о чём я.
Вот ещё проблем с лучшей подругой не хватало! Что-то она полна возмущения последнее время. Раньше такого не случалось. Алёна привыкла, что Настя не особо умна, не слишком красива, любит поворчать по мелочам. Но у каждого свои недостатки. И с Настиными ещё можно мириться. Зато она не заслоняет Алёну, она согласна быть тенью.
Согласна ли?
Так и пошло. По утрам Алёна садилась за компьютер. Папа рядом. Всё постепенно наладилось, ничего больше не зависало. Задавали много, больше, чем в реале, и спрашивали строже, и укрыться, понадеяться, что сегодня не твоя очередь, невозможно.
Учиться дистанционно оказалось труднее. Тем, кто учится, конечно. Большинство-то не озадачивалось, пользовалось скринами тестов и готовыми домашними заданиями, которые щедро сливались в чат их одиннадцатого «У». Трудились в основном одни и те же. Ирка Егорова, Женя Кудрявцева, ещё парочка отличников. Они и выкладывали ответы.
Алёна тоже работала самостоятельно, но ей как-то жалко было делиться. С кем делиться-то? С Гариком, у которого в голове, кроме мемов, ничего не умещается? Или с Иваном, который спишет и даже спасибо не скажет? Да и вообще, это неправильно: кто-то трудился, а кто-то воспользовался чужим трудом. А оценки получат одинаковые – учителя давно отчаялись найти способы разоблачения бездельников и махнули на них рукой.
Но в чат класса Алёна всё равно ходила регулярно – вдруг что-то интересное пропустишь.
Мама пыталась контролировать ситуацию, но у неё и на работе проблем хватало. Там тормозили какие-то проекты, отчего она оказалась не у дел и потому прямо места себе не находила!
– Заюш, ну посмотри, как много лишнего вы, оказывается, делали! – заметил однажды папа. – Удалённая работа удалила всё ненужное, – он засмеялся.
Каламбур был настолько неуклюжим, а папины попытки поднять настроение – настолько неуместными, что Алёне стало стыдно за него. Но мама почему-то ничего не сказала.
У мамы теперь хватало её ценного ресурса – времени. И она ещё не определилась, на что его потратить. То ли, как папа, начать изучать иностранные языки. То ли заняться ирландскими танцами. Или пересмотреть наконец фильмы из вечного списка «на потом». И пока выбирала, она готовила еду. Много еды.
Настя совсем пропала. Нет, она, конечно, появлялась на уроках онлайн, но Алёне не звонила, не писала. Да Алёна, в общем, сама не рвалась общаться. Последний разговор вышел какой-то странный.
Зато она заходила к Миранде на страничку.
И злилась! На неё и на себя – зачем смотреть, чтобы так мучиться? Пока они с Настей сокрушались по поводу бездарного коронасидения, Миранда вовсе не унывала. Обыкновенную разминку на физре умудрилась превратить в шоу! Сделала ролик и в «Тикток» выложила. Три тысячи лайков, если что.
Да разве за ней угонишься? Ведьма, настоящая ведьма! Вот она смотрит через плечо. Пьёт воду. Капелька срывается с горлышка бутылки и падает на грудь. Миранда вытирает губы тыльной стороной ладони. Прячет улыбку. И это уже не челлендж, а магия. Не скопировать этого, не перенять!
А сегодня вообще – Алёна зашла и обмерла. Уличная съёмка, говорите? Те же места, что проходили они с Кириллом. Только Миранда ещё и Бемоля на руках держит!
Он ей Бемоля доверил! Он совсем недавно это снимал!
Алёна приготовилась терпеливо ждать, потому что карантин, изоляция, все дела. А выходит, это для неё одной? А Миранде закон не писан?
«Трикстеры» возьмут Миранду вместо Алёны, разве непонятно?
– Заяц, представляешь, – голос папы врезался в тишину, как камень в песочный замок. – Я всегда думал, что «аригато» – это «спасибо» на японском! Заяц, ты меня слышишь?
– Это «спасибо» на японском, – подтвердила Алёна, не отрываясь от экрана.
– Стоп! Я же китайский изучаю. Или нет?
Алёна повернулась. В голове шумела песня «Трикстера», та самая, про ведьму, но дальше вступления не двигалась – слова забылись.
– Это японский, пап, – сказала Алёна, разглядев иконку приложения: красный круг на белом.
Страна восходящего солнца. Как можно перепутать?
– Ой-ё! – спохватился папа.
– Ну ничего, ещё и японский будешь знать, – через силу улыбнулась Алёна.
Выскочить из дома по уважительной причине – вроде в магазин. Тут же забыть про магазин, потому что мука, имбирь и сельдерей – это что-то из области внезапного маминого увлечения, но не Алёниной жизни.
Она неслась по улице, слегка полинявшей за зиму. Снега в этом году не случилось, поэтому сейчас не хватало тающих островков, сверкающих потоков, мокрого асфальта. Как будто она всё пропустила! Как будто у неё украли весну!
Алёна остановилась, добежав до места, где в прошлый раз распрощалась с Кириллом. Здесь мог бы быть скверик – место открытое, солнечное, вон уже пробивается бойкая свежая травка. Но территория почему-то оставалась необжитой. Может быть, из-за бетонной гряды, которая раньше служила скамьёй, пока с неё не исчезли дощечки для сидений. Кирилл находил гряду живописной, но больше она никому не нравилась.
Алёна растерялась. Почему-то дома ей казалось, что она легко сориентируется на месте и отыщет Кирилла. Он тогда махнул рукой – вон там мой дом. Но в той стороне начинались промышленные здания, там люди вообще, кажется, не живут.
Глупая ситуация, глупее не придумаешь. Но что делать, если телефон Кирилла молчит вторую неделю, а Шанс становится призрачнее облака, вероломнее, чем весенний лёд.
И тут она замерла.
Шанс, конечно, не материализовался. Но повернулся к ней, полыхнув знакомыми жёлтыми глазами.
Боясь поверить в такую удачу, Алёна позвала очень тихо, почти беззвучно:
– Бемоль!
Разумеется, это он! Разве его можно с кем-то спутать! Кот тыкался мордой в наросшую травку, вдумчиво и неторопливо. Он не стал кокетничать и делать вид, что не слышит, а поднял голову и посмотрел на Алёну. Она в это время вертела головой, отыскивая хозяина. Но нет, кот гулял в одиночестве.
– Бемолечка!
Она бы его схватила, но вовремя поняла, что это не лучшее приветствие для малознакомого кота. Она же не Миранда!
Бемоль закончил с травой, дёрнул хвостом, прыгнул на бетонную уродину и приземлился с другой стороны.
Алёна ринулась за ним, прямо через бетон, хотя могла бы обойти.
Кот потрусил, не оглядываясь. Алёна следовала за ним, стараясь не слишком приближаться. Кот исчез в узкой арке между домами. Алёна помедлила и нырнула следом. Хочешь добраться до Страны чудес – доверяй Белому кролику! Или чёрному коту. У каждого свой проводник.
Проводник между тем сорвался с места и припустил огромными скачками. Но долго бежать не пришлось – только до крайнего подъезда. Здесь имелся домофон, но дверь почему-то была открыта, и кот, по-видимому, иного не ждал. Он снова обрёл степенность и шагом направился к двери на первом этаже, которая уже открывалась ему навстречу.
На пороге стояла Миранда.
– Ты что здесь делаешь? – удивилась Алёна.
– Живу.
– А Кирилл?
– Тоже.
– Вы… вместе?
Миранда улыбнулась.
– А как же клип? – упавшим голосом произнесла Алёна.
– Да никак! – отрезала Миранда. – Спустись на землю, Васнецова! Праздник отменяется! Видели мы твой компромат. Попытка засчитана, но – ничего особенного.
– Где видели?
– Угадай!
– Настя слила?
Миранда кивнула.
– Выбирай подруг получше, ладно?
– Таких как ты? – не сдержалась Алёна.
Миранда усмехнулась. Взялась за ручку двери, потянула на себя.
– Да нет, я не претендую. Иди домой, Васнецова! Изолируйся.
Удивительно, но она ничего не забыла купить. Ни муку, ни имбирь. Ни даже любимый йогурт. Хотя мама его не заказывала, а Алёна сейчас меньше всего думала про еду.
Когда она подходила к дому, ей встретилась компания мальчишек лет девяти-десяти. Они катили перед собой огромный шар из железных прутьев. Где только такой нашли! Мальчишки шумели, хохотали, с явным удовольствием сквернословили. Алёне вдруг захотелось с ними – ругаться, и орать, и пинать этот несуразный шар. Но ребята посмотрели на неё презрительно и помчались дальше.
Она уселась на ступеньки собственного подъезда, открыла йогурт и выпила его весь – без удовольствия, заглатывая и давясь. Потом подобрала пакет с продуктами и поплелась наверх.
– Ты что так долго? – мама выглянула из двери кухни.
Там что-то шкворчало, но тянуло почему-то травяным чаем.
Алёна прошла к себе. Ноут стоял закрытый. Никто его больше не отбирал, но радости по этому поводу Алёна не чувствовала. Он перестал быть для неё окном на свободу и превратился в источник тревог или бесконечной работы. Занятия, опять занятия, обсуждения занятий…
Этот мир явно устроен неправильно. Несправедливо. Ты не получишь ни одной своей радости, если будешь только честно желать и честно просить. Капитаны всегда выбирают тех, в чьих глазах спрятан зелёный ночной огонь. Он неверен, зато заманчив, и как может соперничать с ним обычная нежность? Нежным остаётся только уступить. И молиться, чтобы ведьма не разлюбила капитана, чтобы хранила его от бурь и чужого оружия.
Тебе ничего не светит, если ты не чертовка. Если не умеешь плевать на все законы с той высоты, куда сможешь взлететь. Или запрыгнуть.
Папа позвал ужинать.
– Чашушули! – объявила мама, ставя на стол блюдо с дымящимися мясными кубиками. – Грузинская кухня.
– М-м! – папа потянул носом и в упоении закрыл глаза. – Мне добавки! Сразу!
Он принялся накладывать чашушули на тарелку, но сначала не себе, а Алёне.
– Попробуй сначала, – засмеялась мама.
– Чего пробовать? Я уверен, что вкусно! Мясо и помидоры – что тут можно испортить?
Кубики мяса перестали умещаться в тарелке, и только тогда папа перестал подкладывать Алёне еду. Она взяла вилку и запихнула в рот первую порцию. Горячо. Остро. С солью перебор. Из мамы кулинар, как из Алёны… актриса!
Но Алёна протыкала вилкой податливые кусочки мяса, жевала, глотала. Некстати вспомнилось, что на съёмках актёры выплёвывают еду. Иначе они получили бы растяжение желудка, после двадцати-то дублей.
– Нравится? – спросила мама.
Папа рявкнул что-то с набитым ртом. И замахал рукой, порываясь объяснить.
– Да поняли мы уже, что ты восхищаешься на японском!
– У каждого свои увлечения! – отбился папа.
– Алёна?
В голосе мамы зазвучала тревога. Потому что Алёна уронила вилку и запустила пальцы в тарелку. Она выбирала мясные кубики, выкладывала их рядком на скатерть. Вокруг расползались жирные пятна. А в рекламе мясо ненатуральное, это всего лишь муляж из воска или пластика. Вот зачем эти знания, если ей даже в рекламе сниматься не светит?
Мясо кончилось. Алёна замерла, растопырив пальцы, окрашенные рыжей подливой. И с силой ткнулась лбом в столешницу.
Ей снилось, что она меняет обувь. Снимает старые ботинки и надевает новые, удобные. Она обрадовалась, что ботинки сразу оказались по ноге, как будто привычные, ношеные. Ботинки должны служить долго – во сне её ждал длинный путь.
Алёна открыла глаза. Сон моментально улетучился, не оставив после себя того удовольствия, которое Алёна испытала.
Солнце светило необычно ярко. Проспала, равнодушно подумала она. В кухне происходила какая-то возня. Тихая, правда, – ровно такая, чтобы обозначить, что здесь кто-то живёт и проснулся раньше.
Алёна приоткрыла дверь. Папа сидел у окна, мама за столом, перед горой теста, на том самом месте, где Алёна пыталась головой пробить стол.
– Сегодня выходной? – голос звучал хрипло, сорванно.
Она же вроде не кричала?
Родители встрепенулись. Мама вцепилась в тесто как в спасательный круг.
– У тебя да, – сказал папа. – Я позвонил Марине Петровне, сказал, что тебе нужно отдохнуть.
Мама молчала. Пальцы её разминали огромный комок, расположившийся в широкой зелёной миске.
– Куда так много? – кивнула Алёна.
– Я и не хотела так много, – сказала мама. – Просто никак не угадаю с пропорциями. Получается то жидко, то наоборот. Вот и…
– Понятно, – Алёна тоже ткнула комок пальцем. – К психологу меня уже записала? Они теперь онлайн консультируют. Или сразу к психиатру?
– Никаких психологов! – громыхнул папа, Алёна даже вздрогнула. – Никаких психиатров! Сами справимся! Просто надо взять тайм-аут. Как маме. Видишь, какая она счастливая. Дома сидит, пироги печёт.
– Скоро в дверь не пролезешь с пирогами своими, – проворчала мама.
– Ну… да. Есть такое, – папа с сомнением оглядел свой живот.
Мамины пальцы всё мяли и мяли чавкающую массу.
– Да оставь ты в покое эту гадость! – не выдержала Алёна.
Мама прекратила терзать тесто, обеими руками подняла расползающийся комок и выбросила его в мусорное ведро.
– Тайм-аут, заяц, – повторил папа, дождавшись, когда за мамой привычно захлопнется дверь спальни. – Ничего. От этого не умирают.
Алёна присела на табуретку. Она пока не осознавала: это её просто обошли или она вообще сошла с дистанции? Что из этого хуже, она тоже не понимала.
А может, нет в этом ничего страшного? И иногда можно посидеть у запасного выхода, пока все душат друг друга у парадного? Папа прав, от этого ещё никто не умер.
Алёна отодвинула зелёную миску. На скатерти остался мучной след.
Он был похож на солнце.
Соулмейт
«Ледяной якорь», «пасть дракона», «паучья кость», даже заурядная мышеловка. Ну, это очень смешно! Всё равно что ловить воздух ладонями. Или попытаться наступить на солнечное пятно.
Я отсмеялся, вытер слёзы и тщательно обезвредил все ловушки.
Мышеловку, впрочем, оставил. Кто-нибудь обязательно попадётся, и жестокие зубы сомкнутся на несчастной легкомысленной тушке.
А ничего! Ловушка устроена так, что одним мощным ударом перебьёт позвоночник.
Некрасиво, конечно, но долго мучиться не придётся. Жертве вряд ли будет больнее, чем мне.
Боль не позволила вспомнить о ней просто так. Виски пронзило ледяной иглой, дыхание перехватило. Я замер, не в силах двинуться дальше. Но беспощадная Тварь, подцепившая меня на крючок, наблюдала за происходящим, она видела дальше, чем я, и знала, когда безопасно напомнить мне о том, кто здесь настоящий хозяин. Ощутимо, но без вреда.
Боль ушла так же внезапно, как и появилась. Я продышался и двинулся вперёд. Очень хотелось думать, что по своей воле.
Женя откидывается на спинку кресла и прикусывает большой палец. Она вроде бы видит эту сцену – всю в рваных и ломаных линиях, лаконичную и насыщенную одновременно. Два или три цвета, не больше. Минимум деталей. А, ну да, и не выбиваться из общего стиля арки.
Хотя стиль Жене наскучил, она бы не прочь что-то поменять.
PоV Гермес…
Однако он очень самонадеян, этот болван, что следовал за мной. Он думал, я не замечаю, как он скользит вдоль замерших домов, стараясь держаться в тени. А я, конечно, делал вид, что не замечаю.
Настоящий болван – он даже оружия с собой не взял.
Я свернул на одну из улиц и хотел притаиться за углом. Но потом мне понравилось высокое парадное крыльцо ближайшего дома. Я представил, как лихо можно спрыгнуть с верхней ступени на этого горе-охотника и свернуть ему шею прямо на лету.
Взбежал по лестнице и опять передумал. Вместо того чтобы замереть в засаде, зачем-то прошёл внутрь.
Дом был мёртв, как и все остальные дома. Нет, никаких следов разгрома: мебель стояла почти нетронутая, в углу собрались в кучу мягкие звери, на широком столе – книги и детские рисунки. Но тлен уже проник в это гнездо: стёкла ссыпались на подоконник, здесь же, на подоконнике, чернели тушки дохлых насекомых, потолок пошёл трещинами, а на полу валялись листья, перья, другой мусор, занесённый снаружи случайным ветром.
Лучше бы сгореть этому жилищу, чем вот так медленно умирать, лишившись хозяев.
Я подобрал с пола упавший рисунок. На нём было изображено дерево с богатой листвой и висевшими на ветвях большими плодами. Плоды напоминали планеты, а ветви не вмещались в картину и уходили за её грань. Я подивился фантазии человеческого детёныша, потом смял бумагу и бросил на стол.
Надо признать, он умел двигаться, мой преследователь. Он подобрался почти бесшумно и теперь стоял у меня за спиной. Если бы не Тварь, мы были бы почти на равных. Но Она наделила меня нездешним зрением и звериным чутьём, и он просто не мог остаться незамеченным.
Тварь разрешала мне играть. Наверное, ей самой это нравилось.
Ударить не оборачиваясь. Повалить одним броском и сомкнуть руки на шее. Только пусть подойдёт поближе…
– Я так и знал, что ты придёшь сюда.
Нет, не слова заставили меня вздрогнуть и обернуться.
Голос.
Тот, кто их произнёс.
Женя читает, забыв обо всём. Она давно ждала, когда Гермес встретится с Икаром.
Они с детства друзья, но это не помешало Икару отречься от него, как отреклись остальные. Женя понимает, что это справедливо, что Икар хороший, а Гермес чудовище и он заслужил такое к себе отношение. Но ей всё-таки немного жаль Гермеса.
Над этим фанфиком Женя работала давно и с удовольствием. И не то чтобы это был её любимый фандом (теперь-то любимый, да!). Что-то в самом тексте зацепило.