Лучи уходят за горизонт

12 сентября 2009 года. Фарнборо

Седло казалось десятилетнему Иоанну Касидроу слишком жёстким, но он и мысли не допускал о том, чтобы пожаловаться на это сестре. Держался за её талию обеими руками и плотно прижимался к её спине, боясь свалиться с лошади, идущей быстрой рысью. Мелисса была старше Иоанна на три года и хотела продемонстрировать брату свои достижения в верховой езде. Она училась в колледже в Лондоне, а лето проводила в семейном поместье, усердно тренируясь.

Девочка повернула лошадь влево, и та немного замедлила ход, поднимаясь в горку. Иоанн оглянулся на зелёные холмистые луга, виднеющийся вдали лес и несколько домиков вдоль дороги. Пахло травой, воздух был влажным и сыроватым, было прохладно, но Иоанн распустил шарф сразу же, как только оказался вне пределов досягаемости крика гувернёра. Длинный шарф трепетал на ветру, и мальчик представлял себя скачущем по полю битвы рыцарем и иногда характерно взмахивал рукой, пронзая копьём врагов. Они падали со своих скакунов, кровь хлестала из пробитых доспехов. Целостной картине мешала сестра, видимо, воображавшая себе нечто совсем другое, но Иоанн старался об этом не думать.

Он смотрел вокруг, видел плывущие по необъятному небу громады облаков, растворяющиеся в тонкие нити и сливающиеся обратно; видел белые следы самолётов и сами самолёты, иногда малюсенькие в вышине, а иногда большие, громкие и близкие, словно приглашавшие дотронуться рукой. Лошадь замедлила ход, взобравшись на вершину холма, и Иоанна обласкал ветер, взлохматив длинные каштановые волосы.

– Который час? – спросила сестра, резко повернувшись. Её волосы были защищены от ветра шлемом для верховой езды, и Иоанн был счастлив, что на этот раз избежал подобного мучения – то ли гувернёр забыл, то ли они выезжали в спешке… Иоанн не любил шлем. Вот перчатки Мелиссы и её классные очки он бы с удовольствием надел, но они почему-то не считались обязательными, да и сама Мелисса сейчас была без них.

Иоанн посмотрел на часы:

– Без десяти двенадцать.

– Вон они! – крикнула Мелисса. – Я вижу их!

Она направила лошадь, и та с бешеной скоростью понеслась вниз по склону. Иоанн чуть не упал, но колени и бёдра крепко сжимали седло, и он успел схватиться обеими руками за пояс сестры, неохотно припадая к её спине. Мальчик боялся свалиться, представляя себе, как нелепо и смешно это бы выглядело и как сестре пришлось бы возвращаться и искать его, валяющегося здесь, среди высокой травы. А может, Мелисса вовсе и не заметила бы его падения, и отец пошёл бы на его поиски, а он бы лежал тут, испачкав белый костюм, в который его вопреки всей справедливости мира нарядили, и просто… да, просто лежал. Лучшего занятия для себя Иоанн придумать не мог, потому что, несмотря на приятный ветерок и ощущение скорости, тряска и жёсткая спина сестры сбивали с мыслей.

Теперь Иоанн тоже увидел на дороге между зелёных холмов два серебристых внедорожника – отец возвращался в Фарнборо из Лондона. Он мало времени проводил с детьми, предпочитая отдать их на воспитание армии прислуги и своей жены-главнокомандующего, но сегодня отец, отложив все свои дела, утром выехал из города в поместье. Сегодня был особый день, и Иоанн гордился, потому что день был особенными из-за него. Отец приехал в Фарнборо, чтобы завтра отвезти сына в Хитроу и посадить на самолёт в Швейцарию.

Предстоящая разлука не сильно пугала Иоанна – окружающие куда больше волновались об условиях проживания в школе-интернате Смайли в городе Тун. Завтра он покинет семью на восемь лет – Иоанн, по правде говоря, сомневался, что возможно что-то планировать на столь долгий срок, но доверял отцу и подчинялся воле семьи. Переживания матери не передавались ему – до Берна всего полтора часа полёта, до Туна меньше часа на машине. Они с отцом уже летали туда несколько раз. Родители, в конце концов, смогут навещать его в любое время, да и на ближайших каникулах он вернётся домой, в родное Фарнборо. При малейших признаках волнения Иоанн успокаивал себя этими словами. Теперь, за день до отъезда, он был совершенно спокоен и, летя на лошади вниз с холма, искренне предвкушал радость встречи с отцом.

Внедорожники замедлили ход, и Мелисса наклонилась в сторону, поворачивая лошадь. Теперь они скакали наперерез автомобилям. Мелисса ещё сильнее стиснула бока лошади. Та послушно ринулась вперёд, и Иоанну показалось, что его сердце уходит в пятки. Он чувствовал каждый удар копыт по земле. Мелисса крикнула ему:

– Помаши рукой папе! – но Иоанн не смог набраться мужества и оторвать руку от талии сестры.

Они скакали параллельно дороге и уже нагнали машины – Иоанн повернул голову и увидел, как тонированное стекло второго внедорожника опускается и на него смотрит улыбающееся, но строгое лицо отца. Машины затормозили, Мелисса остановила лошадь. Иоанн слышал, как тяжело она дышит, ощущал её вздувающиеся бока.

– Можешь отпустить, мы остановились, – раздражённо сказала Мелисса, пытаясь разорвать хват у себя на пояснице. Иоанн мгновенно расцепил руки и заявил:

– Грейс устала! Ты совсем её загнала!

– Нет-нет, – Мелисса пощекотала уши лошади. – Ей в самый раз.

Она развернула лошадь и шагом направила её к остановившемуся кортежу. Из задней машины вышел отец – помощник хотел открыть ему дверь, но отец его опередил и выскочил сам, бросаясь навстречу детям.

– Привет! – крикнула ему Мелисса. Иоанн протянул к отцу руки, и тот – высокий и сильный – снял его с лошади, крепко обнял и закружил. У Иоанна пошла кругом голова, он засмеялся, прижимаясь к родному плечу. Отец поставил его на землю и повторил ритуал с дочерью, которая в свою очередь крепко поцеловала его в свежевыбритую щеку.

– Какова наездница! – ласково сказал отец, постукивая по её шлему.

– Поздоровайся с Грейс, – сказала Мелисса.

– Привет, Грейс, – он потрепал лошадь, и та довольно фыркнула.

– Видел, как я скакала? Правда, мы с Грейс прекрасно понимаем друг друга? Мне кажется, у нас телепатическая связь.

– Так и есть, – сказал отец. Он приобнял Иоанна, которого слегка пошатывало после головокружительной скачки. – Брата приучаешь?

– Ему нравится, – рассмеялась Мелисса. – Просто он немного хиловат.

– Просто он не носится по холмам с утра до ночи, – улыбнулся отец. – Иоанн, домой поедешь с сестрой или со мной? В машине?

– С тобой, – ответил Иоанн. Ему понравилось, как отец осадил сестру, но при этом он совсем на неё не злился – он обожал быструю езду, хоть после ему было немного не по себе. Это пройдёт, думал он, а чувство свободы и бьющего в лицо ветра останется.

Папин помощник открыл дверь, и Иоанн забрался в салон автомобиля, снял шарф и устроился поудобнее; в машину сел отец, и они тронулись. Отец взял Иоанна за руку и показал в окно со своей стороны – по склону взбиралась Грейс, а сидевшая на ней вполоборота Мелисса посылала им воздушный поцелуй. Она держала поводья одной рукой.

– Господи, только не упади, – вдруг сказал отец. – Я пугаюсь, когда она так делает.

Мелисса взобралась на вершину холма и, рисуясь, подняла лошадь на дыбы. Иоанн решил, что отца хватит инфаркт – так он напрягся, стиснув руку сына; но дорога сделала петлю, и Мелисса пропала из виду. Отец успокоился и повернулся к сыну, заводя разговор. Остаток дороги до поместья прошёл незаметно – через много лет Иоанн не сможет вспомнить, о чём они говорили с отцом, но тот момент останется в его памяти навсегда: вот они приближаются на машине к дому, а в это время по широким лугам, спеша опередить их, скачет Мелисса, прижимаясь к гриве своей любимой Грейс.

Удивительно, но она успела – то ли папин водитель поддался, то ли Грейс постаралась, – и на порог дома, едва сняв шлем, с растрёпанными волосами, вышла встречать отца вместе с мамой. Тот ни словом не обмолвился о выкрутасах Мелиссы, и дети это оценили. Для Иоанна с сестрой мать была злым надзирателем, а отец – добрым волшебником.

После обеда, за которым Иоанн удостоился чести сидеть во главе стола, на самом почётном месте, отец удалился в свой кабинет, Мелисса убежала к своей ненаглядной Грейс, а Иоанн отправился в свою комнату дочитывать «Проклятых королей» Мориса Дрюона. Завтра для него начнётся совсем другая жизнь – постоянным напоминанием тому служили чемоданы в углу комнаты, собранные войском служанок под командой мамы.

Ужин был в восемь вечера. Иоанн покорно сидел за столом, быстро съев свою порцию и ожидая чая. В обычный день он бы уже убежал, но сейчас вся семья была в сборе, и отец рассказывал маме новости об их друзьях из Лондона. Мелисса переписывалась по телефону с приятелем, а Иоанн играл в гляделки с официантом, ждавшим у дверей. Тот улыбался мальчику и, поскольку никто не видел, строил ему забавные рожицы.

Подали чай; ночь опустилась на землю, и сквозь большие окна столовой Иоанн видел, как горят в сумраке фонари в саду. Отец подозвал его к себе, и они первыми вышли из-за стола. Он накинул на сына куртку и вывел на улицу. Они шли по дорожкам сада, ночной воздух был свежим и холодным, высокие деревья шумели от порывов ветра. Их сажали ещё мамины далёкие предки.

У Иоанна были уроки по истории семьи – на этом когда-то особо настоял отец, – и мальчик знал, что вот этот дуб, например, посадил мамин дедушка, вице-адмирал флота Её Величества, друг Джеймса Ф. Сомервилла, Роберт Виллард, пожизненный пэр, барон Фулоу. Несмотря на регалии и славу, в семье к нему относились сдержанно, мама помнила жестокий характер деда, и единственное его изображение – прижизненный портрет – висело в галерее второго этажа, рядом с остальными родственниками. Совсем недавно от Иоанна требовали часами стоять перед этой галереей и выслушивать длинные и нудные рассказы про каждого из этих немых, не всегда приветливых предков. Иоанн мало что помнил из этих лекций, но отец умел добиваться своего, и мальчик усвоил главное. Семейные корни глубоко проросли в душу; он никогда не чувствовал себя беззащитным или одиноким, всегда помнил, какая громада стоит за ним.

К счастью, отец не говорил об истории семьи в этот вечер. Они болтали ни о чём, и, когда вернулись домой, отец пожелал сыну спокойной ночи. Закрыв глаза, Иоанн размышлял о книге Дрюона, о горькой судьбе погубленной Франции, о том, как тяжело будет молодому дофину её восстанавливать после ужасающего правления отца, – и долго не мог заснуть.

13 сентября 2009 года. Аэропорт Хитроу – Тун

На пути в аэропорт мальчик спал; мать и сестра подняли его рано утром, расцеловали и долго прощались. Иоанн забрался с коленями на сиденье и смотрел через заднее окно на удаляющееся поместье. Вскоре дом скрылся за холмом, и Иоанн заснул. Он дремал всю дорогу, пока машина не остановилась и он не услышал голос отца:

– Просыпайся… – и ещё раз: – Просыпайся, мы приехали. Пойдём.

Отец взял чемодан Иоанна, и они вошли в здание аэропорта Хитроу. Внутри было слишком много людей. Они скапливались перед табло с расписанием рейсов, создавая рядом с собой целые пирамиды из багажа. Отец отстоял вместе с сыном короткую очередь, кинул на движущуюся ленту чемодан, взял для Иоанна посадочный талон, и они направились в зону паспортного контроля.

Перед таможней их встретили: с сотрудником аэропорта, ответственным за отлёт Иоанна, разговаривали высокий полный мужчина и его молодая жена-брюнетка. Их сын, завидев Иоанна, бросился к нему:

– Я разобрался с тем последним заданием, помнишь?

– Да, помню, – ответил Иоанн. Мальчик был сыном папиного коллеги, ровесником Иоанна и его другом; его звали Стивен, и им предстояло вместе учиться ближайшие восемь лет. Иоанну не нравилось, что Стивен порой оказывается умнее его.

– Я тоже решил это задание, – сказал он.

– Правда? Как?

– Просто, – ответил Иоанн. Он не помнил, о каком задании речь.

– Ну как, готов? – бодро спросил у Иоанна папа Стивена.

– Можно я поцелую тебя? – поинтересовалась в ультимативной форме мама Стивена. – Какой хорошенький мальчик!

– Ладно, ребята, у вас вылет через час! Держите хвост пистолетом! Будем вам звонить! – напутствовали их на прощание родители. Иоанн обнял отца, попрощался с родителями Стивена, и мальчики в сопровождении молодого надзирателя направились проходить паспортный контроль.

– Так как ты решил задание? – продолжал допытываться Стивен. Он был полнее, чем Иоанн, и чуть-чуть выше. Они с Иоанном занимались пару лет назад борьбой, и Стивен уверенно шёл впереди. Иоанн не особо переживал по этому поводу – колесо у него получалось лучше и бегал он быстрее, – но Стивен решил сложнейшее последнее задание, и это переходило все границы.

– Я не помню, – сказал Иоанн. – Но помню, что решил. Забыл уже.

– Да? – с недоверием поинтересовался Стивен. – Ты не решил его. Я думал вчера целый день.

– Я вчера катался с сестрой, – ответил Иоанн. – У меня не было времени.

Сотрудник аэропорта проводил мальчиков к выходу на посадку. Ребята часто летали, но всё равно с удовольствием смотрели через застеклённые стены на множество громадных самолётов, взлетающих, снижающихся, двигающихся по лётному полю туда-сюда. Им мешали поручни, сделанные примерно на уровне их глаз какими-то садистами, но, изловчившись, ребята смогли запрыгнуть на них и наслаждаться панорамой без помех.

Надзиратель окликнул их, когда объявили посадку. Он проверил у мальчиков билеты, и те уже вдвоём пошли по «рукаву» в самолёт. В «рукаве» стоял неприятный тёплый запах, и Стивен пожаловался, что, скорее всего, у него случится «аллергический припадок». Доброжелательные бортпроводницы, улыбаясь ребятам, указали их места в первом классе. Стивен шёл впереди и занял место у иллюминатора. Иоанн недовольно сжал губы и сел рядом с ним. Мальчишки пристегнули ремни безопасности и, поскольку в иллюминаторе всё равно ничего интересного не происходило, опробовали по очереди все игры, которые были у них на планшетных компьютерах и телефонах. Стивен выигрывал, раздражение Иоанна нарастало, но тут самолёт решил всё-таки взлететь, и ребят заставили выключить электронные устройства.

Они взяли тайм-аут и разболтались: Иоанн рассказывал, какая у него прекрасная сестра (у Стивена-то такой не было) и какая невероятная история приключилась с ними вчера; Стивен в свою очередь поделился своей новой идеей – создать Perpetuum Mobile на основе закона притяжения. Иоанн не очень вникал в технические соображения друга.

Они летели высоко над облаками, им в лица светило ярчайшее солнце. Приходилось щуриться, но они видели плотный слой облаков под собой и облачные башни, поднимавшиеся из белого моря вверх, к высокой синеве; эти башни из облаков были словно стволы гигантских снежных деревьев, переплетавшихся корнями. Иоанн воображал себя среди этого океана – имей он крылья, он бы летел, разрезая облака, чувствуя ледяной ветер и лучи солнца, яркими полосами скользящие по телу… Он бы летел, расправив крылья, и его волосы развевались бы, как грива у Грейс на скаку…

Люди в самолёте думали бы, что он ангел, и он бы улыбнулся им и подмигнул, помахав крылом. Он стал бы светлым знамением для них всех; увидев его – ангела, – эти люди изменились бы навсегда, потому что однажды в небе, высоко над землёй, они увидели чудо, и чудо подмигнуло им. А потом он бы исчез, слегка отклонившись от курса, и ветер бы подхватил его и унёс вдаль, где они бы встретились с другими ангелами лицом к лицу, рассказали свои истории и принялись бы за работу… но вот за какую?..

Иоанн попытался заснуть, но самолёт слегка трясло и болели заложенные уши. Стивену было всё равно – он откинул кресло и лежал, отвернув голову в сторону иллюминатора. Иоанн взял его планшет и принялся играть в стратегию, начатую другом, – достраивать его замок.

Зажглось табло «пристегните ремни», проходившая мимо бортпроводница попросила выключить планшет и растормошила Стивена. Они привели спинки кресел в вертикальное положение и принялись смотреть в иллюминатор – самолёт заходил на посадку.

Ребята видели Альпы, припорошённые по бокам снегом – особенно выделялась одна гора, пик которой скрывали тучи. Самолёт со скрежетом сел на блестящую от недавнего дождя посадочную полосу. Слева их ждало несколько маленьких (с точки зрения Иоанна – просто деревенских) зданий аэропорта. Справа расстилались поля и леса Швейцарии, виднелись маленькие уютные домики.

Ребята увидели, как к самолёту подогнали трап и как прямо к трапу подъехало несколько машин. Одна, очевидно, за ними.

Мальчиков первыми пригласили выйти. Бортпроводницы пожелали им счастливого пути. Они вышли на воздух и, перескакивая через ступеньку, сбежали по трапу вниз. Воздух ударил им в ноздри – его пропитывала грозовая влага. Когда Иоанн наконец ступил на землю, у него закружилась голова, но он быстро пришёл к себя.

– Добро пожаловать, – окликнул их высокий человек в сером пальто и бейсболке с надписью «Школа-интернат Смайли». – Добро пожаловать в Швейцарию, мистер Касидроу и мистер Голд.

– Здравствуйте, мистер Линд, – откликнулся Стивен, первым вспомнивший имя этого человека. Они уже виделись раньше, когда ребята с родителями прилетали смотреть школу.

Линд пригласил их в машину и забрал багаж.

Они ехали по полям, потом завернули в небольшой городок и проехали его насквозь, двинулись через лес, пересекли реку и выехали на автобан. За окном пролетали деревья, пышные зелёные кустарники, автозаправки, рекламные щиты. Ребята молчали, и каждый заворожено смотрел в своё окно. Иоанн любовался зелёными кронами деревьев и необъятной серо-белой мантией облаков, уходившей далеко за горизонт.

Скоро лес отступил, и взгляду Иоанна снова предстали поля; трава на них была мокрой после дождя и выглядела мрачной, под стать сереющему небу. Минут через десять начало светлеть, и в лобовом окне далеко впереди Иоанн увидел горы. Отсюда, с автотрассы, они выглядели не очень величественно, приземисто и горбато, но зато внушали спокойствие.

Машина проскочила тоннель, вынырнула из него, и вскоре Иоанн стал узнавать двухэтажный маленький Тун.

Школа-интернат Смайли располагалась в замке XIX века Шадау, построенном в стиле готического возрождения для французского банкира, чьё имя носит одна из центральных улиц Парижа, – Абрахама Дени Альфреда де Ружмона. Замок окружал английский парк, разбитый на берегу озера Тун. Из окон замка открывался прекрасный вид на бескрайнее небо, водную гладь и горные пики. Арендатор замка, англичанин Смайли, отреставрировал этот памятник архитектуры за свой счёт, и муниципалитет города разрешил ему построить в парке ещё несколько зданий. Домики прятались за деревьями, прижимаясь друг к другу, растворяясь среди шумящей от ветра листвы.

Через небольшие декоративные ворота машина подъехала к парадному входу в замок. Линд заглушил мотор. Ребята с благоговением разглядывали замок – трёхэтажное пряничное чудо, с синенькими крышами, башенками и стенами в розовых тонах. Швейцар занялся их багажом.

– Господа, мистер Смайли, – обратился к мальчикам Линд, обращая их внимание на толстенького джентльмена в старомодном твидовом костюме (с жилетом, галстуком и в кепке), спешащего через зелёное поле к ним. Судя по сумке с клюшками, мистер Смайли в ожидании будущих воспитанников играл в гольф.

Добравшись до входа в замок, мистер Смайли поприветствовал Линда, пожал руки мальчикам, засвидетельствовал своё почтение, попросил передавать привет родителям и убежал обратно на лужайку, размахивая клюшкой. Линд повёл мальчиков в замок. По дороге они встретили несколько юношей и девушек – они улыбались и оживлённо болтали, встретившись после летней разлуки.

Ребят разместили на втором этаже – каждый получил небольшую, уютно обставленную комнату с кроватью, шкафом и письменным столом. Окна выходили на озеро, и Иоанн, вместо того чтобы разбирать вещи, некоторое время просто сидел на кровати и смотрел, как синева неба отражалась в озере… в озере, тянувшемся до горизонта, до самых гор…

2 апреля 2014 года. Тун

Спустя пять лет Иоанну смертельно надоел этот прекрасный вид. Он всё ещё пробуждал детские эмоции, испытанные при заселении, но комната с каждым годом становилась всё меньше, а неинтересных предметов – всё больше. Иоанн не принимал концепцию универсального образования мистера Смайли, которого видел всего три раза в год – основатель и владелец школы приветствовал учеников, поздравлял их с Рождеством и провожал. Видимо, остальное время этот потолстевший и облысевший псевдо-аристократ (как полагал Иоанн) играл в гольф.

Иоанну не нравились физика, химия и биология – всё то, на чём особенно настаивал Смайли в программе школы-интерната. Предмет «история науки» навевал на него скуку, поэтому на пятом году обучения Иоанн раз в две недели пропускал этот урок, уделяя внимание другим занятиям или развлекаясь с друзьями. Вот в чём никак нельзя было упрекнуть Смайли, рассуждал Иоанн, так это в отсутствии демократизма и жёстком контроле над учениками. Предполагалось, что ученики могут соизмерять свои возможности и имеют право пропускать уроки. Считалось, что прививать дисциплину – не то, чем должно заниматься заведение мистера Смайли, и если ученик вёл себя неподобающе, то его сразу же выгоняли, а родителям возвращали деньги.

На памяти Иоанна было всего три таких случая. В декабре 2009-го выгнали его одногруппника – это был общительный и весёлый испанец, но на первом же экзамене выяснилось, что это место не для него. Оставалось загадкой, как он сумел пройти вступительные собеседования. Второй случай произошёл примерно год назад – во время уборки комнаты одного старшекурсника нашли некие таблетки не медицинского свойства, а после расследования обнаружили, что этот бравый молодой человек предлагал их ребятам помладше.

Третий случай произошёл с выпускницей школы, причём здесь Смайли, как по секрету рассказали Иоанну, встал на сторону девушки. Она доучивалась последний год, была одной из лучших студенток школы, умной и интересной. К ней на выходные прилетел её бойфренд из Германии, они гуляли допоздна, и в принципе в школе закрывали на это глаза, потому что личное время учащихся неприкосновенно, но ребятам приспичило заняться сексом прямо на лавочке в парке, на территории школы. Молодых людей, естественно, заметили. Девушка уверяла, что это «в первый раз», и Смайли посочувствовал тому, что её дебют оказался омрачён… но девушке было семнадцать, а школа-интернат несёт ответственность за учеников, так что совет школы принял решение отчислить красавицу, и Смайли ничего не оставалось, как согласиться. Тем не менее он договорился с другой престижной частной школой в Англии, директор которой согласился взять проштрафившуюся ученицу на последний год и выдать свой диплом под личную гарантию Смайли.

В школе было не принято обсуждать такие вещи, но интерес школьников сложно побороть, что и говорить про возбуждение в связи с последней историей. Ребята не восприняли её как индульгенцию на свободную любовь, но почувствовали гордость за поведение своего «наставника», который поддержал девушку. Лично Иоанну это дало повод задуматься, тем более что сам он уже пару лет присматривался к одной итальянке на год старше.

Этой итальянке Иоанн и собирался сегодня принести в жертву историю науки, где Стивену предстояло докладывать о развитии общей теории относительности после Эйнштейна. Иоанна не вдохновляла тема, но Стивен надеялся, что друг придёт и оценит его выступление хотя бы с точки зрения ораторского мастерства. Увы: Иоанн узнал, что Лора с друзьями собирается в город, и решил составить им компанию.

Сквозь тучи, скрывавшие небо над озером, проглядывало солнце; часы показывали без десяти минут час, и Иоанн решил, что пора выходить. Он положил в рюкзак планшет, бумажник и на всякий случай кепку, нацепил на лоб солнцезащитные очки, кинул мобильный телефон в карман и вышел из комнаты. В коридоре столкнулся с одногруппниками, хохотнул с ними на тему обязательности посещения «истории науки», бегом спустился по закрученной широкой лестнице в холл и вышел на улицу.

Перед входом журчал небольшой памятник-фонтанчик. По дорожкам гуляли преподаватели и бегали из корпуса в корпус ученики; некоторые сидели или лежали на лужайке со своими ноутбуками или планшетами, и Иоанн сомневался, что они все делали учебные задания. У ворот он получил сообщение от Лоры: «Задержусь на 15 мин».

Он простоял возле ворот все двадцать, поглядывая на дорогу от замка через невысокую живую изгородь, когда наконец-то показалась Лора с подружкой и двумя своими друзьями. Одного из них Иоанн знал и относился к нему хорошо; другого видел не в первый раз, но никогда с ним не общался – это был выпускник, не слишком трудолюбивый, если верить его одногруппникам, но проницательный, а ещё «классный», как говорили девочки, – ведь он возил некоторых из них в Италию через Альпы на спорткаре, и у него были длинные светлые волосы и голубые глаза.