Сирень цвела…

XVII

«Ну, не такой, уж, он неизвестный, – усмехнулся про себя, я, – хотя, если профессор действительно далек от политики, то для него он конечно неизвестный… Но настолько ли профессор далек от политики? В наше время это вряд ли возможно… Что-то здесь не так… не так…»

– Я правильно понял, что, даже, если бы знали этого политического деятеля, вы бы не подписали письма в его поддержку?

– Да. Именно так.

– И что ваш, так сказать, ученик?

– Он разозлился и заявил, что я не понимаю своей выгоды и что я об этом еще пожалею.

– Он угрожал вам?

– Нет, ничего, кроме того, что я вам рассказал, больше не было…

«А больше и не надо, – подумал я, – намек куда как прозрачен. Неужели профессор это не понял? Или делает вид, что не понял?»

– И что вы об этом думаете?

– Думаю, что мне надо прекратить с ним любые контакты. Я ему так и сказал.

– А что он?

– Он вскочил и, не прощаясь, выскочил из кабинета, хлопнув дверью.

– Понятно. И с того дня он больше вам не звонил и у вас не появлялся?

– Нет.

– Скажите, профессор, а он не злопамятен?

– Что? – удивился Лансфильд. – Почему вы об этом спрашиваете? Вы думаете…

– Кто знает…. – задумчиво сказал я. – Кто знает…

– Нет, он ничего не сможет мне сделать! Кто я и кто он: известный ученый и какой-то …

– А, если предположить, что у него действительно большие политические связи, то тогда?

– Тогда? Тогда … – Лансфильд задумался. – Тогда … Тогда, у меня могут появиться некоторые проблемы…

– Какие, если не секрет?

– Ну, – профессор помолчал, – скажем, так: мне будет сложно получить доступ к некоторым необходимым для исследования материалам…

– То есть, – подвел итог я, – политика окажет воздействие на историю как науку.

– Ну, не на всю науку, но на то, чем занимаюсь я, это точно, – вынужденно согласился он.

– Вот, видите, оказывается не все так однозначно…

– Это вы о чем?

– О том, что не всегда наука может дистанцироваться от политики.

– Да, – профессор помрачнел, – вы, как всегда правы, правы, по крайней мере, сейчас. Так что же мне делать, а?

– Еще раз встретиться с ним или позвонить ему. У вас есть его номер телефона?

– Есть. Он в начале встречи дал мне свою визитку, она у меня в ящике стола. Но зачем? Чтобы подписать письмо? Повиниться? Отказаться от своих принципов?

«А он гордый человек, – отметил я, – гордый и принципиальный. Жаль, что я не могу обойтись без его помощи».

– Нет, об этом речи быть не может, просто для того, чтобы познакомить меня с ним.

– Вас? Зачем?

– Для того, чтобы переключить его внимание с вас на меня.

– Не понимаю…

– Из вашего рассказа я понял, что он ищет поддержки для оппозиционного деятеля, у которого, судя по всему неплохие шансы, для вхождения во власть. Так?

XVIII

– Так.

– Придя к власти, этот деятель, готов предоставить преференции. Так?

– Так.

– А я собираюсь начать бизнес, в том числе и в этой стране…

– Понял! – воскликнул Лансфильд. – Вы хотите воспользоваться ситуацией и …

– Да. Я хочу не только войти на рынок, но и в дальнейшем, если этот деятель победит, получить преимущества перед возможными конкурентами.

– Но, ведь, это же коррупция! – возмутился профессор. – Это уголовно наказуемое деяние.

– Знаю. Но это здесь, в Штатах, хотя и здесь есть политическое лоббирование, а в латиноамериканских странах, насколько мне известно, коррупция как раз, скажем мягко, приветствуется и процветает. Разве не так?

– Так, – нахмурился профессор, – именно так в настоящее время обстоят дела. В том числе и в стране, которая вас интересует.

– Это один из тех «подводных камней», о котором вы мне намекнули в телефонном разговоре несколько дней назад? И одна из причин отказа подписать письмо?

– Да, вы вновь все правильно поняли.

– А другие «камни»?

– Расскажу, как и обещал. Время у вас есть?

– Вы просили пять часов. Так что есть.

– Очень хорошо, – Лансфильд посмотрел на свои наручные часы. – Правда, видимо уже меньше…

– Ничего, я успею, – я не стал сообщать профессору, что запланировал пребывание в его городе в течение суток, – некоторый запас времени у меня еще есть. Вы не будете возражать, если я буду делать небольшие заметки?

– Делайте, только…

– Что?

– Я знаю, что вы порядочный человек, – Лансфильд покраснел, – но все же прошу…

– Чтобы я нигде и никогда никому не говорил, что все, что я узнал и записал, я услышал от вас, – закончил я начатую им фразу. – Вы это хотели попросить?

– Да, – он удивленно посмотрел на меня. – Вы знаете, иногда мне кажется, что вы можете читать мои мысли…

– Не беспокойтесь, профессор, этого я не умею. Просто за годы в … – я улыбнулся, – … бизнесе приходилось бывать в различных ситуациях…

– Тогда понятно, – кивнул он. – Это приобретенный вами опыт.

– Возможно. Не беспокойтесь, я никому не скажу.

– Верю. Спасибо. Тогда можно начинать?

– Да.

Рассказывал он обстоятельно, как будто читал лекцию: называл страны, корпорации, имена, приводил примеры, делал время от времени обобщения.

«Как же все прогнило, – слушая его и время от времени записывая интересующее меня, размышлял я, – власть не может без капитала, а капитал без власти… Так и ходят парочкой: власть прикрывает капитал, а капитал подпитывает власть… Вот оно на деле сращивание капитала с властью: капитал приходит во власть, а власть сливается с капиталом….»

– Еще одна проблема в интересующих вас странах – это рост влияния криминалитета, – произнес Лансфильд, – причем не только на улицах, а во властных структурах. Его ставленники все активнее проникают в различные властные структуры, в том числе в правоохранительные, не только обеспечивая тем самым защиту криминалу, уводя его от ответственности, но и разлагая его властные структуры изнутри. И …

XIX

Профессор внезапно замолчал и внимательно посмотрел на меня.

– Что? – спросил я.

– Сейчас я скажу вам то, что меня очень тревожит… Более того с этим я, да и, думаю, что и вы уже сталкивались. По крайней мере, в Штатах этого уже много…

– Слушаю…

– Я предполагаю, что на первый план в интересующих вас латиноамериканских странах выходит наркобизнес. По той информации, которую мне удалось собрать через коллег, получается, что резко возрастает влияние наркобаронов. Наркобизнес уже накопил и накапливает огромные финансовые средства, часть которых идет не только на подкуп представителей власти, но и все сильнее проникает в экономику, где они отмываются и легализуются. Наркотики все в возрастающих количествах поступают в Штаты и Европу, похоже, что скоро их можно будет найти в любой стране на земном шаре.

«Вот оно! – понял я. – Вот то, что я могу предложить ЦРУ и БНД в качестве прикрытия моего интереса к странам Латинской Америки!»

– Вы думаете?

– Да. И знаете, что, – профессор оглянулся и, вплотную приблизив свое лицо к моему, прошептал, – я думаю, что это делается целенаправленно.

– Зачем? – я сделал вид, что не понимаю.

– Зачем? Посудите сами: кто в первую очередь потребляет наркотики?

– Молодежь.

– Правильно. Жизнь наркомана коротка, так?

– Так.

– Вот и ответ на ваш вопрос: чем меньше населения на земле, тем богаче остающиеся, и наоборот.

«Не все так просто, – мысленно возразил я. – Во-первых, далеко не вся молодежь потребляет наркотики, во-вторых, не будет молодежи, не будет прироста населения, в-третьих, не кому будет работать из-за старения населения. А, вот, если учесть, что наркотическая зависимость превращает человека ради дозы в способного на все, то это… Это тихий и незаметный способ подготовки захвата любой страны, путь к организации переворотов и свержения существующего строя! Наркоманом легко управлять…»

– Вы молчите? – прервал мои размышления Лансфильд. – Задумались?

– Да, ну и «картину» вы нарисовали…

– Боюсь, что это может быть последняя «картина», которую люди смогут увидеть, – мрачно произнес он. – По крайней мере, многие из них.

– Н-да… Но, послушайте, профессор, неужели эти, как вы их назвали, наркобароны, могли додуматься до этого сами?

– Не знаю! – последовал резкий ответ. – Не знаю и знать не хочу!

– О’кей! – кивнул я, понимая, что профессор боится даже думать о том, о чем я его спросил, не говоря уже о том, как он боится произнести ответ. – Спасибо за информацию. Это все?

– Почти, – профессор с благодарностью посмотрел на меня, – есть еще кое-что…

– Что именно?

– Тот человек, с которым вы хотите, чтобы я вас познакомил, очень скользкий… Будьте с ним осторожны.

– Хорошо. Буду.

– И прошу вас: помните, что наркомафия может быть везде…

– Я правильно вас понял, что это относится и к тому, о ком вы говорите? – решительно спросил я, догадавшись о еще одной причине абстрагирования профессора от политики.

XX

– Вы всегда все правильно понимаете, – ответил он. – Я даже иногда жалею о том, что вы не могли и не можете быть моим не то, что учеником, а, я бы сказал, продолжателем того, чем я занимаюсь.

– Спасибо, – искренне поблагодарил его я. – Как вы понимаете, у меня другая стезя…

– Понимаю. А жаль, я уверен, что вы добились бы огромных успехов… Возможно, и мировой известности…

– Нет, – улыбнулся я, – не надо мне мировой известности. А, что касается успехов, они и сейчас у меня есть, правда, я не могу судить огромные ли они.

– Хорошо, – кивнул Лансфильд, – не будем об этом. Когда вы хотите, чтобы я позвонил и когда и где вы можете встретиться с этим человеком?

– Если можно, то позвоните сейчас, а встретиться я бы хотел, если вы не возражаете, в каком-либо ресторане на ваш выбор или сегодня или завтра.

– Вам так срочно это надо? – посмотрел на меня профессор.

– Знаете, бизнес не ждет… Кто первым застолбит место, у того и преимущества…

– Хорошо, я сейчас позвоню. Но только дайте мне слово, что как только я познакомлю его с вами, я не буду иметь с ним никаких отношений.

– Даю, но прошу выполнить одну мою просьбу.

– Какую?

– Вы и я будем вместе за одним столом в ресторане, куда придет этот человек.

– Я бы не хотел или это для вас имеет значение?

– Имеет.

– Хорошо, но как только я вас познакомлю, я через несколько минут уйду. Согласны?

– Согласен. Кстати, а почему вы ни разу не назвали мне его имя и фамилию?

– Заметили…

– Это было трудно не заметить.

– Не назвал потому, что настолько этот … – профессор поморщился, – этот…

– Посредник, – подсказал я.

– Вот – вот, – обрадовался Лансфильд, – этот посредник мне неприятен. Но я назову его вам. Его зовут Джорж Кабиро.

– Он латиноамериканец?

– Вряд ли стопроцентный. Насколько мне известно, его мать – латиноамериканка, а он сам родился здесь, в Штатах. Хотя… может я и ошибаюсь. А это для вас имеет значение?

– Да, как вам сказать… Просто я полагаю, что далеко не все в интересующих меня странах достаточно лояльно относятся к нам, американцам.

– И правильно полагаете, – согласился профессор, – многие нас не воспринимают, для них мы янки, гринго… в общем чужие. Но этого… посредника те, с кем он взаимодействует, похоже, принимают нормально.

– Полагаете?

– Да, если бы ему не доверяли, разве бы ему поручили собирать подписи под письмом в поддержку политического деятеля?

«Наивный вы человек, профессор, – подумал я. – Не все так однозначно может быть. Может быть ему никто ничего не поручал, он сам таким образом хочет доказать свою значимость и необходимость, может, если и поручили, так хотели проверить его или, наоборот, избавиться от него… А может, это проверяли вас? Проверяли на политическую лояльность? А вот то, что вы намекнули мне о его возможной связи с наркомафией, это интересно… Очень интересно. Кстати, а этот деятель… Диего не может быть с ней связан? Если связан, то…»

XXI

– Возможно, – уклончиво ответил я. – Вам виднее, вы хорошо знаете его…

– Лучше бы я его не знал! – взорвался профессор. – Мне, да и вам, было бы спокойнее…

– Вы считаете, что он настолько опасен?

– Я считаю, что он беспринципный, на всё способный, короче, мутный человек.

– Это я уже понял.

– И, несмотря на это, по-прежнему хотите с ним встретиться?

– Да, таковы законы бизнеса… К сожалению, не всегда бизнесмен в праве выбирать с кем устанавливать контакты… Такова жизнь…

– Понимаю, – кивнул Лансфильд, – потому- то я не занимаюсь бизнесом. Так, мне звонить?

– Да.

– Хорошо, – профессор выдвинул ящик своего письменного стола и, немного покопавшись в нем, достал и положил перед собой визитку.

– Я вам не буду мешать? – поинтересовался я.

– Нет. Наоборот, ваше присутствие поможет мне сдержаться и не наговорить ему то, что я мог бы… – он протянул руку к стоящему на письменном столе телефонному аппарату, снял трубку и набрал номер.

Ждать ответа не пришлось.

– Хелло, Джордж! – произнес Лансфильд, взглянув на меня. – Ты занят?

Кабиро что-то ему ответил.

– Нам надо встретиться, хочу познакомить тебя с одним человеком, который, думаю, будет тебе интересен.

– Да, лучше сегодня. Нет, не у меня. В ресторане… Каком? Давай в … – профессор назвал адрес. – Через два часа сможешь? Хорошо, через час. Столик я закажу. Всё!

Он положил телефонную трубку.

– Жестко вы с ним, – усмехнулся я.

– Он этого заслуживает.

– Хорошо. Спасибо. Далеко до ресторана?

– Двадцать пять минут пешком.

– А на такси?

– На такси? На такси за пять минут доберемся. Я заказываю столик?

– Да, и такси. Но плачу я.

– Могу и я, но…

– Не хотите тратить деньги на этого…

– Правильно. И вообще мне противно его видеть!

– Потерпите, пожалуйста, немного.

– Придется.

Пока Лансфильд делал по телефону заказы, я успел продумать мои дальнейшие действия.

«Судя по рассказу профессора, доверять этому Джоржу Карибо нельзя. Значит, придется работать «в темную»… И работать не самому, а через Николсона… Никого другого у меня нет… Ни и Николсон должен знать лишь то, чтобы быть успешным исполнителем того, что нужно мне. Знать, а при необходимости, и рассказать… – решил я. – Рассказать, чтобы «отвести глаза» от истинной причины моего интереса к этому Диего. А для этого я должен так заинтересовать Карибо, чтобы он не смог не сообщить Диего о проявленном интересе».

Я понимал, что, решившись на встречу с этим Джоржем Кабиро, я рискую: он увидит и запомнит меня, следовательно, может «засветить» меня как перед Диего, так и перед другими, кому станет известно обо мне.

XXII

      Известно обо мне могло стать многим, и не только из политических структур, но тем, кто ими занимается профессионально: спецслужбам.

Но в данном случае риск был минимальным: каким бы он не был физиономистом, за столько лет, прошедших с тех пор, как я покинул Латинскую Америку, моя внешность потерпела естественные возрастные изменения, так что со слов Кабиро невозможно было узнать меня в том, чьи фотографии в молодом возрасте могли сохраниться в архивах. Конечно, нельзя было исключить и того, что каким-то образом мои нынешние фотографии могли бы попасть к проявившим ко мне интерес, но и в этом случае должны были быть веские основания для того, чтобы начать сравнивать меня нынешнего со мной прошлым. А такие основания я предоставлять не собирался.

– У меня к вам еще одна просьба, – сказал я Лансфильду, прежде чем мы подошли и сели в такси.

– Какая?

– Не говорите Кабиро о том, где мы и при каких обстоятельствах познакомились.

– Хорошо. А если он спросит?

– Скажите, что как-то давно случайно разговорились в каком-то ресторане в Штатах, именно, здесь, в Штатах…

– Да? – он испытующе посмотрел на меня. – Я должен сказать неправду?

– Вы же сами предупреждали меня, что ему нельзя доверять.

– Договорились. Что-то еще?

– Кроме этого вы можете, если потребуется, рассказать о нашем взаимодействии в плане поддержки ваших научных изысканий.

– Без проблем. А, если он спросит, почему это вы в этом принимаете живое участие?

– Скажите, что это причуда бизнесмена.

– О’кей! – усмехнулся профессор. – Кстати, ведь мы никогда не говорили об этом.

– Не говорили.

– Так, почему же вы этим занимаетесь? – он пристально посмотрел мне в глаза. – Почему?

– Почему? – не отводя глаз, ответил я. – Я с детства интересовался историей и мне нравится узнавать в ней новое и необычное, а вы как раз поиском и открытием такого необычного занимаетесь.

– Я же говорил, что вы могли бы многого достичь на научном поприще! воскликнул профессор. – Из вас бы вышел выдающийся ученый.

– Спасибо, – улыбнулся я. – Теперь уже поздно, да и бизнесмен я вроде неплохой…

– Вам виднее…

Мы сели в такси и через пять минут входили в ресторан. Это был один из тех, в котором любят бывать американцы среднего достатка: небольшой и уютный, с негромкой музыкой и, как оказалось, с довольно хорошей кухней. Я понял, что Лансфильд был известен здесь, многие из сидящих за столиками приветствовали его и с интересом поглядывали на меня, когда, сопровождаемые метрдотелем, мы прошли к заказанному столику.

– Похоже, вы здесь завсегдатай, – сказал я, когда мы сели и сделали заказ. – У вас здесь много знакомых.

– Да, это одно из мест, где часто бывают преподаватели и студенты нашего университета, – ответил он. – А я здесь обычно ужинаю уже много лет.

– Кабиро тоже бывал здесь?

– Естественно, – скривился профессор. – Он с первого курса не пропускал ни одной возможности выпить, особенно, как мне рассказывали, за чужой счет. Иногда он напивался до того, что его приходилось грузить в такси…

XXIII

Кабиро появился в ресторане, опоздав на десять минут. Он сразу подошел к нашему столику, поздоровался и, спросив разрешения присесть, сел, смотря на меня.

Лансфильд представил его мне, а меня ему.

– Рад знакомству, – произнес Кабиро, – надеюсь, что оно будет полезно нам всем.

– Надеюсь, – согласился я. – И еще кое-кому…

– Да? – прищурился он и покосился на профессора.

– Его нет среди присутствующих, – улыбнулся я. – Он далеко…

Кабиро непонимающе уставился на меня.

– Ну, мне пора, – Лансфильд положил столовые приборы на стол и встал. – Приятного аппетита.

– Спасибо. До свидания, – ответил я.

– До… до свидания! – по лицу Кабиро было видно, что он изумлен. – Вы уходите?

– Да, – профессор повернулся и направился к выходу из зала ресторана.

Карибо проводил его взглядом и повернулся ко мне.

– Не понимаю…

– Все очень просто, – сказал я, – профессор занят и не хочет терять время на неинтересные ему разговоры.

– Откуда вы знаете?

– От него. Он мне сам это сказал.

– Когда?

– Прежде чем согласился позвонить вам.

– Согласился? Он не хотел?

– Не хотел.

– Почему?

– Потому, что ему претит заниматься бизнесом, а тем более политикой.

– Что?

– Только не говорите мне, что вы об этом узнали только сейчас, – прямо глядя ему в глаза, сказал я, – вы знали это намного раньше. Так?

– Так, – Карибо не выдержал моего взгляда, моргнул и отвел глаза. – Знал.

– Знали, и, не смотря на это, пришли к нему с предложением подписать письмо…

– Он и это вам сказал? – взвился Карибо. – Да?

– Да.

– Почему?

– Потому, что я просил его познакомить меня с кем-нибудь из заслуживающих доверия людей, – слегка польстил ему я, – с кем можно было бы иметь дело…

– И он назвал меня?

– Да. Или вы не из них?

– Я… я… – Карибо был похож на рыбу, оставшуюся без воды, – я… я… из них.

– Вот, видите, – улыбнулся я, – профессор оказался прав.

– Не понимаю…

– Что?

– Он же …

– Что он же?

– Он же… – Карибо помолчал, подбирая слова, – он же, мягко говоря, недолюбливал меня…

– Разве? – я сделал вид, что удивлен. – А у меня не сложилось такого мнения. Напротив, он удовлетворен сделанным вами выбором…

– Выбором? – было видно, что он лихорадочно пытается понять, что происходит. – Каким выбором?

– Вашим. Вашим выбором заняться политической деятельностью.

XXIV

– Послушайте! – вскочил Карибо. – Кто вы такой и почему так говорите со мной?

– Сядьте! – жестко приказал я. – Сядьте, на вас обращают внимание. Сядьте, и выслушайте меня.

Карибо рухнул на стул.

– Выпьете? – поинтересовался я, бросив взгляд на стоящие на столе бутылки.

– Да! – он схватил бутылку виски и, наполнив до половины бокал, мгновенно осушил его.

– Закусите, – я придвинул ему тарелку с сэндвичами.

– Не хочу!

– Надо, – отрезал я. – Ешьте! Разговор будет долгий…

Он торопливо съел два.

– Все в порядке?

Карибо кивнул и уставился на меня.

– Очень хорошо. Итак, я хочу поговорить с вами о долговременном и, что не маловажно, взаимовыгодном сотрудничестве. Уверен, что это сотрудничество будет выгодно как в общепринятом, так и в личном плане.

– Не понимаю… – произнес он.

– Всё вы понимаете, – усмехнулся я. – Выгода всегда имеет не только эфемерное, например, в виде общественного признания, но конкретное денежное воплощение. Не так ли?

– Так, – глаза его блеснули. – Но вы сказали и про выгоду кого-то, кого здесь нет…

– Вообще-то, я говорил про пользу, – рассмеялся я, – но вы правильно сделали, что заменили это слово словом «выгода».

– Вы не ответили на мой вопрос.

– А разве вы его задавали?

– А упоминание о том, кого здесь нет?

– Вы же сами сказали, что это просто упоминание. Но если вы хотите узнать, о ком идет речь, я скажу. Хотите?

– Хочу!

– О том, для кого вы хотели получить подпись профессора под известным вам письмом.

– О?

– Да, – я назвал имя и фамилию того, кого для самого себя называл Диего.

– Но мой патрон… Я не правомочен… – начал было Карибо.

– Бросьте! – оборвал его я. – Меня не интересует, правомочны вы или нет. Мне важно другое: вы готовы выслушать и принять мои предложения относительно вас, а также передать тому, кого сейчас здесь нет, мои предложения? Да или нет? Ну?

– Д… да… Да! – выкрикнул он. – Но я не могу обещать…

– Не правда! – прервал его. – Вы не только можете, но и должны обещать, во-первых, что вы примете мои предложения относительно себя, и, во-вторых, что передадите другие мои предложения. Итак?

– Но почему я должен обещать?

– Да, потому, что других таких предложений ни вам, ни тому, которого здесь сейчас нет, в обозримый период времени не поступит.

– Откуда вы знаете?

– А кто будет делать ставку на оппозиционного деятеля, люди которого не могут даже собрать подписи в его поддержку? Проще и надежнее поставить на того, кто уже во власти.

– Но вы-то, как я понимаю, собираетесь сделать ставку на него, – попытался поймать меня Карибо. – Почему?

XXV

– Неужели не понятно? – улыбнулся я. – Потому, что мне проще договориться с тем, кто рано или поздно придет к власти, чем с теми, кто уже во власти и у которых все есть или их аппетиты настолько раздуты, что у меня не хватит возможностей их удовлетворить.

– Вы говорите о финансовых возможностях? – осторожно поинтересовался Карибо.

– В первую очередь о них, но не только…

– О каких еще?

– Ну, скажем, о формирующих имидж…

– Так, кто же вы?

– Я? Я – бизнесмен, который хочет стать первым на рынке, а все потенциальные конкуренты остались бы далеко позади. У меня есть средства, которые я готов вложить на некоторый срок, с тем, чтобы по его истечению мой бизнес имел исключительные преференции… И, естественно, мне нужны гарантии…

– И вы хотите вложить их в …

– Того, которого сейчас здесь нет, – подвел итог я, – конечно, с учетом ваших интересов. У вас есть возражения?

– Нет! Но может быть, вам надо предварительно встретиться с ним?