Легенды Безымянного Мира. Книга 1. Пепел
Наконец парень с силой вонзил посох в землю. Раздался звон, похожий на тот, который издает ложка, ударившая о стенку хрустального бокала. Ребята замолчали, наблюдая за кругами, расходящимися из-под посоха магика. Они оказались похожи на те, которые можно увидеть, кинув камень в спокойный пруд. Вот только эти круги не были водяными и не исчезали через несколько футов. Они, издавая тот самый звон, расходились по всей равнине. Добираясь до леса, они сотрясали его густые кроны, спугивая птиц и мелкую живность.
– Ты чего делаешь? – немного обеспокоенно спросил Тулепс.
Никто из «Бродячих пней» не видел и не слышал про подобное Слово, способное заставить траву и деревья вести себя подобно встревоженной водной глади. Эш же, подняв посох, вновь предстал в образе беспечного мальчишки, слизывающего хлебные крошки с уголков губ.
– Итак, – спокойно произнесла Мери, возвращая ребят к обсуждению возникшей проблемы. – Эш будет ехать вместе с…
– Гвидо! – воскликнул волшебник, приветственно размахивая рукой.
Со стороны леса к отряду мчался могучий конь, подобный тем, что рисуют художники на картинах, посвященных самым эпичным битвам прошлых эр. Его густая черная грива игралась на солнце, резко контрастируя с серым окрасом, черным хвостом и пятнышком того же цвета посередине лба.
Конь мчался так быстро, что его ноги сливались в размытое пятно, но все же можно было различить мощные мышцы, натягивающие кожу, могучую грудь, вздымающуюся при каждом движении, и жесткие бока, на которых не виднелось ни грамма лишнего мяса. Животное, начисто проигнорировав испуганное ржание своих сородичей и ошеломленные вздохи двуногих, остановилось около старого друга.
Теперь можно было разглядеть, что черное пятно на лбу на самом деле – изображение оскаленной морды волка. Гвидо – так звали коня, толкнул волшебника в грудь, а потом положил голову ему на плечо. Магик мигом зарылся руками в гриву, почесывая своего четвероногого друга, во власти которого было обогнать даже ураган.
– Эт-то чт-то такое? – спросил ошеломленный Лари.
– Это Гвидо, – улыбнулся Эш. – Мой конь.
– Конь?! – воскликнула Мери. – А почему у него не зубы, а клыки?!
И правда, в пасти Гвидо белели вовсе не ровные ряды конских зубов, а хищные, опасные клыки, которыми спокойно можно подрать глотку медведю. Собственно, на счету коня имелись не только медведи, но и рыси, лисы, кролики, барсуки, росомахи и прочие жители леса, по неосторожности попавшиеся в стальной замок челюстей.
– А это у него семейное, – пожал плечами волшебник, лихо вскакивая на спину Гвидо. – Его ведь волки вырастили.
– Что за чушь, – фыркнул Мочалка. – Волки не растят коней, они их жрут.
– Как и людей, – философски заметил Эш. – Но это не мешает некоторым детям жить среди них. И если уж волки способны взрастить двуного, то почему не могут четвероного?
– Наверно, могут, – еле слышно прошептала Алиса.
Она всегда смущалась при появлении в отряде нового лица. И неважно, был то человек, иной разумный или тот же конь.
– Вот и я так подумал! Еще жеребенком я спас Гвидо, а потом отдал волкам, попросив их принять его в свою семью.
– Ты можешь разговаривать с животными? – удивилась Мери.
– Да так, – мигом стушевался парень, поняв, что сболтнул лишнее. – Знаю пару звериных Слов, и все.
– Это может нам пригодиться, – задумчиво произнесла фехтовальщица, уже вовсю прикидывающая возможную пользу от подобных знаний.
По легендам, магики могли говорить со всем, что существовало в этой вселенной. Если, что понятно, знали нужное Слово, но на деле было мало тех, кто зашел дальше, чем Слова тех или иных предметов. В основном они говорили с оружием, потому что именно это требовалось в любом отряде. В одиночку же последователям волшебной стези слишком сложно путешествовать, потому выбор очевиден.
Так что будь Эш друидом, не было бы ничего удивительно в том, что он знает звериные Слова, но ведь он был волшебником… Впрочем, именно этот факт каким-то чудным образом ускользнул от пытливого разума Мери, слишком жадного до любых «пряников».
– Слушай, – вдруг спохватился Меткий. – А твой Гвидо не порвет наших лошадок?
– Нет, конечно! – возмутился волшебник. – Он у меня хорошо воспитан! Правда ведь, Гвидо?
Конь в ответ утробно зарычал, заставляя своих сородичей (или все же роднее ему волки?) испуганно ржать и обеспокоенно кусать поводья.
– За его поведение отвечаешь лично! – отрезала Мери. – Все, господа, до ночи скачем без остановок. Мы и так дали остальным отрядам фору почти в целый месяц. Хья!
– Хья! – воскликнули остальные, щелкая поводьями и отправляя коней рысью.
Эш, нагнувшись к уху своего верного товарища, прошептал:
– Сегодня без гонок.
Гвидо расстроенно фыркнул, а потом топнул правым передним копытом – так он высказывал недовольное согласие.
– Ну прости, дружище, но что-то мне подсказывает – наш ждут смертельные битвы и небывалые приключения.
Конь радостно-угрожающе зарычал – для него, как и для самого Пепла, одним из главных удовольствий в жизни были сражения. И не какие-то там «избиения младенцев», а полноценные сражения в полную силу.
Гвидо сорвался с места, за пару секунд догнав вереницу всадников «Бродячего пня», которые еще не знали, сколь темные тучи нависли над их головами в тот самый момент, когда они приняли в свои ряды дурачка-волшебника.
Два дня спустя
Лари вновь дотянулся своей палкой до Эша, на сей раз уколов тому бедро. Парень закачался, а потом рухнул на пятую точку, вызвав смех всех присутствующих.
– Все, перерыв, – улыбнулся Криволапый, подавая руку волшебнику.
– Изверг, – пробурчал магик.
Он отмахнулся от руки и, тяжело дыша и утирая пот, улегся на траве. Раскинув руки в стороны, мастер тысячи Слов смотрел на безоблачное небо. В этой части континента оно было таким далеким, что казалось, даже птицы не могут дотянуться до белых облаков, гонимых игривыми ветрами.
Было видно, что Эш устал и у него не осталось сил даже на привычное дурачество. Не то чтобы от палки Лари было сложно увернуться или же отбить ее посохом. Нет-нет, Пепел мог бы не только отбить, но еще и сжечь парня, ну или убить сотней других способов. Но сейчас он был вынужден сдерживаться, играя не очень-то и умелого волшебника. И это сдерживание оказалось самым сложным в подобной «тренировке».
– Ты все еще следишь за палкой, – зачитывал очередную лекцию мечник, плюхнувшийся рядом. – А надо смотреть за руками и плечами – это выиграет немного времени. А время…
– А время – это скорость, – закончил за Криволапого магик. – Знаю-знаю.
– Через полчаса продолжим.
Эш только закатил глаза, что-то недовольно и весьма обиженно бурча. Березка, глядя на то, как изнывает ее новый подопечный, мысленно злорадно ухмылялась. Конечно, она не была злобной стервой, просто считала, что для общего блага должны стараться все и в подобном предприятии не место дурачеству и бесконечному веселью. Да и вообще, какое может быть веселье, когда на кону жизнь дочери короля!
Но несмотря на позицию главы отряда, сами «пни» весьма спокойно относились к выходкам Эша, находя их как минимум забавными. Алиса, погруженная в чтение очередного любовного романа, нет-нет да бросала взгляд в сторону магика. Он, если бы не был таким безответственным, ленивым идиотом, вполне мог сойти за прекрасного принца. Благо красоты ему не занимать.
Тул и Мочалка резались в шахматы, параллельно обсуждая политику. Кто с кем будет воевать в ближайшее время, кто с кем поссорился, заключил мирный договор, обустроил свободные торговые зоны и все в этом духе. Подобные беседы давно уже стали чем-то вполне обыденным для тернитов, интересующихся международной политической ареной.
– Смотрите, «Вестник»! – воскликнула жрица, сидевшая в тени повозки.
Народ тут же отвлекся от своих дел и повернулся в сторону, куда тянулась ручка леди. К поляне, где остановился отряд, приближалась маленькая черная точка. Она все увеличивалась в размерах, обрастая зримыми деталями, и уже вскоре можно было различить голубя с привязанной к нему свернутой газетой.
Наверно, мало кто поверит, что маленький голубь может тащить подобную тяжесть, но ответ будет прост – магия. Вернее, магия и гномий инженерный гений. Когда птица села на плечо Мери, то стало понятно, что это вовсе не живой «вестников богов», а механический. На солнце сверкали его железные перья, вместо клекота уши резал механический писк, а стеклянные глаза несколько пугали и вызывали дрожь в конечностях.
Девушка достала из кармана три медных монеты. В тот же миг в груди голема показалась прорезь, куда с тихим звоном и ухнули деньги. Голубь издал какой-то металлический стон, а потом взлетел, растопыривая медный хвост.
В руках фехтовальщицы остался лежать последний номер «Вестника». Лидер «пней» всегда заказывала его, когда отряд отправлялся в длительное путешествие – новости знать полезно. А порой даже жизненно необходимо. Подписка стоила не так уж и дорого, так что вскладчину можно было потянуть даже доставку, стоившую как раз те самые три медных монеты.
– Чего пишут? – тут же спросил Лари.
Березка с укором глянула на мечника. Она-то знала, что парня больше всего интересуют не новости, а какие-нибудь слухи. По типу: кто из знаменитых тернитов засветился в той или иной пикантной ситуации. Таким вот сплетником вырос не самый безызвестный мечник, по прозвищу Криволапый.
– Сам потом будешь в белье копаться, – фыркнула девушка.
Она резво пробежалась глазами по стройным колонкам текста, пока не остановилась на интересующем ее материале – сводке дуэлей и схваток. Хотя если быть честным, то данная колонка, которую вел Морон Перо, интересовала без малого всех.
– Ребята! – воскликнула Мери. Все тут же отвлеклись от своих дел и навострили уши. – В ордене новый мастер.
– Ург, что ли? – спросил Мервин. – И не смотрите на меня так – он уже давно говорил, что хочет попробовать занять место в дюжине.
– Умник, – фыркнула Березка. – Да, Беззубый вчера одолел воина-монаха Ли Пьянствующего и занял его место в Ордене Мастеров, став одиннадцатым.
– Зараза, – сплюнул Лари. – Ну что за невезение.
Криволапый с того самого момента, как получил прозвище, мечтал о том, что однажды и он станет одним из дюжины, но вот незадача – попасть в нее было не так уж и просто.
Орден Мастеров являлся неформальной организаций. Можно сказать, что подобного ордена вообще не существовало, потому как в отличие от гильдий он не имел выданного королем герба, но все же он существовал.
В нем всегда числилось лишь двенадцать членов, двенадцать самых сильных мастеров континента Морманон. Говорят, что каждый из дюжины по силе равен маленькой гильдии. Говорят, что номер в ордене дается за силу и чем ближе к единице, тем сильнее мастер. Сложно представить, что за мощью обладал глава ордена – Первый Мастер, которого, впрочем, никто и никогда не видел.
Но все знали, какой силой владел двенадцатый мастер, коим был не кто иной, как самый «дорогой» преступник – Пепел. Собственно, двенадцатым он стал лишь по недоразумению, и именно из-за этого недоразумения желающие быть членами ордена вызывали на бой одиннадцатого – самого «слабого» мастера. Никто не хотел сражаться с «демоном в человеческом обличье».
– Тут написано, – продолжала Мери, – что сражение произошло на холме Бурбона. Этим утром картографы переименовывают его во впадину Беззубого.
– Хорошо хоть, не в городе сошлись, – хмыкнул Мочалка, поставивший шах лучнику. – Помнится, когда махались Пепел и Гавейн Железнолобый, то сровняли с землей целый город.
– Сложно поверить, что такие монстры и вправду существуют, – немного испуганно произнесла Алиса, подтянувшая ножки, накрыв их подолом робы.
– Слухи обычно преувеличивают, – неожиданно для всех сказал Эш, лежавший с закрытыми глазами. – Железнолобый и Пепел не хотели разрушать город, просто они случайно взорвали пороховой склад.
– А ты откуда знаешь? – поинтересовался Лари, жующий травинку.
– Ну так ведь я и есть Пепел, – пожал плечами волшебник.
Повисла тишина, а потом все засмеялись. Больше всех заходился Лари, стучащий кулаком о землю. Веселился и сам Эш, довольный тем, что вновь сумел развлечь своих спутников, а то лицезрение их постных мин порой сильно угнетало.
– Что-то не похож ты на великого волшебника, – хихикала Алиса.
– И чем же? – возмутился парень.
– Говорят, – подмигнул девушке Тул, – посох Пепла выточен из дерева арамии, так же известного как огнедрева. По легенде, в него ударила первая молния, рассекшая небо этого мира. И именно так огонь выбрался из недр земли на поверхность. Говорят, что посох в несколько раз усиливает огненную стихию. А у тебя Эш, прости, конечно, обычная палка.
– А еще говорят, – подключилась Березка, – что, чтобы получить посох, Пепел обыграл в шахматы бога мудрости – Лао Фень. А как нам уже известно, ты даже не умеешь играть в эту игру.
Эш покрутил в руках свой простецкий посох, а потом поднялся на ноги. Он вытянул его в сторону леса и произнес:
– Огонь!
Сначала ничего не происходило, а потом «палка» исторгла маленькую искорку. Народ вновь покатился со смеху, и парень застенчиво заулыбался, почесывая макушку.
– И не стоит забывать, – шепотом бывалого рассказчика добавил Мервин, – что плащ Пепла, позволяющий ему парить, сделан из воспоминаний ветра. А твой больше похож на штопанную половую тряпку.
– Неправда, – пробурчал Эш. – Просто ветер многое забыл и мне пришлось подшить плащ.
– Ну парить-то ты не можешь! – сквозь смех продавила Березка.
– Еще как могу! – воскликнул житель цветочного луга. – Смотрите!
Эш воткнул посох в землю и схватил края плаща. Как-то комично согнувшись, пародируя птицу, он начал размахивать руками и смешно ухать, носясь по всей поляне, иногда подпрыгивая и кувыркаясь через спину.
Ребята заходились в хохоте, и никто так и не заметил, как трава в месте, где стоял посох, начала жухнуть и чернеть, будто сгорая изнутри.
– Ладно, – пропыхтела Мери, утиравшая выступившие от смеха слезы. – Возвращайтесь к тренировке. Еще один бой, а потом выдвигаемся.
Эш, устало вздохнув, вытащил из земли посох, ногой разметал сожженную траву и принял боевую позицию волшебника, схватив оружие двумя руками и выставив его вперед. Для Пепла это был вовсе не бой, а тяжелая постановка глупого спектакля. Когда Лари вновь замахнулся своим прутом, волшебник вспомнил, как сражался в первый раз и как это сражение изменило его судьбу.
27-й день месяца нуст, 310-й год, Срединное царство, королевский дворец
Газранган сидел на троне, размышляя о чем-то своем. Наверное, это «что-то свое» касалось неких государственных дел, заговоров, интриг, экономики и прочих проблем, которые приходят в тот же самый момент, когда на голову ложится золотая корона. Впрочем, никто не мог сказать точно, о чем думает молодой мужчина в расцвете сил, лишь недавно женившийся на первой красавице трех королевств.
– Мессир, – в малый тронный зал заглянул камердинер. – Его магичество первый архимаг прибыл.
– Спасибо, – кивнул король, считавший, что вежливость со слугами – вернейшая политика. – Будь любезен, пригласи его зайти.
– Сей момент, мессир.
Камердинер, щелкнув каблуками своих блестящих черных туфель, скрылся за дверьми. Спустя мгновение через них прошел человек весьма необычного вида. На голове у него красовалась красная тюбетейка, из одежды наличествовал лишь лиловый балахон с оборками на рукавах, а в руках он держал длинный посох из белого дерева.
– Мессир, – поклонился первый придворный архимаг.
– Проходи, Артур, – король, привстав, приветствовал человека, веселившего его в детстве различными фокусами. – Как твоя спина?
Архимаг прошел к трону и сел рядом с королем – такой почести были удостоены немногие. Впрочем, именно для таких немногих рядом с двумя тронами красовались резные табуретки из черного дерева – самой дорогой древесины на известных картографам землях безымянного мира.
– Как и положено в моем возрасте – ноет, – улыбнулся Артур, поглаживая длинную серебряную бороду, доходившую шестифутовому магу до пояса.
– Может, возьмешь отпуск? – подмигнул король, что совсем не соответствовало его высочайшему положению.
– Что бы вы, ваше величество, наводнили дворец балаганными фокусниками? Никогда в жизни!
– Я так и знал, – якобы разочарованно вздохнул Газранган. – Ты никогда не любил цирк.
– Зато вы его просто обожаете. Благо это увлечение разделяет ваша прекрасная жена.
– Это да. – И тут король с присущей ему строгостью резко перешел к делу. – Но я позвал тебя по другому поводу.
– Я в вашем распоряжении, мессир.
– Артур, полгода назад я попросил тебя взять в обучение одного юношу.
Лицо архимага мигом помрачнело, а уголки губ задрожали в негодовании. Это просьба стала для престарелого магика самым тяжелым испытанием за всю его жизнь.
– Все так, мессир, – кивнул маг.
– Сегодня я бы хотел узнать, каковы его успехи в нелегком деле волшебства.
– Они, без всяких сомнений, поражают, мой король. Еще не доводилось мне видеть адепта, поглощающего знания с подобной скоростью. За эти неполные полгода еще до первого снега он овладел двумя формами огненной магии и постиг тайные знания почти семидесяти Слов. Даже вспоминая себя в его годы, я не мог похвастаться таким талантом. Поистине, мессир, вы привели во дворец великого гения волшебства.
Газранган, слушая хвалебные речи, кивал, думая, как вы уже поняли, о чем-то своем.
– Я рад это слышать, господин первый архимаг. Но что вы скажете об Эше не как об ученике, а как о человеке?
Тут лицо старика покраснело, а в глазах заиграли стальные отсветы.
– Чудовище! – воскликнул он. – Сущий дьявол! Все это время я следил за его обучением. Смотрел на то, как первые рыцари обучают его ездить на лошадях, на то, как камердинеры учат пользоваться столовыми приборами, на то, как писари дают ему возможность познать грамоту, историки – прочесть древние трактаты. Наблюдал за тем, как десятки учителей, нанятых вами, загружают его разум невероятным количеством информации и навыков! Но за все это время я не видел ни одной эмоции на лице Эша! Он не выказывает ни сострадания, ни гнева, ни ярости, ни жалости, ни любви, ни ненависти. Ему безразлично, если на его глазах убьют любое живое существо, если изнасилуют женщину или порубят на куски грудного ребенка! Он не знает, что такое страх, зависть, похоть, желание, мечты! Такое впечатление, что это просто ожившая скульптура гениального творца! Пустая оболочка, наделенная разумом небывалой остроты. Мессир, пока не поздно, изгоните из дворца этого демона!
– Ты уверен в своих словах?
– Я готов ответить за них головой! – Глаза Артура пылали яростным пламенем, что, безусловно, лишь подтверждало его искренность. – Даже более – за свои речи я могу поставить мою любимую шапку!
Газранган попытался не прыснуть, скрыв смех за внезапным приступом икоты. Удивительно, но архимаг ценил тюбетейку больше жизни. Но как бы то ни было, каждому великому магику полагаются свои причуды и закидоны.
Король властным, отточенным жестом дернул за шнур, и в тот же миг в малый тронный зал вновь просунулся камердинер.
– Позовите сюда баронета Безымянного.
– Сей момент, мессир. – И, снова щелкнув каблуками, камердинер исчез, спеша выполнить приказ.
* * *Эш сидел на балконе в своих покоях. Они, по мнению начинающего волшебника, были слишком большими. От дверей до панорамных окон требовалось пройти почти двадцать футов белого мрамора, а кровать, стоявшая у восточной стены, по размерам выигрывала у горницы в доме баронета.
Теперь Эш не просто отшельник, а самый настоящий баронет Безымянный. Правда, у него не было ни земель, ни денег, ни даже наследия – титул принадлежал лишь ему и не передался бы детям. Впрочем, это не очень волновало красивого юношу, который в данный момент читал сборник старых легенд. Они нравились ему куда больше, нежели заунывные лекции историков и летописцев, но раз король сказал «учись» – надо учиться. Да и сам Эш был не против постичь даже столь бесполезные, по его мнению, науки, как история или этикет.
В тот самый миг, когда король предложил своему спасителю переехать во дворец, этот самый «спаситель» согласился незамедлительно. Он устал прятаться от странных существ и непонятного мира в стенах заброшенного домика посреди густого леса. Все нутро Эша буквально рвалось к путешествиям и приключениям, но что-то его сдерживало, не давало отправиться в путь, и тут такая удача – сам король предлагает свою дружбу и службу на благо страны.
Конечно, приходилось учиться: ездить верхом (отбив себе задницу) или пользоваться такой глупостью, как столовые приборы (исколов все пальцы и порезав пару раз язык), научиться писать, непонятно для чего и зачем, и даже постичь экономику! Хотя суть денег все так же была сокрыта от Эша. Он не понимал, как, к примеру, мушкет может стоить золотую монету. Ведь мушкет такой большой, а монета такая маленькая, к тому же вечно теряется. Вот кусок вкусного жареного мяса мушкет стоить мог. Ведь его – мясо – можно скушать и потом не испытывать голода почти весь день, а золотом вряд ли можно наесться.
Так же Эш никак не мог понять, почему на него так странно смотрят девушки. Парень старательно избегал их общества, не очень-то понимая, почему они носят платья, а он – камзол. Так же волшебник не знал, почему леди ходят в одни купальни, а мужчины – в другие. И вообще, в чем заключается основополагающее различие между двумя полами.
Эш не знал еще очень много и был благодарен королю за то, что тот бесплатно учит его многим премудростям. А еще за то, что иногда, довольно редко, но все же – иногда они сидят на крыше дворца и играют в карты на ром. Эш, не любивший крепкую, горячую и горькую «пахучую воду» со странным вкусом, буквально влюбился именно в этот напиток. Подобную любовь разделял и король. Правда, во время игры они пили не излюбленный напиток пиратов, а чай, что, впрочем, не так уж и важно.
В дверь, вернее в огромные девятифутовые двери постучались.
– Войдите! – крикнул Эш.
И можно не сомневаться, не крикни он – и стучавшийся не услышал бы даже писка, настолько большими были выделенные баронету покои.
Внутрь протиснулся королевский камердинер и чванливо, насколько это возможно, прокричал:
– Его величество король Газранган IV вызывает баронета Безымянного в малый тронный зал.
Волшебник захлопнул книгу, запоминая страницу, на которой остановился; он соскочил с перил балкона и зашел внутрь покоев. Красивый юноша лет восемнадцати поднял свой изящный резной посох с изысканным орнаментом (подарок короля) и пошел вслед за камердинером. Они вышли из покоев и отправились по извилистым, запутанным коридорам дворца.
Здесь, среди блеска золота, бархата, парчи, изысканных витражей, искусных барельефов, скульптур известнейших творцов, бесконечной роскоши и красоты Эш чувствовал себя неуютно. Он не понимал, почему полотно какого-то придворного художника ценнее рисунка маленького ребенка. Или почему скульптура, стоявшая на входе дворца, гениальнее поделки, вылепленной подмастерьем гончара. Все эти вещи, будь то платья, украшения, книги или картины, казались волшебнику одинаковыми – одинаково прекрасными и драгоценными. Так, к примеру, для Эша картина стоимостью в двести золотых могла быть равноценна какой-нибудь дешевой брошке со стеклянной миниатюрной ласточкой.
Свернув за угол, войдя в широкий, просторный холл, Эш оказался перед высоченными дверьми, украшенными позолотой и пластинами из черного дерева – они вели в малый тронный зал. Хотя в этом самом «малом» зале могло бы поместиться больше сотни человек.
– Проходите, – поклонился камердинер. – Мессир ждет.
Баронет, поблагодарив придворного кивком головы, решительно прошел внутрь, настежь распахивая двери. Там, в отдалении, сидели король и первый архимаг – сэр Артур. Юный волшебник знал, что архимаг не любит его и надеется выжить из дворца. Но сам Эш не понимал смысла таких слов, как любовь или симпатия. Он одинаково относился ко всем, будь то падающий осенний лист или плачущий ребенок – юноша был одинаково безразличен.
– Ваше величество, – достаточно отчетливо, но негромко произнес вошедший магик: все – как учили камердинеры. – Баронет Безымянный по вашему повелению прибыл.
Эшу даровали привилегию сидеть в присутствии стоящего короля. Фактически это одна из самых желанных и самых редких привилегией, даруемых только ближнему кругу дворян. Но как бы то ни было, даже это казалось Газрангану слишком маленькой и неощутимой наградой за спасение жизни. Король боялся представить себе, что не исцели его этот практически мальчик, и тогда он бы уже никогда не смог держать в своих руках прелестные ладони Элассии.
– Мой друг, – король, вызывая недовольство сэра Артура, поднялся с трона и подошел обнять юношу, ростом на полголовы ниже правителя, – я рад тебя видеть. Прости, что прошлую игру пришлось перенести.