Путь меча
Опершись на дрожащие руки, Мальцев принял сидячее положение, опершись спиной о дерево. Ну, что ж, часть работы сделана, остается подвести итоги: он неизвестно где, без еды, воды и без нормальной одежды; оружие, если его можно так назвать, есть; признаков людей со стены не наблюдается, ни дымка, ни звуков, не считая гомона птиц. Печально, но в отчаяние впадать пока поводов нет, он всё же не школьница в лесопарке ночью.
Значит, первое – надо найти воду, второе – еду, третье – ночлег. Солнце, гм, уже заходит, еще пара часов – и станет темно. А ходить в темноте по развалинам – затея экстремальная и чревата неприятными последствиями. К тому же после такой зверюги в лесу легко встретить крыс величиной с собаку в руинах.
Впрочем, если подумать, в крайнем случае, можно переночевать и на дереве. Неуверенно поднявшись на ноги, Федор похромал в сторону ближайшего сравнительно целого дома. С верха крепостной стены он засек некоторое скопление деревьев в центре города, надо полагать там может быть рокарий или просто какие-то виды плодоносящих декоративных деревьев.
Дорога отняла неожиданно много времени, приходилось протискиваться под ветвями неконтролируемо разросшихся кустов и деревьев, перелезать через завалы и крупные обломки. С внутренним облегчением он так и не увидел следов останков людей, оружие также отсутствовало, словно всё это кто-то собрал, оставив только следы рукотворных разрушений.
Некоторые здания выглядели совсем нетронутыми и на редкость целыми, но как убежище дома подходили мало, во всех встреченных строениях отсутствовали двери, во многих провалилась крыша и рухнула часть стен. Как бы ни было интересно покопаться среди завалов внутри дома, Федор всё же решил оставить это на потом.
Первой удачной находкой стал родник, бьющий из-под земли посреди небольшой площади. На площади также находился остов какого-то памятника, на кубе из белого камня в рост человека все еще торчали обломки ног по колено. С наслаждением напившись ледяной воды и смыв со спины кровь от царапин, парень пошел дальше, сделав в памяти заметку из ориентиров площади.
Первый ряд деревьев его разочаровал, плодов на них не было, впрочем, они росли еще до разрушенной ограды. Похоже, нечто вроде сада здесь все-таки присутствовало, отметил Федор, перелезая через груду ржавой трухи и обломков камней, некогда бывших забором.
Первые нужные деревья парень нашел уже ближе к закату. Набрав по десятку плодов всех видов, вроде не должны в городском саду расти ядовитые растения, он завернул их в жалкое подобие сумки из рваного свитера. Разбираться, что из сорванного пойдёт на перекус, он решил в более спокойной обстановке и не на открытом месте, если повезет, то и у костра.
Подходящее по всем замыслам здание находилось в двух десятках домов от площади. Когда-то это был большой трехэтажный дом с изящной лепниной по стенам, куски которой еще можно было увидеть местами. Третий этаж частично лишился черепичной крыши, но это даже к лучшему, там удобнее всего было развести костер. Наверх вела единственная лестница, в паре мест обвалившаяся внутрь дома, но всё ещё крепкая.
Порыскав по комнатам, парень нашел кучу рассохшихся досок, по всей видимости – остатки деревянной мебели, этого должно было хватить до утра, но что ценнее всего, сохранилось несколько кусков ветоши из обивки. Вопрос с доступом посторонних он решил кардинальным способом: разобрал часть пролёта и кинул несколько оставшихся досок в проем поперек лестницы выше, заваленная стенка завершила картину. Утром Федор планировал завал потихоньку разобрать.
Ещё по дороге сюда он захватил несколько камней с шероховатой поверхностью, в качестве кремня и по совместительству точильного камня. С куста в рокарии, росшего возле зеленого камня кольцеобразной формы, перепилив, отломил ветку толщиной в запястье для рукоятки будущего копья.
Мальцев решил делать именно копье, если тут такие звери водятся, как эта кошка, то лучше держаться от них подальше, минимум на расстоянии длины древка. Ветки куста неожиданно оказались очень прочными, если бы не лежащие под ногами камни, пришлось бы удовольствоваться сухостоем.
«Вообще странный был куст, – подумал Федор, насадив лезвие на деревянную заготовку и затачивая клинок о кусок серого камня, – голые двухметровые прямые ветви без листьев, куча зеленых побегов по центральному стволу, острый запах свежего сена, липкий сок и полное отсутствие травы вокруг куста. Дурацкие мысли, а что тут вообще нестранного?»
Разложив перед собой вещи из карманов, Федор уныло хмыкнул. Мобила тут не берет, проверено неоднократно. От домашних ключей толку тоже мало, даже как средство самообороны не сгодятся. Бумажник с деньгами и кредитками в кучу к бесполезным вещам, до встречи с местными жителями не пригодится.
Негусто. Надо будет спрятать барахло, не хватало еще потерять документы и ключи в этих руинах.
Проблему с запасом воды удалось решить достаточно легко, по дороге сюда, в соседних развалинах, парень отрыл из кучи обломков и камней небольшой котелок из потемневшего закопченного металла и наполнил его водой из ключа на площади.
Костер удалось запалить спустя полчаса и два отбитых до крови пальца: бить пришлось камнем о камень, лезвие почему-то искру не высекало.
Глава 5. Ночной гость
Воин был стар. Настолько стар, что уже не помнил ни имени, данного ему при рождении, ни своих лет. Зато он прекрасно помнил, кому обязан теперешним состоянием. Эта память возвращалась к нему вновь и вновь бесконечным наркотическим кошмаром. И хотя воспоминания терзали, принося боль и сожаление, он каждый день с трепетом окунался в видения прошлого.
Воин уже перестал чего-то ждать. И давно забросил охрану города, здесь мало кто появлялся последнее время: за Ашкерумом прочно закрепилась слава проклятого города. Изредка только, наверху, над залом испытаний проносятся блеклыми тенями зеленые карлики, лесным жителям такой расклад дел был только на руку. Карлики собирали плоды с храмового сада, там до сих пор каким-то чудом выживали целебные растения и деревья.
Воин предпочитал проводить время в грезах, прокручивая в голове образы ярких воспоминаний. В этом подобии сна он еще мог ощутить свою полезность и причастность к делу, это была жизнь.
В своих снах он беседовал с учениками и ходил по древним улицам города, заглядывая в дома и заговаривая с призрачными жителями.
Вот Аркоррен, молодой воин степей, быстрый как дикий кот и гибкий как лоза, хорошо владеет ятаганом, но так слаб в копейной драке. Зато как он умел работать клинками, загляденье!
Вот Илиит’аль, по прозвищу Жало. Убийца из клана Белого паука, слабая с оружием своего клана – обоюдоострым шестом, но смертельно опасная с длинными кинжалами… Она… Она словно указывала в сторону дома семьи гнома Туагрона, старик предпочитал помнить имена творцов и мастеров и почти не запоминал имен всех остальных, безынтересных для него живущих: они приходили и уходили, а он оставался.
– Погоди, дочка, постой. Помню я его семью. И малышку Ольту и её смешливого проказника братца Бринна, и даже его жену, как там её. Они все давно истлели, теперь не более чем прах. Истлели и сгнили, так же как и я.
Скользнув в охранный контур, Воин заметил пульсирующий огонек чужой жизни, так непохожий на ранее замеченных в развалинах посетителей: кроме птиц и зеленых коротышек здесь уже сотни лет никто не появляется.
И ему стало любопытно, что за гость посетил город. Энергетика как у младенца, ни следа защитных плетений. «Блокирующий амулет? Может, кто-то из лесных?» Воин мысленно пожал плечами. Надо пригласить его на беседу. Давненько к нам не забредали гости, интересно узнать, что там за стеной.
* * *В развалинах колонн раздалось тихое костяное щелканье. Камни, лежащие на спуске к нижним помещениям храма, зашевелились. Страж выпрямился во весь свой немалый рост и достал из-под завала свое оружие – хищную зазубренную фалкату.
Со времен осады он остался последним из сторожей храма, поскольку был завален камнями в зале испытаний, остальных порубили на куски мародеры. Почти любовным движением отерев от пыли старое, покрытое зелеными пятнами бронзовое лезвие, он поднял полыхающие зеленым светом глазницы к небу и застыл на месте, словно принюхиваясь. Мгновение спустя Страж вихляющей походкой направился в сторону дома кузнеца. Постепенно его шаги выравнивались, и он все быстрее и быстрее шагал, распугивая немногочисленную живность, переступая через нагромождения камней и ловко срубая кусты, мешающие пройти. Последние метры перед целью он уже почти бежал.
* * *Маленький костерок давал неяркое, но почти бездымное теплое пламя: сыграло свою роль сухое дерево остатков мебели. Темнота наступила уже несколько часов, самое время отдохнуть от безумного дня, а Федор всё никак не мог уснуть.
План минимум – найти воду, еду и укрытие – был с успехом выполнен. Впрочем, действия он, собственно, и затевал, чтобы не усиливать накатывающуюся время от времени панику. Сейчас же, пережидая безветренную и удивительно теплую ночь, тяжким грузом навалились мысли и опасения. Защемило сердце. Мальцев вспоминал родителей и друзей, до него вдруг дошла кошмарная мысль, что он может больше никогда их не увидеть. Зажав голову в руках, парень, поскуливая, начал покачиваться из стороны в сторону, пытаясь успокоиться.
«Не время расклеиваться. Соберись! Сколько ни ной, проблема от этого никуда не денется. – Федор, в сердцах стукнул о стенку кулаком, боль в костяшках несколько отрезвила. – Пора подключить мозг».
Вечный вопрос, что делать? Вопрос, куда, как и зачем он попал, парень решил отложить до момента встречи с аборигенами, все равно кроме местных никто ему не ответит. Однако, судя по представителям флоры и особенно фауны, уже сейчас понятно, что на Землю это мало похоже.
Мальцев отнюдь не считал себя завзятым натуралистом, но найденные в доме остатки картин наводили на размышления. На картинах были изображены степенные, вполне узнаваемые люди. Ну, почти.
Статный невысокий мужчина с пышной бородой, в которой терялась половина лица. Пухлая розовощекая женщина с ярко-голубыми смешливыми глазами, с младенцем на руках. У ног её крутилась какая-то помесь кота и обезьяны, даже с картины кажущаяся жутко проказливой.
На Земле этот город уже давно бы почистили от остатков реликвий и превратили в туристический рай. В доме же сохранились почти все кухонные и обиходные приспособления, от кочерги до ложек, а в выемке за одной из картин он обнаружил несколько серебряных и медных монет в остатках рассохшегося мешочка.
На серебрушках с одной стороны был изображен молот, а по краю шла непонятная надпись. Буквы даже отдаленно не напоминали ни один из известных ему языков, что, впрочем, ни о чем не говорило. На обратной стороне серебряной монеты было изображение колеса с короной.
Медные монеты особой красотой не блистали: колесо на одной стороне и лист растения, похожий на клевер, – на другой; с другой стороны чеканка была достаточно аккуратная, без перекосов.
Спину кольнуло. Парень, лежа на прикрытых ветошью досках, осторожно подвигал плечами, вроде терпимо. Царапины поверхностные, остается надеяться, что когти у встреченного монстра не ядовитые. Другого варианта все равно нет, в городе аптек и поликлиник не наблюдается, а значит, лекарство от бешенства ему не светит.
«Ну, тогда кто не спрятался, я не виноват, озверею, выскочу за стенку и сам её покусаю», – попытался приободрить себя Федор, в общем, чем скорей он найдет людей, тем лучше.
Мальцев прикрыл глаза, собираясь немного подремать, под мелодичное цвирканье неведомых насекомых и успокаивающее потрескивание огня, как вдруг услышал негромкий нарастающий хруст: такой звук издают шаги человека, бегущего по усыпанной камнями дороге, похоже на то, что он здесь уже не один. Главное, чтобы то не была давешняя кошка. Парень накрыл костер противнем, найденным внизу, и осторожно подкрался к краю стены дома. Никого. Внезапно хруст повторился, в тени развалин дальнего от него дома кто-то размашисто вышагивал в направлении убежища Мальцева, по фигуре можно было опознать худого человека довольно высокого роста. Федор не смог сдержать вопль радости.
– Эй, там! Сюда, я здесь! – заорал он. Человек внизу остановился, развернулся к нему лицом и, секунду постояв, побежал на звук. Федор в щенячьем восторге хотел было дернуться к завалу и раскидывать камни, как вдруг в свете луны увидел нечто, что как холодной водой смыло все его ликование: по улице бежал скелет! Нет, не так – здоровенный Скелет, одетый в остатки потрепанного рубища. Бежал, размахивая на ходу причудливо изогнутым ножом.
По спине Федора в направлении поясницы проскакал табун мурашек с воробья величиной. В коленях противно задрожало, и Мальцев ватными руками оперся о край стены, чтобы не свалиться на пол. Округлившимися глазами он смотрел, как Скелет подходит к дому, голова его при этом оказалась почти на уровне пола второго этажа. Подняв черепушку с зелеными святящимися глазницами, эта мечта антрополога уставилась на Мальцева с явным интересом, правильность мысли подтверждали приглашающие жесты Скелетона.
«Если выживу, я скорей всего досрочно поседею», – подумал парень, отползая от края пола. На провокации со стороны нежданного гостя он решил не поддаваться, мало ли с какой целью его зовут. Костяшка же, поняв, что его проигнорировали, проскрипел нечто гневное, после чего зажал нож в зубах и пополз по стене, цепляясь за остатки лепнины.
Тут парню стало ясно, что или у него скоро будут нежданные гости, или надо что-то делать. Первая мысль о том, чтобы раскидать завал и сбежать, была затоптана логикой, он хорошо помнил, как быстро бежал скелетон.
Подстегнула решимость Федора черепушка, появившаяся над краем пола; прыгнув в угол, он схватил копье и с нечленораздельным воплем обрушил его на голову уже наполовину взобравшегося на площадку скелетона. Костяшка неожиданно легко отмахнулась от героического замаха и играючи вырвала из рук парня копье, но при этом потеряла равновесие и, выронив из клюва ножик, с костяным грохотом рухнула на землю. Хреновый размен, подумал Мальцев, осматривая доставшийся ему меч и наблюдая за Скелетоном, который, шипя как пробитое колесо, опираясь на реквизированное копьё, прихрамывает вокруг здания. Падение для него не прошло бесследно, при ударе о землю он лишился части стопы.
Черепушка все-таки решился на дальнейшие активные действия. Выставив перед собой острие копья, он осторожно начал подниматься по крайней, дальней от парня стороне дома. На той стороне стенка выступала над полом чуть выше роста Федора, и там он не смог бы вплотную приблизиться к краю, чтобы помешать.
В панике метаясь по площадке, Мальцев, наконец, пришел к здравой мысли и начал подтаскивать к краю пола крупные обломки стены. Первый же удачный снаряд снес скелет со стены как ветром. С уже знакомым звуком, гость обрушился на землю и тут же зашевелился, пытаясь собрать воедино рассыпавшиеся кости ног.
– Вот тебе два. – Выдохнул Федор, выбрав из груды каменный аргумент весом так килограммов на двадцать, и с усилием скинул на голову неудачного скалолаза. Шевеление затихло. Не останавливаясь на достигнутом, парень швырял вниз обломки до тех пор, пока наверху они не кончились, а внизу над грудой костей не возник внушительный курган.
Не заметив больше следов шевеления из-под камней, Мальцев на негнущихся ногах вернулся к костру и, сползя по стене, впал в беспамятство. Для одного дня впечатлений было слишком много.
Глава 6. Привет от Толкиена
В теле чувствовалась непривычная легкость. Ни следа уже привычной боли от царапин, ссадин и синяков, старательно собираемых последние два дня. Голова не болела, и было ощущение удивительной ясности и четкости восприятия, словно после отличного сна на природе.
Он лежал на полу просторного прямоугольного зала. Стены, как и потолки, уходили куда-то в темную высоту. По периметру зал окружали десять колонн в два обхвата, по пять с каждой стороны. Неизвестно откуда изливался странный рассеянный свет, хотя Федор никак не мог понять, каким образом это происходит.
Мальцев встал. «Все страньше и страньше». Первый обход дал хотя и многочисленные, но абсолютно бесполезные в плане поиска выхода сведения. Зал длиной полста шагов и шириной около тридцати. В центре зала на полу каменной плиткой выложен примитивный рисунок, два трапециевидных щита узкой стороной друг к другу на расстоянии трех метров. Между ними, параллельно и навстречу друг другу, выложены белой плиткой два обоюдоострых меча с длинной рукоятью.
С правой, дальней от него стены – стойка с разнообразным оружием. Слева и справа от нее на стене висят разнообразные средства для убиения себе подобных, знакомые и совсем незнакомые Федору. Слева от стойки висят на стене или стоят на полу щиты различного вида, от круглых, размером с две ладони мужчины, и заканчивая ростовыми. На некоторых щитах рисунки или орнаменты. Парочка лежащих на полу щитов оббиты кожей, а с внешней стороны имеют ряд шипов.
Решив на всякий случай вооружиться, Мальцев направился к стойке. Попеременно вытаскивая из держателей отличные образчики средневекового оружия, парень не переставал удивляться красоте, которой награждали клинки древние оружейники.
Красота была буквально во всем: в летящем изгибе клинка, гравировке на лезвии, хищной заточке и украшениях на гарде. Впрочем, ничего сверхъестественного стойка не содержала, складывалось впечатление, что все выставленное оружие не раз было опробовано в деле и просто парадных образцов здесь ожидать не стоит.
Оружие на удивление хорошо ложилось в руку, балансировка клинка тоже заслуживала всяческих похвал. Спустя неопределенно долгое время Мальцев наконец остановился на средней длины мече, похожем на итальянский малхус, и небольшом круглом щите. Подумав немного, он также выбрал себе ростовое, с широким листовидным лезвием длиной около тридцати сантиметров, копье.
Федор с подозрением подумал, что и всё остальное оружие наверняка также придется по руке, словно было сделано точно под него. Подумав, парень аккуратно вложил разбросанное от восторженных поисков оружие обратно в стойки и повесил опробованные щиты обратно на стену. Мало ли что там скажут хозяева. В том, что хозяева есть, он не сомневался, зал был подозрительно чистым. Оружие также было отменно заточено и начищено.
Мальцев двинулся вдоль стены, отстукивая копьем в такт шагов и ведя рукой вдоль стены. Щит парень забросил за спину, в таком положении нести его было удобней всего. Завершив обход комнаты, Федор сделал для себя неприятное открытие: панели в стенах были пригнаны друг к другу почти без зазора, пустоты в стенах также отсутствовали. Напрашивался вывод, что попасть он сюда мог или через верх, или через низ. Причем в последнем варианте его бессознательную тушку должен был сюда кто-то перетащить.
Идея, о проникновении через потолок, после недолгих размышлений, была откинута за очевидной бредовостью: после падения с десяти метров в бессознательном состоянии он вряд ли бы себя хорошо чувствовал.
Простукивание плит пола также не дало ни малейшего намека, такое впечатление, что этот зал находится внутри какой-то скалы, везде звук цельного камня. Пройдя в очередной раз из одного угла зала в другой, Мальцев начал потихоньку паниковать. Не то чтобы у него была клаустрофобия, но мысль о том, что он замурован неизвестно где, без запасов воды и пищи, логически не могла настроить на благодушный лад.
Кстати о еде. Еще до появления здесь парень уже начинал ощущать голод. Ягод и плодов с найденных им садовых деревьев для насыщения не хватило. К тому же, что такое несколько фруктов для голодного мужика? Здесь же желание поесть как отрезало. Чудеса. Хотя и вполне объяснимые с точки зрения стресса.
За подобными рассуждениями Федор пришел к выводу, что оказаться в этом зале он мог только с помощью неведомых хозяев зала. Его не связали и даже дали возможность выбрать оружие, а это значит, что, возможно, надо подождать, пока хозяева появятся, и там уже действовать, согласно обстановке. С этими мыслями он прошел на середину зала и сел в центр ближнего к нему щита, скрестив ноги.
Положив рядом копье и взяв в руки меч, Мальцев принялся тщательно рассматривать доставшееся ему оружие. Клинок длиной примерно семьдесят сантиметров, прямая рукоять длиной не более тридцати, с утолщением на конце. Гарда в виде овальной пластины из желтого металла с поверхностью, стилизованной под структуру листьев, рукоять обтянута змеиной кожей.
– Чо дылда?! Нравится зубочистка?!
От неожиданности парень подскочил на полметра, выронив меч, и уставился на своего внезапного оппонента. Напротив, в пределах нарисованного щита, опираясь на тонкое копье и почесывая пузо, стоял страшный сон алкоголика. Такого индивида Мальцев еще никогда не видел: тонкие длинные ручки, узловатые кривые ноги, зеленая пупырчатая кожа, вся покрытая татуировками, черные, почти без белков глаза, большие заостренные волосатые уши, лоб покатый, лицо треугольной формы и острые белые зубы. Как раз этими самыми акульими зубами кошмарный прообраз зеленого чебурашки и лыбился в настоящее время.
Ниже пояса индивид был одет в некое подобие килта из шкуры неизвестного животного, на ногах его были сандалии из толстой потрескавшейся кожи. Ногти на руках и ногах были длиннее человеческих и слегка загнуты. На шее висел целый ряд всякой дряни на веревочках, какие-то косточки, деревяшки и несколько монеток. Ростом коротышка был не выше полутора метров.
– Я знал шо тебе понравлюся! Целуй ногу, отпущу живым, – прогундосил этот зеленый собрат Тимати, с этими словами уродец вытянул правую ногу вперед и растопырил зеленые грязные пальцы.
От неожиданности заявления Мальцев поперхнулся, выпучив глаза. Все слова приветствий и доброжеланий разом высыпались из головы как сушеный горох из порванного мешка.
– Почему это я должен тебе ноги целовать? – закипая, осведомился он.
– Потому шо я дюже умный и привлекательный, – как недоумку объяснил зеленый уродец, ковыряя когтистым пальцем в носу.
«Это же настоящий гоблин, не, ну точно. Зеленая рожа, острые зубы, уши, в конце концов. Не надо было есть те ягоды», – пронеслись запоздалые мысли. Федор зажмурил глаза, мотая головой. Главное со своими галлюцинациями не общаться, не говори с ними, здоровее будешь. Некстати вспомнился случай из прошлого. Как-то после очередной гулянки выползли они толпой под утро с квартиры однокурсницы на ключевой семинар по философии. Сказка, а не предмет, преподаватель был любим и почитаем как чудотворная святыня всеми студентами направления.
В то время, когда профессор философии, фанатично посверкивая стеклами очков, с жаром в голосе живописал истоки конфликта мировоззрений Гердера и Канта, остальная часть аудитории мирно похрапывала на дальних партах, спокойно переживая крах немецкой диалектики во сне. На очередном витке разбора гневной отповеди Гердера один из однокурсников с поэтической погремухой Бивень, обкушавшийся «отвертки» и усугубивший косяком, поймал во сне нехилый глюк.
Под впечатлением недавно просмотренного фильма ему показалось, что он женщина и спасается в лесу от маньяка «кожаное лицо». Получая полной мерой во сне ужас от созерцания приближающегося маньяка с пилой, он вцепился в парту и начал непрерывно на одной ноте подвывать, чем и заинтересовал преподавателя. Последний, в силу своих исключительных человеческих качеств, ошибочно решил помочь привести студиозуса в чувство, для чего принялся тормошить скрюченное тельце. И вот, уже увязнув в реалиях своего кошмара, не в силах сопротивляться панике, Бивень ощущает, что кто-то схватил его за руку и зовет по имени.
От раздавшегося затем визга весь ближний круг студиозусов чуть жидко не оконфузился. Далее оттолкнув от себя профессора и сбежав на нижний ряд парт, Бивень рыбкой выпрыгнул в открытое окно второго этажа.
Трудно сказать, кто больше пострадал от происшедшего. Профессор, заработавший неслабый шок и запивавший нитроглицерин валидолом, или Бивень, застрявший в позе эмбриона в плотно высаженных кустах шиповника. Одно Федор вынес из этой истории точно: категорически не стоит мешать водку с травкой.
– Обгадился человечек! Отдавай одежку-то, штаны тока грязные оставь себе. – Гнусно захихикал зеленый глюк.
Против всякой логики, Мальцев начал злиться.
– А рожа твоя зеленая не треснет?!
На морде гоблина пронеслась череда мучительных мыслительных процессов.
– А. Это ты меня обидеть хочешь?! – обрадованно прогундосил он.
Парня неожиданно прорвало.
– Ты в зеркале-то себя видел? При всем желании я тебя не смогу обидеть больше, чем твои родители.
– Это ты в моей красоте сомневаешься?! Крыса обоссанная! Я тебе сейчас кишки на копье намотаю! – взревел не своим голосом гоблин, яростно подпрыгивая в черте щита, словно что-то мешало ему выйти.