Пленница Дикаря

Вокруг меня свернулся тот самый волк, согрев меня, когда я замерзала. Грустная ухмылка трогает мои губы: волк оказался человечнее. Такой щедрый поступок животного поражает меня в самое сердце, и, откинув в сторону свои сомнения, я сильнее прижимаюсь к нему.

Вздрагиваю, когда его мокрый нос утыкается в мою ладонь; переборов свой страх, я запускаю руку в густую шерсть животного и ласково чешу за ухом. Словно большой пес, он начинает ластиться о мою ладонь, и я не могу сдержать улыбки. Это самое удивительное событие, что произошло со мной за двадцать семь лет.

Мой спаситель. И я обязательно его отблагодарю, когда выберусь отсюда.

Отвлечённая собственными размышлениями, я провожу рукой вдоль туловища зверя и в тот же миг прихожу в ужас от того, насколько он истощен. Ребра можно пальцами пересчитать.

– Бедный, – с нежностью шепчу я и вновь чешу его за ухом. – За что он так с тобой? Тоже не хочешь жить по его правилам? Ну ничего, малыш, мы ещё дадим отпор этому дикарю.

Я обнимаю волка за жилистую шею и постепенно погружаюсь обратно в сон.

***

Следующий день тянулся еще медленнее. Из-за головокружения ко всем мучениям добавилось ощущение тошноты. Но при всем моем желании вызвать рвоту, это было бы актом мазохизма. Внутри полный вакуум. Пустота. От внеплановой голодовки живот болезненно крутило, а перед глазами беспорядочно танцевали серые точки. Слабость затрудняла мои передвижения, и я пыталась заставить себя погрузиться обратно в сон, чтобы хоть как-то отвлечься от голода и сохранить последние жизненные силы. Я из тех людей, кто не переносит голодовки, и двое суток без еды меня сильно подкосили. Голод испытывает на прочность, ломая принципы и управляя нашим подсознанием. И меньше всего я хотела умереть из-за собственной глупости.

Но резкий запах еды начинает раздражать мои ноздри, пробуждая от мучительного сна. Сощуриваю глаза и пытаюсь всмотреться, откуда доносится одуряющий аромат, который болезненно свинчивает желудок в своих тисках.

Я поднимаю затуманенный взгляд – передо мной стоит неподвижная гора мышц. Громадную фигуру обвивают лучи солнца, играя в темных волосах мужчины.

Судорожно нащупываю руками мягкую шерсть волка, но рядом его не обнаруживаю. Бегло осматриваю клетку и замечаю хищника лежащим в противоположном углу. Волк демонстративно игнорирует присутствие Дикаря. Истинного зверя невозможно сломать. В сравнении с ним я как одомашненная овечка, которая капризно потопала копытцем, а теперь расплачивается за свое упрямство. Мне стыдно перед моим спасителем за свою слабость, но я хочу жить…

С этими мыслями я неуверенно встаю на четвереньки, и руки тут же пробивает дрожь. Превозмогая упадок сил, с осторожностью становлюсь на колени. Не хочу даже представлять, как я выгляжу со стороны. А выгляжу я жалко.

Валяюсь у мучителя в ногах, как голодная собака – выпрашивая кусок еды.

Очередная порция унижения от Дикаря. Получите и распишитесь.

Мне уже плевать на то, что моя грудь оголена и выставлена на всеобщее обозрение. Я лишь поднимаю на него пустой взгляд, безмолвно принимая своё поражение… Говард всегда носил меня на руках, пылинки сдувал, и такое варварское отношение мне просто незнакомо…

Мужчина опускается на корточки, но даже в этой позиции он возвышается надо мной. Я морщусь и сглатываю сухой ком. Во рту пересохло, как в пустыне. Я одержима безумным желанием напиться. От нестерпимой жажды нежные губы потрескались, а на языке чувствуется металлический привкус.

Внезапно я ощущаю во рту спасительную влагу и тут же, забыв про дискомфорт, жадно припадаю к источнику воды. Но Дикарь не дает мне выпить все разом и вырывает флягу из моих рук.

Следующим движением он подносит кусок мяса, и я покорно принимаю его, приоткрыв бескровные губы. Пища касается моего языка, и меня накрывает бурной волной пряного вкуса. Боже, я бы сейчас и сырое мясо съела, а это настоящий деликатес.

От желания поскорее заполнить свой пустой желудок, я глотаю почти не жуя, и горло болезненно пропускает ком еды.

– Инахни шни йо [не спеши], – голос Дикаря уже не такой колючий, в нем даже проскальзывают нотки терпкой теплоты. И хотя я не знаю, что это означает, меня все равно согревают его слова.

Я начинаю жевать и смаковать вкус поступающей в организм пищи. Но за два дня голодовки желудок заметно стянуло, и много съесть не получается. Блаженно закрываю глаза и проглатываю последний кусок. Вот только насладиться долгожданным ощущением сытости в полной мере не получается. В груди заскулило неприятное чувство стыда. Мой истощенный спаситель лежит в углу, гордо спрятав голову в шерсть, а я, как предатель, стою на коленях и принимаю еду с рук варвара.

– Прошу, накорми его, – молю дикаря осипшим от слабости голосом.

Когда я сказала, что лучше сдохну, чем поем из его рук, – он любезно предоставил мне эту возможность. Дикарь определенно понимает смысл моих слов, но почему-то игнорирует этот факт. И, не обращая внимания на мою просьбу, мужчина выходит из клетки – открывая двери настежь.

– Ункупело [идем домой], – сухо приказывает Дикарь.

Демонстративно закатываю глаза, меня раздражает его напыщенность и то, что я ни черта не понимаю. Ощущаю, как чувство сытости пробуждает мой скверный характер из спячки. Но Дикарь не уходит, а смотрит на меня ожидающе – значит, можно выйти из клетки.

Я медленно поднимаюсь на ноги, и от нагрузки мои конечности слегка подрагивают, нарушая и без того шаткое равновесие. Маленькими шагами я кое-как дохожу до двери – все-таки два дня голодовки дают о себе знать.

Бросаю напоследок жалостливый взгляд на волка, ничего не изменилось. Лежит в той же позе.

«Я вытащу тебя, малыш…»

Но внезапно меня обвивают мужские руки, с легкостью подхватывая и прижимая к горячей груди, тем самым окончательно разбивая мысленное общение с животным. Я инстинктивно съеживаюсь, не хочу, чтобы мое обнаженное тело касалось его. На что Дикарь недовольно фыркает и только сильнее прижимает к себе, решительно направляясь в свою хижину.

Глава 3

Верзила заходит в дом, пересекает ступени широкими шагами и в следующее мгновение, он уже небрежно опускает меня на кровать. Я тут же обхватываю колени, подтянув их к груди. С опаской наблюдаю за действиями Дикаря, пока в меня не прилетает белая тряпица и, не теряя времени, я начинаю судорожно разворачивать ее.

Беру свои слова обратно… Если я считала платье, которое мне подарил Говард, старушечьим, то я ошибалась. Старушечье платье сейчас в моих руках, с какого века это барахло?.. Но лучше в нем, чем сверкать своими сосками перед варваром.

Перевожу на него сварливый взгляд и откровенно буравлю им эту громадину. Но, видно, до него не доходит.

– Ты не мог бы отвернуться? – раздраженно выплевываю свою просьбу. Но вместо того, чтобы дать мне возможность комфортно переодеться, он резко подается вперед и, нависая надо мной, начинает сдирать остатки моей одежды.

– Ладно! Хорошо! – кричу я, вцепившись ему в руки. – Я сама! – насупливаю брови и недовольно смотрю на него.

Какой нервный Дикарь. Не терпит возражений, ведет себя так, будто земля вращается по его правилам. Идиот!

Внезапно улавливаю от себя запах псины и непроизвольно морщусь. Как же хочется домой: надеть мягкую пижамку и забраться в чистую кроватку, а не вот это вот всё! Я и сама с удовольствием избавлюсь от этих вонючих лохмотьев. И, вообще, мне бы не помешал нормальный душ.

Вновь поднимаю на него свой взгляд, но заговорить решаюсь не сразу.

– Мне нужно принять душ, – он стоит в той же позе, даже ни одна мышца не дрогнула на исполинском теле. – Душ. Вода. Помыться. Поплавать, черт тебя подери! – повышаю свой оживший голос, чтобы этот мужлан выдал хоть какую-то реакцию. И я добиваюсь своего: он вновь грубо хватает меня в охапку и устремляется на выход. Как же меня злит его несдержанность… Но, взяв себя в руки, я прикусываю язычок, перенимая своё внимание на то, куда он меня несёт.

Я видела возле хижины подобие летнего душа с деревянным ведром, однако мы двигаемся в противоположном направлении… Но сил сопротивляться больше нет. Пусть несет куда хочет. Напыщенный индюк.

Не отдавая отчёта своим действия, я начинаю украдкой осматривать его статное лицо, вот только руки вспыхивают зудом от желания подстричь эту корявую бороду. Хотя и сквозь щетину я вижу красивые, мощные скулы и волевой подбородок. Шея Дикаря такая толстая, что я не смогу обхватить ее даже двумя ладонями. Но ещё больше меня завораживает то, как при малейшем движении на ней выступают тугие жилы, воедино переплетенные с венами.

Хочется коснуться их пальцами и зарисовать это произведение искусства на холсте. Неужели моя муза вновь подаёт признаки жизни?

Шум водопада постепенно отрывает меня от моих скрытных наблюдений. А, когда Дикарь опускает меня на землю, я окончательно вырываюсь из гипнотического состояния и перевожу своё внимание на…

Впереди раскинулось изумрудное озеро, с кристально чистой водой, что отражает яркие блики солнечных лучей. И вся эта красота посреди густого мрачного леса, позади которого виднеются туманные горы… Но полюбоваться пейзажем мне не позволяет широченная ладонь мужлана, которая отвешивает жесткий шлепок по моей попке. От неожиданности я взвизгиваю и тут же оборачиваюсь к источнику своих проблем.

Его губы искривляет едкая ухмылка. Вот же сволочь. Этот дикаря явно ожидает от меня эротического представления. И просить его отвернуться – бесполезно.

Угрюмо сдвинув брови, начинаю торопливо избавляться от остатков вещей. И я не могу ничего поделать, он просто не предоставляет мне другого выхода, кроме как раздеться перед ним.

Сняв кроссовки, я ловкими телодвижениями спускаю плотно облегающие лосины. Стараюсь не покачивать бедрами, чтобы не привлечь лишнего внимания этого верзилы. И, наконец, я предстаю перед ним в одних лишь трусиках, отчего его взгляд вспыхивает золотым пламенем.

Я пытаюсь заглушить в себе обжигающее чувство стыда, что вызывает вся эта ситуация. Мне нужно держать марку, ведь отступать больше некуда. Господи! Если б я только могла представить, что меня ждёт такое…

Пристальный контроль Дикаря лишает возможности думать. И я делаю большой глоток спасительного воздуха, пока он жадно держит меня под прицелом своего взгляда, оставляя на коже призрачный след янтарных глаз.

Но всё же я не решаюсь окончательно избавиться от тонкой преграды и остаться перед ним полностью обнажённой. Только вот судя по тому, как он сейчас смотрит на меня – исход очевиден. И лучше я сделаю это сама.

От одной только мысли, что я стою голая перед чужим мужчиной, мне становится не по себе. Но, крепко сжав челюсти, я перебарываю свой стыд и резко срываю последний лоскуток на своем теле.

Гордо задираю подбородок и предстаю перед ним в полной наготе. На секунду задумываюсь о том, что ещё ни разу я не чувствовала на себе такой голодный, полный желания взгляд мужчины. Говард совсем другой… Так! Стоп! Закусываю себе до острой боли губу, чтобы выбить подобные мысли из своей головы.

Дикарь делает шаг вперед, сокращая между нами расстояние. Его рука тут же тянется ко мне, но я ударом откидываю ее в сторону. Лучшая защита это нападение… возможно, это правдивое высказывание, но только не в моем случае…

– Не смей меня трогать! Иначе это будет последнее…

Но моя пламенная речь прерывается, когда вокруг горла сжимается его пятерня и рывком он прижимает меня к себе.

Я вбираю воздух со свистом, раздувая крылья носа. Пытаюсь отвернуться, но его стальная хватка причиняет мне боль при любом движении. Жаркое дыхание варвара опаляет мои губы, и я инстинктивно сжимаю бедра, между которыми все начинает свербить.

Но, ломая все мои ожидания, Дикарь хватает меня на руки и резко бросает в воду. Нездоровое возбуждение выбивает стальной холод, окутавший мое тело. Кожу пронзает сотнями ледяных игл. Я выныриваю на поверхность и лихорадочно хватаю воздух ртом. Холодная вода сковала мое обессилевшее тело, но в то же время резкая смены температуры придала бодрости.

Ищу глазами своего надзирателя, чтобы показать ему неприличный жест, но Дикаря на берегу уже нет. Я судорожно выдыхаю скопившийся в груди воздух и, окатив лицо водой, нервно прохожусь по нему ладонями. Сердце постепенно успокаивается, и пульс приходит в норму. Вода уже не кажется такой холодной; откинувшись на спину, я погружаюсь в тишину и расслабляюсь. Сейчас мне хорошо, я свободна. Лежа в объятиях чистого озера, я рассматриваю перистые облака и рисую в своем воображении живописное полотно.

Но внезапное пекло между ног махом вырывает меня из беззаботных мыслей…

Глава 4

Молниеносно я принимаю вертикальное положение, но тут же утыкаюсь в каменную грудь дикаря, отчего воздух застревает в горле острой болью. За секунду я оказываюсь на грани, судорожно хлопая испуганными глазами. Пытаюсь уловить хоть ниточку происходящего, но близость этого мужчины лишает возможности думать. Реальность начинает рассыпаться в золотую пыль и по мизерной песчинке ускользать сквозь пальцы, когда я понимаю, что его ладонь по-хозяйски сжимает мою промежность. Но, вместо должного отвращения, по венам разливается неожиданное возбуждение.

Колючее тепло стягивает низ живота, заставляя собственное сердце отбивать рваный ритм. Несмотря на то, что его движения наполнены варварской грубостью, он не причиняет мне боли. Чувствую, как тело звенит от обжигающих прикосновений его пальцев, и я едва сдерживаю стон. Боже! Ада, угомони этот нездоровый всплеск гормонов! Ты же невеста! Черт бы тебя побрал! Говорила же Говарду: воздержание до свадьбы ничем хорошим не кончится… его долбаные принципы…

Дикарь приникает к моему лицу, но я отворачиваюсь, ловя на коже щеки его жадное рычание, что пронзает меня подобно искрам.

– Прошу, не надо… – неубедительно протестую я. Ощущаю, как шея вспыхивает острым огнём, когда этот варвар прикусывает её и с губ срывается непроизвольный всхлип, после которого я распадаюсь на мелкую дрожь.

Вторая рука дикаря грубо скользит по груди, и соски болезненно напрягаются, привлекая мужское внимание. Проворные пальцы жадно исследуют упругие округлости, которые сами просятся в плен мощной ладони, и похоть застилает мой разум. Наглое поведение Дикаря пропитано уверенностью и дерзостью – он берет то, что хочет, и отказ явно не рассматривает. Не ищет более мягких подходов, а берет штурмом, отчего все ощущения накаляются до предела. Страх. Испуг. Возбуждение. Все смешалось воедино. И моё самообладание терпит крах. Но я из последних сил пытаюсь взять контроль над своим телом, и впиваюсь ногтями ему в руку. Вот только убрать её не получается, зато наказание не заставляет себя ждать…

– Нанпи йузе шни йо [Руки прочь], – сквозь зубы шипит Дикарь и заводит мои руки за спину, сжимая их в замок.

Дикарь пристально изучает мой взгляд, а я задираю подбородок и с вызовом смотрю в ответ. Только этот вызов вновь оборачивается против меня. Чувственно карие глаза околдовывают своей золотой россыпью… Сколько тайн в этом мужчине… Как такой монстр может обладать таким притяжением? Абсурд. Но мои мысли разбиваются вдребезги, когда я чувствую его напряженный член между своих ног. Удушающий жар тут же охватывает мое тело, и единственное, что я сейчас вижу, это лицо мужчины, искажённое мрачной ухмылкой. Его глаза сужаются в хищном прищуре, но, не взирая на это, он всё же выпускает мои руки из захвата, давая мне чувство ложной свободы.

Запястья заметно онемели от сильного сжатия, и я начинаю растирать их. Но в этот момент он входит в меня одним рывком, сжигая все мои сомнения своим пламенем страсти.

От шока я даже забываю, как дышать и замираю в его власти, вонзая ногти в варварские руки до собственной боли. Начинаю бесконтрольно царапать их, но на нем даже ни один мускул не дёргается. Мужчина напряжен. В его взгляде пляшут черти, и карие глаза поглощает тьма похоти. Дикарь прижимается ко мне лбом и издает хриплое рычание, одновременно проталкивая в меня свой крепкий орган, и я понимаю, что он вошел еще не на всю длину.

Внутри вспыхивает порочный огонь, а следующим движением он пронзает меня до упора, вырывая из груди глубокий стон. Тело в момент покрывается мурашками, когда он начинает вколачиваться в меня. Я закусываю губу до крови, сдерживаю свои внутренние стоны. Противно от самой себя, что я получаю удовольствие от секса с чужим мужчиной. Но эту злость я переношу на него.

– Животное! Ненавижу тебя! – я впечатываю ладонь в его суровое лицо, и моя кожа тут же вспыхивает от удара. А его натиск становится неконтролируемым. Сильные руки до боли сжимают мои ягодицы, вынуждая подчиниться ему.

Я вновь и вновь проглатываю срывающиеся с губ стоны и прожигаю его, как я надеюсь, высокомерным взглядом. А когда его грубые пальцы хватают за сосок и сильно сжимают его, оттягивая на себя, я выгибаю спину от пронзившего меня желания, извиваясь в его руках как змея. Больше не могу сдерживаться, и очередной стон срывается с моих распухших губ, а его внушительный орган ритмично входит в меня. Сердце бешено стучит, выбивая мне ребра, и я чувствую приближение фееричного взрыва. Дикарь не сбавляет напора, а я продолжаю беспорядочно царапать его ногтями.

– Митава сэгвон [моя весна], – хрипит он, вновь прижимая мое лицо к себе, но я дерзко выворачиваю голову и не даю напасть на свои губы. Тем самым распаляя его взрывной характер.

Широкая мужская ладонь звонко обрушается на мою ягодицу, в очередной раз пуская по телу мелкую дрожь – и я тут же сжимаюсь вокруг его члена. Моё тело сокращается в конвульсиях яркого оргазма, ввергая меня в порочную темноту, и единственное, что я вижу, это вспыхивающие перед глазами снопы искр…

Еще пара мощных толчков, и он резко снимает меня с себя и впивается в мои губы жадным поцелуем, издавая сиплый стон… который я поглощаю. Его жёсткие губы пропитаны терпким табаком и пряной хвоей, и этот дикий вкус окончательно погружает меня в безумство янтарных омутов варвара…

Я устала бороться. Мое сопротивление угасает, и в какой-то момент я поддаюсь его напору. Не упустив такой возможности, он проникает в мой рот горячим языком, будто пропуская по телу электрические разряды. Но, когда я вновь чувствую его внушительный орган, который готов к новому бою, – мгновенно прихожу в шаткое сознание, и рывком отстраняюсь от Дикаря.

Судорожно выдыхаю, с трудом вплетая дрожащие пальцы в мокрые волосы… Какого чёрта только что произошло…

Глава 5

Почувствовав настоящую свободу, я стремительно отплываю на безопасное расстояние, чтобы восстановить дыхание, но Дикарь не принимает попыток нагнать меня. Только вот облегчение от этого я не испытываю. Мне хватает тошного осознания того, что произошло.

Не знаю, на кого сейчас я злюсь больше: на этого бездушного подонка или на собственную слабость… От пылающей во мне ярости ощущение угасающего оргазма превращается в ледяной пепел ненависти.

Надменно сужаю глаза и гордо задираю голову, получая единственное наслаждение на данный момент оттого, что очередная попытка вырваться из его цепких рук всё же дала желанный результат.

Но Дикарь лишь небрежно проходится по косматым волосам ладонью и уходит под воду. Оставляя меня наедине с раздирающим чувством стыда…

Господи, да, мне стыдно признаться себе, но такого качественного траха у меня еще никогда не было. Это самый безудержный секс в моей жизни. Конечно, осознавая тот факт, что я уже невеста, а он абсолютно чужой, незнакомый мне мужчина, я тут же прогоняю эти позорные мысли из своей глупой головы. Чувствую себя шлюхой. Мне не может нравиться столь животное обращение. Или может?..

В конечном итоге я позволила ему сделать с собой всё, что ему хотелось, ведь мое сопротивление ничего не изменило бы – наоборот, только распалило бы этого зверя ещё хлеще. И, поддавшись ложной надежде на то, что моё хладнокровие могло сыграть мне на руку, я проиграла.

Я не с умела сохранить равнодушие, потому что любое его прикосновение прожигало меня до костей. Ничего подобного раньше я не чувствовала. В нем есть какая-то сильная мужская энергетика, которая подчиняет тебя себе, а в порыве гнева вообще может спалить дотла. И почему-то именно это и притягивает меня… Но не стоит расценивать животный магнетизм как нечто большее…

Лет в восемнадцать я мечтала о таком горячем мужчине, но жизнь показала, что с ними лучше не связываться. Да мне такой дикий и не попадался.

«Бойтесь своих желаний, девочки, они могут стать для вас явью… Или превратиться в кошмар…»

Конечно, если убрать все варварские замашки, держу пари, он окажется еще тем сердцеедом. Ведь внешне он достаточно привлекательный мужчина, но поход к барберу ему, разумеется, не помешает.

И всё же мое сердце принадлежит другому. Но что-то мне подсказывает: если потребуется, Дикарь вырвет его вместе с Говардом.

Всё, хватит! Я не хочу больше думать об этом. Дело сделано. Жалеть и корить себя нет смысла. Отбросив гнетущие сомнения в сторону, я направляюсь прямо к водопаду, чтобы очиститься от произошедшего.

Подплыв достаточно близко, я оглядываюсь назад и, не обнаружив Дикаря рядом, спокойно встаю под чистые струи прохладной воды. Облегчение накрывает меня с головой, и я начинаю тереть свою кожу ногтями, болезненно соскребая следы грязного секса. Хочу смыть с кожи наглые прикосновения этого варвара и его терпкий запах.

Изменить своему будущему мужу перед самой свадьбой не входило в мои планы. И теперь я чувствую, что эта гнусная мысль будет пожирать меня изнутри, как червь. Как бы я ни старалась не думать об этом. Как бы ни оправдывала себя. Я допустила это, и Говард явно не заслуживает такого отношения.

***

Свыкнувшись с тягостными последствиями содеянного, я неспешно выхожу из воды и обхватываю влажное тело руками. Уже вечереет, солнце скрылось за скалами, и меня за одно мгновение охватывает лесная прохлада, рассыпая по телу неприятный озноб. Я не могу понять, от чего меня так трясет: то ли от холода, то ли до сих пор от прикосновений Дикаря.

Но в любом случае одежды мне сейчас точно не хватает. Платье, что дал мне Дикарь, осталось на кровати. И, конечно, путь от хижины я не запомнила, ведь всю дорогу пялилась на него, как идиотка. «Ты обязана нарисовать его», – с придыханием нашептывала мне моя сумасшедшая муза. Нет, конечно, я всегда прислушиваюсь к ней. Ведь она каждый раз дает мне новый виток вдохновения. А иногда и пинок под зад. Но в данном случае ей придется хорошенько меня отпинать, чтобы я зарисовала этого варвара, несмотря на его впечатляющую внешность.

Все творческие люди с «изюминкой», а я вот со жгучей перчинкой. И муза моя такая же – нетерпеливая и взбалмошная. А бонусом мне достались приключения на жопу. Для таких отмороженных, как я, это лишь новый источник вдохновения. Живем один раз, и на страхи нет времени – таков мой принцип. Хотя, что говорить, за эти два дня я получила убойную дозу адреналина.

Но после заточения в клетке во мне что-то щелкнуло… что-то изменилось… С ситуацией на грани жизни и смерти я еще не сталкивалась, и меня это подломило. Возможно, таков и был замысел Дикаря. Он слишком умен для асоциального человека. И, вопреки логике, теперь я не боюсь его. Напротив. Хочу узнать, что превратило человека в такое животное.

Мысленно усмехаюсь. Другая на моем месте волосы бы рвала на себе и рыдала в углу. Я же позволяю себе огрызаться в ответ, не боясь последствий, или просто не успеваю подумать о них. Мой язык летит впереди мозга. Воистину, выражение «Язык мой – враг мой» – спонсор моих приключений на пятую точку. Еще и муза подталкивает меня зарисовать его суровый образ. И чем не идиотка?

Нет, желание вспороть ему горло, конечно, на первом месте. И, если он еще раз прикоснется ко мне, я так и сделаю! На роль сексуальной игрушки я заявки не подавала. А в диких условиях крышу срывает по полной, и, чувствую, пойти на такой отчаянный шаг мне не составит труда.

То, что произошло сегодня, лишь акт насилия за счет перевеса силы на стороне дикаря, а моя бурная реакция – это длительное отсутствие секса.

Да, жениха я себе тоже нашла с закидонами. Говард поставил условие: до свадьбы ни-ни. Не верится, правда? Мужчина двадцать первого века – и отказывается от секса. Просто вымирающий и, я уверена, единственный экземпляр. Нет, конечно, оральные ласки и петтинг спасали, но… Это как пить молоко без лактозы. Пить коктейль без алкоголя. Есть лимон без кислинки.

Воспоминания о женихе еще больше омрачили мое настроение. И я обречённо присаживаюсь на корточки, утыкаясь лбом в колени и накрывая голову руками.

– Онэвэ. Лила осни [Вставай. Очень холодно], – низкий, суровый бас мгновенно вырывает меня из размышлений и я резко поднимаюсь на ноги.

Варвар, видно, прочитал мои мысли: вальяжной походкой он сокращает расстояние между нами и на вытянутой руке протягивает мне платье. Я тут же хватаю вещицу и прикрываюсь ей, бросая на Дикаря озлобленный взгляд. Но на его лице нет и намека на агрессию. Карие глаза, насыщенные золотом, светятся, как солнечный янтарь. Конечно, удовлетворенный самец не может быть злым, этот факт еще больше раздражает меня и напоминает о содеянном.