Сухим из морской воды. Месть Афганца. Книга 1

Глава IX. Клоун не унимается

По дороге в аэропорт в уютном кресле аэроэкспресса до Шереметьево Бельмов получил новое тревожное сообщение от Сергея. Алексей выключил телефон и попытался уснуть. Кто-то грузный и теплый плюхнулся рядом в соседнее кресло, хрюкнул и будто уснул, но ненадолго.

Сосед принялся уморительно ерзать и вдруг запанибрата обратился к Алексею:

– Эй, друг, не спи, а то замерзнешь! В самолете покемаришь. Сейчас надо думать. Соня-засоня. Леха, если честно, ты ведь чертовски вовремя появился, племяш…

– Ты кто?.. – Бельмов с трудом протер глаза. – Дядя, ты как здесь очути…

– А вот так вот! Конечно, я зол на тебя, ведь ты так редко посещаешь старого и единственного родственника. Этакий прохвост, шнурок ты в больших джинсах фирмы «Одра». Меня полного неудачника и жизненного банкрота надо беречь, а то ведь помру, кто тебя поддержит? Кто кота твоего возьмет?

– Да брось, Макс, брось, все мы теперь банкроты, империю потеряли, союз растоптали, теперь вот каплей за каплей теряем себя. Поспи, пусть вино выйдет. Да и мне не мешай, сплю я. Сон навалился, пушкой не разбудишь. Перезагрузиться мне надо.

– Не хочу я спать, хочу расцеловать тебя, как своего сына! Что ты меня как ребенка укладываешь! А?..

– А ты и есть ребенок, большой добрый и сильный ребенок. Спасибо, Максик…

– Да ну тебя! И ты туда же. Все меня считают наивным смешным, дурачком.

Макс вульгарно вытаскивает из кармана папиросы, закуривает одну, бросает пачку на столик перед спинкой переднего кресла. Закуривает дешевую и дымную самокрутку.

Внезапно появляется рассерженная проводница, она же хозяйка вагона, и требует немедленно прекратить курение в салоне.

– Мужчина, я вас сейчас выгоню из вагона! Немедленно прекратите курить! Ишь, толстяк, выпимши, и курит еще! Бесстыжий пенсионер, ну и дела! Иностранец?

– Слющяй, милая, не голоси, а! Пенелопа Таврическая! Ха! Медуза ты Гаргонская!

– Что, какая я тебе Антилопа? Шут гороховый! Ковровый, опилочный, манежный! Тьфу ты, коверный! Ну держись, я щас, дедок…

Рассерженная проводница в желтых кудрях, в красных сабо на платформе, лет пятидесяти от роду, быстро уходит, то и дело оглядываясь на взрослых хулиганов и грозя им белыми кулачками в перчатках.

– А-ри-видер-чи, Мерлин Норма! – картинно заканчивает фразу Макс.

Алексей удивленно смотрит на дядю и не верит своим ушам.

– Как она тебя только что назвала?

– А, да ну их, все меня считают придурком, шутки юмора не понимают. Одичал народ! Обезобразился в своей чопорности и трезвости. Все считают бабки. Бабло в глазах, в ушах, в пупках, и даже в носу. Планируют прибыль, но не жизнь, разве тут до шуток юмора? Вот и жена считала меня шутом, ушла к более серьезному семь лет назад, ай! Ну и что, а я, может быть, счастлив, что я шут! Я и по первой профессии артист цирка, клоун. Так что, все правильно. Это я сейчас ночной сторож в детском саду, а так, что ни на есть клоун. С Олегом Поповым считай как-то номер делали! Он тогда сказал мне хорошие буквы:

– Знаете, Максимильян, а вы есть талантливейший из идиотов, которых я знал! При виде вас мне лично не то, чтобы хочется на ковер упасть и держать свой живот, мне под ковер залезть охота от смеха. Браво, клоун Максимус!

– Ну и что, сделали номер с Поповым?

– Ай, сделали, да только Олег резко эмигрировал в Европу, в Германию что ли, попросили его, эти, ну, кэгэбешники, я читал где-то. А потом и труппу нашу разогнали. В общем, как ты ушел в Афган, у нас тут с клоунами покончили одним махом. Угрюмая страна стала и померла вскоре. Золотой теленок вырос, не поднять…

– Макс, дай я тебя расцелую! Золотой ты мой шут!

Алексей обнял дядю.

– Вот ведь черт, что привязался? Отпусти!

– Эй, Макс, а ну-ка дай племяшу прикурить.

– С чего это, ты же спортсмен, у тебя же от курева голова болит? Ну на, давай вместе покурим…

Друзья смеются и закуривают. Удивительно, но пассажиры крепко спали, и никто не заметил проделок двух взрослых дядек.

– Ах, разбойники, опять курите! – крикнула проводница в разных перчатках на руках и уже без туфлей.

Проводница Пенелопа на этот раз нарисовалась в ярком бразильском костюме, она пританцовывает, помахивая огроменным хвостом, словно она не женщина, а самец павлина в брачный период. Она вела в бразильском танце охранника поезда.

– О, красавица, а мы вас ждали! Бразильский карнавал? Вот это номер, ух, проказница! Мартышка! – расхохотался дядя Макс.

– Придурки! Я вас сейчас с поезда спущу! – вставляет веское слово охранник и превращается в гиеновую собаку с огромными белыми зубами и длинным языком.

Друзья как ни в чем не бывало докуривают папиросы и гасят чинарики о напольное ковровое покрытие. Поезд подходит к аэровокзалу, приехали. Двое выходят в хорошем расположении духа. На аэровокзале друзья спускаются в мужской туалет, где за ними наблюдает подозрительный верзила. Алексей набрасывается на него и в порыве драки отрывает тому уши. Напрасно и очень больно, парень ищет свои уши на полу и странно смеется. Приклеивает их на место. Оказалось, что этот дружелюбный толстяк увидел симпатичную пару добрых людей и хотел предложить им пива, чтобы скоротать время до самолета и за это чуть не лишился ушей.

– Иди сюда! Кто послал тебя? Отвечай! Задушу, потом уши жевать заставлю, – прошептал Алексей.

– Спокойно! Да убери ты руки! Псих! Задушишь. Кха-кха…

Алексей ослабляет хватку, убирает руку с горла незнакомца.

– Ну? Зачем следил за нами? – встревает Макс.

– Что, мне делать нечего, ребята? Смотрю, нормальные парни, дай думаю угощу мужиков пивом! Скоротаем время до самолета. А тут душить начинают. Уши отрывают так, что они горят.

– Ничего, это тебе китайский рефлекторный массаж в подарок. Скажи спасибо, что до иглоукалывания не дошло. Куда летишь?

– Спасибо, так мне повезло? Не знаю еще, настроение на нуле, думаю в Европу смотаться на недельку, развеяться. А вы?

– Не твое дело! Тоже развеяться, в Бразилию рванем на карнавал. Ну что, пивом угощаешь или передумал?

– Пошли, конечно! Лихой ты парень, лейтенант, будь осторожней, не наломай дров, – неожиданно сказал добряк.

– Не наломаю. Держись за свои уши. Я всегда помню, помню всех вас, ребята. Я за всех держу ответ…

Дядя Макс расплывается, словно туман, машет рукой Алексею и вдруг на мгновение превращается в клоуна с красным носом и смешной нечёсаной желтой гривой льва…

– Молодой человек, мо-ло-до-ой! Мы приехали, станция Шереметьево, Аэропорт. Поезд дальше не идет. Вы нормально себя чувствуете?

– Да, отлично, выспался… А я здесь один был?

– Конечно, – улыбнулась пышная блондинка лет сорока, проводница вагона.

– Вас зовут Пенелопа?

– Маргарита меня зовут, я замужем. До свидания и счастливого полета…

– Да, извините меня. Просто мне приснилась сейчас Пенелопа в бразильском карнавальном костюме и клоун в виде льва.

– Вот в Бразилии и потанцуете, на всю жизнь хватит. До потери пульса… Мне иногда такое снится, мальчик, закачаешься от счастья. Игры женского воображения.

– Это да, бывает. Прощайте…

– Не пейте так больше, молодой ведь еще?

– Я не пью, и не курю…

Билеты на самолет в кассе есть. Объявили посадку.

«Балдею в полупустом салоне. Взлетели легко, даже уши не заложило. Самолет новый и летит над морем ровно и приятно. Соседей у меня нет. Развалился, смотрю в иллюминатор, пытаюсь разглядеть дельфинов в чернеющем море. Совсем скоро посадка. Не могу сконцентрироваться, расслаблен, словно оторванная стропа, веревка, мокрое полотенце. Совершенно не представляю, что меня ждет там. Хлопаю себя ладонями по лицу, слегка костяшками согнутых в кулаки кистей простукиваю весь свой спящий череп. Просыпайся, лейтенант, а то так и не проснешься, упадешь с пулей в голове. Так, вроде бы собрался, уже намного лучше. То, что я был капитаном, полнейший фарс, какой я к черту капитан, я даже приказа не видел. Я обыкновенный лейтенант: тот, что пытался постичь службу рядовых, тот, кто мог бы сам стать солдатом в Афгане. Как можно быть офицером, если сам не был в шкуре рядового, не испытал все тяготы и лишения? Закрыл глаза. Снова где-то в Афганистане. Поздний вечер, кубрик командира парашютно-десантного батальона. Трое офицеров средних лет играют в карты. На столе, сколоченном из снарядных ящиков, стоит початая бутылка экспортной Советской водки «Золотое Кольцо», огурчики на синей тарелочке, рюмки, порезанная полукопченая колбаска, ломти белого пшеничного хлеба, на блюдце кругляши сливочного масла».

– Лейтенант? Легок на помине… Дверью не ошибся?

– Прибыл только что из Союза для прохождения службы в ограниченном… Товарищ гвардии майор!

– А, новенький, заходи, а где твоя поклажа, водка? Приз в студию!

– Водка?

– Точно так, она, родимая. Ты должен был привезти две пол литры из Союза. В офицерский общаг…

– Зачем?

– Ты что, не знал, это традиция, сынок, прибыл в Афганистан, накрыл поляну водярой товарищам по роте!

– Солдатам запрещено пить, военная обстановка. А вы, значит, товарищи офицеры, жрете и еще ждете? Хорошая служба, что обмываем?

– А ты не борзей, лейтенант, служба как по маслу пойдет. Обмываем мы медали за наши боевые выслуги, за заслуги то бишь! Присаживайся, тут тебе не в Союзе, в ногах правды нет. Ничего, через пару дней въедешь в гору все поймешь.

– Лихо, я где-то читал, что в Афгане этой медалью награждают чаще солдат и сержантов, редко прапорщиков.

– Солдатам? А кто такие солдаты? Кто они, срочники, срок отбывают, а мы с тобой профи! Вот капитан сидит, он уже третий год здесь. Мы водку пьем, паря, а им не положено. А нам положено, по сроку службы и за вредность. Им тут полтора года и вшить, на самолет…

– Я тоже не пью.

– Ахренеть! Расстроил ты старших товарищей. Плохо начинаешь, летеха. Надо тебя покачать на кулачках, как молодого и борзого не по годам.

– Попробуй, кто первый будет, – грубо ответил Бельмов.

– Не сегодня… Там за фанерной стенкой в соседнем кубре твоя койка. Там старлей раньше спал, комиссовали его по ранению. Владей.

– Разберемся. Я прогуляюсь, проверю посты.

– Ты чо, зачем это тебе?

– Я дежурным по батальону после завтра заступаю. Я же молодой, – съязвил лейтенант.

– Давай, проверь. Пароль-то знаешь?

– Да.

– Броник одень и каску, чудик! Автомат возьми с патронами… Вдруг духи нападут, отстреливаться часовым поможешь. Ты же сегодня трезвый. Ха-ха… Эй, ты какое училище кончал?

– Как положено, наше, Рязань…

– У, поняли… Давай, буру бача! Трезвенника прислали, ха…

Поздним вечером пассажирский лайнер с ветераном Афганистана и бывшим зеком Алексеем Бельмовым приземлился в аэропорту города Геленджика.

Сергей недоступен. Алексей платит двойную таксу и по серпантину мчится на случайной попутке в Черноморск.

– Все, приехали, останови, браток, здесь, – обращается Бельмов к владельцу авто сквозь полумрак салона.

– Живешь здесь, уважаемый? Хороший район, тихий…

– Ага, к родителям в гости приехал…

– А кто твои родители, брат? Может, знаю их…

– Иисус и Мария, – пытается шутить Алексей, но шутка выглядит мрачной.

– А? Просто, такие дела… У нас полиция ошивается, ищут кого-то. На берегу моря замочили большого человека.

– Обычное дело, туристку наверное? – отстраненно спросил Алексей не торопясь покидать салон.

– Не, мужика из муниципалитета, а перед этим в парнишку стреляли. Сейчас парня этого ищут, он где-то в этих домах живет…

– Ну и дела тут у вас, не заскучаешь, вроде бы спокойный городок? – усмехнулся приезжий.

– Граница рядом, бывает… Был спокойный…

– Не сгущай краски, друг!

– Я просто предупредил, что здесь полиция под каждым кустом. На всякий случай.

– Спасибо, конечно, я не из братков. Бывай…

– Счастливо, военный, будь здоров.

– Спасибо, привет семье… Ошибаешься, я артист…

– Удачи, артист.

Автомобиль скрылся в чужих дворах, искривляя светом фар покой и штиль под большими платанами – чинарами. Все стихло, только сверчки поют и цикады надрываются от счастья и теплого бриза с моря. Сердце Алексея бешено стучит. Лейтенант неслышно движется в тени кипарисов к подъезду дома, где живет Сергей. Напротив подъезда он заметил в тени орешника огромный джип, сделанный на армейский манер. У дверей подъезда валялся разный строительный мусор, несколько ржавых гвоздей и старый оконный блок. На нем лежат грязные рабочие перчатки. Как поработали, так все и оставили.

В траве блеснул рифленый профиль кривой стальной арматурины. Как она здесь кстати. Железная дубина, чуть меньше полуметра, удобно лежит в кисти руки. Алексей поднял ее и улыбнулся. В автомобиле никого нет. Капот теплый. Пассажиры джипа, видимо, в этом подъезде; решили в гости зайти. Может, коллекторы долги вышибают из заспанных обывателей.

Он снова прислушался, абсолютная тишина и еле слышный шорох, где-то. Дымчатый упитанный кот уставился на Алексея, понюхал куст розы, пометил его и неспеша скрылся в высокой траве.

Глава X. Ночные разборки

Афганец не спеша поднимается на десятый этаж. Шорох нарастал и занимал все пространство лестничной клетки. Пока шестой этаж. Где-то внизу открылась дверь, залаяла собачонка, шорох, идущий сверху, сразу же прекратился. Алексей вытянул из рюкзака кусок арматуры, надел рабочие матерчатые перчатки, быстро пошел выше. Вот и десятый этаж. Тускло горит неоновая лампа, мигает, словно давно болеет неизлечимым заиканием.

У квартиры Сергея возятся двое здоровяков, накаченные шеи под выбритыми затылками, руки, словно клешни, один смачно дымит дорогой сигаретой. У него на черном ремне Алексей замечает кобуру с матовой рукояткой пистолета. Бельмов спускается на девятый этаж, убирает арматурину обратно в рюкзак. Мгновенно перевоплотившись в безобидного пьяницу, он поднимается на четвереньках и заводит разговор с верзилами.

– Фу-ты, ну-ты? Зачем опять так накурено? На хрена тут курить? Вроде бы интеллигентные люди? Кха-тьфу! Курят здесь? Я вас не знаю? Здрасьте…

– Эй, мужик, спрыснул отсюда, быстро! Пьянь! Потеряйся, чтобы мы тебя больше не видели…

– Что надо, вам, сопли, я живу здеся… А вы ча, ключи потеряли кажись? Вошкаетесь у двери старой бабушки Розы…

– Ага! – огрызнулся тот, что был глубже и в тени.

– Пардон, а это девятый этаж? – удивленно спросил пьяница.

– Десятый, отец родной…

– Тетка моя, сестра моей матери, мне всегда так говорила! Гриша, лезь в чужие дела и тогда тебе точно, что-нибудь оторвут… Умная женщина была, но поперхнулась косточкой от карпа.

– Померла что ль? – поинтересовался тот, что помельче.

– Не, живая, но болтает теперь мало! Все, парниши, я пошел. Не стану мешать. Я догадался, что вы опера…

– Какие опера, вали быстрее, пока мы тебе ноги не вырвали…

– Понятно, уже бягу… Ноги мне еще пригодятся…

Осведомившись и поняв, что он жестко ошибся этажом, пьяница сползает на спине по ступеням вниз и тихо сидит этажом ниже. Еще тише достает арматурину из рюкзака и замирает. Он слышит, как жулики наконец-то открывают замки железной двери и с шумом заскакивают в квартиру Сергея. Бельмов мгновенно вбегает на этаж и врывается следом в квартиру.

– О, смотри, опять этот алкаш притащился? – с ужасом восклицает один из жуликов, тот, что поменьше габаритами. – Опять тетю потерял?

– Так это не алкаш, мать… – кричит лысый здоровяк, – это какой-то гад зашел на свою голову! Пронюхал…

– Точно, кабан, не алкаш я. Жуть ваша пришла…

Завязывается нешуточная драка, но неожиданность и опыт на стороне лейтенанта. Отрезок арматуры гуляет в воздухе и часто приземляются на суставы злоумышленников. Верзила успевает несколько раз выстрелить, пока Бельмов попадает ему со всей пролетарской дури по ключице, а потом и по запястью. Пистолет падает на пол и рассыпается на осколки, словно это керамическая или хрустальная игрушка. Второй парень получает арматурным жгутом поперек хребта и беззвучно заваливается на пол. Ноги его на балконе, а главная часть тела в спальне. Он словно сломанная кукла и похоже уже не жилец.

Выстрелов не было слышно, у преступников новейший пистолет, изготовленный из керамического сплава, одноразовый. Аналог австрийского «Глока», но изготовленный, по всей видимости, в России, в секретных экспериментальных лабораториях. Пули также углепластиковые, вылетают из пластиковой гильзы не за счет расширения пороховых газов, а за счет сжигания жидкого горючего.

Враги ранены, валяются на полу, корчатся от боли. Сергея в квартире нет. Что теперь делать, где искать крестника?

Алексей присаживается на корточки, потом встает, обходит квартиру. Теперь можно и нужно провести допрос с пристрастием. Бельмов то и дело выходит из себя и грозится прибить обоих за их несговорчивость, но понимает, что так он загубит все дело и решается поговорить с взломщиками по душам. Случайно он вспоминает Афган, начинает блефовать и с иронией рассказывать, как убивал таких ублюдков там и сейчас рука его не дрогнет. Побитые оживились и поинтересовались, где конкретно служил незваный гость. Разговор переходит в более конструктивное русло.

– Так, бойцы, разговор у нас не клеится. Таких ублюдков, я лично глушил за речкой и сейчас не моргну! Подонки, вы не оставляете мне выбора. Может, я сам вас боюсь, а когда боишься, лучше всего убить противника, чтобы не ждать его по ночам до конца жизни, – злобно, но спокойно выговаривает Алексей.

– Крутой, может, сдашь нас? Ты же легавый, на роже мелом написано, – буркнул здоровяк с отбитой ключицей и застонал.

– Не угадал. Я вне закона, как и вы. Откуда такой ствол? Мудреная игрушка. Рассказывай, пристрелю или башку пробью. Страсть, как не терплю вида мозгов. Бяка…

– Погоди, командир. Христом Богом, поговорим… Не горячись. Пистолетик дал нам один пожилой седой дед.

– Дед, значит? Дед Мороз, типа? Что за чел? Ну, рожай правильный ответ…

–Ты победил! Погоди. Дед назвался генералом и важной шишкой из организации каких-то ветеранов. Хрен его знает, что за дед…

– Ладно, верю. Но как это вас спасет? Для чего мне эти обрывки ваших мыслей?

– Мы тоже там были, неужто братьев положишь? Мы в Кандагаре парились, а ты?

– Братьев? В каком году, звание, часть?

– Под вывод уже, мы рядовые разведбата. Пехота. Большего сказать не можем.

– На караваны ходили? – тихо спросил лейтенант.

– А как без них… Брат, ты подумай, мы же там вместе с тобой…

– Братьев, может, и не положу, но сволочей и убийц посчитаю за честь… Какие ваши аргументы, чтобы я оставил вас в живых? Вы же хорошо постреляли за речкой, может, пришло время вспомнить и принять уже и свою смерть?

– Готовы за все ответить, но не убивай, словно собак, мы ведь не по своей воле вписались. Нам сказали, что работа, которую мы делаем, необходима ветеранам и вдовам тех, кто сгинул на боевых. Нам приказали передать…

– Что передать, что приказали… Конкретней, шакалы!

– Посылку! Больше ничего не знаем… Мы не шакалы…

– Не шакалы, верно, вы два ишака. Хотя я опять не прав, ишаки умней вас. Ради этих слов я должен вас оставить в живых? Наивные, в Афгане нам приказывали добить раненного врага, а я должен вас вот так, за здорово живешь?

– Нет! Да, все расскажем, спрашивай… Не убивай, я и так уже калека. – Тот, что поменьше заплакал, словно ребенок.

– Ваши имена? Кому вы были должны передать посылку? Какую к чертям посылку? При чем тут эта хата? Отвечать! Живо! – взбесился Бельмов.

– Я Глеб, он Сэм. Сэм, хорош ныть… Передать груз, то есть посылку, мы должны были одному типу, он киллер, иностранец, убивает людей словно воробьев из рогатки. Он итальянец, хотя всем говорит, что приехал на работу из Средней Азии. Он в международном розыске, а в Черноморске двери и окна устанавливает и всем улыбается. Пить…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.