Железная роза

– Зачем ты про это читаешь? – настороженно спросила Лиз, глядя не в книгу, а на нее.

– Я читаю про Дубецкий бастион, – терпеливо пояснила Розалин, расстегивая пальто.

– Что это? – выспрашивала Лиз.

– Тюрьма с самым строгим режимом.

– И зачем ты читаешь про тюрьму? – недоверчиво спросила соседка. – Думаешь, наша школа похожа на нее?

Рука Розалин замерла над пуговицей, а брови метнулись вверх. Она во все глаза уставилась на Лиз.

– Школа? С чего ты взяла? – удивилась она. – Это же книга по истории, тут описаны события прошлого века, в том числе постройка Дубецкого бастиона. Если тебе интересно, могу дать почитать.

– Нет-нет! – смущенно замахала руками соседка. – Не стоит!

Она отошла к своему столу и принялась шелестеть тетрадями.

Розалин еще некоторое время в недоумении разглядывала ее спину. Ей стало любопытно, почему Лиз сравнивает школу с тюрьмой.

***

Выпал снег. Зима не стала задерживаться на пороге, а ворвалась в Суинчестер, не дожидаясь приглашения. В следующие несколько дней бушевали метели. На улицу было не выйти, и Розалин после занятий проводила время у себя за чтением.

Лиз делала уроки с подружками и редко появлялась в комнате, чему Розалин была даже рада: суетливая и шумная Лиз отвлекала ее. Единственная дочь мэра не привыкла делить жизненное пространство с кем-то еще.

На четвертый день вечером непогода улеглась, и Розалин решила выйти прогуляться.

В заснеженном сквере почти никого не было: другие девочки сейчас делали уроки, да и необычный для ноября мороз не вызывал желания покидать теплые школьные коридоры.

Розалин брела по дорожке, погруженная в свои мысли. Она по-прежнему звонила Джону каждый день. Но теперь пыталась уловить фальшь в его голосе. На прямой вопрос он отвечал, что все в порядке и новостей у него нет. Что Джон хочет от нее утаить?

Задумавшись, Розалин не заметила, что уже дошла до школьного крыльца. Сделать еще круг или пойти к себе? Она задумчиво окинула взглядом сугробы.

И вдруг увидела Лиз. Ее соседка шла по другой тропинке, озираясь по сторонам, а затем скрылась в кустах возле школьной ограды.

Розалин показалось это странным. Конечно, вполне возможно, что Лиз прячет в кустах какую-нибудь зверюшку, но…

Последовав за ней, Розалин подошла и раздвинула облепленные снегом кусты. За ними не было ничего особенного, лишь решетка ограды. Но в одном месте расстояние между прутьями решетки было шире, чем в остальных, и в него можно было спокойно пролезть.

Лиз вышла в город! Зачем? Да еще так поздно!

Розалин выбралась из кустов и двинулась дальше по дорожке, строя предположения. Самым правдоподобным из них была, пожалуй, встреча с молодым человеком.

Обойдя сквер еще два раза, но не дождавшись возвращения Лиз, Розалин отправилась к себе.

Ее соседка вернулась перед самым отбоем, около десяти.

– Привет! – как всегда сказала она, снимая пальто и шапку.

– Привет! – ответила Розалин.

Обычно этим их общение и ограничивалось, но сегодня Розалин спросила:

– Где ты была?

Лиз бросила на нее недоуменный взгляд.

– Гуляла с Джейн и Агнесс, а что?

– Я выходила в сквер, но там никого не было.

– Мы не ходили в сквер, а играли в снежки возле входа, пока нас не прогнала мадам Белинда, – заявила Лиз, усаживаясь за стол спиной к соседке.

Розалин были видны ее горящие красным уши. Она точно встречалась с мальчиком! Иначе зачем ей врать? Но что-то подсказывало Розалин, что о подобной встрече Лиз скорее всего рассказала бы.

***

На следующий день Розалин с любопытством наблюдала за Лиз. Но ничего необычного в ее поведении не заметила.

Хотя, постойте! Она что же, ворует хлеб с обеденного стола?

Да, именно так! Лиз положила несколько кусков хлеба себе в карман, а потом еще и пару яблок. Зачем она стащила еду? Розалин решила непременно это выяснить.

Вечером она ушла раньше Лиз и спряталась за деревом, чтобы та не заметила слежки. Вокруг гуляли другие ученицы, не обращая на нее внимания. Стемнело. Вскоре руки и ноги у Розалин стали замерзать. Она потихоньку приплясывала на месте, но это не слишком помогало. И когда она уже решила, что ничего не дождется, появилась Лиз.

На этот раз ее соседка долго озиралась по сторонам, наверное, вчерашний разговор ее насторожил. Но Розалин она так и не увидела, а потому скрылась в кустах.

С самым непринужденным видом Розалин последовала за ней.

Протиснувшись между прутьями ограды, она оказалась на Монетной улице. В этот час горожане как раз возвращались с работы, и прохожих было много. Изредка мимо проезжали экипажи, еще реже – автомобили. Розалин с трудом разглядела Лиз.

Ее соседка быстро шла по улице, а затем свернула в неосвещенный проулок. Не лучшее место для одинокой прогулки! Подстегиваемая любопытством Розалин не отставала.

Некоторое время Лиз бродила по темным и грязным улочкам. Ее преследовательница запуталась в поворотах и начала сомневаться, что сможет потом сама выбраться отсюда. Как вдруг Лиз перестала блуждать и нырнула в подвальную дверь обычного серого дома.

Розалин растерялась. Идти за соседкой? Но кто знает, что скрывается за неприметной дверью…

Решив дождаться возвращения Лиз, Розалин спряталась за мусорным баком. Быстрая ходьба помогла ей согреться, но через несколько минут мороз вновь пробрался под пальто. Что Лиз там делает? А вдруг она задержится надолго?

Вскоре Розалин увидела в переулке мужчину, он был похож на обычного клерка, прогуливающегося после работы. Он неторопливо подошел к лестнице в подвал, но не стал туда спускаться, а, оглядевшись, расслаблено закурил. До Розалин донесся отвратительный запах дешевых сигарет. Происходящее очень ей не понравилось. Может быть, он отец Лиз? Лучше бы это был ее отец…

Наконец, ее соседка показалась из подвала. Розалин внимательно наблюдала из-за бака. Когда Лиз поднялась по лестнице, мужчина что-то ей сказал. Она ответила, собираясь пройти мимо. «Клерк» схватил ее за руку и притянул к себе! Лиз сопротивлялась, а он зажал ей рот второй рукой.

Не раздумывая, Розалин бросилась на помощь, доставая из внутреннего кармана пальто револьвер. Она направила оружие на мужчину.

– Отпустите ее, мистер! – крикнула она.

Ее возглас привлек внимание мужчины. От неожиданности он ослабил хватку, и Лиз вырвалась.

– Беги! – заорала Розалин.

Лиз не пришлось просить дважды. Она бросилась прочь, а Розалин – за ней. Все множество запутанных поворотов они преодолели бегом.

Только один раз Розалин оглянулась, но их никто не преследовал.

Наконец они выскочили на Монетную улицу и пошли шагом, стараясь восстановить дыхание. Сердце Розалин колотилось, как никогда в жизни. Револьвер она незаметно спрятала обратно во внутренний карман.

– Кто это был? – спросила она, тяжело дыша.

– Я не знаю, – ответила Лиз. – Должно быть, он видел, что я прихожу туда одна…

Ее большие голубые глаза казались еще больше, и она никак не могла отдышаться.

– Что ты делала в подвале? – спросила Розалин.

Лиз отвела взгляд.

Конечно, она имела полное право не рассказывать. Но Розалин не могла не спросить. В конце концов, она спасла Лиз! Неужели после этого она не заслуживает хоть капли доверия?

– Там живут бездомные дети, – наконец произнесла Лиз, когда ее спасительница потеряла всякую надежду на ответ. – Девочка и мальчик. Я приношу им поесть.

Такого Розалин не ожидала. Она продолжала шагать по улице, не зная, что и сказать.

– Как же я пойду к ним завтра? – в отчаянии воскликнула Лиз. – Что, если этот джентльмен меня снова подкараулит?

– Никакой он не джентльмен! – возмутилась Розалин. – И ты туда больше не пойдешь!

Большие голубые глаза остановились на ней.

– Они умрут от голода, – тихо сказала Лиз.

– Никто не умрет, – пообещала Розалин. – Я пошлю к ним Джона.

– Кто такой Джон?

Розалин поняла, что проговорилась.

– Это… мой отец. Я пошлю к ним отца! – поправилась она.

– И что он сможет сделать?

– Он позаботится о них! Найдет им хорошее место в приюте.

Лиз умолкла и продолжила путь. Розалин с тревогой смотрела на ее нахмурившиеся брови.

– А почему ты подкармливаешь этих детей, и не рассказала о них родителям? – спросила Розалин.

– У меня нет родителей, – отозвалась та. – Мама умерла, когда я была маленькой. А папа – три года назад, он долго болел. Он завещал своему брату большую часть состояния, но с условием, что он позаботится обо мне. Согласно завещанию, дядя должен отправить меня в лучшую школу и проследить, чтобы я ее закончила. Поэтому, когда открылась «Вариотт», он перевел меня сюда. Раньше я училась в обычной школе в маленьком городке, Ноэле.

Глядя под ноги, Лиз продолжала:

– Но я не могу ничего сделать для этих детей, потому что у меня совсем нет собственных денег.

Розалин удивилась.

– Как же вышло, что твой отец оставил деньги дяде, а не тебе?

– Нет-нет, – замахала Лиз руками, – мне он тоже оставил. Только не деньги, а какую-то фабрику и акции. Но за три года фабрика разорилась, и дядя ее продал. А акции находятся в его ведении до моего совершеннолетия. Он полностью обеспечивает меня. Ну знаешь, одежда, еда, развлечения… Но карманных денег почти не дает.

Розалин вспомнилась фраза Лиз о тюрьме.

– Выходит, ты обязана закончить «Вариотт», даже если не хочешь? – спросила она.

– Ну да, – безжизненно отозвалась Лиз. – Иначе мы с дядей лишимся наследства в пользу какой-то двоюродной тетки, которую мы никогда не видели.

Порой родительская забота переходит все границы!

Лиз посмотрела Розалин в лицо и спросила:

– Откуда у тебя оружие?

– Отец дал мне для самообороны, – пожала плечами Розалин.

– Ты и стрелять умеешь?

Розалин кивнула.

– Может мистер Ферроуз ошибся? – задумчиво заметила Лиз. – Думал, что «Вариотт» – военная академия?

Ее слова заставили Розалин улыбнуться.

– Пожалуйста, не говори никому о револьвере, – попросила она.

Лиз кивнула.

– Ты в самом деле поможешь детям? – посерьезнела она.

За разговором они подошли к школьной ограде.

– Да, Лиз, я завтра же позвоню отцу!

Ее лицо просветлело.

– Спасибо тебе, Линнет!

Чужое имя резануло слух.

– Знаешь, зови меня просто Линн, – ответила Розалин, первой пролезая между металлическими прутьями.

Она решила, что Линн – это как раз нечто среднее между «Розалин» и «Линнет».

***

И неожиданно у Розалин появилась в школе подруга. На уроках они садились рядом, и скучные рассуждения учителя их больше не интересовали. Розалин рассказывала Лиз, чему ее учили в «настоящей “Вариотт”». А сама училась у Лиз тому, что не преподают ни в одной школе: доброте и состраданию. Бездомные дети и раненые голуби были не единственными подопечными Лиз. Она рассказывала о том, как помогла нищему найти работу, как втайне от дяди приютила в своем подвале бродячего музыканта, как выхаживала спасенного из пруда щенка. Она всегда защищала слабых, и ей всегда представлялась возможность кому-нибудь помочь.

Розалин считала, что приехала в Суинчестер помогать людям. Но пообщавшись с Лиз, поняла, как она далека от своей цели. Лиз не ждала знаков и подходящего момента, она просто делала все, что могла, прямо сейчас. Розалин прониклась к ней большим уважением.

Теперь они частенько болтали, делая домашнее задание в своей комнате.

– Чем ты собираешься заниматься после школы? – спросила как-то раз Лиз.

Она устроилась на кровати, лежа на животе, со стопкой словарей по латыни. К завтрашнему дню нужно было подготовить перевод.

Розалин сидела за столом, поглощенная сочинением по литературе «Символизм в произведении Эмили Бронте “Грозовой перевал”».

– Не знаю, – рассеянно отозвалась она, выискивая в книге подходящую цитату.

– Ну я серьезно! – улыбнулась Лиз. – И только не говори, что собираешься выйти замуж и жить в шикарном доме! Это так скучно!

Розалин рассмеялась.

– Для начала я хотела бы выучиться на психолога.

– Психолога? – удивилась Лиз, придерживая книги, которые норовили сползти с кровати. – А что он делает?

– Помогает людям, – кратко ответила Розалин.

– И я мечтаю помогать людям! – обрадовалась Лиз. – Вот если бы найти место, где этим можно заниматься… Здесь есть благотворительная организация, но ходят слухи, что это только видимость, а на самом деле они воруют еду и вещи для бедных. А еще разведывают, кого можно продать в рабство…

Упоминание о рабстве заставило Розалин оторваться от сочинения.

– Рабство? Я думала, его давно запретили!

Лиз на несколько секунд замерла, глядя на нее, а потом опустила глаза в учебник.

– Да, конечно… Просто сплетни…

Но Розалин была уверена, что подруга знает больше.

– Расскажи, что тебе известно об этом! – потребовала она, сама не заметив, как изменился ее тон.

Один из словарей Лиз все же соскользнул и упал на пол с громким стуком. Лиз села и наклонилась, чтобы его поднять.

– Никому ничего не известно, – глухо ответила она. – Об этом не пишут «Новости Лэмпшира».

Розалин отложила ручку и встала из-за стола. Присев на кровать рядом с Лиз, она тихо сказала:

– Но что знаешь ты?

Подруга подняла на нее взгляд.

– Разве в Фирмингеме нет рабства? – спросила она. – Я слышала, оно существует даже в Рондоне.

Розалин растерялась. Она успела забыть о своей легенде.

– Какая разница? Мы в Суинчестере, я спрашиваю тебя про него!

Глаза подруги наполнились слезами.

– Здесь то же, что и везде! – проговорила она. – Все эти слухи о слугах в богатых домах… Ночные рейды полиции в поисках беглых… И все делают вид, что все в порядке, но когда я думаю об этих несчастных людях… Это слишком ужасно, Линн! Не будем говорить об этом!

Она помотала головой, словно стараясь вытряхнуть из нее мысли о рабстве.

Розалин вспомнила полицейских в переулке. Так вот что они там делали!

А Джон? Знал ли он об этом?

Конечно, знал! Если даже Лиз слышала о рабах, то ее телохранитель, который должен был специально собирать информацию, должен знать и подавно! Знал и скрыл от нее! Вот в чем заключалась его ложь! Вот почему он так настаивал на отъезде!

Охваченная гневом, Розалин вскочила с места. Под растерянным взглядом Лиз она прошлась по комнате взад-вперед, пораженная предательством Джона.

– Что с тобой, Линн? – спросила подруга.

Розалин замерла.

– Ничего, я тоже считаю, что рабство отвратительно! – заявила она. – Я сейчас как раз читаю, как оно появилось.

– И как же? – поинтересовалась Лиз.

– Ританцы переняли его у кафриканцев в колониях, – Розалин вновь принялась ходить по комнате. – В Кафрике издавна процветали рынки, где продавали людей за долги, в наказание за воровство или плененных в местных войнах. Сперва ританцы покупали чернокожих рабов, а потом стали поступать с соотечественниками в соответствии с местными традициями: украл – получи клеймо, не смог отдать карточный долг – … Постепенно белые рабы появились и в самой Ритании. А из-за потакания властей и коррупции это явление широко распространилось. Сейчас в некоторых областях все это в прошлом, но в таких регионах как Лэмпшир, царит двуличие.

– Но неужели ничего нельзя сделать? – в отчаянии выдохнула Лиз.

– Бесплатная рабочая сила очень экономически выгодна, – заметила Розалин. – И рабство покрывает кто-то сверху.

Лиз решительно взглянула на подругу.

– Ну если это правда, то и уничтожать его надо сверху! Например, ты могла бы выучиться и стать мэром Суинчестера!

Удивленная такой перспективой, Розалин рассмеялась.

– Почему я, а не ты? – поинтересовалась она.

– Ты больше подходишь! – тряхнула головой Лиз. – Посмотри на себя: умная, образованная и в обиду себя не дашь!

– Спасибо за лестные слова, но у меня есть дела поважнее: сочинение для мадам Белинды, – отшутилась Розалин и вернулась за стол к урокам.

Но в глубине души мелькнула мысль, что Лиз не так уж далека от истины.

***

Первой мыслью полной негодования Розалин было уволить Джона. Но ситуация с бездомными детьми показала, что без него ей не обойтись. Джон быстро нашел для детей хороший приют и все устроил самым лучшим образом. Здравый смысл подсказывал Розалин, что глупо терять такого помощника.

И все же она стала звонить ему реже, а их воскресные встречи продолжались лишь ради тренировок. Иногда Джон намекал на скорый отъезд, но Розалин старательно игнорировала эти намеки.

Зато с Лиз Розалин почти не расставалась.

Приближалось Рождество. Школьницы репетировали праздничные постановки и украшали комнаты. Как-то вечером они развешивали гирлянды в обеденном зале под руководством мадам Белинды.

– Линн, у меня появилась идея, – сказала Лиз, расправляя бумажные звезды, вынутые из коробки. – Я хочу записаться на праздники волонтером в «Надежду».

Встретив недоуменный взгляд Розалин, она пояснила:

– Это благотворительная организация. Они раздают еду беднякам. В праздничные дни у них особенно много работы.

Она покосилась на одноклассниц, которые топтались у другой стены.

– Но придется сбегать из школы.

Розалин немного отошла, растягивая гирлянду. Лиз встала на заранее приготовленный стул и прицепила украшение за крючок в стене. Пока она двигала стул к другому крючку, Розалин раздумывала, что ответить.

Первое место в ее жизни всегда занимала учеба и, будь они сейчас в «настоящей “Вариотт”», она отказалась бы ставить под угрозу обучение в школе. Но Суинчестер заставил ее пересмотреть приоритеты.

– Я с тобой! – шепнула она Лиз, потому что к ним подошли Агнесс и Джейн за очередным украшением.

– Ты не обязана, Линн, – так же тихо возразила подруга. – Если нас поймают, нам грозит исключение из школы.

– Невелика беда, – проворчала Розалин, заставив Лиз расплыться в улыбке. – И вообще тебя это больше должно беспокоить, чем меня.

– Смеешься? – возразила Лиз. – Меня ни за что не исключат, дядя приложит все силы, чтобы я продолжала учиться.

К ним грузно приближалась мадам Белинда.

– Вы долго копаетесь, девочки! Остальные уже почти закончили, а вы одну гирлянду вешаете два часа!

Не дожидаясь оправданий, мадам прошествовала к следующей паре, чтобы сообщить, что их украшение висит криво.

Розалин и Лиз решили пойти в «Надежду» завтра же.