– Конечно! – ответила журналистка.
Соседка все еще глазела на нас с подозрением. Тогда Женя вынула из кармана какую-то корочку (быть может, паспорт или пропуск в общежитие) и показала женщине. Некоторое время та пялилась на протянутый документ, хотя рассмотреть его в сумерках не было никакой возможности. Однако уверенность, с которой девушка достала эту липу, окончательно успокоила бдительную соседку.
– Вы по поводу того, что тут случилось четыре года назад? – спросила женщина.
– Да. Мы расследуем это преступление, – ответила журналистка. – Хотим осмотреть квартиру.
– А почему ночью? – задала соседка резонный вопрос.
– Мы и днем приходили, но дома никого не застали, – продолжала без запинки врать Женя. – Да только дело очень важное и срочное. Мы надеялись хотя бы сейчас застать жильцов. Вы случайно не знаете, где они?
– Так здесь никто не живет с тех пор. – Женщина уже говорила спокойно, видимо, не сомневаясь, что мы правда из органов. – Соседка моя, баба Иринка, сдавала эту квартиру. А как узнала, что тут стряслось, слегла с приступом. Так и померла, сердешная. Наследников у нее не осталось. Говорят, есть какой-то племянник на Западе, но он так и не объявился. Вот и стоит квартира много лет запертая.
Я даже наклонил голову, чтобы она не увидела радостной улыбки. Вот это удача! Заперта! Значит, там с тех пор ничего не изменилось! Придав лицу серьезное выражение, я важно спросил:
– Можно вскрыть квартиру и осмотреть?
– Зачем вскрывать? – еще больше обрадовала меня женщина. – Если вам так нужно, у меня ключи есть. Баба Иринка оставляла мне один комплект на всякий случай. Мало ли что: вдруг свой потеряет. Сейчас отопру.
Не прошло и пяти минут, как перед нами распахнулась синяя дверь.
Первое, что бросилось в глаза, едва мы зажгли в квартире свет, – огромная размашистая надпись на полстены «Вопрос крови». Похоже, писали пальцами темно-бордовой краской или… У меня сразу возникла мысль, что кровью. Это ж сколько ее понадобилось, чтобы такое написать? Небось, брали у жертвы…
Место преступления мы увидели сразу: на закопченной батарее у окна висела пара почерневших наручников. Я отметил, что обои у батареи не сгорели, а лишь подкоптились от жара. Выходит, несчастных не просто облили бензином и подожгли, как многих других жертв. Это и понятно, иначе в квартире случился бы пожар. Их словно чем-то поджаривали – долго и мучительно. Паяльной лампой? Страшная медленная смерть. Ясно, что полностью сгореть жертвы не могли. Значит, после убийства тела забрали и увезли, оставив у места расправы эту надпись. Для кого? Это какое-то послание? Я достал фотоаппарат и сфотографировал надпись, батарею, наручники. Что за извергами нужно быть, чтобы так хладнокровно убивать?
– Может, вы что-то запомнили? – спросила Женя у соседки, которая все еще мялась у порога, испуганно заглядывая в комнату. – Кто здесь жил? Вы видели что-нибудь в день убийства?
– Что запомнила-то?.. – пожала плечами та. – Жил какой-то паренек. На вид лет двадцать, может, старше. Волосы длинные. Кто такой? Да кто ж его знает? Тут часто жильцы менялись: квартира-то сдавалась. Мы с ними особенно не общались. Этот прожил здесь год, может, больше. Последние дни с ним девчонка появлялась. Ну а тогда…
Женщина запнулась, перекрестилась.
– Помню, ночью подъехала машина, черная. Время было позднее, часа три ночи. Я выглянула в окошко. Вижу: какие-то люди. Человека четыре. Все в черном…
Она глянула на меня, едва не сказав: «Вот точно как вы». Словно сговорились все!
– И?..
– Ну, вошли в подъезд, – продолжала женщина. – Пришли явно сюда – я слышала, как дверь соседская хлопнула. Я еще подумала: «Шляются по ночам, людям спать не дают!» Но кто ж их знал, чего они тут ошивались. Может, друзья какие… И только на следующий день стало ясно, что произошло. Соседка этажом выше почувствовала с утра вонь, будто паленым пахнет. Стала стучаться: думала, вдруг на плите подгорело что. Никто не открывает. Ну она и вызвала милицию. А как двери вскрыли… Господи боже!.. Ужас-то какой!.. Кровь по полу, надписи на стене, наручники, а у батареи будто костер горел. Вызвали бабку Иринку. Тогда-то у нее сердце и прихватило.
Женщина еще торопливее закрестилась.
– Что потом? Было расследование? – спросила Женя. – Вас о чем-то расспрашивали?
– В том-то все и дело: никто ничего потом не спрашивал. Милиция походила, посмотрела, что-то собрала и уехала. И с концами. Никто больше сюда не приезжал, ничего не расследовал. Люди потом и вовсе стали поговаривать, что не было никакого убийства. Парень набедокурил с приятелями и съехал с квартиры. Кровь, мол, не человеческая. С той поры, кстати, того парня, как и девки, больше никто не видел. А что, выходит, и правда убийство?
– В этом мы и должны разобраться, – уклончиво ответил я.
– Если я больше не нужна, можно пойти домой? – спросила женщина. – Завтра на работу рано вставать. Вы тут еще побудьте, если надо. Ключ положите под коврик.
Мы поблагодарили свидетельницу «за помощь следствию», и она ушла. Сами остались в квартире, хотя смотреть тут уже было нечего. Эх, сюда б настоящих экспертов из милиции: осмотреть следы, отпечатки, собрать показания… А мы-то, ищейки-любители, что можем? Зато обстановка квартиры действительно подтверждала, что все описанное в статье Ромы – правда. Но вот толку-то? Все, что мы здесь увидели, ни на шаг не приблизило нас к ответам, кто убийцы и где их искать. И, остановившись у стены с кровавой надписью, я мысленно взмолился: «Господи, ну дай же хоть какую-нибудь зацепку своему верному борцу со Злом!»
И Господь меня услышал! Так как именно тогда я боковым зрением заметил за окном – тем самым, у которого мучительно умерла жертва (или жертвы?), едва уловимое движение. Кто-то явно за нами подглядывает! Признаться, с того момента, как мы покинули карьер, меня не оставляло ощущение, будто за нами следят. А я-то уж решил, что вся эта история с маньяками просто возбудила у меня манию преследования…
Чтобы не спугнуть шпиона, я спокойно походил по комнате, вышел в коридор. Когда стал осторожно приоткрывать входную дверь, Женя удивленно глянула на меня, но я поспешно поднес палец к губам: молчи! Честно говоря, когда я подкрадывался к дверям подъезда, меня охватил некоторый мандраж: кого там встречу, сколько их? Я было нащупал в кармане кастет, но передумал и достал из кобуры травматический пистолет. Вдруг там поджидает целая толпа людей в черном? Ну, была не была!..
Саданув ногой в дверь, я вихрем выскочил из подъезда. Заметил под окном темную фигуру и прорычал, вскинув пистолет:
– А ну, стоять!
Незнакомец от неожиданности остолбенел, даже не пытался бежать или сопротивляться. И лишь когда я схватил его, треснул затылком о стену дома и услышал сдавленное испуганное: «Пожалуйста, не стреляйте!» – я вдруг понял, что это девушка.
– Кто такая? – опешил я, но оружие не опустил.
– Никто. Просто проходила мимо…
Я направил пистолет ей в глаз:
– Еще раз соврешь – спущу курок! Ну? Считаю до трех…
Но сосчитать я не успел, так как в окнах бдительной соседки снова зажегся свет. Тогда я схватил девчонку за шиворот и втащил в квартиру, не убирая пистолета от ее лица. Когда она оказалась на свету, вдруг отметил, что это самое лицо мне почему-то знакомо. Но где именно я видел ее, вспомнить не смог. Женя и Рома с удивлением уставились сначала на плененную шпионку, потом на меня.
– Ого! Это еще кто? – спросил Рома.
– Думаю, это мы сейчас узнаем, – сказала Женя.
– Не сомневайтесь! – Я поставил на середину комнаты стул, усадил на него шпионку. – Что ж, поговорим?
И поднес к ее лицу кулак.
– Ты что, собрался ее бить? – поразилась Женя. – Погоди ты! Быть может, она сама все расскажет!
И, наклонившись к девушке, чуть ли не взмолилась:
– Расскажешь ведь, правда?
Та поспешно закивала. Я вздохнул, всем своим видом выражая неэффективность таких методов, но прерывать толерантный допрос не стал. Что ж, пусть попробует. Кулаки ведь всегда можно пустить в ход… Да и, признаться, сам засомневался: вдруг она и правда тут случайно. Хоть и не верил в подобные совпадения.
– Как тебя зовут? – ласково спросила Женя.
– Я Ма… Марина, – ответила девушка, испуганно поглядывая на мою зловещую татуировку и сбитые костяшки пальцев.
– Ну вот. – Журналистка глянула на меня: мол, вот видишь, можно и без рукоприкладства! Снова повернулась к девчонке: – Что ты здесь делаешь, Марина?
Я покачал головой: разве это допрос? Но все же отошел – стал напротив, оперся о стену с кровавой надписью и, постукивая пистолетом о ладонь, приготовился к потоку лжи. Однако Марина юлить не стала. Конечно же, предчувствие меня не подвело: она под этим окном оказалась не случайно.
– Честно сказать, я ожидала встретить тут кое-кого другого, – пролепетала шпионка, поглядывая то на меня, то на моих компаньонов.
– И кого же ты ожидала? – холодно спросил я.
