Вороны всегда следуют за волками

Другие семеро братьев прекратили бесноваться и встали рядом со своим главарем.

–А с кем я говорю? – он хлестнул взглядом по инквизитору явно не намеренный исполнять ее просьбу.

Набата небрежным движением показала регалию инквизиции, увидев которую, альв поджал губы, а сама инквизитор мысленно выдохнула с облегчением, что даже такие головорезы, как Братство, не желают ссориться с такими, как она.

Перекинув ногу через голову лошади, альв ловко спешился. Нейлас сильнее сжал в своих руках ружье, Набата заметила, что он излишне нервничает, что могло ей все испортить. Только бы он не начал палить по ним, как по вербовщику.

–Мой вопрос остается прежним. – произнес одноглазый альв.

–Думаю, твой человек попал в беду в дороге. Это не редкость в пустошах, особенно для одинокого путника. Здесь не было никого из Братства. – уверенно солгала Набата. Альв сощурился. – Ну, кроме вас. – она улыбнулась.

–Это маловероятно. Следы его лошади ведут до самого ранчо. – он перевел взгляд на Даексона, и тот так напрягся, что Набате показалось, что он и правда начнет стрелять.

–Значит, ваш следопыт ошибся. – предположила инквизитор.

Одноглазый снова поджал губы, внимательно глядя на Набату и Нейласа. Повисло напряженное молчание, в котором женщина слышала только свое дыхание и напряженные вздохи хозяина ранчо. Другие братья сохраняли тишину, расслабленно сидя в своих седлах и наблюдая за происходящим. Они не ожидали опасности, думая, что их предводитель сам все решит, но готовые в любой момент начать хаос.

–Вы лжете. – наконец произнес альв.

–Вы обвиняете инквизитора во лжи? – Набата изобразила оскорбленный вид, удивленно вскинув брови.

–Сапоги. – альв указал на ноги Нейласа, кладя руку на кобуру на поясе. – Это не его сапоги.

Не было смысла дальше ломать комедию.

«Даексон, твою демонову мать, ты не просто убил вербовщика, ты еще и ограбил его труп!»

Не то, чтобы инквизитор осуждала подобного рода мародерство, в пустошах хорошие сапоги так же важны, как хороший скакун или ствол. Но если бы не это…

Набата молниеносно выстрелила первой, от бедра, не дожидаясь, когда Братство первыми начнут бойню. Пуля попала альву в живот, и он отшатнулся, сделав пару шагов назад. Звук выстрела пронесся по долине подобно удару грома. Братство замешкались ровно на мгновение, и это мгновение Набата использовала, чтобы укрыться в доме вместе с Нейласом. Едва они забежали внутрь, как пули со свистом начали врезаться в стены дома, выбивая щепки и разбив окно.

Пустота и энтропия!

Братья что-то кричали, судя по звуку копыт, они окружали ранчо, были слышны беспокойные возгласы, полные досады и ярости.

Что ж, переговоры зашли в тупик. Теперь нужно выжить.

–Лейн!

Парень прятался в углу, боясь пошевелиться. Собственное имя подействовало на альва, как удар током. Он встрепенулся, часто моргая, а секунду назад просто сидел, дрожа и в ужасе глядя в пустоту.

–Они хотят окружить дом. – инквизитор кивнула на пращу в его руках. Парень кивнул в ответ, казалось, поняв все и без слов. – Пригляди за задним двором.

–Но я…

Руки Лейна задрожали так, что казалось, он чудом удерживает пращу. Набата вздохнула, поморщившись от боли в боку. Малец никогда не убивал людей. Что ж, хочет он того или нет, ему придется научиться. Сейчас.

–Тебе необязательно убивать. Хотя бы дай им знать, что зайти к нам в спину у них не получится.

«Но если убьешь, будет отлично», – подумала она, но вслух говорить не стала, чтобы не лишить Лейна последних остатков мужества.

Набата поблагодарила адреналин, благодаря которому теперь могла стоять на ногах, не дрожа от лихорадки, однако, боль никуда не делась, она все еще сжигала ее, острые щупальца расползались по телу от раны, вынуждая даже дышать с осторожностью – поверхностный вдох, почти не набирая легкие, быстрый выдох и снова. Инквизитор встретилась взглядом с демоном. Его глаза мягко светились в полумраке гостиной вместе с рунами на кандалах. Раздался грохот, новая пуля врезалась в стену, застряв в ней, а следом еще одна. Набата инстинктивно пригнулась, хотя в этом пока не было необходимости. Дом Даексонов служил надежным укрытием.

–Мое предложение все еще в силе. – заботливо напомнил демон.

Проигнорировав слова одержимого, Набата прокралась под окном, сменив позицию. Замерла, превратившись в слух. Шаги. Кто-то шел по щебню в дом. Как только он ступил на веранду, Набата высунулась из своего укрытия и выстрелила.

Промах. В этот раз удача не на ее стороне.

Один за одним раздались новые выстрелы. Пули застревали в стене, с противным свистом влетали в разбитое окно. Инквизитор прикрыла рукой голову, шипя от боли сквозь стиснутые зубы, вернулась на старую позицию. Будь проклята рана, будь проклято ее плохое зрение. Она бы сейчас многое отдала за дозу стимулятора, который разогнал бы тьму, помог бы забыть о боли и придал сил.

Выстрелы прекратились, все смолкло. Нейлас выглянув в разбитое окно, ответил Братству свинцом. Увы, криков боли не послышалось, он тоже промахнулся.

–Эй, сколько вас там? – крикнул кто-то из братства.

Набата молчала и подняла взгляд на демона. Тот в ответ выразительно поднял брови, демонстративно позвенев цепями на руках. Он ничего не говорил, но в его инфернальных глазах читалось немое «просто скажи «да», и они умрут».

Никогда.

На заднем дворе раздались выстрелы. Чей-то крик оборвался, перейдя в бульканье, но это не Лейн. Набата навскидку выстрелила в окно, не высовываясь, просто припугнуть Братство. Кто-то выругался, но всхлипов боли снова не последовало. На заднем дворе что-то упало – словно кто-то скинул с плеча на землю мешок с песком.

–Эй, нас больше, лучше сдайся! – все тот же голос. Акцент выдавал коренного жителя пустошей. – И мы подарим тебе быструю смерть!

Набата молчала.

К ней вбежал Лейн. Живой и не раненый. Он победно улыбался, хотя руки все также дрожали. Он буквально светился от гордости за себя, что справился.

Она не успела. Только открыла рот, чтобы крикнуть ему. Чтобы спрятался, убрался прочь.

Воздух наполнился грохотом и пороховым дымом. Все стволы Братства, что сейчас смотрели в их сторону, одновременно нарушили молчание. Они видели лишь силуэт мальчишки, маякнувший в глубине дома, но этого оказалось достаточно. Чья-то пуля нашла свою цель, врезавшись в шею альва и застряв в кости. Лейн опрокинулся назад, хрипя и дергаясь. Он умирал еще какое-то время, еще булькал даже тогда, когда выстрелы стихли.

Набата смотрела на него, до крови прикусив губу. Такая глупая смерть. Такая напрасная. Нейлас не мигая наблюдал за тем, как его сын умирает. Кажется, он что-то даже кричал, но инквизитор не слышала. Мир словно померк для нее. Ничего не слыша, она наблюдала, как Нейлас вскакивает на ноги, его рот широко открыт, по щекам пролегли влажные дорожки слез. Словно живая мишень, он встает в дверном проеме, успев выстрелить дважды, прежде чем и его жизнь обрывает пуля Братства. Он падает рядом с сыном.

Ты могла спасти их обоих, если бы согласилась. Парень прожил бы долгую жизнь, полную радостей и грусти, продолжив дело родителей. Женился бы, его ранчо могло стать приютом для сирот, каким был он сам. Но теперь его нет. Он вернулся в цикл. Как и с Теодором – это только твоя вина.

Странно, но эта мысль не принадлежала Набате. Инквизитор подняла взгляд на демона. Видела, что его губы двигались, но не слышала слов. Они словно звучали в самой ее душе, эхом отражаясь от сводов черепа. Подобно долгожданному после засухи дождю, взращивали в ней чувство вины, подтачивая решимость.

–Нет… – она моргнула, и мир снова стал ясным. Чужие мысли больше не склоняли ее греху.

–Твое упрямство сгубит нас обоих. – голос одержимого звучал раздраженно. Плевать на него.

Тишина повисла в воздухе, нарушаемая лишь похрапыванием лошадей снаружи. Набате казалось, что прошла вечность, когда члены Братства нарушили молчание. Она слышала их, словно из-под воды, они обсуждали, кто пойдет проверять дом. Разумеется, никто не хотел идти вперед, чтобы потом словить шальную пулю от недобитого врага.

Набата чувствовала легкость во всем теле, сознание ускользало от нее, а боль, казалось, отступала. Она уперлась рукой в пол, чтобы отползти в сторону, но ладонь заскользила по чему-то теплому и липкому. Инквизитор поднесла пальцы к лицу. В сумраке комнаты она видела на них что-то черное. Кровь? Это все ее кровь? Даже если ее не убьет Братство, жить ей осталось часы. А может, минуты.

На нее упала чья-то тень. Она даже не слышала его приближения, не слышала стука каблуков по деревянным ступеням. На мгновение, длившееся не дольше удара сердца, Набата встретилась глазами с членом Братства – худощавый альв, одного с ней возраста, держал в руках револьвер. Он замешкался, удивившись, должно быть, что она жива, и инквизитор с воплем ярости и отчаяния бросилась на него. Альв поднял револьвер. Неизвестно, откуда у Набаты еще были силы, но их хватило, чтобы увести вверх руку с оружием. Вражеская пуля врезалась в потолок, а инквизитор повалила врага на пол, точным ударом сломала висок. Альв что-то неразборчиво бубнил, но уже не представлял угрозы, его движения стали хаотичными и бессвязными, непослушные пальцы выпустили оружие.

Она подняла взгляд. С улицы на нее смотрели несколько человек. Осознав, что случилось, они принялись взводить курки. И, кажется, кричать. Но Набата не слышала ничего. Время стало густым. Эта отчаянная попытка выжить стоила ей слишком дорого, теперь инквизитор не могла даже поднять руки, чтобы выстрелить. Вместо страха ее окутало чувство вины и печали за тех, кто погиб по ее вине за эти дни, за то, что не сможет даже отплатить местью убийцам Даексонов. За то, что так нелепо утратила опалы, случайно выпустив на волю демонов. За то, что не смогла выполнить свой долг.

Что-то больше и черное застило ей взор, толкнуло в грудь, дернуло за плечи, унося прочь. Набата закрыла глаза. Вот и все. Ее душа вернется в цикл. Она была уверенна, что умирает.

Но сквозь туман забвения она ощутила на своей щеке чужое дыхание. Нет, не ледяное дыхание смерти. Набата открыла глаза. Это было жаркое дыхание демона. Он был перед ней, слишком близко, она чувствовала его когти, впивающиеся в плечи, чувствовала, как он вздрагивает, словно от боли.

–Пусти…

Он молча оттащил ее в укрытие. Набата тряхнула головой, пытаясь оставаться в сознании. Демон больно взял ее за подбородок, вынудив заглянуть ему в лицо. Когда он заговорил, на его губах выступила кровь. Он…закрыл ее от пуль?

–Сейчас или никогда. – прошипел он. В его тоне не было злости, не было былой игривости и самодовольства. Зато явно слышалось отчаяние, столь густое, что, кажется, им пахло его дыхание. – Просто скажи мне «да» и сними гребанные цепи! Ты нас обоих погубишь!

Набата пыталась понять, что им движет, но ее ослабленный разум не мог это сделать. Это не был страх смерти, откуда тогда такое отчаянное желание выжить именно здесь?

Это казалось очень просто. Просто произнести свое желание. Набата не хотела умирать вот так, но стоило ли это того, чтобы заключать сделку с демоном? Обратной дороги не будет. Ни в жизни, ни в посмертии, она навеки будет проклята.

–Лучше подумай о том, скольких ты сможешь спасти, если согласишься, инквизитор!

Он словно прочел ее мысли. Последний барьер сомнений пал. Сейчас или никогда. Набата чувствовала, как угасает ее сознание с каждой каплей потерянной крови.

–Спаси нас. – она коснулась холодного железа ошейника. Протянула демону ключ с цепочки на шее. Знаки на металле ярко вспыхнули и тут же погасли, когда щелкнул замок. Теперь это не больше, чем обычное железо. – Отомсти им…

Демон ухмыльнулся. Его лицо приблизилось к ее лицу. От поцелуя с этим существом Набату затошнило. Однако, помимо металлического вкуса крови она ощутила, как ей становится легче. Сознание прояснялось, боль уходила, становясь не более чем эхом ее недавних мучений. Почувствовав прилив сил, инквизитор оттолкнула его от себя. Закричала от боли, когда кожа на ладони зашипела от метки – знака того, что теперь она связана с этим одержимым навсегда. Демон отстранился, улыбаясь так хищно, что даже у Набаты холодок пробежал по спине.

–С удовольствием.

О, Праматерь, это самая упрямая женщина из всех, что он встречал за свою бессмертную жизнь! Но оттого ее падение стало только слаще.

Когда сдерживающая магия его оков иссякла, Теневис задрожал в предвкушении. Силы возвращались к нему, тело исцелялось, избавляясь от пуль, засевших в теле, те со звоном падали на пол, покидая его плоть. Он выпрямился, расправляя плечи и вдыхая полной грудью. Развел руки, сбрасывая с себя цепи. Повел плечами, разминая шею. Это казалось приятней, чем он мечтал.

Перешагнув через тела, Теневис бесстрашно выступил через порог дома. Их осталось пятеро на него одного, но даже при таком раскладе демон увидел страх в лицах троих членов Братства. Не нужно быть инквизитором, чтобы понять, кто к ним вышел.

–Огонь! – рявкнул кто-то из них.

–Что уставились, пристрелите ублюдка!

–Триединая, защити!

Спаси нас.

Теневис растворился в сгущающейся ночи, обратившись в ворона. Пули просвистели мимо, так и не найдя своей цели. Взлетев, демон стал собой, и с высоты нескольких метров приземлился на плечи одного из альвов. Хрустнули кости, альв упал под весом демона, истошно крича от боли. Когти вспороли ему горло, и он затих навсегда. Не оставляя братьям и шанса, Теневис в один прыжок оказался рядом со следующим, выбил у того из рук винтовку, словно у ребенка игрушку, рванув ее на себя. Альв пошатнулся навстречу. Клыки пронзили горло жертвы, разрывая кожу и мышцы. Демон с рычанием, на которое не способен человек, дернул головой, вырывая у жертвы кусок плоти – вслед за этим движением следовал багровый шлейф, брызнувший на песок из смертельной раны. Иссушенная засухой земля жадно приняла подаренную ей алую влагу, словно жестокое божество, жаждущее кровавых подношений в свою честь.

Отомсти им.

Слова Набаты звучали в его голове с каждым ударом сердца, подобно молитве или боевому маршу. Они стали их сделкой, их договором, который он выполнял с кровавым рвением и жестоким усердием.

Спаси нас.

Третий альв упал, пронзенный когтями насквозь.

Отомсти им.

Четвертому проломила череп перепуганная лошадь. Какая жалость. Какая напрасная смерть.

Последним оставался единственный в шайке фамиан. Пуча глаза от ужаса, он запрыгнул на свою лошадь, ругаясь на двух языках сразу, погоняя ее прочь от ранчо. Теневис быстро догнал его в облике черной птицы и лишил жизни с особым удовольствием, упиваясь ужасом и болью.

Набата не двигаясь и не дыша наблюдала, как демон расправляется с врагами. Она боялась моргнуть, чтобы не упустить ни единого мгновения смертельной пляски, устроенной демоном. Ее шокировало не то, на что он способен – кому, как ни инквизитору знать об этом. За то время, что он пробыл в ее плену, она поняла, что успела очеловечить его, успела забыть, что за его ухмылками и шутками скрывается смертельно опасный монстр. Теперь он напомнил ей об этом – не скованный ошейником и железом, он пустил в ход всю свою ярость, разрывал, кромсал, вскрывал и резал. Его не могли достать ни пули, ни мольбы о пощаде. Набата ощутила облегчение, что демон сейчас на ее стороне, но сразу же устыдилась этой мысли.

Она взглянула на ладонь. Уродливая черная метка, в очертании которой угадывался перевернутый знак инквизиции. С этого момента она предательница. Отступница. Какими бы благими не были ее намерения, она допустила невозможное. Стала той, кого презирала и ненавидела.

Было ли в этом мире что-то более отвратительное, чем инквизитор, заключивший сделку с демоническим отродьем? Набата поклялась защищать мир от таких, как он, отдала этому делу больше, чем жизнь.

Может быть, Сераф прав? Может быть, для нее уже слишком поздно?

Дождь лил с такой силой, что из окна бара сквозь стену ливня не видно соседних домов. Изредка внутрь вваливались промокшие до нитки посетители, пуская внутрь холод и сырость сезона дождей. Набата улыбалась каждый раз, когда Сераф, сидящий напротив, ежился, когда его кожи касался прохладный влажный воздух. Он не любил дождь.

Из-за сезона дождей тракты превратились в непроходимые болота, железные дороги размыло, так что Набата оказалась в этот раз заперта в стенах Сантремира, чему ее друг оказался несказанно рад. Она редко задерживалась в Обители дольше пары недель. Теперь они каждый вечер проводили в «Последнем пристанище» – баре на границе фамианского гетто и рыночного округа. Публика здесь всегда находилась крайне разношерстная, а еще терпеливая. В «Пристанище» одинаково принимали и человека, и альва, и фамиана, и даже инквизитора в компании священника Погоста. Именно поэтому Набата и Сераф приходили именно сюда, хотя могло показаться, что подобное заведение в столь непрестижном месте не подходит кому-то вроде них.

Хозяин бара, престарелый фамиан по имени Шепчущий-в-тумане, и давно знакомый с Набатой, поставил перед ними глиняный кувшин домашнего вина. Инквизитор поблагодарила его принятым у фамианов жестом – коснувшись своей груди ладонью, слегка качнула головой. Старик улыбнулся, дернув обеими парами ушей, и молча направившись к другим гостям.

Несмотря на уютное тепло очага, веселые разговоры и смех, и добродушие хозяина, Набата и Сераф сидели мрачнее свинцовых туч, низко висевших над городом. Ничего не говоря, инквизитор наполнила их стаканы вином, ничего не говоря, осушила свой до дна. Жрец сидел, не двигаясь, и глядя куда-то сквозь Набату.

–Ну же, давай, скажи. – не выдержала наконец она. – Скажи, какое я чудовище.

Сераф моргнул. Его взгляду вернулась ясность. Теперь он смотрел прямо в лицо подруги.

–Ты знаешь, что я так не считаю… – начал он, словно оправдываясь.

Набата сощурилась.

–Я достаточно давно с тобой знакома, Сераф, чтобы знать, как выглядит твой коронный осуждающий взгляд. Сейчас это именно он и был.

–Послушай. – он поджал губы. Огонь в лампе перед ними задрожал, но вскоре успокоился. – Я понимаю, ты сделала то, что должна, осуждать тебя за это бессмысленно, просто…

–Просто «что»? – Набата почти бросила ему в лицо этим вопросом.

–Это же младенец…

–Он пусторожденный. – отрезала инквизитор.

Снова повисло молчание. Набата снова налила себе вина и выпила. Сераф так и не притронулся к своему, пялясь на собственные руки в черных перчатках.

Инквизитор стиснула зубы, сдерживая раздражение. Она рассчитывала на поддержку со стороны друга, а не осуждение. Она видела, как в нем прямо сейчас борются чувства и логика, долг и сострадание. И она знала, что победит. Сераф всегда оставался мягким человеком, порой не способным принимать тяжелые решения. Удивительная черта для человека, служащего Погосту Последнего Пути – церкви смерти и упокоения.

–Я понимаю, что это необходимо. Понимаю, что кто-то должен сделать грязную работу. И поверь, не это меня беспокоит. – он поднял на нее взгляд своих пронзительных изумрудных глаз. Набата всегда удивлялась, как причудливо в них отражается свет, словно танцующее пламя. – Меня беспокоит твоя…реакция.

Видно, что он осторожно подбирал слова, стараясь не задеть ее чувства. Набата с вызовом вскинула подбородок. Слишком поздно, ее чувства уже задеты.

–Что не так с моей реакцией?

Теперь пришел черед Серафа залпом выпить свой стакан.

–Я не говорил, что с ней что-то не так. Пойми, я твой друг и беспокоюсь за тебя. Твой долг инквизитора, он… Я вижу, что он оставляет отпечаток в твоей душе. Ты можешь этого не замечать, но я вижу, как ты становишься все более холодной. Черствой… – он осекся.

–Бесчеловечной. – Набата договорила за него. В ее тоне было столько стали, что хватило бы отлить пули для всех констеблей в Сантремире.

–Может быть. Немного. – он вновь посмотрел ей в глаза, словно хотел что-то найти. – Скажи, неужели тебе было легко?

Инквизитор глубоко и медленно вдохнула, прикрыв глаза. Также медленно выдохнула и только тогда открыла глаза.

–Если ты правда заботишься обо мне, тогда не говори чепухи. Ты правда хочешь сейчас залезть мне в душу, вскрыть все нарывы и заставить страдать? Или может поймешь, что быть бесчеловечной проще? Что только так я смогу быть эффективной и выполнять свой долг? Ты верно сказал, кто-то должен делать грязную работу. И этот кто-то – я! – она ткнула себя пальцем в грудь, слегка повысив голос. – Я убила не ребенка, я убила пусторожденного. Если бы я этого не сделала, он бы вырос в чудовище, ставшее причиной гибели невинных людей. Легко ли это? Нет. Хотела бы я, чтобы был другой путь? Конечно. Сожалею ли я? Ни капельки. Все, что я прошу, Сераф, это немного понимания. – Набата отвернулась, скрестив руки на груди и уставившись на посетителей. – Так что подбери сопли и не читай мне проповеди о сострадании. Оставь их для своей паствы.

Жрец виновато опустил глаза.

–Я услышал тебя. Но и ты послушай меня как друга, а не как жреца. Не хорони свои чувства, не отрекайся от своей человечности. Ты уже принесла свою жертву, встав щитом между демонами и людьми. Этого достаточно. Не становись похожей на тех, кого поклялась истребить… Я надеюсь… – его голос стал тихим, едва различимым в шуме бара. – Надеюсь для твоей души еще не слишком поздно.

-Ты так восхищена мной или причина твоего отрешенного взора в другом, инквизитор?

Этот голос.

Набата моргнула. Ей хотелось бы, что все происходящее оказалось ночным кошмаром, что ей все привиделось!

Но нет.

Он стоял перед ней. С руками по локоть в крови. Нижняя часть лица, шея, рубаха на груди тоже потемнели от крови. Чужой крови. Леденящий душу взгляд сверкающих глаз. А вокруг – трупы. Растерзанные тела альвов из Братства. Не было сомнений, они заслужили смерти, эти сектанты наверняка загубили множество людей, и сожгли не одно ранчо. Но такой смерти?

Набату тошнило. Не от вида крови и внутренностей, не от запаха пороха и крови, пропитавшего воздух, но от самой себя. Она вновь посмотрела на ладонь с меткой. И поспешила надеть перчатку, словно это могло исправить то, что она сотворила. Но с тем же успехом можно пытаться прятаться под одеялом от бурееда. С того самого момента, как их губы соприкоснулись, она чувствовала его присутствие, знала, где он находится, словно между ней и демоном протянули незримую цепь. Цепь, которую не разобьет даже смерть Набаты.

Он смотрел на нее, явно ожидая чего-то.

–Что? – резко спросила инквизитор.

–Знаешь, я не привык просить, – он взглянул по сторонам, – Но я слышал у людей принято благодарить, когда им помогают.

–Помощь подразумевает действия из сострадания и сочувствия, без личной выгоды. – Набата поморщилась от того, как наивно это прозвучало. – Как правило. Ты сделал это только тогда, когда я согласилась на твои условия.

–Но ведь помог. – он улыбнулся. Кровь на лице и клыки придавали ему устрашающий вид. Еще более устрашающий, чем ранее.

–Ради всего святого, умойся! – она с отвращением отвернулась и скрылась в темноте дома. Села на софу, закрыв лицо руками.

Один вопрос копошился в черепе, требуя ответа. Что теперь делать? Разумеется, она могла пленить демона обратно, теперь это не составит труда. Связанный с ней сделкой, он не смеет причинить ей вреда. Она могла сдать его в Обитель, но сколько пройдет времени, когда кто-либо узнает о ее метке и ее позоре? Смеет ли она дальше звать себя инквизитором, когда перед лицом неминуемой гибели поддалась искушению ради исполнения своего долга?

Что бы сказал Роберт, видя ее падение?

Набата убрала руки от лица. До Сантремира две недели пути, у нее будет достаточно времени, чтобы попытаться найти ответы на свои вопросы, а также утонуть в ненависти и презрении к самой себе. Сейчас лучше сосредоточиться на своем долге.

Однако…

Она осторожно задрала рубашку. В том месте, где когти вспороли ей живот, теперь была чистая розовая кожа, не осталось даже шрамов. Не веря своим глазам, Набата ощупала бок, еще недавно приносивший ей столько страданий и боли. Ничего. Словно раны и не было. Только засохшая и засыхающая кровь на одежде и коже говорили о том, что раньше что-то было не так.

–Спасибо, Теневис. Было очень кстати, Теневис. – раздался язвительный голос.

Инквизитор подняла взгляд – демон стоял в дверном проеме, освещаемый светом двух из трех лун за спиной, взошедших на небо этой ночью, привалившись плечом к косяку и сложив руки на груди. Затухающий огонь очага в гостиной и тени, падающие на лицо, только подчеркивали его инфернальный вид. – Меня так зовут. Теперь ты знаешь.

–Не скажу, что это приятное знакомство. – мрачно ответила Набата.

Теневис. Порывшись в памяти, она не нашла ничего, связанного с этим именем.

–Это твое настоящее имя?