Сделав глубокий вдох он сел в кресло, не ожидая моего одобрения.
– Я хочу поговорить с тобой о произошедшем. Проконсультировавшись с детским психологом, понял, что оттягивать нельзя. Это негативно скажется на твоём психоэмоциональном состоянии.
Серьёзно что-ли!? Негативно скажется!? Да ты папочка разбил мою счастливую подростковую жизнь вдребезги! Моё состояние сравнимо с шоковым. Мне всего тринадцать лет, а я вижу насилие в собственном доме. Мой любимый отец избивает мою родную маму без капли сожаления. Весь образ идеального родителя, созданный годами, сгорел в прах! Мой отец чудовище, тиран, абьюзер!
– Яночка, дочка, – перебил мою задумчивость он. – Я понимаю, то, что ты увидела, повергло тебя в шок. Мне очень жаль, что ты стала свидетелем этой сцены. Я ни в коем случае не оправдываю своё поведение. Да, сорвался, обезумел. Но то, что сделала твоя мать, не простительно. Ты уже достаточно большая девочка, чтобы понимать, что главное в отношениях – это верность. Мирелла предала нас. Она предпочла жалкого актёришку своей семье. Она тайно хотела сбежать с ним, бросив нас.
– Что!? – Не поверила я своим ушам! – Мама никогда бы такого не сделала, не верю!
– Я сам сначала не верил дочка, пока не увидел своими глазами. Я застал их вместе. Сегодня, когда ты увидела нас, она открыто заявила, что хочет развода. И ни я, ни моя дочь ей больше не нужны.
Глядя на отца, я отрицательно махала головой, усердно пытаясь показать, что не верю в услышанное. Моя мама самый светлый и добрый человек во вселенной. Она никогда бы не бросила меня. Видя моё сопротивление и подступающие слёзы, отец вынул из кармана листок и протянул его мне. Не доверчиво взяв бумагу, прочитала: «Я, Мирелла Энвест, в случае добровольного согласия на развод Роберта Энвеста согласна отказаться от всех прав на нашего совместного ребёнка Даяну Энвест. Передать её полное опекунство её отцу Роберту.» Это же мамин подчерк и её роспись. Не может быть, неужели всё это правда. Слёзы всё ближе подступили к моим небесно-голубым глазам, но я попыталась их сдержать. Истинная леди не показывает своих слабостей в присутствии мужчины. Пускай даже это мой отец.
– Яна, родная, я понимаю, как сильно тебя ранила произошедшая ситуация. Что это очень тяжело для тебя, принять такое. Что уж говорить, если я, взрослый мужчина, не смог такое пережить и сорвался в насилие. Мне очень жаль, моя девочка, что тебе приходиться это переживать. Но не волнуйся, я пригласил лучшего психолога Лондона. Завтра утром она будет здесь, начнёт работать с тобой.
– Папа, ты не мог бы оставить меня одну? Мне надо немного подумать.
– Понимаю родная, нам всем нужно немного времени. Я оставлю это какао здесь. И да, хочу, чтобы ты знала. Завтра Мирелла покинет наш особняк.
Спрятав взгляд кивнула. Наконец отец вышел, и я позволила себе расплакаться в подушку. Вся ситуация не укладывалась в моей голове. Ведь в моих глазах жертвой была мама, но никак не папа. А в реальности выходит всё иначе. Но этот взгляд мамы в тот момент. Нет, я не верю, что она хотела меня бросить. Даже если всё, что говорит отец, правда, она бы никогда не отказалась от меня. Мне нужно её увидеть, я хочу поговорить с ней. Вытерла слёзы, подошла к двери и дёрнула ручку. Вот дьявол, она заперта. Но почему? Почему отец меня запер? Здесь что-то не так, какое-то внутреннее чувство протеста разгоралось во мне. Интуиция!? Открыла окно. Конечно я понимала всю опасность данного поступка, но выхода у меня не было. Мне нужно было перепрыгнуть с подоконника на соседний балкон. Он вёл в мою игровую комнату. Она точно не заперта, через неё я смогу выйти. Собрав всю волю в кулак и мысленно перекрестившись, я прыгнула. Благодаря балету моё тело было ловким и гибким. И я с лёгкостью запрыгнула на него. Переведя дух спокойно вошла в комнату. Благо, я как обычно не закрыла балконную дверь. От прыжка мои длинные золотые волосы спутались и стали лезть мне в лицо. Сняв с руки резинку, я быстро собрала их в тугой пучок. Ну же Даяна, ты сможешь, будь лёгкой словно пёрышко и грациозной словно лебедь. Тихим движением открыла дверь. В коридоре никого не оказалось. Стараясь быть как можно тише и не заметней, прокралась к двери маминой спальни. Прислушалась, вроде всё тихо и тут же шмыгнула в неё. Мама нервно вздрогнула, увидев меня, а из её голубых глаз потекли слёзы.
– Даяна, дочка, уходи быстрей отсюда. Не дай бог он сейчас вернётся и увидит тебя здесь.
Мама выглядела ужасно. Её руки тряслись, её кожа была бледная, а губы синие.
– Я никуда не уйду, – тут же возразила я и обняла её.
– Если со мной что-то случится Даяна, пообещай мне, что уйдёшь с бабушкой!?
– Мама, я ничего не понимаю! Я окончательно запуталась. Это всё слишком сложно для меня. Как бы я не хотела казаться взрослой, я ещё ребёнок, понимаешь!? И если честно, мне очень страшно… То, что сказал мне папа – это ведь неправда, да мама? Ты ведь не хотела бросить меня?
В её глазах отразился страх.
– Никогда, солнышко. Слышишь, я никогда бы по своей воле не оставила тебя. Не знаю какой лжи наговорил тебе Роберт, но я хочу, чтобы ты знала. Ты самое дорогое сокровище для меня во всём мире.
Мама заплакала и крепче прижала меня к себе, я сильнее обняла в ответ.
– Фауст, лети быстрее ветра, я умоляю тебя, – вдруг зашептала она.
Я тут же посмотрела в угол, где стояла клетка её чёрного ворона. Фауст был любимый питомец мамы. Она привезла его с собой из Румынии, ещё во времена молодости, когда съехала из дома бабушки. Кстати о ней. Гертруда Ламард, моя бабушка. Очень странная женщина, она всегда меня пугала. Виделись благо редко, только на мой день рождения. Гера прилетала к нам и дарила до жути странные подарки. Папа всегда говорил, что она немного сумасшедшая, и выкидывал подаренное ей в мусорку. Но что странно, мама её по-своему любила и строго на строго запрещала мне плохо отзываться о ней.
Не успела я сосредоточиться, как в коридоре послышались шаги. Мама быстро прошептала:
– Прячься под кровать и запомни: если меня не станет, ты уйдёшь с бабушкой.
Шаги слышались всё ближе, не стала терять времени и шмыгнула вниз. Дверь распахнулась с грохотом. По ботинкам поняла, что вошёл отец. Звук заряжающегося пистолета, моё сердце ушло в пятки.
– Роберт ты пришёл убить меня!? Сам? Как благородно…
– Не строй из себя жертву, Мирелла. Сколько лет ты скрывала от меня правду, сколько!? Ты разве забыла!?
– Ну от чего же Роб, помню.
– Ради нашей любви и Даяны я смирился и принял. Вот скажи мне, что тебе не хватало!? – молвил папа, сев на кровать. – Золото, шмотки, машины, лучшие роли в фильмах. Я дал тебе всё, о чём ты только могла мечтать. Ты жила в шикарном особняке, обласканная вниманием мужа. Ну зачем в тот день ты полезла в мой сейф и увидела эти проклятые списки, священное копьё.
– Роберт, а ты что, был со мной честен? Ты никакой не бизнесмен по недвижимости, а Баромир не владелец строительного завода. Вы убийцы! Охотники на таких, как я. Скольких моих сестёр ты лично убил своими руками, а сколько сожгли люди твоего отца? Вы вели целые списки по нашему истреблению. А скольких демонов вы пленили? Скольких уничтожили? Эти руки Роб, они все запачканы кровью. Я была слепа и юна, свято верила в нашу любовь. Неужели ты думал, что после того, как я узнаю, буду покорно молчать и жить с тобой дальше?
– Ты сама вынудила меня на этот шаг, Мирелла. Пять лет тебе удавалось водить нас за нос, но, как видишь, и такие умные женщины, как ты, совершают ошибки. Если бы отец вчера не узнал о том, что ты та самая ведьма, всё могло бы быть иначе и мне бы не пришлось этого делать. Ты думаешь я правда смогу смотреть как они вершат над тобой святой суд!?
– Не сможешь, Роб. Ты просто трус. Андрас был прав тогда, видя в тебе врага! Он говорил мне, а я дура не верила!
– Я не могу пойти против своих, Мира. Так же, как и ты не пошла против ковена.
– Ради тебя я сбежала из дома, оставила родных, и стала жить обычной человеческой жизнью.
– А я скрывал ото всех кто ты, после того как узнал! Принял тебя и любил, Мира! Да что тут говорить, я и сейчас люблю тебя, глупая!
– Увы Роб, слишком поздно. Ничего уже не изменить. Мы не сможем быть вместе, и теперь я отчётливо это понимаю. Мы совершили ошибку, поддавшись своим чувствам, а сейчас всё встало на свои места. Каждый на своей стороне и защищает то, что ему дорого!
– А Даяна? Ты о ней подумала?
– Вот скажи, дорогой, если она всё же станет такой же, как я, и о ней узнают ваши… Что с нашей дочерью будет? Ты так же сам придёшь и застрелишь её? Или же отдашь Баромиру на суд? Да Роберт, так ты поступишь?
Я со всей силы зажала себе рот, чтобы не всхлипнуть. Эта правда сломила меня изнутри. Мне нужно как-то спасти маму, я должна хотя бы попытаться. В этот момент раздался звук на всю комнату:
– Кар.
– Опять эта чёртова птица, всё из-за тебя! – рявкнул отец.
– Ты успел Фауст, – радостно воскликнула мама.
– Мира, последний раз тебя прошу, скажи где это чёртово копьё. Ещё не поздно, я всё исправлю, и мы уедем. Снова станем семьёй!
– Я никогда не скажу вам где оно. Если надо, унесу эту тайну с собой в могилу, но не позволю хоть пальцем коснуться его.
– Ты сумасшедшая, Мирелла!
Тут в дверь вошёл ещё кто-то, и резко раздался звук выстрела. Капли крови хлынули на белый ковёр.
– Мирааа, – раздался испуганный крик отца.
– Я знал, что ты не сможешь пристрелить её! Жалкая мямля, всё приходится делать за тебя. Позор, ты позор нашего рода Роберт! Мне вечно приходится подтирать за тобой! Радуйся, что мы смогли оставить это в тайне от остальных. Молись на свою дочь недоумок, только из-за неё я не пристрелил тебя вместе с Миреллой.
Тело матери упало на ковёр. Она последний раз повернула своё лицо и, взглянув на меня, сделала последний вздох. Жизнь покинула её тело. Её вечно блестящие жизнелюбием глаза потускнели. А на лице исказилась гримаса отчаяния. Мамы больше нет. Она мертва.
Я начала задыхаться, горючие слёзы рекой текли из моих глаз, разъедая их своей солью. Этот голос принадлежал моему деду. Он, он убил маму. Меня начало трясти в каком-то странном припадке. Боль осознания душила меня изнутри, из моего горла вырвался крик:
– Мама, нет!
