Не прервать родной хоровод. Не расстрелять. Не взорвать.
Не опутать сетию ловчей.
Ты, Зимцерла, хватит сетовать, ныть!
Ты плясать с нами можешь?
Зри, уж пляшет, ураган рук и ног ея страшен,
снежногрудая Мокошь!
Зри, уж пляшет весь Мiръ, помирая от смеха,
а может, у нас под стопою!
Я пляшу, я еле дышу, но я никогда не стану другою!
Пляшут рысь, лев и волчица, медная, бедная,
под сенью звёздных воскрылий,
А под брюхом ея два копошатся младенца:
отца и матерь убили!
И для будущих битв их волчица вскормит,
для сражений грядущих!
Без войны и пляски пресны, и Адом пышут Райские кущи!
А пляшу я и плачу слезою горячей,
рыдая, пою и танцую,
А у мя на войне двух мужей убили,
теперь никого не целую,
И пора отомстить, а готова простить,
они там, под землёю, пляшут,
Со природою всей, в перекрестье костей…
отражаем их пляскою нашей…
Ты пляши, народ! красен корогод!
он по Мiру идёт кругами!
Без народа я никуда, никогда, навсегда,
без его алмазов в грязи и над нами!
Мой развышит кровью подол.
Моё сердце – скол ледяного тороса.
Хоровод, полёт, поминальный стол,
крик, патерик, кафизмы и слёзы.
Ты вскорми, зверица, медны когти, сирот-ребятишек.
Питай и помни:
Там, в иной ночи, они станут царями земли огромной.
Я едва пляшу, остановите мя, я теряю Время из виду.
Я едва дышу безумьем огня. Близким ужасом.
Дальнею панихидой.
Но пляшу. Пляшу. И пою! Пою! Хороводную!
Единое, что остается.
О грядущих всех, через боль и смех, через жар и снег,
поперёк лица,
поперёд конца,
слеза медная льётся. Льётся. Льётся.
Иркутский вокзал. Перекати-поле
баллада
Молчит раскосая бурятка.
Лицо как яблоко сухое.
А расписание – в порядке
От Кулунды до Уренгоя.
Эх, кабы навсегда уехать,
В слепую синь стрелой вонзиться!
…Цыганка вся – в монистах смеха,
И ноги тонкие, как спицы.
Здесь ветры с запахом Байкала,
Когда с Востока снег наносит —
Грызни и ругани вокзала
Не занесёшь, но он – заносит!
И на сухие иглы снега,
Как на дорогу столбовую,
Выносит ветром человека,
И пьёт он водку ледяную.
Берут буряты бутерброды,
Глотают кофе, как в пустыне!
Переселение народов —
Переселение доныне!
Девчонка про любовь щебечет.
Старуха про войну вздыхает.
А рядом Сыне Человечий
На жёсткой лавке отдыхает.
У каждого – своя святыня.
У каждого – свои порядки.
Рыдает об убитом сыне
Над Буддой старая бурятка.
А рядом крестик, будто рану,
Старик ощупал под рубахой:
Молиться о грядущем рано —
Спаси от нынешнего страха!
В Афганистане – это рядом —
Месторожденье лазурита.
На карте весь Саян под взглядом
Не больше бабкина корыта.
Что, люди, смотрите умильно
В бычачью морду тепловоза:
Вам мало крыльев семимильных?
Не жмут шумерские колёса?
Глядит уборщица колюче,
Подняв метлу убогим флагом,
Хоть ноготки её на случай
Покрыты земляничным лаком.
Она, как матерь Чингисхана,
Глядит из-под руки на лица.
