Дело о загадочном выстреле

– Да.

– Тогда помоги.

– Ян, давай после уроков разберемся с твоим телефоном.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Ловлю на слове. Слушай, а ты сегодня вечером свободен?

Я начал быстро вспоминать, не договорились ли мы с Алисой встретиться вечером? Сегодня понедельник, у неё занятия в школе актерского мастерства, значит, вечер у меня свободен.

– Ничего не делаю.

– В кино пойдем?

– Можно.

Яна толкнула меня в плечо.

– Так ответил, как будто одолжение мне сделал.

Я улыбнулся. Что-то мне подсказывало, до добра это не доведет. Потом посмотрел на Яну, снова улыбнулся, но уже по-другому. Теперь улыбка была искренней, такой же искренней, как и мое желание пойти с Яной вечером в кино.

Об Алисе я старался не думать.

…Домой я пришел в начале одиннадцатого. Не успел снять кроссовки, как в коридоре появилась Люська.

– Где ты был?

– А что?

– Просто интересуюсь.

– Гулял.

– С кем?

– А не много ли ты интересуешься?

– Глеб, я серьезно.

– Что у нас на ужин?

– Творожная запеканка.

– Фу!

– Другого нет.

– А пельмени в морозилке остались?

– Не знаю, я туда не заглядывала.

– Загляни. Если остались, поставь воду.

Помыв руки, я прошел на кухню и замер в дверях. За столом сидели Алиса с Димоном.

– Сюрприз, – засмеялась Алиса.

Я перевел взгляд с неё на Димона. Тот незаметно повел плечом. Димон был в курсе про Яну и кино, поэтому наверняка отмазал меня перед Алиской.

– Глеб, где ты пропадал?

– Говорил же тебе, – быстро сказал Димон. – У Михи он был.

– У Михи, – повторил я, сел на стул и принялся с аппетитом есть ненавистную творожную запеканку.

Люська удивленно подняла брови, но промолчала.

– Я думала, мы с тобой погуляем, в кафе сходим.

– У тебя занятия по понедельникам.

– Я тебе говорила, сегодня занятий не было.

– Да? Не помню.

– Оно и видно.

– Вкусно тебе? – с издевкой спросила Люська, видя как я уплетаю запеканку.

– Очень, – ответил я с набитым ртом.

– Тогда ты просто заслужил добавки.

– Не надо.

– Не стесняйся, я же вижу, как ты проголодался, – Люська взяла мою тарелку и положила в неё остатки творожной запеканки. – Приятного аппетита. Кстати, как там Миха?

По её тону я догадался, она знает, где и с кем я пропадал на самом деле. Поймав взгляд Димона, сразу понял – он проболтался Люське. Димон отвел взгляд в сторону. Я посмотрел на сестру. Она скривила губы в ухмылке. Алиске, конечно, Люська не проболтается, они хоть и подруги, но родного брата она не выдаст даже под пытками. Но нервы мне попортит основательно.

В комнате зазвонил телефон.

– Я возьму, – Люська вышла из кухни.

Алиса села рядом, положила руку мне на плечо.

– Давай сейчас по набережной пройдемся.

– Угу.

– Дим, пойдете с нами?

– Да. Только домой придется заскочить, Марса взять. Вечерами моя очередь его выгуливать.

Когда вернулась Люська, Димка залпом выпил остывший чай и встал.

– Встречаемся у подъезда через пять минут.

– Дим, сядь, – попросила Люська.

– По набережной хотим пройтись.

– Сядь.

– Люсь, что-то случилось? – Алиса подалась вперед.

– Случилось.

– Кто звонил?

– Дашка. Татьяну Андреевну вечером арестовали.

Глава четвертая

Жмурик

К Дашке пошли мы с Алисой. Заваливаться к ней всем скопом не имело смысла, к тому же мы хотели позвать её к себе с ночевкой. Вряд ли после всего случившегося она сможет находиться дома одна, тем более ночью. А так хоть будет с кем поговорить.

Дверь нам открыла незнакомая молодая женщина. Дашка стояла у неё за спиной.

– Проходите. Кристин, это Глеб и Алиса.

– Привет, – кивнула Кристина.

– Моя тетя, – нехотя сказала Даша и прошла в свою комнату.

– Слушай, а мы думали, ты к нам ночевать придешь.

– Почему вы все пытаетесь выкурить меня из дома? Сначала Кристина, теперь ты. Я не хочу никуда идти, мне здесь хорошо и спокойнее.

– Даша, будет лучше, если ты поедешь к нам, – Кристина села в кресло и, посмотрев в мою сторону, пояснила: – Предлагаю ей пожить некоторое время у нас. Отказывается.

– Да, отказываюсь. Скоро вернется мама. Я буду ждать её дома. К тому же у меня школа, не забывай.

– Ты все равно сейчас туда не ходишь.

– И что? Сегодня не пошла, завтра, может быть, пойду.

– Неужели они действительно подозревают Татьяну Андреевну? – спросила Алиса.

– Они с ума посходили, – вскрикнула Даша. – Мама не могла стрелять в папу, это абсурд.

– Произошла нелепейшая ошибка, недоразумение, назовите, как хотите, – Кристина развела руками. – Но всё обязательно разрешится. Таню отпустят.

– Поговори с Антоном Евгеньевичем, пусть что-нибудь сделает. Он же может.

– Даш, я поговорю.

– Ты ему звонила?

– Пока нет.

– Так позвони. Сейчас позвони. Кристина, пожалуйста.

Когда Кристина вышла, я спросил:

– Кто такой Антон Евгеньевич?

– Её муж. Очень влиятельный человек. Антон Евгеньевич старше Кристины на двадцать пять лет. Он обязан вытащить маму.

– Слушай, Дашка, ты главное не паникуй. Может, все-таки, пойдешь к нам?

– Нет, Глеб, дома мне лучше. И к Кристине не поеду.

– А как Сергей Михайлович, улучшения есть?

– Пока без изменений, из комы не вышел. Врачи оценивают состояние как тяжелое, – Дашка всхлипнула, и чтобы мы с Алисой не видели её слез, подошла к окну.

Вернулась Кристина.

– Я переговорила с Антоном, он сегодня же свяжется с адвокатом.

– Когда отпустят маму?

– Даш, не будь ребенком, ну откуда же я знаю.

– Пусть Антон Евгеньевич подключит все свои связи.

– Так и будет.

– Кристина Андреевна… – начала Алиса, но та резко её перебила.

– Какая Андреевна? Называй меня по имени.

– Кристина у нас молодится, – горько усмехнулась Даша.

– О чем ты хотела меня спросить, Алиса?

– Мы с ребятами ломаем голову, что могло произойти на самом деле. И ни до чего не можем додуматься. А вы сами к какой версии склоняетесь?

– У меня версий нет. Точнее…

– Что?! – насторожилась Даша.

– Поначалу я думала, это связано с работой Сергея. Ты же помнишь, как в прошлом году на него напали недалеко от редакции. А пару лет назад избили прямо возле подъезда.

– Помню, конечно.

– Сергей писал статьи, многим они не нравились. Люди всякие бывают, некоторые шли на крайние меры.

– Это понятно, но на этот раз меры оказались уж очень крутыми.

– В том-то и дело. Стреляли из его пистолета, в его квартире… Нет, это никак не связано с профессиональной деятельностью Сергея. Если бы его решили убрать, выбрали бы другой способ.

– Все так говорят, – сказала Даша, глядя в окно. – И в конечном итоге приходят к мысли, что в папу могла стрелять только мама.

– Дашка! Никто так не думает.

– И ты так думаешь, Глеб. И Алиса. И ты, Кристина. Я же помню, как ты спросила у мамы позавчера, не произошла ли между ней и отцом ссора. Зачем ты об этом спросила? Ответь!

– Я… я просто поинтересовалась.

– Врешь. Вы не верите до конца, что мама невиновна.

– А знаете, – сказал вдруг я. – Странно, что раньше мне не приходила мысль о подставе.

– То есть?

– Смотрите, пока все кажется нелогичным. Преступник зачем-то проник в квартиру, когда здесь находилась Татьяна Андреевна, и стрелял в Сергея Михайловича. А что если он того и добивался? Ждал, пока с работы придет твоя мама, и только потом стрелял.

– Не понимаю тебя.

– Подстава, Дашка. Хотели подставить Татьяну Андреевну, сделать из неё козла отпущения.

Даша посмотрела на меня, потом перевела растерянный взгляд на Кристину.

– Ты думаешь… Глеб, а ведь такое вполне могло случиться.

– Кому понадобилось подставлять Таню?

– Кристин, да мало ли кому. Все-таки это версия, и версия довольно порядочная. Надо будет обязательно сказать об этом следователю. А то они уже записали маму в убийцы.

– Тогда надо искать убийцу среди знакомых Татьяны Андреевны – сказала Алиса.

– Как вы себе это представляете, Алис? Что значит, подставили Таню? По-вашему, убийца уже находился в квартире, когда она вернулась с работы?

– Как вариант – да.

– Нелепо. Сергей был дома.

– Недавно мне рассказали историю, о том, как один мужик грабил пенсионеров. Прикиньте, он проникал в их квартиры днем, когда они находились дома. Бесшумно открывал дверь, проходил в комнату, прятался, а когда хозяева уходили, начинал искать деньги и ценности.

– Что ему мешало проникнуть в квартиру в отсутствие хозяев?

– Интересный вопрос. Когда его об этом спросили, он ответил, что тогда бы считал свои действия противозаконными. Мол, проник в квартиру, когда там не было хозяев. А так, он пребывал в уверенности, что попадает в квартиру вроде как с согласия пенсионеров.

– Сумасшедший какой-то.

– Естественно, мужик шизанутый был. Но тем не менее, факт остается фактом. За пару месяцев он грабанул более десятка квартир. Суть в том, что действовал он как невидимка. Я к тому и говорю, к вам в квартиру запросто мог проникнуть такой же невидимка и спрятаться в каком-нибудь укромном месте.

– Ага, здесь прям двадцать комнат и множество потайных мест. Глеб, нет, слишком уж притянуто за уши.

– А если я прав? И убийца спрятавшись, ждал прихода Татьяны Андреевны, чтобы в момент убийства твоего отца, у неё отсутствовало алиби?

– Так могли поступить не только враги Тани, но и враги Сергея. Что вероятней.

– Я бы проверил и окружение Татьяны Андреевны.

– У мамы нет врагов, никогда не было, и вряд ли появятся.

– А тебе известно, кто точил на неё зуб, скажем, на работе?

– В издательстве? Я тебя умоляю, маму все любили.

– Значит, не все. Предлагаю первым делом отправиться в издательство, попытаемся разузнать, что к чему, разведать обстановку.

– Секундочку, Глеб, – Кристина сдвинула брови домиком. – В каком смысле разведать обстановку?

– Кристина, мы ведь никому не навредим, если тоже попытаемся кое-что выяснить. Полиция делает свое дело, а мы можем провести собствннное мини-расследование.

Даша с надеждой посмотрела на меня.

– Я согласна с Глебом. Хуже точно не будет. Крис, пожалуйста, надо съездить в издательство.

– С нами там вряд ли буду разговаривать, – быстро сказал я. – А с вами, как с родной сестрой Татьяны Андреевны…

– Я поняла. Хорошо, можно съездить.

– Как насчет завтра? – спросил я. – Я поеду с вами. После уроков, скажем, в три часа.

– Ладно, Глеб. Встречаемся в три у подъезда.

– Вы на машине?

– Само собой.

Перед самым уходом я вдруг вспомнил об Алене, женщине с черной папкой, которая уходила от Филатова, когда мы с Люськой принесли флешку.

– Даш, ты знакомых отца знала?

– Некоторых.

– А женщина по имени Алена тебе знакома?

– Алена Леонидовна? Конечно, они с папой работают.

– Слушай, а как бы с ней пересечься?

– Зачем тебе?

– Не спрашивай. Лучше скажи, есть её координаты?

– Надо посмотреть в записной книжке. Телефон точно должен быть.

– Посмотри, Даш, я подожду.

Через пять минут Дашка протянула мне лист с домашним телефоном Алены Петрищевой. Я убрал листок в карман, решив сразу же, как только появится свободное время, встретиться с ней и поговорить по душам.

***

Зайдя домой, я позвал сестру. В ответ тишина. Решив, что они с Димоном пошли гулять, позвонил Люське. Недоступна. Набрал Димону. Он сказал, что Люська десять минут назад ушла домой. Странно, где её носит?

Приняв душ, я вышел из ванны и наткнулся на улыбающуюся Люську.

– Приветик.

– Ты чего вся светишься?

– Настроение хорошее.

– С чего вдруг?

– Да так. Глеб, я тебе чай приготовила.

– Угу.

– И бутербродики сделала. С ветчиной и сыром, как ты любишь.

– Тебя кто укусил?

– Никто меня не кусал.

– Чай, бутербродики… ты мой планшет доконала?

– Нет.

– Ноут сломала?

– Нет.

– Смартфон…

– Блин, да не трогала я твои вещи.

Я сел за стол и задумался. Люська явно что-то замышляет. Не будет она просто так по доброте душевной делать мне бутерброды и лыбиться без причины.

– Ну, я жду, – сказал я, откусив бутерброд с сыром.

– Чего ждешь?

– Не прикидывайся.

– Не понимаю, о чем ты.

– Люсь!

– Ладно-ладно. Глеб, тут такое дело…

– Так и знал.

– Не заводись, ты же ещё не в курсе, о чем я хочу поговорить.

– Но мне уже не по себе.

– Глеб, не вредничай. Пей чай.

– Валяй, давай, что у тебя?

– Понимаешь… короче, Глеб, у нас гости.

– Кто?

– Не пугайся, их не много.

Я встал и хотел выйти в коридор, но Люська преградила мне дорогу.

– Подожди.

– Отойди.

– Глеб…

– Дай мне пройти.

– Я уже подходила к подъезду, а он сидит. Такой весь бедный и несчастный.

– Кто он?

– Жалкий, понурый.

– Про кого ты говоришь?

– У него такие грустные глаза. И он плакал. Я видела слезы.

– Не выводи меня.

– Пошли, – Люська потянула меня за руку в свою комнату. – Ты его увидишь и сразу влюбишься. Клянусь! Он милый.

Распахнув дверь, Люська осмотрелась.

– Жмурик, ты где? Жмурик-Жмурик… Поганец, под кровать, что ли, забрался, – она села на корточки и заглянула под кровать. – Точно, здесь. Жмурик, не бойся, иди сюда. Глеб тебя не обидит.

– На фига ты приперла котенка, Люсь?

– Жмурик не котенок.

– Взрослый кот?

– Увидишь, – Люська схватила под кроватью неизвестного мне Жмурика и потянула.

Раздалось жалобное поскуливание.

– Не ори, дурачок, чего ты испугался.

Через секунду я увидел серого щенка.

– Знакомься, Глеб, это Жмурик.

– Офигеть! Лучше бы это был котенок.

– А чем тебе щенок не угодил? Посмотри, какой душка. Давай его оставим, Глеб, я сама буду с ним заниматься. Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!

– Ты ещё заскули, как он.

– Глеб, я прошу. И Жмурик тебя просит.

– Почему Жмурик-то?

– А ты посмотри, как он глазки жмурит. Жмурик и есть.

– Ты подумала, какой это напряг? С ним гулять надо каждый день.

– Я буду гулять.

– В ветлечебницу надо тащить, от блох избавляться, от глистов. Люсь, может, отнесешь своего Жмурика обратно?

– Но он на улице погибнет.

– Другие собаки не гибнут и он выживет.

– У Жмурика лапка болит.

– Не ври.

– Он прихрамывает. Не веришь? – Люська опустила щенка на пол, а сама отошла к двери. – Жмурик, ко мне.

Виляя хвостиком серый комочек покосолапил к Люське.

– Видел?

Действительно, щенок прихрамывал на переднюю лапу.

– И вообще, он породистый. По-моему, лабрадор.

– Дворняга.

– И пусть, зато какой хороший, – Люська опять взяла Жмурика на руки.

Я смотрел на щенка, щенок смотрел на меня. Люська сопела и шмыгала носом.

– И пахнет от него сильно.

– Помоем.

– Спать он где будет?

– Купим подстилку.

– Но учти, это твой щенок, и если даже на улице начнется землетрясение, ты встанешь и пойдешь его выгуливать.

– О чем разговор. Ты же знаешь, я всю жизнь мечтала о собаке.

– О кошке ты мечтала. О сиамской.

– Это было в детстве, а потом о собаке. О таком вот Жмурике.

– Ладно, оставляем.

– Ура! – Люська так заорала, что Жмурик испугался и сразу же описался.

– Гадство какое! Новая кофта.

– Я умываю руки.

– Глеб, подожди. Подержи его, пока я за тряпкой сгоняю.

– Чтобы от меня потом воняло.

– Но я одна не справлюсь.

– Раньше надо было думать.

Я зашел к себе в комнату, слыша, как Люська ворчит и отчитывает Жмурика. Ничего, пусть привыкает.

Через полчаса она просунула голову и заискивающе спросила:

– Еще не спишь?

– Пока нет.

– Глеб, я одна боюсь идти.

– Куда?

– Надо бы в супермаркет сбегать, купить Жмурику корм.

– До завтра подождет.

– Ты же все равно не спишь, давай сходим вместе. Заодно поговорим о Дашке. Пошли, а?

Я потянулся. Спать не хотелось, а проветриться перед сном – самое то.

– Идем.

В коридоре едва я надел кроссовки, Люська завизжала.

– Ты чего орешь?!

– Жмурик! Глеб, он мне кроссовок описал. Посмотри!

– Начинается.

– Что делать?

– Постирать.

– Кроссовок?!

– Ко мне какие претензии?

Люська психанула. Я взял деньги и вышел. Одному пройтись даже спокойнее.

Глава пятая

Урок естествознания

В школу я пришел одним из первых. Поднялся на второй этаж, встретившись на лестничном пролете с Яной. Хм, обычно Яна всегда опаздывает, насколько я помню, она лишь дважды пришла вовремя к первому уроку. Опоздать на три-пять минут для неё почти что норма. А тут, до начала инглиша больше сорока минут, а Яна уже в школе.

– Глеб, – опередила она меня вопросом. – Почему так рано пришел?

– Так получилось. А тебя каким ветром в школу задуло?

Яна быстро подошла ко мне, улыбнулась и тихо ответила:

– На то есть причины.

– Наверняка веские.

– Угадал.

– Теперь попытаюсь угадать, что у тебя в пакете, – я кивнул на черный пакет, который Яна зажимала в правой руке.

– Ну, попробуй.

– Там что-то легкое, но объемное.

– Тепло.

– Ммм…

– Больше мыслей нет?

– Не-а.

– Значит, ты проиграл.

– А что в пакете, Ян?

Ответить помешала появившаяся на лестнице секретарь школы Алла.

– О! – засмеялась она. – Какие люди в такое время.

– Привет, Ал.

– Привет-привет.

Как только она поднялась на второй этаж и скрылась за поворотом, Яна облизала губы и посмотрела на меня.

– Глеб, ты иди, я скоро тоже подтянусь.

Заинтригованный я миновал один лестничный пролет, остановился и осторожно перегнулся через перила. Яна меня не видела, все её внимание было сосредоточено на пакете. Пройдя в дверь на второй этаж, она выглянула из-за угла, простояла в таком положении около двух минут, а затем, резко отстранившись, уткнулась в смартфон.

Прошло несколько секунд, и я увидел Аллу, она открыла учительскую и сразу же куда-то помчалась. Алла постоянно создает видимость бурной деятельности. Целыми днями носится по школе и кричит, что ничего не успевает сделать.

Едва Алла спустилась вниз, Яна ужом прошмыгнула в коридор. Перескакивая через две ступеньки, я довольно быстро оказался возле дверей. Выглянул. Остановившись возле учительской, Яна достала из пакета букет цветов и толкнула дверь.

Так вот оно что, в пакете был букет. Не похоже это на Янку. Не в её правилах дарить училкам цветы. А сегодня наверняка у кого-нибудь днюха и Яна решила подмазаться с букетом. Странно. Такое поведение больше подходит Соньке Яковлевой, она хоть и отличница, но без подхалимажа жить не может. Но Янка…

После инглиша мы с Димоном решили сгонять в столовку, но на первом этаже меня выловила наша классуха Нина Владимировна.

– Глеб, не в службу, а в дружбу, поднимись в учительскую, если Игорь Львович там, пусть срочно подойдет в кабинет биологии.

– Окей.

В учительской Игоря Львовича не оказалось. Зато за столом сидела завучиха, она же училка по естествознанию – Клара Степановна. Школьная кликуха Штангенциркуль. Из всех учителей Штангенциркуль наиболее вредная, жесткая и злопамятная. Личную жизнь ей заменила школа, в которой Клара Степановна пропадает дни напролет, третируя учителей и учеников. Вечно недовольная, угрюмая, со своим фирменным рыбьим взглядом, она у всех без исключения вызывает неприязнь.

Но сейчас меня удивило другое. Клара Степановна сидела за своим столом и улыбалась. Верилось в это с трудом. Даже захотелось достать телефон и сделать фотку. Никогда не видел, чтобы губы Штангенциркуля расплывались в довольной улыбке. Обычно на лице ухмылка: мерзкая и ядовитая. И вдруг улыбается от души. Потом я перевел взгляд, заметив на краю стола букет роз. Цветы стояли в банке с водой, Штангенциркуль смотрела на них и лыбилась. Я выпал в осадок.

Заметив меня, Клара Степановна вздрогнула.

– Глеб? Ты за журналом?

– Нет, мне Игорь Львович нужен.

– Его здесь не было.

Я вышел. Штангенциркуль назвала меня по имени. Нонсенс! У завучихи золотое правило – обращаться к ученикам исключительно по фамилии. «Петров, иди сюда!», «Иванова, к доске!», «Сидоров, выйди из класса!». Янкин букет сотворил чудо, Штангенциркуль впервые улыбнулась по-человечески. Непонятно только зачем Яне понадобилось разоряться на цветы для этого монстра?

Пятым уроком было естествознание. В класс Штангенциркуль вошла со своим фирменным выражением лица под кодовым названием «Смерть всему живому».

– Почему доска грязная?

– Забыла помыться, – выкрикнул с задней парты Витька.

– Комаров, вытри доску.

– Почему я? Пусть вытирает, тот, кто писал.

Штангенциркуль впилась в Витьку своими холодными глазками.

– Хорошо, Комаров, я это запомню. Соня, вытри доску.

Пожалуй, Яковлева единственный человек, к которому завучиха обращается по имени. Сонька правдолюбка и совсем не умеет врать, Штангенциркуль пользуется этим, выуживая из Яковлевой нужную информацию. Сделала из Соньки стукачку, оттого с ней почти никто не общается.

– Соня, – повторила Клара Степановна. – Ты меня слышала?

– Да, Клара Степановна, – Яковлева встала и подошла к доске.

– А потом, Соня, – сказал Витька, – съешь тряпку.

Послышались смешки.

– Комаров идет к доске.

– Договорился, – хохотнула Светка.

Витька вышел к доске, а через минуту сел обратно, услышав ехидный голос завучихи:

– Это уже третья двойка.

Начав проверку домашнего задания, Штангенциркуль налево и направо ставила пары. Больше остальных досталось Римме. Римка нормальная девчонка, но учится средненько. И каждый раз Штангенциркуль не упускает возможности задеть Римму за живое.

– Учиться надо, Римма, а не в телефон постоянно смотреть. Я понимаю, дома много проблем, пьющие родители, но нельзя же пускать все на самотек.

– Клара Степановна, запрещенный приём, – сказал Димон.

– А тебя разве кто-то спрашивал?

Димон сжал кулаки, но промолчал.

Римма стояла возле стола Штангенциркуля, опустив глаза в пол. Она чувствовала себя не в своей тарелке, и единственным желанием было выхватить из рук завучихи свою тетрадь и выбежать из класса. Но Римма не могла позволить себе совершить такой поступок. Потому и стояла, опустив голову и ссутулившись.

– Смотри, Коптева, как бы потом жалеть не пришлось. Запустишь учебу, через пять-десять лет составишь компанию родителям-алкоголикам.

Римма сделала резкий вдох, подняла голову, посмотрела сначала на Штангенциркуля, потом на класс и, не выдержав, выскочила в коридор.

– Коптева, вернись! – завучиха была собой довольна.

Меня переполняло раздражение.

– Клара Степановна, зачем вы постоянно унижаете её пьющими родителями? В чем Римка виновата?

– Озеров, насколько я помню, тебе слова не давали. А когда мне понадобится услышать твое мнение, я обращусь к тебе за советом. – Закрыв Римкину тетрадь, Штангенциркуль швырнула её на край стола.

– А все равно подленько получилось, – сказала Светка.

– Причем уже не в первый раз, – согласилась Марина.

Штангенциркуль встала.

– Тишина!

– Почему вы затыкаете нам рты? – крикнул я. – Мы вообще-то не в концлагере, а вы не эсэсовка.

– Очень в этом сомневаюсь, – ответила Света.

– Ребят, что с вами? – Соня была испугана и постоянно переводила взгляд с довольного лица Штангенциркуля на нас.

– Яковлева, ты вообще лучше не вякай. Иди ещё раз протри доску.

– Так, – завучиха прошлась по классу. – Бунт на корабле? Хорошо. Кто ещё хочет высказаться?

– А за высказывания нас потом не расстреляют?

– Не расстреляют, Комаров, говори.

– А что говорить. Вы при всех унизили Римму, и мне кажется… – Витька замолчал.

– Что тебе кажется?

– Вы должны попросить у неё прощения.

– Согласна, – кивнула Марина.

– Понятно, – Штангенциркуль села на стул и закрыла журнал. – Комаров, будет лучше, если ты до конца урока погуляешь в коридоре.

Витька не двинулся с места.

– Я жду, Комаров.

В классе повисла тишина.

– Все встали, – прокричала Штангенциркуль.

Послышалась возня.

– Будете стоять до тех пор, пока Комаров не выйдет из класса.

– Звонок через семь минут, – хмыкнул Стас.

– А если он не покинет класс до звонка, всем в журнал по единице.

– За что всем-то?

– Это несправедливо.

– Мы здесь при чем? – возмущались ребята.

– Я сказала, всем по единице. И как вы потом станете их исправлять, это уже ваши проблемы. Комаров, ты подводишь класс.

Витька стиснул зубы.

– Мы ждем!

– Не поддавайся, Витек, – шепнул Стасон. – Хрен с этими единицами.