Экстрим на каникулах

– Конечно, поеду, ребят. Дайте мне десять, нет, двадцать минут и я соберусь.

– Да хоть двадцать пять, – Люська пошла в кухню. – Аль, мы чайку выпьем?

– Конечно, Люсь.

– Такта у тебя на три копейки, – сказал я сестре. – Чайку она выпьет, ты ещё её стиральную машину своими шмотками загрузи.

– Глеб, помолчи. Алис, приструни его, он меня напрягает.

Пока Люська разливала чай, Алевтина переговаривалась с нами из комнаты.

– Ребят, у меня есть помидоры, огурцы, сыр. Можно взять.

– Мы взяли и помидоры и баклажаны, – ответила Люська.

– А огурцы?

– Огурцы не нужны. Помидоры с баклажанами на шампур насадим… Кстати, Дим, шампура ты взял?

– Взял-взял.

– …запечем их на костре, – Люська облизнулась. – И под мясцо, самое то будет.

– У меня зефир есть, давайте возьмем, к чаю.

– Аль, я тебя сейчас ударю, какой чай на пикнике? Мы вообще-то шашлыки есть собираемся, а не чаи распивать.

Алевтина прошла в кухню, прислонилась спиной к стене и выдохнула.

– Фу! Вроде готова. Слушайте, а точно ничего брать не надо? Конфеты или печенье?

– Так, – Люська засучила рукава. – Держите меня крепче, я сейчас начну с ней разбираться.

– Люсь, я молчу, – Аля засмеялась и вновь скрылась в спальне. – Только сумочку возьму.

– Люська, мой посуду, – сказал я сестре, пока Алька копалась в комнате.

– Да без проблем, Глеб, – она демонстративно подошла к раковине, включив воду.

Посуда была перемыта, мы продолжали сидеть в кухне, Алевтина задерживалась.

– Аль, ты долго ещё? – крикнул Димон.

Ответа никто не услышал.

– Аля, ты куда за сумкой отправилась?

– Мне это не нравится, – Алиска встала и вышла в коридор. Мы пошли за ней следом.

Алевтина сидела на кровати, рядом на полу лежала её кожаная сумочка. Наше появление заставило Алю вздрогнуть, она резко вскочила с кровати, вытолкала нас из комнаты, хлопнув дверью.

– Я никуда не поеду! – кричала Алька, через закрытую дверь. – Не поеду. Уходите!

– Аль, ты чего, в чём дело?

– Не поеду я на пикник! Я ничего не хочу, мне надо побыть одной.

Мы слышали её шаги и шуршание, но когда Люська попыталась открыть дверь, Алевтина сорвалась на крик:

– Оставьте меня в покое! – Она упала на кровать, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась.

Мы зашли в комнату. Сумки на полу уже не было, Алька рыдала навзрыд, нас её резкая смена настроения испугала не на шутку.

– Дело ясное, – сказала Люська, сев на край кровати. – Шашлык отменяется. Аля, мы тебя не оставим, скажи, что произошло?

Но Алька продолжала рыдать. Она проплакала без малого час, потом, не реагирую на нас, заснула. И так продолжалось до самого вечера: Алевтина или плакала, или погружалась в кратковременную дрёму, или лёжа на спине, смотрела в потолок. Люська с Алиской остались у неё с ночёвкой. Утром они сообщили нам с Димоном, что пока всё без изменений.

– Может, «скорую» вызвать? – неуверенно спросил я сестру.

– И что им сказать? Не знаю, Глеб… С ней явно что-то случилось, причём внезапно. Она пошла за сумочкой, а потом… – договорить Люська не успела. Алевтина встала с кровати, посмотрела на нас и заплакала.

– Аль, давай мы позвоним врачу, – Алиса попыталась обнять её за плечи, но Аля вывернулась.

– Не надо врача.

– У тебя что-нибудь болит? – допытывалась Люська.

– Нет.

– Хочешь есть?

– Только пить.

Когда Алиска принесла стакан кипяченой воды, Аля попросила нас не оставлять её одну.

– Пожалуйста, останьтесь со мной, мне страшно. Не уходите.

– Мы пробудем здесь сколько скажешь, не волнуйся.

Алька обняла Люську и заревела.

Вечером ей стало значительно лучше, Аля полила цветы, поела, потом снова взяла пластмассовую лейку.

– Аль, ты уже поливала цветы, – усмехнулась Люська.

– Разве? Когда?

– Десять минут назад.

– А-а-а… Ну да, поливала. А у нас завтра какой первый урок?

– История, – сказал Димон.

Алька растеряно осмотрелась по сторонам, будто оказалась в собственной квартире впервые.

– История, – повторила она. – Нам что-нибудь задавали?

– Давай ты ляжешь, – Люська повела её в комнату. – Отдохни немного.

– Останешься ночевать?

– Мы с Алисой останемся, а завтра вместе в школу пойдём. Только я к себе на пару сек смотаюсь, вещи возьму и учебники.

В полночь Люська позвонила мне на мобильный.

– Как Алька, – спешно спросил я, услышав в трубке голос сестры.

– Недавно уснула. Глеб, нам с Алиской кажется, она тронулась. У неё проблемы с головой, а я даже не знаю, к кому обратиться за помощью, и телефона её матери нет.

– Посмотрим, что будет завтра. Люсь, вы от неё ночью не отходите, спите по-очереди.

– Кого ты учишь, Глеб, – психанула Люська и отсоединилась.

Утром Аля выглядела уставшей, нервной, постоянно дёргалась, вздрагивала. Люська напоила её отваром пустырника, Алиса помогла собрать учебники и тетради.

В школу мы пришли в четверть девятого, и уже на первом уроке узнали страшную новость. В пятницу вечером в кабинете биологии, – а точнее в лаборантской – охранник обнаружил раненую Варвару Витальевну. Нашей учительнице и временному классному руководителю было нанесено два ножевых ранения.

В состоянии комы она находилась в одной из столичных больниц.

Глава вторая

Презумпция невиновности

Уроков, как таковых, у нас не было; в старших классах атмосфера царила не учебная. В классе стоял гул, мы сидели за партами, переговаривались, обсуждали, поражались. На учителей было жалко смотреть, попытка убийства Варвары Витальевны, да ни где-нибудь, а в стенах родной школы, явилась для них настоящим шоком.

В кабинете директора расположился следователь Огнищев, сам директор на время общения Огнищева с учениками, перебрался в учительскую.

Для беседы нас вызывали по одному, долго не задерживали, вопросы Огнищев задавал тактично, старался, так сказать, не травмировать неокрепшую подростковую психику.

Когда пришла моя очередь давать показания, я честно признался, что Варвару Витальевну видел в пятницу на предпоследнем уроке. Всё – больше ничего не знаю. Меня отпустили через пять минут.

Алевтину Огнищев продержал чуть дольше остальных.

– Мне сказали, ты дежурила в пятницу в классе, – спросил он у Али, подметив, как сильно дрожат у неё губы и трясутся руки.

– Да, дежурила, – Алька говорила тихим голосом, следователю приходилось напрягать слух и подаваться вперёд, чтобы слышать её слова.

– Во сколько ты пришла в класс?

– Точно не помню, где-то около четырёх часов.

– Ты была там одна?

– Мы всегда убираемся поодиночке. В других классах дежурных двое, а у нас… – Аля умолкла.

– А у вас? – задал вопрос Огнищев.

– Варвара Витальевна настаивает, что одного человека для уборки класса достаточно.

– Понятно. И долго ты убиралась?

– Минут тридцать, потом ушла домой.

– Приблизительно в половине пятого, так?

– Наверное, – Аля начала кашлять.

Следователь протянул ей стакан воды.

– Спасибо, – буркнула Алька, сделав несколько больших глотков.

– Вспомни, кто-нибудь заходил в класс, пока ты убиралась?

– Пришла Варвара Витальевна, она попросила меня уйти домой. Я ушла. Это всё.

– А, спускаясь вниз, кого-нибудь встретила?

– Я не обращала внимания на лица. Извините.

– Скажи, почему ты дежурила вне очереди. Твоя фамилия Нефёдова, у меня есть график ваших дежурств, – Огнищев отыскал среди бумаг лист формата А-4 и нашёл фамилию Альки. – В пятницу стоит фамилия Яковлевой Софьи. Дежурство Нефёдовой во вторник.

– Знаю, но мы с Соней поменялись. На вторник у меня талон к стоматологу.

Следователь кивнул.

– Что ж, Алевтина, спасибо, ты можешь идти.

Прежде чем встать с кресла Алька немного поколебалась, исподлобья посмотрела на Огнищева, после чего резко встала и выбежала в приёмную. У неё горели щеки, в горле стоял ком, требовалось немедленно умыть лицо холодной водой. Алька побежала в туалет.

В половине второго мы возвращались домой.

– Кто-нибудь видел, когда ушла Алька? – спросила Люська, пнув ногой жестяную банку.

– У нас физра последним уроком была, Алька редко на ней появляется.

– Может, зайдём к ней?

– Я не против, – Алиска посмотрела на меня. – Глеб, ты как?

– Пошли, – мне было всё равно, куда идти. Настроение отвратное, сидеть дома в четырёх стенах в таком состоянии строго противопоказано.

– Варвару убить пытались, – в сотый раз проговорил Димон. – Капец! До меня ещё это не дошло, не могу осознать.

– Такая же фигня, – согласилась Люська. – Попытка убийства в школе – обалдеть!

– Я еле до конца уроков досидела, – призналась Алиса. – В туалет было страшно заходить.

– Да брось, или думаешь, убийца до сих пор в школе?

– Всё равно страшно.

– А семья у Варвары есть?

– Муж и, по-моему, дочь, вроде уже взрослая.

– Жесть! Пытались замочить в своём же классе.

– По-вашему, убийцу найдут? – Алиса остановилась и смотрела на нас с вызовом.

– Думаю, да, – протянул я.

– Да никого они не найдут, Глебыч. Не доверяю я нашим органам.

– С чего вдруг?

– Не знаю, не доверяю и точка, – ответил Димон.

– Я с Димкой согласна, – кивнула Люська. – Ну, вот у Альки отца убили, и что, нашли этих подонков? Нет, конечно. И не найдут, а потом дело закроют и на полочку в архив отправят. Убийца на свободе, ходит среди нас по улицам, ест в кафе, ездит в метро. Эй, Глеб, куда зарулил, Алькин подъезд прямо.

– Задумался.

Алевтина открыла дверь практически сразу. Понуро опустив голову, она пропустила нас в прихожую, дождалась, пока Димон хлопнет дверью и как-то уж очень по-обыденному, сказала:

– Ребят, Варвару Витальевну ранила я.

Первая мысль – шутка. Неудачная, жестокая, нелепая и безрассудная шутка. Но глядя на бледную Альку, видя её перепуганное до полусмерти лицо, мелькавший в глазах страх, мысль о шутке начала постепенно вытесняться.

Ни пророня ни слова, Аля пошла в комнату, мы, как загипнотизированные, двинулись за ней.

На письменном столе, том самом, за которым она делала уроки, читала-писала, учила, лежал прозрачный полиэтиленовый пакет. Внутри пакета мы увидели перепачканный кровью нож. Да и сам пакет был вымазан кровью.

Я сразу узнал нож нашей биологички, именно этим ножом она часто резала тортики с которыми после окончания уроков любила пить чай в лаборантской.

Димон схватил Алю за плечи, начал трясти.

– Ты что, офонарела?! Что ты наделала, дура!

– Я не хотела, – по щекам Алевтины потекли слёзы. – Сама не знаю, как так получилось.

– Почему, ты это сделала? – Алиса была вынуждена сесть на край кровати, у неё подкашивались ноги.

– Не знаю, – заплакала Алька. – Я ничего не помню.

– Да тебя теперь…

– Дим, погоди, – я взял Альку за руку, посмотрел ей в глаза. – Что, значит, не помнишь?

– Я не ответила на тестовые задания, потом поменялась с Соней дежурствами, зашла в лаборантскую, взяла свой листок, и вдруг в лаборантской появилась Варвара. Она стала меня оскорблять, вспомнила отца, говорила, что я пошла по наклонной.

– И за это ты пырнула её ножом?

– Нет, – Алька замотала головой. – Помню только, как выбегала из класса, как спускалась по лестнице, потом… улица, мой подъезд, дверь и кровать. Я легла спать.

– Состояние аффекта? – тихо спросила у меня Люська.

– Да какой аффект, не резала она никого.

– Как не резала? – в один голос спросили Люська с Алевтиной.

– Ты сама говоришь, ничего не помнишь, а раз не помнишь, зачем на себя наговариваешь.

– Глебыч, ты её выгораживать собрался, – нахмурился Димон. – Не-е, так дело не пойдёт. Вы как хотите, а я умываю руки. Эта ненормальная пыталась грохнуть училку, и я с ней связываться не собираюсь, потом еще, как соучастника в колонию отправят. Я сваливаю отсюда.

– Дим, я с тобой, – Люська посмотрела на Альку и выдавила: – Советую тебе пойти к следователю.

– Стойте! – крикнул я. – Димон, Люсь, какая колония, какой следователь, кого вы обвиняете, посмотрите на неё, это же Алька. Алька Нефёдова.

– Мы в курсе как её зовут, но мы слышали признания и видим окровавленный нож.

– Нож Варвары, – согласился Димон.

– Глеб прав, – на мою сторону встала Алиса. – Не могла Аля убить Варвару.

– А нож? – едва слышно спросила Алевтина.

– Что ты заладила, нож-нож! Он есть, согласен, но это ни о чём не говорит.

– Хорошенькое дело, – хмыкнула Люська, – Дим, ты слышал, оказывается окровавленный нож совсем не улика.

– Люсь, умолкни.

– А ты мне рот не затыкай, если вам с Алиской нравится отстаивать права убийцы, пожалуйста, флаг в руки, а мы уходим.

– Ты можешь помолчать? Сядь, дай с мыслями собраться, поймите, здесь очень много нестыковок. Очень!

– Например?

– Например, если Алька действительно пырнула Варвару, зачем она показала нам нож и призналась в содеянном?

Люська вытянула губы трубочкой.

– Раскаялась. А тем более она не помнит, как орудовала ножом, склероз разыгрался.

– Не забывай, что существует презумпция невиновности.

– Глебыч, не надо только здесь ля-ля, презумпция невиновности, пятое, десятое. Хорошо, предположим, я на минуту готов тебе поверить, тогда объясни мне, только объясни популярно, как здесь оказался нож?

– Да, Глеб, давай блесни красноречием, мы ждём, – язвила Люська.

Выдержав паузу, я обратился к Алевтине:

– Аль, вспомни, ты видела нож в лаборантской?

– Да. Сразу заметила его на столе, как только зашла. Там ещё чашка с блюдцем стояла и крошки от торта на скатерти.

– Когда ты разговаривала с Варварой, где стояла ты и где она?

Алька задумалась.

– Сначала я возле стола стояла, а когда Варвара Витальевна приблизилась ко мне, я отошла к двери.

– Ну? – я посмотрел на Димона.

– Это ни о чём не говорит, – развел он руками.

– По-твоему, Алька пырнула ножом Варвару, положила его в полиэтиленовый пакет и унесла домой?

– Ты же видишь, нож и пакет здесь, значит, всё так и было.

– А где логика, Димон, какой смысл тащить нож домой?

– Я обнаружила его ещё в субботу, – огорошила признанием Алевтина. – Помните, вы на кухне сидели, а я за сумочкой пошла.

– Ну?

– Открыла её, а там нож…

– Подожди, поэтому с тобой истерика случилась? – нахмурилась Люська.

– Я в ступор впала, нож-то моментально узнала, а когда кровь увидела, чуть сознание не потеряла. Сразу сообразила, произошло что-то ужасное.

– Почему нам ничего не сказала?

– Боялась. Ребят, я ведь ничего не помнила, только мелочи, все подробности стерлись из памяти. Я убийца! Я пыталась убить Варвару Витальевну! – Алевтина упала на пол.

Алиса с Люськой начали её успокаивать.

– Видел? – спросил я у Димона. – Не тянет Алька на убийцу. И улик кроме этого ножа против неё нет.

– Ножа достаточно.

– Для настоящего убийцы – да, но не для Альки.

– Дим, наверное, Глеб прав, – неожиданно заявила Люська.

– И ты туда же?

– Посмотри на неё, она не могла это сделать. Аль, я тебе верю. Не плач. Алька!

Димон пнул ногой дверь.

– Блин, свяжешься с вами. Развели здесь детский сад: могла – не могла. Ну ладно, чёрт с вами, закроем глаза на в принципе видимую правду, но тогда скажите, как в её сумочке оказался окровавленный нож?

– Ответ очевиден, – Алиса встала, подошла к письменному столу. – Нож Альке подбросили.

– Кто?

– Убийца.

– Хм, да, в логике тебе не откажешь.

Несколько минут спустя, когда Аля уже сидела на кровати, а Алиса гладила её по волосам, Димон присел рядом.

– Аль, слушай, я не знаю, что там произошло в пятницу, но, в общем… извини. Наверное, Глебыч действительно прав, тут разобраться надо, а презумпцию невиновности никто не отменял.

– Так давайте разберёмся, – предложила Люська.

Димон поймал мой взгляд.

– А что, попробуем доказать самим себе, что чёрное это на самом деле белое, а?

Алька всхлипнула.

– Я могу быть невиновной, да?

– Так и есть, Аль, – попыталась улыбнуться Алиса.

Через час, когда страсти немного поутихли, Димон предложил Альке напрячь память и попытаться вспомнить хоть что-нибудь.

– Давай вместе пробовать. Я буду говорить, а ты вспоминай, должна же твоя память прийти тебе на помощь. Короче, ты пришла в класс, зашла в лаборантскую, села за стол, потом туда ворвалась Варвара, вы пообщались, и ты отправилась домой. Живая невредимая Варвара Витальевна осталась в кабинете. Подумай, кто мог подбросить тебе в сумку нож?

– А вдруг он там уже лежал? – предположила Алиса. – Алька сидела в лаборантской, сумочка была в кабинете, кто-то мог положить туда такой же нож как у Варвары, предварительно испачкав его кровью. Стойте, а вдруг это не кровь вовсе?

– Интересная версия, только как мы узнаем, чем перепачкан нож? На экспертизу его не повезешь же.

– Нет, – крикнула Алька.

– Что нет?

– Ножа в сумочке не было. Вспомнила! Когда дома я подошла к двери, и долго искала ключи… рылась в сумке, и потом нашла связку во внутреннем кармане. Если бы нож уже лежал там, я бы его заметила. Глеб, ножа в сумочке не было, – теперь Алька расплакалась от счастья. – Я пришла из школы без ножа. Без ножа, понимаете?

– Выходит, его подбросили позже.

– Каким образом, разве у кого-нибудь есть ключи от квартиры?

– Нет, – мотнула головой Алька. – Ключи только у меня и у мамы.

– У тебя две двери, ты обе закрываешь?

– В основном только наружную, металлическую.

– На задвижку?

– Задвижки у нас нет, я на нижний замок закрываю.

– Не стыкуется ничего, – злилась Люська. – Предположим, нож подбросили, проникли в квартиру и зачем-то оставили его в сумке Альки. Но!.. Откуда этот человек мог знать, что Алька сразу ляжет спать, заснёт богатырским сном, не видя и не слыша ничего вокруг? Не ясновидящей же он, в самом деле.

– Человек невидимка здесь пошуровал. Аль, а в чём ты была одета в пятницу?

– Дим, нашёл, чем интересоваться, – Люська толкнула Димона в бок.

– И всё-таки, Аль, проверь одежду.

Я понял, куда клонит Димон, он хотел удостовериться, что на одежде нет следов крови. Кофта и юбка Алевтины оказались чистыми.

Димон вышел в прихожую.

– Нижний замок металлической двери хиловат, – сообщил он спустя пару минут. – Открыть его не так сложно. Опа!

– Что там, Дим?

– Идите сюда.

Мы выбежали в прихожку.

– Я могу ошибаться, но, по-моему, это кровь, – сказал Димон, ткнув пальцем в обивку металлической двери с внутренней стороны. На бежевом дерматине, на уровне нижнего замка, виднелся отчётливый бордово-коричневатый след.

– Да, на кровь похоже, – прошептала Алиса.

– Это кровь и есть, – махнула рукой Алька. – И я, и мама часто о замок пальцы режем. Смотрите, нам не совсем правильно установили планку, которая входит в дверной косяк, её врезали на несколько миллиметров ближе, чем следовало. Когда опускаешь ручку, а потом начинаешь толкать дверь, мизинец правой руки иногда касается планки. Острый край режет кожу, кровь сильно идёт. Мы раньше кусочек ваты скотчем на край планки прикрепляли, но он отклеивается быстро, а мастера вызвать руки не доходят.

– И давно на дерматине след крови?

– В четверг его не было, я убиралась, обивку дверей тоже протирала. Наверное, я в пятницу утром порезалась.

– Покажи ладонь, – потребовала Люська. – Правую.

Алька вытянула руку.

– Нестыковочка, нет у тебя на мизинце ни намека на рану.

– Но ведь…

– Не но, Аль, это не твоя кровь. Это кровь человека, который проник в твою квартиру и подбросил в сумочку нож.

– Ты уверена?

Я не дал Люське ответить, попросил у Алевтины лезвие или острый нож.

– И пакетик маленький, но обязательно чистый захвати, – крикнул я.

– Что ты задумал, Глеб?

– А что в подобных ситуациях делают полицейские? Отправляют кровь на экспертизу. Мы поступим иначе, пока просто вырежем кусочек испачканного дерматина и сохраним его до лучших времен.

– До каких времен?

– До лучших, – повторил я, взяв у Альки острый нож.

Аккуратно вырезав квадрат размером примерно четыре на четыре сантиметра, я положил его в пакет, попросив Димона найти в инете инфу о том, как и где хранить материал – в данном случае высохшую кровь – до проведения необходимой криминалистической экспертизы.

– А пакет с ножом надо надёжно перепрятать, – сказал я, глядя на выбивавшуюся из дыры в обивке белую вату.

План дальнейших действий мы разработали, учитывая имеющуюся у нас скудную информацию. Требовалось узнать многое, но пока, находясь в самом начале нашего расследования, пребывая, так сказать, в непонятках, мы могли рассчитывать исключительно на везение и удачу. Попытка убийства это далеко не шутки, это серьёзное преступление, которое не сравнишь с кражей или незаконным проникновением на чужую территорию. Я очень сомневаюсь, что мы взялись бы за это дело, не окажись под ударом судьба Альки. Нет, я не хочу сказать, что струсил или чего-то сильно боялся, просто мысленно поставив на одну чашу весов наши силы, а на вторую случай с Варварой, понимал – перевес не в нашу сторону.

– С чего начать? – спросила Люська, держа в руках блокнот и ручку.

– Желательно с самого начала, – отшутился Димон.

– без шуток, Дим.

– Тогда, наверное, с подозреваемых, – ответил я. – Попытка убийства есть, следовательно, должны быть подозреваемые.

– Кроме Альки подозревать некого, – ляпнула Люська и сразу же осеклась. – Аль, извини, я совсем не это хотела сказать.

– Но сказала именно то, что сказала, – Алиса быстро взяла ладонь Алевтины в свою. – Люсь, ну хоть немножко думать надо.

– Я не сержусь, всё в порядке, – Алька выдавила жалкую улыбку и сглотнула.

– А как вам кандидатура Дениса? – спросил Димон, стараясь поскорее переключиться в другое русло и локализовать неловкость.

– Кто такой Денис?

– Ну Ден, охранник наш. Он же обнаружил раненую Варвару Витальевну, значит, и главным подозреваемым быть ему.

– Это бред, Дим, получается, любой, кто проявил бдительность в критической ситуации, вызвал «скорую» к умирающему, или полицию при обнаружении трупа становится виноватым?

– Такова практика.

– Да дурацкая практика, – не соглашалась Алиса. – Поэтому люди и боятся о правонарушениях сообщать, думают, их или соучастниками или обвиняемыми в итоге сделают. Намного проще обвинить в убийстве того, кто труп обнаружил, чем настоящих убийц искать. А скажи, какой смысл Денису желать смерти Варваре Витальевне, он с ней и не пересекался нигде. Утром поздоровается, днём попрощается, вот и всё общение.

– Недооцениваешь ты, Алиска, людей, – Люська что-то записала в блокноте и с видом матёрого детектива начала ходить по комнате. – Чем убийца отличается от не убийцы?

– Тем, что один убивает, а второй нет, – сказал я.

– А вычислить, кто есть кто, ты сможешь? Вот так навскидку, взглянув в толпу и сказать, вот тот толстый убийца, та рыжая воровка, а старик с палкой насильник.

Димон засмеялся.

– Со стариком с палкой ты загнула.

– Дим, не сбивай меня, Глеб, не молчи.

– Ты всё переворачиваешь с ног на голову. Нет, я не смогу сказать, кто есть кто, не зная человека.

– Вот! В этом вся и загвоздка. Пока не узнаешь человека лучше, не выяснишь чем и как он живёт, очень трудно дать ему характеристику. Алис, согласись, то, что у Дена симпатичная внешность, и он всегда улыбается, не означает, что он ангел с незапятнанной репутацией.

– А мне кажется, Денис не симпатичный, – протянула Алька.

– Я тоже равнодушна к его внешности, – Алиса пожала плечами. – А тебе он нравится, что ли, чисто внешне?

Люська зарделась.

– Девчонки, он симпатичный, у вас вкуса нет.

– Ничего, что мы с Глебычем рядом сидим? – спросил Димон. – Мы вам не мешаем, или нам выйти минут на десять, а вы пока внешность Дена обсудите. Люсь, что за дела?

– Я просто сказала. И вообще, к чему я веду, ты прав, с Денисом надо поговорить. В любом случае он был в лаборантской.

– И кто будет с ним разговаривать?

– Только не я, – поспешила вставить Алиса.

– Я тоже не смогу, – пискнула Алевтина.

– Я сама могу.

– Ещё чего, – Димон показал Люське кулак. – Сам с ним встречусь. А вам, девчонки, надо бы домой к Варваре сходить. Вдруг что всплывёт.

– Дим, ты представь, в каком состоянии сейчас находится её родня, а тут мы пожаловали, здрасти, расскажите нам что-нибудь интересное, мы детективы. Так, да?

– Алис, не надо сарказма, я знаю, что у них не лучшие времена, но пойти можно дня через два-три. Поговорить надо, возможно, в непринуждённом разговоре проскочит какое-нибудь словечко или фраза, за которую мы сможем зацепиться. К тому же у семьи могут быть свои подозреваемые.