Экстрим на каникулах

– Сомневаюсь.

– А не надо сомневаться, сомнения губят надежду.

– Домой к Варваре Витальевне могу пойти я, – предложила Аля. – Только не одна.

– Вместе пойдём, – протянула Люська.

– А мы с Алиской берём на себя школу, – сказал я. – Алис, на тебе девчонки, на мне парни, надо постараться разжиться информацией. Сплетни, слухи, домыслы, предположения, короче всё, что связано с этим делом.

– Дохлый номер, Глебыч, у нас в школе любят раздувать из мух слонов.

– Пусть раздувают. Нам не нужны слоны, но зато мы будем располагать мухами, а они и есть те самые ценные зерна.

– Мухи – зерна, – скривилась Люська. – Глеб, хватит говорить образно, терпеть этого не могу.

– А мне нравится, – встала на мою защиту Алиса.

– Кто бы сомневался, ты ж за Глеба горой.

– Куда нитка, туда и иголка, – веселился Димон.

– Шерочка с машерочкой, – засмеялась Люська.

– Молчали бы лучше, – сухо бросил я. – И ты с ниткой, и ты со своей шерочкой. На себя сначала посмотрите, сами друг от друга ни на шаг не отходите.

– Слушайте, не время отношения выяснять, – насупилась Алиса.

– Да я в принципе спокойна, как танк, Алис.

Молчавшая Алевтина неожиданно заявила:

– Давно хотела иметь друзей. Таких как вы, – добавила она после секундной паузы.

…В пятницу вечером мы собрались у нас дома, день оказался весьма щедрым на информацию, потому как именно сегодня Люська с Алей ходили домой к Варваре Витальевне, а Димону после уроков удалось поговорить с Денисом.

– Мне похвастаться нечем, – сразу признался я.

– Что, не удалось найти ни слонов, ни мух? – издевалась Люська.

– Представь себе. Версии, конечно, гуляют по школе, но одна безумней другой. Сами судите, маньяка отметаем, месть бывших выпускников Варвары тоже…

– А почему? – вдруг спросила Алька.

– Аль, это глупо. Никто из мести не стал бы днём в школе орудовать ножом, и уж тем более никто бы не стал подбрасывать тебе нож в сумочку. Здесь все более тонко и хитро. Нет, версия с местью выпускников выглядит нелепо.

– Мне повезло больше, – Алису распирало от волнения. – Аль, ты окончательно реабилитирована. И те, кто изначально тебе не верил, и сомневались, – Алиса посмотрела на Димона и Люську, – могут ещё раз извиниться. Тебя видела историчка.

– Где видела? – не поняла Алевтина.

– В пятницу в коридоре, когда ты выскочила из кабинета биологии. Она говорит, ты как ошпаренная вылетела, чуть с ног её не сбила, и к лестнице понеслась. Было половина пятого.

– И что это доказывает? – Люська села ближе к Димону.

– А то! Через секунду из класса Варвара Витальевна выбежала, историчка поинтересовалась, что произошло, но классуха молча хлопнула дверью., что все окей и закрыла дверь.

У Али задрожали плечи.

– Алька, кончай сырость разводить. Ты чего?

– Аль, прости нас с Люсей. Не сердишься?

Вместо ответа Алевтина, не убирая ладони с лица, мотнула головой.

– Вы сами-то как к Варваре домой сходили? – спросил я.

– Всё путем, правда, Аль? Её муж, Пётр Алексеевич, до сих пор в себя прийти от случившегося не может, но с нами поговорил.

– А о чём говорили?

– Сначала о самочувствии Варвары Витальевны. Пока без изменений, она по-прежнему в коме, когда придёт в себя – неизвестно. Утешает одно, её состояние оценивается как стабильное. Пётр Алексеевич, разумеется, не в курсе, что могло произойти в школе. Подозреваемых нет, версий и предположений тоже. Единственное, что навело на мысли, так это очищенные морковь и лук. Варвара Витальевна вернулась домой и, судя по всему, сразу начала готовить обед. Но сварить суп она не успела, только почистила две морковки и луковицу.

– Ещё картошка в раковине лежала, – всхлипнула Алька.

– Точно, и картошка в раковине!

– Не врубаюсь, при чём здесь картошка с морковкой?

– В этом-то и прикол. Пётр Алексеевич вернулся с работы в шестом часу, обеда нет, чего прежде не случалось, зато есть мытые овощи и стоявшая на кухонном столе пустая кастрюля.

– Ну и что?

– Дим, ответь на вопрос, зачем человек, который собирался готовить обед, вернулся в школу?

– Вероятно, могла что-то забыть в классе.

– Ответ неверный. Потому как в этом случае, она успела бы залить очищенную картошку водой и очистки из мойки выбросила бы в мусорное ведро.

– А она этого не сделала?

– Представь себе. У нас с Алькой, как впрочем, и у Петра Алексеевича, возникло подозрение, что Варвара Витальевна очень торопилась уйти. Настолько торопилась, что не удосужилась залить картофель и выбросить очистки в мусорку.

– Я извиняюсь, – Димон выглядел растерянным. – А почему она вообще должна была заливать картошку водой?

– Потому что любая хозяйка знает, очищенный картофель быстро чернеет, и чтобы этого не случилось его необходимо залить водой. А у неё на это почему-то не хватило времени.

– Или было не до того, – Алька перестала всхлипывать, но всё ещё растирала воспалившиеся глаза. – Варвара Витальевна могла сильно нервничать.

– Она вернулась в школу не просто так, не сомневаюсь, её туда вызвали.

– Кто?!

– Дед Пихто. Блин, Алис, тебе может, и имя преступника назвать с его домашним адресом и телефоном. Скажи спасибо, что мы это выяснили. Ясно одно, позвонил тот, кто впоследствии нанёс Варваре ранения. Пётр Алексеевич забил тревогу около шести вечера, на семь у них были куплены билеты в театр. Он начал звонить жене на сотовый, она трубку не снимала, пришлось в школу пойти. Денис поднялся в кабинет биологии и увидел то, что увидел.

– Но почему именно Алькина сумочка? – недоумевал я. – Не даёт мне этот факт покоя. Зачем было так рисковать, зачем понадобилось подбрасывать нож? Где здесь подвох, в чём он? Неужели думали, что Алька, обнаружив в сумке окровавленный нож, и узнав о смерти Варвары – убийца ведь полагал, что убил свою жертву – отправится к следователю и признается в убийстве. Так получается? Абсурд!

– Не абсурд, Глебыч. Скорее всего, убийца на это и рассчитывал. Вспомни, что сказала нам Алька: «Ребят, Варвару Витальевну ранила я». Вот и ждали от неё этих признаний, только вместо слова «ранила» жаждали услышать «убила». Но помог случай, Варвара Витальевна осталась жива.

– Раздобыть ключи от квартиры, проникнуть туда, подбросить нож, уйти незамеченным – и это ради того, чтобы Алька призналась в убийстве учительницы? Я не верю.

– Главное, удалось узнать, Варвара Витальевна была в полном порядке, когда Алька ушла из школы. Согласитесь, уже плюс.

– Альке плюс, Варваре минус, – прогудела Люська.

– Помолчи, – шикнул я.

На некоторое время в комнате повисла тишина, голос Димона прорезал её внезапно.

– А меня никто выслушать не хочет, или мой трёп с Денисом уже не актуален?

– Нормально пообщались?

– Более чем. Денис со скуки с ума сходит, он, оказывается, в школе временно работает, хочет в охранную фирму перейти.

– А в чём проблема?

– Пока не получается.

– И вынужден он целыми днями сидеть у входа, глазеть на нерадивых школьников, – прыснула Люська. – А по делу что—нибудь сказал?

– Ден видел, как в школу вернулась Варвара, видел, как она поднималась по лестнице. В начале седьмого пришел Петр Алексеевич, Денис и не знал, что Варвара из школы не уходила. Между нами, к обязанностям своим он относится прохладно, не его это место, сразу чувствуется.

– Они вместе поднялись на этаж?

– Петр Алексеевич внизу остался, Ден подошел к кабинету, толкнул дверь – открыто. В лаборантской на полу лежала Варвара Витальевна, он увидел кровь, сразу в коридор выбежал полицию и «скорую» вызывать. Потом Петра Алексеевича позвал. Оказывается, Денис до обморока боится крови, его внизу крепким кофе отпаивали. Он в себя часа два прийти не мог. Но меня зацепило вот что, по словам Дениса, в лаборантской – он обратил на это внимание – был полный порядок, разбросанных листов и следов борьбы охранник не заметил.

– Алька когда убежала, Варвара листы на место положила. Чему удивляться?

– Да? А класс? Аль, ты ведь не начинала убираться в классе?

– Какой там, я сразу в лаборантскую ломанулась.

– Как стояли стулья помнишь? – Димон прищурил глаза.

– Обыкновенно стояли. Дим, я тебя не понимаю.

– Они стояли возле парт или на партах, как после уборки?

– Конечно, возле. Говорю же, не начинала я убираться. Сначала хотела с контрольной разобраться, потом парты помыть, стулья на них поднять, а в конце уже доска и пол.

– К этому я и веду, – щёлкнул пальцем Димон. – Денис сказал, что половина стульев были подняты на парты. Врубаетесь, нет?

– Намекаешь…

– Именно на это и намекаю, – перебил Димон Алису. – Варвара Витальевна, после ухода Альки начала сама убираться в классе. Успела поднять половину стульев, а потом, очевидно, в классе появился он – несостоявшейся убийца.

– Логично. Правда, не совсем понятно, почему она принялась за уборку, если мы сошлись во мнении, что Варвару вызвали в школу, и она пребывала в нервозном состоянии? Ей позвонили, она бросила готовку, понеслась в школу и начала убираться в классе? Как-то неправдоподобно.

– А если убийца назначил ей в классе встречу и задерживался, а она, чтобы убить время стала стулья на парты поднимать.

– Пётр Алексеевич уверял, что врагов у неё не было. Верится с трудом, учитывая сложный характер Варвары.

– Правильно! – прервал я Альку. – В этом направлении и надо копать. Это многое объясняет, во всяком случае, даёт ответ на вопрос о ноже в сумочке Алевтины.

– Ты о чём, Глебыч?

– Надо искать не врагов Варвары, а врагов Альки.

– Что?!

– Моих врагов? Глеб, у меня их нет.

– Ты уверена?

– У меня даже друзей не было, так, знакомые одни, а врагов… Да нет, откуда, я старалась ни с кем не конфликтовать. Вы что, сами не знаете?

– Знаем, Алька, знаем, но тем не менее. Тебя хотели подставить! И выгодна эта подстава в первую очередь не врагам Варвары Витальевны, а твоим недругам. Тем, кто жаждал сильно тебе насолить.

– Настолько сильно, что был готов превратить тебя в убийцу, – сказала Люська.

– Не знаю, – Алевтина явно не ожидала услышать ничего подобного. – Вы подумайте, это каких врагов надо иметь, чтобы они меня так возненавидели.

– Мощных!

– А что, Аль, враги не друзья, они быстро появляются.

И всё же Алька со мной не согласилась, не верила она, что есть человек или люди, которые желали ей зла. Не верила и точка. А зря, ох как зря.

Глава третья

Я знаю твою тайну…

Алька позвонила нам в начале второго, мы ещё не спали. Взволнованным голосом она попросила срочно прийти к ней, сказав, что сильно переживает. Пока мы с Люськой бежали, я пытался сообразить, что могло произойти с Алей на этот раз, но воображение молчало, ни единой мысли, ни одного предположения.

Мы только вышли из лифта, а Алька уже распахнула дверь.

– Заходите, – скороговоркой проговорила она.

На этаже приоткрылась дверь напротив.

– Не спишь, Алюшка? – спросила упитанная старуха. – Колобродите всё, молодёжь.

– Здрасти, – кивнула Люська.

Я тоже поздоровался, Алька вступать в разговор с соседкой не стала, дождавшись, когда я пройду в прихожую, она захлопнула дверь.

– Аль, что произошло?

– Мне звонили.

– Кто?

– Не знаю. Первый раз позвонили в восемь. Ничего не сказали, дышали в трубку. Потом в девять был звонок, в десять, в одиннадцать. В час позвонили, опять молчат, я сразу вам набрала. Неспроста эти звонки, я боюсь, оставайтесь у меня ночевать.

Заверив Альку, что в её компании ей не будет страшен даже чёрт с кочергой, Люська вытолкала меня на лестничную клетку.

– Глеб, дуй домой, я здесь переночую.

Я подошел к лифту, ощущая себя немного не в своей тарелке. Сначала позвонили, просили срочно прийти, теперь, не дав опомниться, за дверь выставляют. Паникерши!

Дверь напротив открылась снова, знакомая бабулька улыбнулась мне второй раз.

– Уже уходишь, сынок?

– Ухожу.

– Ну правильно, ночь-полночь на дворе, чего по гостям в такое время ходить.

Утром Люська пришла домой без пяти восемь, я как раз выходил из ванной, когда она позвала меня на кухню, положив на стол сложенный вчетверо тетрадный лист. Листок был скручен, я понял, что недавно его сворачивали трубочкой.

– Запахло жареным, Глеб, – сказала Люська. – Прочти, тебе будет интересно.

Развернув листок, я пробежался глазами по тексту: «Я знаю твою тайну».

– Откуда это, о какой тайне речь?

– Он у Альки в почтовом ящике лежал, – Люська побежала к себе в комнату. – Мы в школу собирались, спустились вниз, Алька газету хотела вытащить, а там подарочек от неизвестного.

– Где Аля?

– Домой вернулась, в школу сегодня не пойдёт. Глеб, по большому счёту мне бы тоже не мешало дома остаться. С Алькой посидеть надо, она сейчас на взводе.

– Так сиди, чего домой притащилась?

– Не ори на меня, – крикнула из спальни Люська. – Притащилась, значит, надо. Не беспокойся, уже ухожу.

В школе я рассказал о звонках и оставленной в почтовом ящике записке Алисе и Димону. Мы сошлись во мнение, что кто-то начал свою игру против Алевтины. Цель и правила игры – пока, увы, неизвестны, но совершенно точно ясно, этот кто-то на полпути не остановится.

Из школы мы с Димоном пошли к Але, Алиса обещала зайти позже.

– Люсь, Аль, как вы тут? – Димон оставил рюкзак в прихожей и прошёл в ванную.

– Ни звонков, ни писем, – Люська гремела на кухне посудой. – Я обед сварила, где Алиска?

– С сестрой в поликлинику поскакала, а Алька спит, что ли?

– Да прям, за компом сидит, в «Одноклассниках».

– Уже не сижу, – Аля вышла в коридор, и я обратил внимание на румянец на её щеках.

Люськин борщ был вне конкуренции, все кроме Алевтины попросили добавки, Алисе здесь уже ловить было нечего – кастрюля опустела.

В пять вечера раздался звонок в дверь. Один, второй, третий… На площадке – никого, а к двери скотчем был прикреплён лист бумаги.

«Я всё про тебя знаю», – значилось в очередном послании. Алю начала колотить нервная дрожь, и едва Люське удалось её успокоить, в комнате ожил телефон. Трубку хотел снять Димон, но я вовремя его остановил.

– Не трогай. Аль, подойди.

И опять на том конце дышали и молчали. Алька с такой силой поставила трубку на базу, что последняя чуть не треснула.

– Слушай, как зовут твою соседку, ту бабку, которая постоянно высовывается из квартиры?

– Надежда… – Алька задумалась. – Михайловна, вроде. Короче, баба Надя.

– Глебыч, ты чего задумал?

– Пошли со мной, увидишь.

Мы с Димоном вышли на площадку, подошли к двери напротив и переглянулись. Я кивком указал на глазок, Димон мой намёк понял и чуть заметно кивнул.

– Сто пудов, она сейчас на нас смотрит.

Усмехнувшись, я позвонил, дверь открылась сразу, даже двух секунд не прошло. А баба Надя могла бы ради приличия и до пяти досчитать.

Вопрос, который меня интересовал, я задал сразу, без лишних предисловий. И ответ баба Надя дала мне молниеносно.

– Нет, сынок, никого не видела. Вас, – она быстро посмотрела на Димона, – заприметила, когда вы к Алюшке пришли, а потом замоталась-закрутилась, кино началось.

– А в последнее время вы случайно ничего странного не замечали?

– Точнее, странных типов, крутящихся на этаже или у квартиры Али, – дополнил мой вопрос Димон.

– Ну как же, того дёрганого я видела. Когда это было-то, – баба Надя нахмурила лоб, углубившись в воспоминания. – Недели полторы назад. В тот день, когда в школе учительницу порезали.

Я ощутил, как у меня взмокли шея и лоб. А Надежда Михайловна, обретя в нашем лице идеальных слушателей, продолжала выплёскивать информацию:

– Всё в тот день наперекосяк у меня пошло, молоко подгорело, кошка отравилась, телевизор сломался, несчастья в одну кучу свалились.

– Вы про дёрганого говорили.

– Он от Алюшки выходил, дверь входную ключами закрывал. Только я свою открыла, он как шарахнется в сторону, чуть с лестницы кубарем не полетел. А потом, перескакивая через три ступеньки, вниз понёсся.

– Кто это был?

– Откуда ж мне знать. В чёрном костюме спортивном, на голове эта… кепка с козырьком.

– Бейсболка?

– Бейсболка.

– А он молодой, старый?

– Я лицо не разглядела, но вроде молодой, старый бы так бежать не мог. Уж больно резвый.

– Вот тебе и ответ на один вопрос, – обратился я к Димону.

– Да. Алька спала, а он…

– Я сразу к окну подошла, – перебила нас Надежда Михайловна. – Парень из подъезда выскочил и к торцу дома побежал, а я в маленькую комнату поспешила, из неё окна на ту сторону выходят.