Ружемант 5

Глава 4

Кто приехал раньше? Наверно, все же скорая, Бейка с Белкой наперевес явилась позже. А последняя-то здесь откуда?

Последними принеслись полицейские: воющая сиренами машина, два ко всему готовых офицера.

Журналистка в зеленых джинсах и не по-осеннему легкой куртке сунула микрофон в нос: желала комментариев.

У меня на душе было скверно, Инна предпочла молчать. Спасла нас Белка. Рыжеволосая воительница выдохнула, представилась свидетельницей. Слышал лишь краем уха: выставляла меня героем. Оголтелая толпа хулиганов напала на несчастную кошкодевочку.

Мне разве что геройского плаща не хватало. На пару с корреспонденткой ее слова слушали полицейские. Скучающий толстяк заносил их в протокол.

Мрачнее остальных были разве что работники скорой: при любых раскладах им добавилось работы…

Осматривали побитых мной мерзавцев. Четверым ничего не грозило, кроме ушибов и синяков. Поверив истории Белки, за их спинами застегивали наручники.

А вот пятому – тому самому, что сшиб меня с ног – повезло куда меньше. Терзался болью, как и прежде беззвучно разевал в отчаянии рот: его погрузили на носилки и увезли.

Глянул на свою ладонь, вспомнил, что сделал, задумался.

Полицейский недолго думая сунул в нее рваный блокнотный лист. Скачущий почерк, едва различимые буквы – не врач ли в прошлом, часом?

Офицер поправил фуражку, выдохнул.

– Из города не уезжать, быть на связи, – бубнил положенное по протоколу. Отсалютовал и был таков: вот тебе и народный герой.

Ни лавров, ни восторгов…

Бейка накинула на плечи Инны свою куртку: только сейчас заметил, что на кошкодевочке одно лишь домашнее платье. Озябшая, она раскраснелась от внезапного тепла.

– Старый знакомый? – спросила командующая.

Предпочел просто кивнуть. Бухнулся на пассажирское сидение спереди, Бейка нырнула за руль. Рыжая штурмовик впервые в жизни видела кошкодевочку, что жила со мной, но вмиг прониклась к ней симпатией. «Йомавари» Макмамбетова заберем позже…

– Гляжу, Вербицкий взялся за тебя всерьез.

Промолчал, но это правда. Не успел сгинуть первый день, как я дома, но его каверзы поджидали на каждом углу. Или не каверзы?

Прищурился – как так чудесно вышло, что работавшие на Вербицкого громилы мало того, что выжили на самом горячем участке фронта всем составом, но и освободились в тот же миг, что и я? Ладно, не самое странное – откуда знали, где встречусь с Инной? Даже если пасли издалека, не думал же Вербицкий, что я ужаленным псом мечусь по всему городу в поисках кошкодевочки.

Ухмыльнулся: а ведь Жаклинн настоящая царенатка. Все дороги ведут в Рим, все сомнения – к ней. Получу ли от нее ответы? Решил проверить.

– Бейка, как они могли знать, что я найду Инну тут? Я ведь даже не знал, что ее следует искать!

– Спешите видеть! На арене цирка: Потапов и стая дрессированных подозрений! – Она лишь хмыкнула.

– А если серьезно?

– А если серьезно – какой ответ жаждешь получить, Потапов? Все в десятки раз проще, чем ты думаешь. Вербицкий не дурак, а иногда хитрее меня самой. Инна, позволишь вопрос?

Та обратила взор кошачьих глаз на водительницу. Бейка не стала тянуть ее за хвост.

– Тебе ведь дали задачу? Идти определенным маршрутом.

– Господин Вербицкий… – От ее слов меня чуть не перекорежило. Чуть не оглушил девчат скрипом зубов. Инне было не проще – почти ломала себя, отвечая на вопрос. – Он сказал идти сначала по одной улице, затем по другой…

– Вот тебе и ответ, Максим. Мне следовало сделать все по-тихому.

– Это как?

– Не говорить тебе, где видели твою подопечную, а прислать за ней Белочку. Видишь ли, Макс, ты у нас отныне можешь зваться триггером. Некоторые события происходят лишь потому, что появился ты. – Она выдохнула. – Вербицкий знал, что ты будешь зол и примешься метаться. А еще о том, что ты побежишь искать информацию у знакомых. Ну и что я не откажусь, а то и лично вызовусь в помощницы. Инна шла улицами, где установлены новейшие камеры по распознаванию лиц. Их установку спонсировал фонд Вербицкого. Как только сопоставила это, сразу поняла – жди беды.

– Почему сразу об том не сказала? Там, в ресторане?

Командующая пожала плечами.

– Ты ведь понимаешь, что не всемозг, правда? Сообщила сразу же, как дошла до этого, а оказалось поздно.

Я нахмурился, но спорить не стал.

– Наш новый дом, Потапов. Нравится? – Минут через двадцать, минуя пробки, выехали к чудовищу из бетона и стекла.

– Твой особняк?

– Как грубо, Потапов. – Бейка нахмурилась.

– Это в России любят особняки, дома. Я же из цивилизованной страны. – Удивился ее словам: с каких пор она заделалась в шовинистки? Командующая продолжила: – Предпочитаю звать это офисом. Особняк требует средств, постройки, времени. У меня этого нет. Аренда наш выбор.

Кивнул, с этим было сложно спорить.

– Будем соседствовать с фирмой по обзвону старушек и маркетплейсом?

– Даже не представляешь, насколько близок к истине, Потапов.

В холле было людно. Разодетые, расфуфыренные секретарши хвастались объемами груди и откровенностью наряда. Незадачливые, просто одетые мужички беззастенчиво на них глазели.

– Нам на десятый, – уже в лифте сказала Бейка. Надавил кнопку этажа.

Подъемная кабина вынесла нас к пыльному, некогда шикарному залу. Хрустальная люстра, прикрытые тряпицами статуи херувимов. Будто вчера сколоченные ящики привлекали внимание, как и лежащие рядом фомки.

– Кое-какое оборудование, – легкомысленно отозвалась Бейка.

– Откуда это все? Уже получила боевые?

Она замялась с ответом.

– Оформила пару-другую кредитов. Неплохо быть офицером бойца, что теперь народный герой, а?

– Она? – Появившаяся из-за наших спин фигура заставила вздрогнуть.

Все такая же большая, такая же большегрудая: не изменилась ни на йоту.

Глядя на ее бледное лицо, решил, что столкнулся с призраком.

– В-влада?

Носферату льстила моя растерянность. Не стала себя сдерживать, подошла ближе, стиснула в объятиях. Словно ребенка ткнула носом прямо в свою грудь, потрепала по волосам.

– Здравствуй, сероглазый. Скучал? Волновался?

Мычал вместо ответа. Инна смотрела на эту сцену с завистью, плохо скрывая пробудившуюся ревность.

Влада посмотрела на нее, как на ребенка. Выпустив меня, подошла ближе.

– Какое милое хвостатое дитя. Пойдем?

– Мяу? – Инна оробела, ждала от меня разрешения. Я его дал, тут же посмотрел на Бейку.

– Ты же говорила, она решила остаться на фронте! Помогать раненым, основать свою клинику.

– И не отказываюсь от прежних слов. Но она решила повременить: мне удалось сделать ей красивое предложение.

Не стала заострять внимание на деталях, а я решил, что мое любопытство как-нибудь перетопчется.

– Она проведет обследование твоей кошкодевочки. Глянем, что за чип ей вживили…

Я задумчиво потер подбородок.

– Бейка… мне звать тебя так? Не хочешь перейти на Шарлинн?

Командующая неприязненно нахмурилась.

– Не люблю возвращаться к прежнему. Бейки будет достаточно. Что-то другое хотел спросить?

Как в воду глядела.

– Инна, она будто изменилась. У Вербицкого есть возможности для… воссоздания ритуала рабства? Как в Царенате?

– Какой интересный вопрос! Как мало на него ответов! – Она удрученно выдохнула: – Хотела бы я сказать, что нет. Но не знаю, у этого поганца может быть что угодно. Что не так с твоей кошкодевочкой?

Нахмурился: мне казалось, она знает причину. И она уже ее озвучивала – идеальная дипломатия. На высочайшем уровне позволяющая почти кого угодно обратить в послушного раба. Дрессировка.

– Уже говорил. Тогда еще, по нейросвязи.

Бейка будто сейчас вспомнила, кивнула.

– Понимаю. Вероятно, он ее психологически сломал. Понадобится время, чтобы восстановиться. Вербицкий тебя так предупреждает, чтобы ты не лез к нему.

– А, значит, боится? – Раньше эта мысль казалась менее здравой, но теперь начал понимать. Тараканов не предупреждают – по ним без разговоров шлепают тапком. А вот с кем посерьезней пытаются уговорить, напугать в ответ, заявить безумной выходкой о своем бесстрашии.

Вербицкий такой же человек, как все остальные.

Белка все время нашего разговора молчала. Сложив руки за спиной, взирала в окно.

– Боится, – сразу же ответила Бейка, – как и предупреждала.

Глянула на незримые часы на руке, строго посмотрела на меня.

– Давай поговорим о том сегодня вечером. Хочу, чтоб ты знал: отсюда ни ногой!

– Я теперь узник?

– Называй как хочешь. Но подумай – неужели на сегодня с тебя недостаточно приключений?

Права как никогда: сыт ими по горло.

Молчаливо кивнул ей в ответ…

Белка обернулась ко мне сразу же, как только командующая скрылась. Осторожно прошла – кеды мягко шелестели по лакированным полам. Бросилась мне в объятия, едва выпала возможность.

– Макс! Макс, я думала, мы больше никогда не увидимся!

Успокаивающе погладил ее по волосам.

– Мы же обещали друг другу… когда? Наверное, еще вчера, перед отъездом. Не так уж много времени прошло.

Она будто съежилась в моих объятиях.

– Знаешь, всего пара дней, а как будто целая вечность…

– Ты же домой хотела вернуться, к родителям.

Девчонка слабо кивнула.

– Да. Знаешь, когда вы вернулись с победой, а взятие Вратограда стало делом времени, нас отстранили. Помнишь?

Кивнул: как такое забыть? Дали выспаться, нормально поесть, прийти в себя. Вспоминаешь такое как самые счастливые дни в своей жизни.

Белка продолжила:

– Я когда раньше, еще в части была, мечтала: вот вернусь домой и… а дальше не заглядывала. Казалось, стоит только вырваться, стать вольной птицей, и все. Все будет само. Ведра сами по воду пойдут, проблем не будет. Только жизнь и жизнь.

Кивнул. Пусть сумбурно, но я ее понимал. Страдал чем-то подобным. Первое «я туда больше ни ногой» быстро обернулось в «еще разок и никогда больше». А потом еще раз и еще…

– Вчера уже проснулась дома. Помнишь, уехала раньше остальных? Наша с тобой последняя ночь…

– Не смогла найти себя в мирной жизни? – спросил мягко, без насмешки. Она уставилась мне прямо в глаза, будто вопрошая – откуда знаю?

Нехотя качнула головой.

– Все так. Иду в магазин и… чую, что где-то рядом беспилотник. А это просто соседский автомобиль. Постреленок на велосипеде сзади оглушил звонком – я ж его чуть рефлекторно не сшибла. Слышу сирены на улице, а перед глазами тревоги. Желание бежать, хватать автомат и в укрытие или на позицию. А ни первого, ни второго нет. Даже тревога – и та дутая, полиция просто в пробке торчать не желала. И вот… просто не знаю, как с этим жить.

– Посещали мысли о том, чтобы вернуться? В воинскую часть, на передовую? Быть в составе ударной группы?

Она выдохнула, зажмурилась.

– Нет, Макс. И на войну назад не хотелось. Но не оставляло ощущение, что я потерялась, как маленькая девочка. Будто настоящая «я» осталась где-то там, во Вратограде. А здесь лишь моя пустая оболочка бродит.

Синдром самозванца… Знавал я пару ребят, что страдали от него: ничем хорошим для них не кончилось. Обнял Белку крепче прежнего.

– Все закончилось, Бел… – осекся на полуслове. Теперь ведь нет нужды звать ее фальшивым именем.

Она вытаращилась на меня, улыбнулась.

– Повтори.

– Что повторить?

– Имя. Как ты меня сейчас назвал?

– Белка.

Она разомлела в моих руках, словно растаяла. Рыжие волосы раскидались по плечам, девчонка взбудораженно и часто задышала.

– Кажется, теперь знаю, чего мне не хватало. Все звали меня старым именем – даже Бейка, представляешь? Хоть с кличками – это ее выдумка, самодурство! А ты напомнил мне, кто я есть.

Удивленно приподнял бровь: вот же ж! Ляпнешь случайную глупость, успокоишь девчонку…

– Белка. – Она повторила, катая имя на языке, словно пробуя его на вкус.

Влада, явившаяся из недр лабораторной комнаты, окликнула обоих, заставила вздрогнуть.

– Макс, можно тебя на секундочку?

Когда дело касалось Инны – можно было и на час…

Лаборатория встретила нас стерильностью и запахом хлорки. Щелчки натягиваемых резиновых перчаток пробуждали не лучшие воспоминания о госпиталях, где на оборудовании из говна и палок военный эскулапы старались выудить наши души из лап смерти. С переменным успехом.

Здесь дела обстояли иначе.

Не знаю, где и сколько кредитов раздобыла Бейка, но расплачиваться будет всю жизнь.

Ириска порхала от одной машины к другой, высвечивала их описание. Много умных слов мне ни о чем не говорили.

Задумался: правду ли говорила командующая, что собирается идти в политику? Или все это лишь ширма для проведения очередных безумных экспериментов?

Надеялся, что не скатится до уровня Скарлуччи.

Мягко кашлянул, прочистил горло. Остановился у огромной колбы – зря вспоминал про лабораторию Вита.

– Это что еще такое? – спросил нахмурившись.

– Реактивационная камера. – Влада с Ириской сказала почти в унисон. Я все еще нуждался в пояснениях. – Провела над девочкой операцию. Извлечь имплант без хирургического вмешательства не представлялось возможным.

– Может, сначала следовало спросить у меня разрешения? – почувствовал себя неуютно. Стало хуже, когда носферату одарила меня уничижительным взглядом.

– Ты бы отказал?

– Я такого не говорил, но хотел бы знать прежде, что вы делаете с моей… с моей…

Даже не знал, кем считать Инну.

– Все в порядке. Я проходила подобную процедуру. – Мицугу, прятавшаяся до сих пор где-то в тенях, вышла на свет. Безумно рад был ее видеть. Одетая в лабораторный халат на манер Влады, она с не менее заумным видом принялась разъяснять:

– Подобные камеры позволяют извлечь все остаточные элементы, не нарушая общую структуру связи с системой.

– А вот с этого момента поподробней.

Ириска дула губы – она сама хотела обо всем рассказать! Сверлила девчат полным ненависти взглядом.

– Милое дитя, – в голосе вампира укрылись две тонны елея, – как думаешь, что будет, если лишить птицу крыльев?

– Она не сможет летать? – сказал самое очевидное. Мицугу в такт Владе кивнула. Взялись за меня как две объяснялкины…

– Хирургическое вмешательство способно повредить связи тела и того, на что благодаря системе оно способно. Иными словами, перебить проток маны.

Нахмурился – да что они такое вообще несут? А потом вспомнил – Вит поставил себе руки, способные обращаться в пушки, только ради того, чтобы уметь все то, что умел прежде.

– Видишь ли, сероглазый. Система устроена таким образом, что открытие некоторых умений ведет к появлению новых. Считай это мутациями маны.

Хоть что-то в этом мире не мутирует? Танки, оружие, ну а люди как само собой разумеющееся.

– Отнимем их, отнимем и все остальные. Вспомни Лену Ипину – она обращалась в оборотня. Но сможет ли запустить вихрь когтей без лап? Или совершить лунный скачок без звериной натуры? Зверолюды обращаются в системе к своим животным началам. Реактивационная камера необходима для их исцеления и восстановления тела для дальнейшего правильного функционирования.

Фантастика. Ничего подобного представить в Царенате невозможно: никто и не стал бы раздумывать над судьбой тех, кого не считают даже людьми.

Перевел взгляд на Мицугу.

– А тебе-то зачем понадобилось?

Она вновь сменила форму – теперь в ее чертах больше было от Лены. Не прошло и секунды, как она, словно в насмешку, отрастила уши, сменила цвет кожи на карамельный.

– Я же перевертыш. Все мое тело – это сплошной прямоток маны.

– Почти акведук, – вмешалась Влада, позволив себе ухмылку.

– Мне удалили то, что вставили рушинники. Не здесь, еще там, когда оставил меня в части.

Кивнул, звучало как правда. Немного удивился.

– В части тоже были эти самые… реактивационные камеры? – выговорил лишь после подсказки от Ириски. Девчата хором кивнули.

– В части было как минимум семь девчат, которым могла потребоваться подобная помощь. И тринадцать зверолюдов помимо Ипиной.

Попытался вспомнить: видать, они умело прятались. Ни одна ни попалась мне на глаза.

Влада гордо сложила руки на груди.

– Их доставили по моему запросу. Знал бы ты, в каком бешенстве была Бейка, когда ей отказали в первый раз…

Признаться честно, не горел желанием знать. Кивнул на колбу, в растворе которой покоилась Инна.

– И долго она там пробудет?

– Не волнуйся, к вечеру освободится.

– Вы ведь позвали меня не для того, чтобы провести урок манабиологии, верно?

Влада молча кивнула. Указала ладонью на матовую поверхность экрана. Чуть поодаль на столе лежал чип. Понял, что услышу сейчас мало приятного…

Глава 5

Влада объясняла скучно, но быстро, без лишних ответвлений. Хотела как можно скорее вернуться к работе.

Поверить в услышанное было непросто. Склонился над крохотной, омытой спиртом пластинкой, прищурился.

Ириска кропотливо занесла новые данные в архив: встретим такой в будущем, тут же распознает.

– Хочешь сказать, эта штука… порабощает?

Вспомнил, как еще недавно сомневался в существовании подобного.

– Нет. – Влада возмущенно покачала головой: не обрадовалась, что я так ничего и не понял. – Лишь вносит коррективы в личность. Видишь ли, люди – существа в своей степени похожие и одинаковые. Им можно привить отвращение, послушание, покорность. Люди не куклы, но тоже ломаются.

Где-то уже слышал этот тезис. Не от Вербицкого ли лично?

– Данный экземпляр заточен на причинение боли при физическом контакте с тобой. И затуманенное сознание. Ты проверял наложенные на нее эффекты?

Почувствовал себя идиотом – это следовало сделать сразу же, как только она начала вести себя странно.

– Статусные эффекты мы с нее сняли, – заверила меня Мицугу, но через мгновение отправила мне сообщение с отчетом.

Бросил взгляд, прочитал – было на что посмотреть. Подавитель воли, Нашептывание, Ведущая рука… Описания умений читать не стал: по названиям все ясно.

– Люди с классом дипломата опасны как в обычной жизни, так и на политической арене. Используй Вербицкий нечто подобное на официальном приеме – и мог бы забыть о своей карьере. Получил бы печать и постоянную проверку ее целостности. Худшего унижения для аристократа и не придумать.

– А цель?

Влада задумалась.

– Полагаю, что вызвать к тебе ненависть? Есть основания считать, что Инна должна была стать первой, но не последней. Ната рассказывала о том, что на нее напали?

Покачал головой: мне нет. И Бейка об этом ни словом…

– Ее пытались похитить. Сказать наверняка нельзя, но… Вербицкий делал каждой из нас предложение. И нападение случилось через пару часов после отказа.

Задумался – у старика много врагов. Что, если кто-то пытался так его подставить? Покачал головой – глупость! Для фигуры его масштаба подобные фокусы что с гуся вода. Отряхнется и не заметит.

– Да, но… к чему все это? Только представьте – аристократ номер один в России приказывает украсть пару девчонок, недавно вернувшихся с войны? Допустим, Бейка права и я просто очуметь насколько значимая фигура в будущем. Но Ната, Тройняшки, Инна? Чтобы просто вызвать ненависть?

Влада прыснула в кулак – на ее фоне меня можно было назвать разве что «силуэтом по плечо», не больше.

Кашлянув, прочистив горло, она заговорила.

– Бейка ведь нас не на рядовые должности в свой фонд пригласила, понимаешь?

Кивнул: носферату так точно главный исследователь-медик. А вообще – чем с таким оборудованием фонд планирует заниматься?

Обязательно спрошу у Бейки.

– Сероглазый, ты же сам нами командовал. Вспомни основной принцип хорошо слаженной группы.

– Доверие? – сказал и сразу же понял. Любое начинание можно развалить до основания, лишь дав малый раскол изнутри. Ростки сомнений дадут плоды. А без хорошей основы он лично и быстро поглотит только что зародившийся фонд и род Бейки…

– Эти чипы могут служить как доказательство?

– Доказательство чего, милое дитя? Того, что они существуют? Несомненно!

– Инна побывала у Вербицкого. Вернулась от него с имплантом. И кучей статусных эффектов, доступных классу дипломата.

Носферату, как и прежде, пожала плечами.

– У тебя есть заверяющие документы, что его не было прежде? И потом – девочка добрый час гуляла по улице. Получила вольную в счет твоих долгов: кто знает, с кем и как она успела встретиться за это время?

– Какой-то… бюрократический сюрреализм… – почувствовал, что хочу сбежать от всего этого обратно на фронт.

Хитрый сукин сын, этот Вербицкий. Гадит так, что не подкопаешься!

– Я доложу о нашей находке Бейке. Чип оставлю – вдруг придумаю как его использовать?

Очень хотелось в это верить…

Октябрьский ветер сменился морозом. Вместо дождя с неба посыпались первые хлопья снега. Как странно – привык их видеть минимум в декабре.

Зябко кутался в куртку. Заскочил в магазин: улыбчивая кассирша с веснушками была рада сплавить изделие тигроградских мастериц. Не шибко красивое, но теплое. И карманов много.

Нацепил на голову шапку из горностая – красивая и дорогая, она будто лежала годами. Спас хорошую вещь от простаиваиния в магазине.

Сбежал из башни вопреки заверениям Бейки сидеть на попе ровно. Одно за другим сыпались сообщения от девчат, но попытки связаться со мной ни к чему не вели.

Просто не отвечал, всего и делов. На десятом сообщении попросил Ириску перевести нейропереговороник в спящий режим. Полезно от ночных непрошеных звонков.

Глянул расписание автобусов в сети, свернул к видавшей виды остановке. Полгода назад она блистала чистотой, сейчас – постоянная жертва ночных хулиганов. Переполненная мусором урна и несуразное граффити на стекле лишь дополняли вид.

Окинул взглядом тех, кто ждал автобуса вместе со мной: старик, двое молодых парней, девица с закутанной по самой нос в шарф девчонкой…

Автобус пришел точно по расписанию. Внутри пахло теплом и машинным маслом. Уйма свободных мест – плюхнулся на первое попавшееся. На часах семь вечера. Ночная тишь щекотала улицы Москвы, заполняя их родным, домашним уютом.

Это не моя Москва. По улицам шастают орки, гоблины курят в подворотнях, ребята-кендеры, залихватски гогоча, вылетают из магазина: радуются проданному им пиву.

Не моя Москва, но как же, черт побери, рад был ее видеть. То, что сотворил с Вратоградом Царенат, никогда не должно повториться.

Спрыгнул с нижней ступеньки в редкий слой снега, тот захрустел под подошвами. Чувствовал, как водитель с пассажирами сверлят мне спину взглядами: думают, что лишь ненормальный решится выходить тут, да в еще в такой час…

Они правы, на их месте думал бы точно так же.

Кладбище. Тишина нависла над скорбным местом.

– Здесь? – спросил у Ириски. Та отчаянно затрясла головой.

Рабочий день смотрителя давно закончился. На воротах – замок. Ограждение в два с половиной метра, на кончиках острые шипы – будто кто боялся оживших мертвецов.

В прошлом теле на такое бы не решился. Молодость помогла: плюнув на ладони, в два прыжка перескочил, приземлился по ту сторону кладбища. Неприязненно обтер мокрые ладони о штанины.

Куртку жалко – шипы ограждения зацепились за карман, оставили рваные полосы. Лоскут тряпкой повис наверху, правый бок обратился в рванину. Торчал поврежденный синтепон, бродяга холод гогоча попытался ударить в открывшуюся брешь. Мне было все еще тепло.

Зачем сюда пришел?

Казалось, отовсюду слышу голоса. Покойники недобро взирали с могильных плит, будто вопрошая: как смею осквернять теплом жизни их вечный покой?

Ответить им было нечем.

Голографическая дева из нейрочипа выражала страхи из детства, зябко ежилась. На ум настырно лез спор: семилетний я на три яблока забился, что проведу ночь на кладбище и не обделаюсь.

Искать яблоки пришлось в соседском саду…

Руки искали «Арес» – с ним было надежней. Его обещали доставить на дом через неделю. Не охолощенный, но запечатанный – Бог Войны собирался стать настенным украшением.

Зачем мы здесь? Ириска спрашивала в который раз, прекрасно зная ответ. Сама же только что прокладывала маршрут.