– Лечись. – Обронил хозяин. – Потом пить будем.
«Шарит», – пронеслось в непутевой голове Багаева. Добро дано, бери да пей. Что он и сделал. Выпустил дух, залпом жахнул полстакана, ткнул хлебом в нос. Автоматический рефлекс, не более того, ведь привычного в таком случае жжения вовсе не было. Но это Алексей понял не сразу, с недоумением застав себя за нелепым занятием, – чего толку тыкать хлебом в нос, если дух не перехватило. Прислушался к ощущениям в организме: неприятные колики в животе и пустота. Нету животворного тепла, так приятного разливающегося по жилам. Несчастные слова в адрес хозяина подкатили к горлу, да там и остались. Внезапно выступили слезы, потеплело в голове, боль отступила, уступив место легкому приятному шуму. Багаев сидел в застывшем ожидании, боясь поверить в хрупкое счастье. Как-то незаметно ушло зудящее напряжение, появилась легкая слабость в ногах. Довольно крякнув, Алексей приоткрыл свою раковину, готовый к продолжению разговора.
Однако, к его безграничному удивлению, никакого разговора более не состоялось, ввиду отсутствия кухни, не говоря уже о самом хозяине квартиры.
ПЕРЛ ВТОРОЙ
Странные ощущения посещают иной раз наивную увлекающуюся натуру. Сидишь так совершенно обычным летним деньком в прохладе парка культуры и отдыха знакомого, но не родного города. Сидишь, жмурясь от нет да и выглянувшего сквозь листву яркого солнышка, жуешь последнюю мятную конфетку, сплевываешь время от времени на асфальт, словно подводя итог важному размышлению. Делать уже вроде нечего, все, что можно, было или сделано или безвозвратно упущено, деньги на карусели и аттракционы кончились, а ехать домой еще не хотелось. Так и сидишь в ожидании чуда или неожиданного приключения. То ли инопланетяне высадятся и унесут с собой в чертовы дали, то ли девушка красивая на лавочку присядет, сама заведет разговор, горя от желания познакомиться и отдаться, то ли на худой конец обронит кто-нибудь денег, пусть немного, всего на один сеанс в мотодром.
Время идет, люди вокруг тоже. Ни инопланетян, ни девушки, ни денег. Впрочем мелочи немного есть, как раз на билет домой. Стоп, а это идея! Мысли Юрика Пахомова не отличались ни логикой, ни здравым смыслом. Не долго думая, он резко встал, и насвистывая какой-то дурацкий мотив, двинулся через аттракционы к автобусной остановке. Нет, конечно, не для того чтобы сесть на 199 маршрут и укатить домой. Он встал в очередь за квасом. И заказал две кружки. Куда так много?! Поясняю: с одной кружки денег на билет все-таки оставались, если вылезти на две остановки раньше и пройти пятьдесят минут пешком, а с двух кружек путей к отступлению точно нет. Без приключений и происшествий домой не добраться как пить дать.
Веселенькое дело. Проблемы начались буквально сразу же. Туалета поблизости не было, а людей пруд пруди. Пришлось лезть в кусты, в заросли, подальше от посторонних глаз. Нашел объемистую сосну, прислонился, закатил глаза от приятного облегчения. Открыть их пришлось довольно не скоро.
Тупая боль в затылке и во лбу превращала голову в сплошную ноющую рану и мешала ясно соображать. С трудом Юрик приподнялся на локтях, превозмогая боль и головокружение; величавые сосны, пышный кустарник смазывались в сплошное зеленое пятно, что создавало некую иллюзию и ирреальность происходящего. Закон всемирного тяготения, похоже, перестал работать. Видимо, одна из физических констант, на которую он опирался, стала переменной.
Юрик буквально не шел, а плыл, подвешенный к новому центру тяжести, – голове. Плыл на встречу солнцу. Где солнце, там люди, а люди – это спасение, они не дадут пропасть.
Однако люди бросали странные взгляды, взрослые укоризненно, дети тыкали пальцами, девочки хихикали, зажав рот кулачком, мальчишки вворачивали ехидное словцо и плевали в след. Лишь сверстники с безмятежной равнодушностью провожали ленивым взглядом, все зная и все понимая.
Голова – вещь хитрая , если уж она стала центром тяжести организма, то оставаться при этом еще и мозговым центром была никак не в состоянии. Вот и шарахался Юрик по пяточку между аттракционов, пугая отдыхающих, пока боль в голове постепенно уходила в никуда, уступая место рассудку. Видимо, где-то в середине этого процесса и остановил Юрика участковый милиционер. Губы его, толстые и потные, оживленно двигались, пуская слюни. Слова довольно отчетливо доходили до слуха Юрика, однако расшифровать их смысл он был не в состоянии. Из всех слов, что вылетали вперемешку со слюнями из этих отвратительных губ, наиболее часто повторялись два: «штаны» и «говно». Юрик даже сумел повторить их как попугай и очень обрадовался собственным успехам. Особенно отчетливо и звучно у него получилось второе слово. Сзади засмеялись. И он опять поплыл, теперь уже насильно.
В душном вонючем газике, куда его затолкали, он медленно приходил в себя. Так и есть, цветастые его семейные трусы были порваны, брюки куда-то пропали, а на рукаве футболки неприятно красовался бурый дурно пахнущий отпечаток. Ладно, хоть кроссовки оставили. Хотя, кому они нужны, старые, порванные, серые от грязи, совершенно неузнаваемые на определение фирмы-изготовителя.
Напротив подыхал в согбенном положении какой-то престарелый алкаш, Юрику он почему-то показался чем-то темным, унылым и заброшенным, без четких отражений и принадлежности к человеческому роду. Как старая драная шуба, на долго убранная в шкаф. Может последствия черепной травмы, изменившей восприятие окружающего? Да и травма ли это? Юрик внимательно ощупал затылок, крови нет, только шишка и болит немного. Даже разочаровался как-то. Он где-то читал, что одну женщину ударило током и она научилась лечить болезни на расстоянии. Вот бы и мне так, размечтался Юрик, ударили по башке, а я мысли научусь читать или телепортировать смогу. Вот возьму и окажусь дома, а не в этом вонючем газике. Надо только сосредоточиться и ясно до деталей представить домашнюю обстановку, например, мою кровать, вообразить как я лежу на ней, поглядывая в окно… Юрик закрыл глаза. Тонко пульсирующая боль в затылке не только мешала сосредоточиться, но наоборот, настраивала на определенную вибрацию, работая в унисон с биением сердца и мыслями. Ощущение невесомости, наплыва вернулось вновь…
С уютной родной кровати его вернул таки в самый решающий момент резкий толчок. Юрик больно ударился плечом о дверь и вновь оказался в газике. Вроде ничего не изменилось, только алкаш сполз на пол и по-прежнему ни на что не реагировал. Почему стоим? – наконец понял Юрик и попытался разглядеть сквозь решетчатое окошечко, что происходит.
Машина стояла, слышалась какая-то отдаленная возня, шум, одиночные выкрики. То ли кто-то за кем-то гнался, тол ли убегал от кого-то. А может уже и поймали и идет неравная схватка. Ага, Юрик, состряпав хитрую гримасу, переместился от дверей к окошку, выходящему в кабину водителя. Так и есть, – никого. Участковый вместе с водителем ловят банду злоумышленников. Становится интересно. Юрику так и не терпелось увидеть развязку драмы. Впопыхах он кинулся к другому окошку, но старая драная шуба, выпавшая из шкафа, помешала ему. Юрик больно ударился лбом о металлический пол, ярко сверкнуло и опять реальность расплылась в виде бесформенной абстракции.
Кто-то сильно тряс его за ухо. Юрик приподнял чугунный шар, вдруг оказавшийся его головой и увидел неприятное, заросшее щетиной лицо.
– Ого, – присвистнуло лицо, – как парня отделали, мусора поганые, – Лицо сплюнуло в сторону, выражая презрение. – Идти сможешь?
– Угу. – Неопределенно буркнул Юрик.
– Тогда выметайся.
Пришлось выползти из газика. Стоять оказалось намного сложнее, чем лежать. Неумолимая сила гравитации тянула голову к магнитному ядру Земли. Туда Юрик явно не собирался и пытался сохранить равновесие.
– А кто это? – Заросший парень заглядывал в салон газика. – Хрон какой-то. Ребята, выносите его. Да, поживее.
Ребята, ими оказались два мужика неопределенного возраста, ловко запрыгнули в газик, выволокли попутчика и бережно перенесли его на лавочку под кустом.
– Спи, браток. – Сказал один из ребят. – Проснешься, человеком будешь.
– Шухер. – Прошипел из кабины заросший. Юрик явно не схватывал быстро меняющиеся события. Газик уже рычал и пыхтел, ребята запрыгнули в кабину, и машина сразу рванула с места, обдав Юрика едким выхлопом газов. Он закашлял и пошел прочь.
Только сейчас он заметил, что из расхлюпанного носа сочится кровь. Эх, угораздило же меня. Потрогал, кость цела, всего и делов то, что замаранная футболка. Сорвав с куста лист, наслюнявил, вытер под носом, выбросил. И только сейчас огляделся. Судьба завела его в старый постройки годов тридцатых двор, весь заросший растительностью, невзрачный, унылый, темный и явно незнакомый. Странно как-то. Действительно, почему здесь так темно? Дома стоят близко, деревья большие, успокоил себя Юрик. А вдруг, – уже смеркается. Сколько же я проездил в этом поганом газике? Мысль о газике была неприятной и Юрик забыл ее. Сзади слышались голоса, крики, может сбегался народ и Пахомов, не оборачиваясь, ускорил ход. Подальше от греха. Черт и что могло произойти в этом закоулке, может даже убийство, но как ни странно, это происшествие сыграло на руку Юрику. Он был свободен. И даже медленно наступавшие сумерки были ему на пользу. Его семейные трусы не так бросались в глаза. Определенно, ему везло. Хотя и была, как обычно, и обратная сторона медали. Смеркалось в июне поздно, часам к одиннадцати, а то и в двенадцатом, а это значит, что был шанс не успеть на последний автобус в родной город. Использовать его Юрик совсем не хотел. Приключениями он был сыт по горло и хотелось одного, – домой.
О деньгах, точнее об их отсутствии, он как-то не думал. Мысли были заняты делами по –важнее, выйти на нормальную улицу, сориентироваться, куда его занесло, найти остановку. И при этом успеть, пока автобусы еще ходят.
Район Юрику показался смутно знакомым, возможно, он напоминал ему другой район, схожий однотипными домами, планировкой улиц, разбитыми скверами. Прямо как в кино «с легким паром», ужаснулся Юрик, но тут же себя приободрил, – у меня другая ситуация: с легким приветом. Ироничность восприятия происходящего вселяла оптимизм, а это несчастному было просто необходимо.
Темнело буквально с каждой минутой, а любитель приключений все блуждал в бесконечных дворах, проезжих улицах, где совсем не было автобусных остановок. Иногда ему казалось, что он ходит вокруг одного и того же места. Прямо наваждение какое-то. Ноги уже покрылись гусиной кожей, а то ли еще будет ночью… Да, Юрик присел перевести дух на какой-то облезлой лавочке со сломанной спинкой. Обманывать себя не имело смысла. На автобус он опоздал, а разгуливать в таком виде было небезопасно, тем более, что один раз пришлось таки удирать от подвыпившей компании.
Оставалось одно, – идти ночевать к родственникам. Они накормят и могут штаны одолжить. Хотя стеснять их своим ночным присутствием совсем не хотелось. Такой уж он человек.
Жили в Закамске у Юрика две тети: бабушка по линии матери и ее сестра. Сестра, насколько он разобрался в ситуации, жила ближе, и проблема: что делать? решилась сама собой. Юрик встал и пошел. Стало уже совсем темно, но горели фонари и район, где он проходил, был уже узнаваем. До дома тети он добрался, наверное, в час, если не позже. Ноги отказывались идти, а предстояло преодолеть еще пять этажей…
У двери тети Юрик стоял уже в полной прострации. Центра тяжести в организме вообще не было и он болтался, повинуясь хаотичному сокращению уставших мышц. В опустевшей голове сквозняком гулял ветер, по всей видимости не просто, а странствий. Звонил ли он в дверь, или стучал, Юрик не знал. Может просто стоял, посчитав достаточным для открытия двери сам факт своего присутствия. Лампочка на площадке не горела и двери как таковой он собственно и не видел.
Из темноты раздался приглушенный голос. Очевидно, интересовались какую гниду принесли черти в столь поздний час.
– Это я, Юра из Краснокамска. – С выражением произнес Юрик магическую фразу, в переводе на древнеарабский означавшую не иначе как «сим, сим, откройся!»
От горячего чая с бутербродом Юрик, конечно, не отказался. Пока он питался, тетя Катя пыталась выяснить, что за мода пошла нынче у молодежи. Девки в трусах по городу разгуливают, стыд и срам, но чтобы парни с них пример брали…
– Раздели, наверное, – неопределенно буркнул дядя Вова.
– Ах, ты. – Всплеснула руками тетя. – Небось и наподдавали еще?
– Не без этого. – Нехотя согласился Юрик и выставил на всеобщее обозрение свою многострадальную мимику.
– Много их было? – Поинтересовался дядя.
– А хрен его знает. Зашел в кусты по нужде, ударили в затылок, потерял сознание, очнулся в неудобном виде.
Тетя еще поохала, дядя посетовал на нынешние порядки, оба сошлись во мнении, что парень еще легко отделался и что правильно поступил, что зашел к ним.
– Правильно сделал, что не зашел к Жене. – Говорила тетя о своей сестре. – Небось напились с Андреем и дверь бы тебе не открыли. «Так и знал, что так скажешь», – подумал Юрик.
Однако, время было позднее и решили ложиться спать. Чистая мягкая постель, огромное одеяло, словно ждали изнемогающие от усталости члены Юрика. Развалиться и уснуть, что ее оставалось делать? Однако, Юрик к своему удивлению обнаружил, что заснуть он никак не может. Что-то мешало этому, какая-то мысль, смутная догадка плавала в глубинах подсознания, никак не желая оформиться. Видно здорово меня по башке шарахнуло, решил он. Он пытался анализировать события последних часов, но ничего особенно подозрительного не находил. Оттуда тогда этот психологический дискомфорт, неуютность, ощущение, что попал в ловушку? Бред какой – то! Юрик даже рассердился. Нашел таки постель, плюхнулся и нате, – опять покоя нет! Он почесал в затылке и локтем коснулся ковра на стене. Рука так и замерла. Инстинкт самосохранения продолжал подталкивать никудышное сознание Юрика к рассуждениям. Подумаешь, ковер, говорил он своему инстинкту, знаю я его, – огромный, югославский, 100% шерсти, ничего странного. Однако вышеупомянутому инстинкту ковер все же не нравился и Юрик пытался понять: чем?
Догадка оказалась столь неожиданной, что он чуть не свалился с кровати. Ну, да, совершенно очевидно, этот ковер не далее как сегодня висел у него дома в гостиной комнате. И целый год висел. Как память о… Мурашки пробежали по коже, заставив содрогнуться мышцы. Неприятно екнуло сердце. Юрик лежал, покрытый потом и не мог понять, то ли он сошел с ума, то ли лежит в хирургии и бредит, а то и вовсе прибили насмерть в этом чертовом парке бескультурья и отдыха, а иначе как объяснить встречу с умершими родственниками?
ПЕРЛ ТРЕТИЙ
С самого утра Витя Дрягунов стал замечать за собой некоторые странности. Во-первых, встал он не с левой ноги как обычно, а с правой, во-вторых, ноги его, босые и неуклюжие неприятно коснулись холодного линолеума вместо того, чтобы попасть в теплые домашние тапочки. Будучи человеком аналитического склада ума, Витька легко объяснил первую странность нервозным характером проведения этой ночи, а если копнуть глубже, то и вообще нарушением режима последних дней, связанных в свою очередь с некоторыми переменами в личной жизни, несанкционированными вызовами на аварийку в цех. Вторую странность Дрягунов объяснить пока не мог ввиду явной недостаточности информации, поскольку тапок у кровати, как впрочем вообще на полу и в любом другом месте комнаты, не оказалось. Каково же было его удивление, когда он полчаса спустя, уже позавтракав и, естественно, забыв о тапках, обнаружил их на смывном бачке унитаза. От неожиданности Витька даже намочился не там, где положено.
Ленка, Витькина жена, пояснить ситуацию не смогла, вдобавок обозвала мужа дураком и ушла в магазин, хлопнув дверью.
Странно все-таки устроена человеческая психология. Какие-то бытовые мелочи попадают в поле зрения, приковывая к себе внимание, какие-то нет. Может работает некий особый мозговой фильтр, а может весь этот процесс носит чисто случайный характер? Ну уж нет, ничего случайного в Витькиной жизни не происходило. В любом событии Витя видел внутренний смысл, глубокую взаимосвязь с другими событиями, а самое главное, – закономерное появление оного.
Несколько минут активной умственной работы и, – 1) все стало как божий день 2) все стало на свои места [оба варианта совершенно равноправны, просто автор затруднился предпочесть один другому]1. Тапки являлись помимо предмета обуви еще и следствием мистической атмосферы прошедшей ночи, а если посмотреть на ситуацию с другой стороны, доказательством (объяснением) того, что звуки и шорохи, ощущаемые Витей в течение этой самой ночи имели мистическое происхождение.
Если уж мозговой механизм Вити Дрягунова заработал, остановиться ему будет совсем непросто. По особой логической схеме Витя без труда вышел на бабу Калю, – родную бабушку, проживающую некогда в этой самой квартире и продавшую ее любимому внуку перед свадьбой по смехотворной цене. Баба Каля слыла изрядной колдуньей и вполне после ее ухода в квартире могли еще существовать разные лярвы – продукты астрального творчества бабушки. Они могли быть и безобидными, словно осиротелые зверушки, покинутые хозяйкой, а могли находиться здесь со специальной программой, – выжить со света любимого внука, его жену и годовалового сына Олежку. Конечно, плохо думать подобным образом о родной бабушке, однако Витя обладал достаточной информацией, чтобы делать подобные выводы. Тем более, что столь подозрительная ночь была далеко не первой и не каждый раз она будет оканчиваться на смывном бочке. Черт и что, можно и совсем не проснуться.
Витя явно занервничал, а такое с ним последнее время случалось нечасто. Ленка конечно считает его придурком, обчитавшимся фантастики и говорить с ней на эту тему бесполезно.
