Рукопись несбывшихся ожиданий. Дорога жизни

«Чей-то незаконнорождённый сын», – ещё подумала Мила, прежде чем громом средь ясного неба прозвучало:

– Я вызываю тебя на бой, последний из народа тьмы!

Невольно Мила осмотрелась по сторонам. Ей виделось, что раз она и Найтэ сидят внутри приличного постоялого двора, раз они никому не мешают, а спокойно трапезничают, то хоть кто-то да вмешается. Наверняка вот-вот прибегут те четыре амбала, что ходят по двору, и уж они вразумят придурка. Вон, тому же трактирщику никакой поединок совсем не на руку. Однако, она всерьёз ошиблась. Присутствующие (и даже трактирщик) сперва с любовью посмотрели на воина, а затем высокомерно и зло на тёмного эльфа. При этом их лица кривились от насмешливых улыбок. Возможно, воина они хорошо знали и считали его отличным рубакой.

– Вызов на бой не принимаю, – между тем сухо ответил Найтэ.

Тёмный эльф даже не поглядел на бросившего ему вызов. Он продолжил есть тушёные овощи как ни в чём не бывало, это у Милы теперь кусок в горло не лез.

– Настал час твоей гибели. Я не позволю подобной смрадной твари ходить по нашей земле! – с этим выкриком воин подошёл ближе и силой повернул Найтэ к себе лицом. – Я очищу мир от подобного изъяна. Ты не посмеешь больше вредить людям, не посмеешь красть наших детей и искушать наших женщин.

Последние слова явно прозвучали из-за присутствия Милы и того, что отнюдь не в академическую форму она была одета. Возможно, молодой женщине куда как серьёзнее следовало отнестись к рекомендации Найтэ за время дороги форму не снимать, но она боялась привести эту одежду в полную негодность. В конце концов, начало третьего курса ознаменовало не самое приятное событие – выдачу положенных Миле новых вещей задержали едва ли не на месяц, и история могла повториться. По этой причине на ней нынче было некогда подаренное Саймоном зелёное платье. Оно было удобным и в меру потрёпанным, чтобы нисколько его уже не жалеть. Но из-за этого нынешнее общество взяло и приняло Милу за некую поддавшуюся на соблазны дроу безрассудную девицу.

– Профессор Аллиэр, – испуганно прошептала Мила.

Ей хотелось надоумить спутника вести себя рассудительно. Побродив по Верлонии в компании шулера, Мила прекрасно представляла, чем нынешняя переделка может грозить. Мало какой маг сдержался бы от применения боевой магии, а итог… Судя по всему, свидетелей, что встали бы на их сторону, не нашлось бы в принципе, а потому будущий вердикт стражи и судьи был бы однозначен.

– Трус! – между тем прокричал воин. – Принимай вызов или я зарежу тебя прямо за столом.

– Ты по-прежнему настаиваешь на поединке?

– Да!

– И принимаешь, что согласно всем правилам поединка, твоя жизнь будет принадлежать мне?

– Хватит запугивать меня словами, отродье тьмы! Я знаю на что иду и много дней шагал за тобою следом ради этого. Я готовился к часу нашей встречи годами. Даже то, что ты маг, тебя не спасёт.

Милу поразило, что Найтэ не изменился в лице. Он всего лишь едва заметно наклонил голову и украдкой шевельнул пальцами, составляя какой-то знак. В таверне в тот же миг стало на порядок темнее, а ещё затрепыхалась тушка жарящегося на вертеле барашка, деревянные ложки почернели, металлический щит на стене вдруг покрылся ржавчиной, и дышать стало как-то тяжелее. Изменения не произошли только с воином, его силуэт вмиг окутало облачко мягкого света.

– Я же сказал, что подготовился, – браво хохотнул мужчина, но Найтэ, едва не зевая, снова произнёс предостережение:

– Ты тлен и прах, лучше не стой у меня на пути.

Голос тёмного эльфа звучал негромко, куда как тише вскриков перепуганных людей. Но воин был человеком не робкого десятка, раз перестал медлить и напал. Мила испуганно закричала. Ей виделось, что не успеет Найтэ ничего сделать против меча. Ан нет, тёмный эльф едва уловимо для глаз пригнулся и, вскакивая на ноги, попутно перехватил запястье противника так, что обратил оружие против владельца. Брызнула кровь. Она текла сквозь пальцы мужчины, которыми он держался за перерезанную глотку. Глаза его при этом были выпучены.

– Готовясь к поединку с магом, не стоит думать, будто он не способен оказаться бойцом получше тебя, – холодно произнёс нравоучение Найтэ и, покуда посетители трапезной с ужасом и паникой разбегались кто куда, повернулся к Миле. – Аир Свон, вы только что получили ценный урок. Если вам когда-нибудь придёт в голову биться с тем, кто явно могущественнее вас, не вздумайте предупреждать его об этом. Не дайте ему время подготовиться.

– Ага, – ошарашенно пробормотала она. Взгляда от перерезанной шеи и дёргающегося в последних конвульсиях тела Мила при этом никак отвести не могла. Но Найтэ был спокоен. При этом он смотрел не на умирающего, а сосредоточился на дрожащем всем телом трактирщике – отчего-то пристально глядел на него.

– Раз уж в этом помещении столь пустынно, вы не будете возражать, если я воспользуюсь моментом?

– Эм-м, к-каким м-моментом? – заикаясь, спросил едва живой от страха мужчина.

– Этот человек внёс в ваше заведение беспорядок, – лёгкий пренебрежительный кивок на павшего воина. – Но я готов избавить вас от хлопот с тем, что вам делать с мертвецом. Вы не против?

– Н-не п-против, – неуверенно согласился трактирщик.

– Замечательно. И, аир Свон, вам очень повезло. Очень.

– В чём же повезло? – боязливо спросила Мила, так как знала, чем обычно подобная интонация Найтэ заканчивается – чем-то очень и очень неприятным.

– К созданию зомби студенты приступают только на пятом курсе, но вам предстоит мне ассистировать уже сегодня. Я намерен поднять этого человека. Раз уж его при жизни так волновала моя судьба, то пусть он и после своей смерти о ней заботится. Только уже так, как мне видится нужным.

Не иначе Найтэ посчитал сказанное им за что-то забавное, раз широко улыбнулся. Но вот Миле весело ничуть не было. Она вконец осознала, что это только начало будущих проблем. Ведь сколько они? Сегодня тридцатое июня, а, значит, всего четыре дня они путешествуют. Всего четыре дня отделяют их от Вирграда, а уже такая жопа.

И всё же эти мысли оказались только цветочками. Вскоре Найтэ отправил Милу за оставленной им на конюшне сумкой и, пока молодая женщина отсутствовала, он сдвинул часть стульев и столов в сторону, чтобы они в будущем не мешали. Трактирщик тёмному эльфу помешать никак не смог видимо, раз его в трапезной не оказалось. Мила отсутствию этого мужчины даже нисколько не удивилась, она и сама с удовольствием бы, трусливо поджав хвост, куда подальше ушла, но вынужденно поставила на пол тяжёлую сумку и с тревогой начала смотреть на приготовления к предстоящему поднятию мертвеца. Труп, кстати, уже не лежал на полу. Он покоился на столе, за который ранее Мила не захотела сесть, чтобы поужинать.

«Предчувствовала, что ли?» – даже задумалась она, прежде чем вздрогнула от слов Найтэ.

– Создание такого вида нежити, – поняв, что студентка углубилась в себя, начал комментировать свою работу декан факультета Чёрной магии, – не требует особой квалификации. По факту, можно обойтись даже без ритуального круга, созданием которого я сейчас занят.

– Тогда зачем он? – настороженно спросила Мила и мысленно продолжила речь ещё одним вопросом: «Меня до смерти напугать?».

… Собственно, не так уж неправа она оказалась в своём подозрении.

– На этом постоялом дворе люди посчитали нужным создать мне сложности, поэтому я не вижу ничего дурного в том, чтобы сделать аналогичное для них самих, – ненадолго отвлекаясь, хищно улыбнулся дроу. – Не думаешь же ты, моя хорошая, что после такого вот, – он обвёл ладонью контуры ритуального круга, а затем указал на расположенный в центре рисунка стол, на котором лежал обнажённый труп, – кто-то захочет здесь останавливаться? Во всяком случае, не в ближайший месяц.

На взгляд Милы подобная месть была какой-то неправильной. Бросивший вызов на поединок лежит мёртвый на столе, как какая-то баранья туша, а другие-то люди в чём провинились? Однако, навязывать свою точку зрения молодая женщина не посмела и даже порадовалась, когда Найтэ попросил, чтобы она самостоятельно вписала в круг оставшиеся три руны. Подобное хотя бы немного отвлекло её от не самых приятных мыслей.

– Я назвал тебе наиболее важную для меня причину, но создание ритуального круга может быть обусловлено другими аспектами, – бдительно наблюдая за движениями её руки, произнёс Найтэ. – Например, это тело совсем свежее. Нематериальная составляющая ещё только начала разрывать связи с плотью, а потому для начинающего мага помеху из-за такого нюанса ритуальный круг поможет устранить. Главное, при намерении решить проблему более простым способом, не дать телу испортиться слишком сильно, – криво ухмыльнулся он. – Будущая нежить не должна развалиться по частям из-за разложения.

– Любой зомби всё равно однажды начнёт портиться, – невольно припомнила Мила лекции по общей некромантии, и тёмный эльф тут же поднял указательный палец.

– Поэтому второй аспект необходимости создания ритуального круга – замедление порчи раба. Но да, такую нежить всё равно правильнее держать в прохладе подземелий… Молодец, руны ты начертила правильно.

Мила осталась довольна похвалой. Несмотря на её нежелание участвовать в предстоящем поднятии мертвеца, мысленно она возгордилась. Не так часто преподаватели произносили похвалу по отношению к ней.

– Ну, и третий аспект (остановимся пока на этих трёх) – это удобство контроля, – подойдя к своей сумке и начиная выкладывать из неё на стол, где лежал труп, некоторые из вещей, скучающе произнёс Найтэ. – В принципе, получать зомби можно не только без ритуального круга, такую нежить возможно создавать массово. Это бывает полезно во время битвы, когда требуется задержать или отвлечь врага. Но тогда ощутимо усложняется контроль над рабами. Поэтому массовое поднятие не следует осуществлять некроманту недостаточной квалификации. Да и то, зомби тогда просуществуют не более двух суток… Причём да, я называю максимальный срок. Чаще всего, магов хватает от силы всего на час‑два, – тут тёмный эльф криво и высокомерно поморщился. – Собственно, для меня важно сейчас всё это упомянуть. Зомби мы будем создавать самым удобным для новичка способом.

– Это мне его брать под контроль, что ли, придётся? – аж опешила Мила от ужаса, и дроу, глядя на её круглые испуганные глаза, тихо засмеялся.

– Нет, до такого доверия тебе ещё учиться и учиться. Собственно, давай уже займёмся практической составляющей твоего обучения. Хотя, для мастера мага не обязательно лишать тело мозга, нервная система лучше отреагирует на воздействие магии при его замене на более удобный аналог. Поэтому сейчас тебе придётся, – ласково погладил он мертвеца по голове, – вытащить из этого тела мозг… Если, конечно, он там всё-таки есть.

Тёмному эльфу сделалось смешно. Он наслаждался издевательством над перешедшим ему дорогу человеком, и оттого не видел, как скуксилось лицо Милы. Ей жуть как не хотелось ничего подобного делать. Однако, разговор невольно пробудил в молодой женщине воспоминания об её практике на Стене Мрака. И не сказать, чтобы эта память была приятной, но всё же она позволила ей поинтересоваться:

– Эм-м, мы будем вскрывать череп вот так? – преодолевая отвращение, Мила подошла ближе к телу и, не касаясь кожи, показала, что она имела в виду.

– Да.

– Я уже видела подобное, – с тревогой посмотрела Мила Найтэ прямо в глаза. – На Стене Мрака из порталов выходили именно такие зомби. Понимаешь, такие. А это, значит, что кто-то их там намеренно создаёт.

– Есть много предположений о том, что происходит в мёртвом мире, – не остался впечатлён тёмный эльф. – Быть может, там властвуют некромаги. Быть может, нежить (через те же порталы) туда скидывают, как ненужный балласт, другие миры. Есть также сторонники мнения, что не все маги, решившие отправиться для изучения мёртвого мира, погибли, и это они изменили естественный ход образования нежити… В любом случае, это не тот момент, на котором стоит сосредотачиваться студенту. Вот, что сейчас для тебя важно, – он ладонью указал на тело и потребовал: – Раз ты понимаешь, чего я жду по итогу, бери инструмент.

Лицо Милы ярко отразило её нежелание заниматься подобным. Ноги и то сами собой невольно сделали пару шагов назад. Это была естественная человеческая реакция, но декану факультета Чёрной Магии она не понравилась. Найтэ крепко обхватил Милу за талию и, насильно подведя её обратно к столу, вложил в её похолодевшую ладонь инструмент.

– Если только ты всё ещё намерена учиться на моём факультете, – при этом грозно прошептали его губы у самого её уха.

***

Каролина провела в королевском дворце столько мучительно долгих месяцев, что не выдержала и когда из окон кареты увидела свой любимый особняк, то по-детски заплакала от счастья. Ей так давно хотелось домой! Слёзы ручьём потекли из её глаз из-за бурных эмоций. И да, зря она украдкой утирала их платочком. Разумеется, муж всё заметил, а потому с недовольным видом отвлёкся от чтения какого-то написанного мелким почерком отчёта и ворчливо произнёс:

– Каролина, ты переигрываешь с эмоциями. У этой девушки настолько сильный талант к чёрной магии, что бракосочетание нашего сына с ней отнюдь не трагедия. Прекращай плакать, меня это не тронет и мнения моего твои слёзы не изменят.

Сказанное вмиг заставило Каролину перестать думать о том, какое же это счастье хотя бы на время прекратить играть перед королевой сочувствующую дурочку (хорошо ещё, что Её величество в эту игру поверила!). Она резко разгневалась, но через своё недовольство куда как больше задумалась о судьбе Антуана, нежели о ненавистном ей муже, и только оттого в разъярённом тоне не сообщила королевскому советнику, что седина в волосах да отращённая им бородка хоть и сделали его вид похожим на внешний облик умудрённого жизнью мужчины, но на самом деле это не так, раз за тридцать лет брака он так и не научился понимать эмоции супруги.

Но нет, вместо этого Каролина одарила мужа ледяным взглядом и сказала:

– Количество женщин, побывавших в вашей постели, говорит мне о вашей неразборчивости. Поэтому нет ничего удивительного, что такая отвратительная особа полностью соответствует вашему непритязательному вкусу.

– Зато становится понятным, отчего некогда предложение я сделал именно вам, – огрызнулся супруг, прежде чем вновь уставился в свой отчёт. Однако, чтение документа не задалось. Германа Грумберга слова жены всерьёз раздражили, раз он уверенно вложил документ в папку и вновь требовательно посмотрел на Каролину.

– Что ещё? Что ещё вам от меня надо?

– Хочу уточнить, насколько долго мы вновь будем общаться на вы. Вы то упрекаете меня, что глупо повсеместно соблюдать официальный этикет между мужем и женой, то требуете вспомнить, что наш брак только формальность. Ну же, как мы будем вести себя при Антуане?

– На вы. Но я не собираюсь ставить сына в известность о наших размолвках.

– В таком случае, я требую, чтобы вы не ставили его в известность и о кое-чём другом. Антуан далеко не в восторге от складывающихся обстоятельств, поэтому не вздумайте вмешиваться, не выражайте ему своё сочувствие.

– А уж это позвольте мне самой решать. Всё же Антуан мой сын тоже.

Каролина демонстративно повернула голову в сторону окна и не поворачивала её всё то время, что понадобилось для прибытия к особняку. А там у неё выбора не осталось. Этикет требовал от Германа Грумберга помочь своей супруге выйти из кареты, и Каролина, так как Антуан встречал родителей на крыльце родительского дома, решила не портить сыну настроение. Выходя, она улыбалась так, будто никакой ссоры с мужем не было в помине.

Вот только если бы мир и покой в их семействе в принципе могли царить. Стоило отзвучать первым словам радости от встречи, стоило закончиться первому совместному ужину и стоило остаться в прошлом первому завтраку, как на первый план для Каролины вышло понимание насколько её мальчик повзрослел и насколько неприятно он начал походить на отца. И внешне, и характером. Жарко обнимая его, она чувствовала отстранение, холод. Антуан определённо отдалился от матери, и причина… причина такого была выше понимания Каролины. Отчего мать вдруг потеряла для него значение?

Собственно, чтобы вернуть доверие сына, Каролина решилась пойти вопреки воли мужа. Улучив момент, когда Герман Грумберг вынужденно отправится в свой кабинет, она передала служанке конверт. Девушка понятливо кивнула, уверяя так свою хозяйку, что сохранит всё в тайне, и поспешила в дорогу. Каролина радостно потирала ладошки. Ей виделось, что она всё правильно делает. И её поступок привёл к тому, что едва семейство Грумбергов расположилось в столичном доме (для супругов было недозволительной роскошью надолго покидать королевский двор, да и Антуан рвался в столицу), как им пришло приглашение на королевский пикник.

– Пикник? – поразился Герман Грумберг. – Пикник и в тот самый день, когда я буду находиться в отъезде?

– Так отложи свои дела, Герман, – с лёгким укором посоветовала Каролина. – Ты упускаешь возможность прекрасно провести время, летние дни нечасто бывают столь хороши.

– Предстоящая встреча не такова, чтобы я её откладывал. Но этот пикник, – задумчиво протянул пожилой граф. – Нет, мне очень интересно, отчего его назначили так внезапно.

– Не бери в голову. Её величество имеет право капризничать, не сверяясь с твоим расписанием.

Усыпить бдительность супруга у Каролины получилось, она отправилась на королевский пикник в сопровождении сына, а не мужа. Антуан был доволен, ему давно хотелось вкусить светской жизни. Муторная учёба в академии сопровождалась отсутствием возможности разнообразить своё общество, а потому неудивительно, что мальчик был рад завести новые знакомства и освежить старые. Тем более, нынешний пикник отличался обилием молодёжи. Антуану было интересно и хорошо здесь.

– Я рада видеть на твоём лице улыбку, – сказала Каролина сыну, когда предложила ему немного прогуляться наедине.

– Да, мне здесь очень нравится. И, мама, я счастлив видеть вас в свете. Наконец-то вы перестали напоминать мне затворницу.

Понятное дело, Каролину сказанное мало обрадовало. Она бы с удовольствием забыла про всю эту светскую жизнь, вернулась бы в загородный особняк и потребовала от сына не покидать её. Ей не хотелось, чтобы Антуан погряз в дворцовых интригах и политике так же, как его отец. Она желала ему куда как более спокойной и тем более счастливой жизни. Собственно, из-за последнего она была вынуждена сказать следующее.

– Мне тоже было бы здесь приятно, если бы не давило на меня решение твоего отца.

– Какое? – полюбопытствовал Антуан.

– Разумеется, он сказал тебе, что ещё раз всё обдумает, но… я не вижу его стремлений подыскать тебе другую невесту. Боюсь, по зиме он повторит ранее сказанное, и вряд ли я смогу принять его выбор. Эта женщина невыносимо неприятна мне.

– Знаю, мама. Я думаю о том же самом, – слегка помрачнев, ответил Антуан.

– Сынок, тогда возьми будущее в свои руки.

– Что? – даже оторопел он.

– Посмотри, сколько вокруг замечательных девушек, – обвела рукой пространство вокруг себя Каролина. И действительно, совсем недалеко от них весело щебетали на покрывале сразу с десяток миловидных юных особ в лёгких и воздушных летних нарядах. Ещё несколько играли в городки с кавалерами. Вокруг полным ходом шло веселье. Слышались музыка, смех. Думать о грустном в такой атмосфере веселья не хотелось, а потому Каролина повторила. – Посмотри, сколько вокруг тебя замечательных девушек. Каждая из них более чем достойна стать твоей супругой, и любой из них ты способен вскружить голову настолько, чтобы создать компрометирующую ситуацию.

– Мама, – недоверчиво посмотрел на неё Антуан, и Каролина сказала сыну напрямую.

– Ты можешь не оставить своему отцу выбора. Ты можешь решить сам за себя, если проявишь немного смелости. Уж лучше в обществе пойдут сплетни о том, что твоя супруга имела неосторожность оступиться до брака, нежели тебя самого смешают с грязью из-за низкородной, да ещё падшей девицы. И да, будь уверен, я тебя в твоём поступке всецело поддержу. Сама Её величество поддержит.

Каролина смотрела на сына, ожидая, что его хмурая задумчивость вот-вот сменится счастливой улыбкой. Она ведь подсказала ему разумное решение, и её участие в его судьбе Антуан должен был принять благосклонно. Ей виделись слова благодарности, а не осуждающее покачивание головой.

– Антуан? – не веря своим глазам, сказала она и наклонила голову. Её длинные бриллиантовые серьги качнулись, и сын перед ответом явно сосредоточился на их блеске. Бриллианты всегда красиво играли на солнце, они завораживали, делали мысли другими. Но, увы, мягкости нынешнего ответа они не поспособствовали.

– Мама, я ценю вашу заботу о моём будущем, но впредь прошу вас вести себя осторожнее.

– Что?

– Надеюсь, Её величество пока ничего не знает об истинной репутации аир Свон. Мне не хотелось бы, чтобы вы помешали отцу творить для моей невесты более достойный облик.

– Невесты? Ты уже так её называешь? – была поражена Каролина до глубины души.

– Пусть никакая помолвка ещё не заключена, она не за горами.

Невольно сделав шаг в сторону, Каролина остановилась и внимательно поглядела на спокойное и властное лицо сына. Она была в ужасе от услышанного, а потому голос словно покинул её. Прошло несколько секунд, прежде чем у неё получилось прошептать:

– Немыслимо, – это слово позволило Каролине пробудиться от молчаливого потрясения. Она гордо приподняла подбородок и с недовольством высказала обиду: – Для меня отвратительно слышать такое. Какими словами получилось у твоего отца убедить тебя? Или же… или же я была права, эта женщина смогла обвести тебя вокруг пальца? Антуан, неужели дело в любви?

– Нет, мама. Моё отношение к аир Свон нисколько не изменилось, но, размыслив, я понял, что предстоящий брак с ней имеет выгоду для будущего Грумбергов.

– Какую ещё выгоду? – от потрясения Каролина приложила ладонь ко лбу. Ей было тяжело верить, что всё происходящее реально, но она собралась и вновь посмотрела на ничуть не смутившегося сына: – Какая выгода, Антуан? Как в принципе можно говорить о выгоде, когда речь идёт о твоём счастье? Ведь если ты не лжёшь мне, то у тебя к твоей так называемой невесте нет даже тени светлого чувства.

– Можно подумать, это не вы были согласны на кандидатуру миледи Элеоноры, – высказал упрёк сын.

– Да, я была всецело за твой брак с ней. А всё потому, Антуан, – пристально посмотрела в синие глаза сына Каролина, – что она не только была особой твоего круга. Поверь, я недаром старалась сделать так, чтобы вы проводили время вместе. Я желала взрастить и в тебе, и в ней если не любовь, то хотя бы глубокую взаимную симпатию. Теперь ты понимаешь, чего я хотела? Счастья. Счастья для тебя.

На этих словах Каролина не выдержала и с материнской нежностью прикоснулась ладонями к лицу Антуана. Он не попытался избежать её прикосновения, но зря женщина этому порадовалась. Недолгим вышло её счастье. Антуан недовольно поджал губы и потребовал:

– Мама, я прошу вас унять эмоции, – руки Каролины опустились сами собой. – Счастливую жизнь формирует отнюдь не брак по любви, тут вы чисто по-женски ошибаетесь.

«Ошибаюсь? – могла бы воскликнуть она. – Ты думаешь, не приходит мне в голову, каковой могла бы стать моя жизнь, откажи я некогда Герману Грумбергу? Будь я в девичестве хотя бы немного проницательнее, то увидела бы фальшь его ухаживаний и убедила бы отца не дать согласия на брак. Недаром до помолвки он втихаря от моей матери раз за разом просил меня присмотреться совсем к другому мужчине – тому, что до сих пор смотрит на меня с нежностью. Он сейчас здесь, на этом самом пикнике. Судьба взяла и соединила нас с ним сегодня. Он тоже взволнован. Он то и дело провожает меня взглядом, но он уже ни за что не подойдёт ко мне, так как ни он, ни я не свободны. О, Антуан, будучи ослеплённой желаниями юности, я многое потеряла, и оттого столько лет так неистово больно у меня на душе! У меня могла быть совсем другая жизнь. У твоего отца могла быть совсем другая жизнь. Как ярко горит во мне уверенность, что Герман сам не единожды упрекнул себя за ранее сделанный выбор. Он и я… мы оказались полезными друг для друга, но разве хотя бы один из нас счастлив?».

Горькие мысли не дали Каролине облачить в слова всё то, что царило в её душе. В горле у неё даже возник неприятный комок. Уж мог бы её сын понять, что не стоит ему упрекать её в заботе о нём. Да, совсем не обвинений она ожидала от родного сына. Перед ней как будто совсем чужой человек стоял. У Каролины даже опустились руки от горя. Ей виделось, что тот, кому она посвятила всю свою жизнь, не вобрал в себя от неё ничего.

«Герман. Как всё-таки Антуан похож на Германа», – с болью думала Каролина.