– Не бойся! – заявляет оживленно, – мы тебя в обиду не дадим, и она получит по заслугам.
К ней подключается Смирнова, кротко улыбнувшись.
– Ты только говори нам обо всем и не прячься. Хорошо?
Рыжик рядом с ней кивает, а Кирилл произносит за всех:
– Мы поможем тебе, Ника, – его глаза светятся.
Сердце в груди трепыхается так, будто сейчас вылетит наружу и взорвется красивым фейерверком, когда Потемкина смотрит на них всех.
«Этого не может быть», – говорит себе и чувствует жжение в глазах. Отчего-то ей хочется расплакаться, но она быстро моргает и желание пропадает.
Цветаева отпускает девочку, сжимает кулаки и шумно выдыхает, как будто чайник свистит.
– Ох! – возмущается, – попалась бы мне сейчас на глаза Королева, я бы ее ударила! Давно руки чешутся!
– Тебе лишь бы ударить, – фыркает Карина, но улыбку не сдерживает.
– А почему нет? Это ты пытаешься договариваться со всеми мирно. А ко мне за словом в карман не лезь! Палец отгрызу.
Кирилл и Юра громко и задорно смеются.
– А еще паинькой прикидывается, и розовые вещи носит, – пихает Васнецов Чернова в бок, и они оба заливаются в новом приступе смеха.
– Кстати, – вдруг говорит Кирилл, успокоив смех, – может к директору? Он бы мигом Королеву из школы выгнал. Ну, или устроил скандал. Помню, как он сильно кричал, когда застукал парня из одиннадцатого класса за школой с сигаретой в зубах.
Одноклассники хихикают, вспоминая это, а Сафронов и Потемкина переглядываются. Своим взволнованным взглядом, девочка молча просит его ни о чем не говорить, и он еле заметно кивает, после чего говорит всем:
– В том то и проблема, что напрямую к директору нельзя идти. Есть какие-нибудь другие варианты?
– Припугнуть, – предлагает Юра, засунув руки глубоко в карманы треников, – можем хоть сейчас начать.
– Да, только сейчас звонок будет, – Карина обводит взглядом уже пустой коридор.
– Вы правы, – отзывается Злата, – идем в кабинет. А ты, Ника. Теперь будь всегда рядом с нами.
Девушка, как всегда с сиятельной улыбкой, хватает тихую одноклассницу под локоть и тянет в сторону кабинета. Все остальные идут следом, обсуждая по пути всех, кто может быть причастен к буллингу. Их обрывки долетают до девочки, пока она позволяет вести себя вперед.
– …помню одного, он при мне недавно толкнул Нику в коридоре…
– …не знаешь кто такие два из девятого? Один еще коротко стриженный?..
Чем больше Ника слышит, тем сильней съеживается. Ей стыдно. Стыдно за свои мысли, за свои желания и за то, что, не смотря на раскрытие своего обмана, одноклассники согласились ей помочь. Она чувствует себя каким-то низким и эгоистичным существом. Ведь она – та, кто разрушил дружбу. Та, кто постоянно лжет. Та, кто скрывает тайны. И та, кто все еще думает о том, чтобы навсегда исчезнуть из этого мира. Плевать, что после содеянного не будет никаких чувств. До этого еще нужно дожить и не сгореть.
«Ты – ничтожество и потому не достойна всего, что есть в твоей жизни» – отзывается в мыслях голос тирана. Громкий и ядовитый.
Достойна ли она одноклассников? Достойна ли какой-либо помощи?
Человек, который долгое время жил в тени, не может резко взять и выйти на свет. Ему будет страшно и больно. Ведь такого с ним никогда не было. Так же и Потемкина. Все время скрываясь в себе, не может вот так просто быть в центре внимания и… заботы. Она закрывается в себе. Возводит еще один слой кокона и подумывает, как все исправить. Как остановить то, что может нанести беды.
А вот и новая беда. История.
Ребята чуть не опаздывают на урок. К счастью, им удается залететь в кабинет быстрей, чем учитель. И когда старик заходит, все учащиеся смирно стоят около своих парт. Оглядев всех прежней брезгливостью, он сжимает губы и идет к учительскому столу, а по пути предупреждает, что будет спрашивать домашнее задание через пять минут.
– Кто не сможет сразу ответить хотя бы на один мой вопрос – получит два, – заверяет учеников и с кряхтением садится на стул.
Спустя ровно пять минут, прослеживаемые учителем по кнопочному телефону, на весь класс раздается противный голос:
– Потемкина! Назови даты крымской войны.
Конечно же. Кто ж еще, как не она, начинает рассказывать домашнее задание?
Насмешливый взгляд маленьких глаз под очками, наблюдает, как девочка встает с места и отвечает на вопрос, унимая дрожь в нижней губе:
– 1853 – 1859 годы.
– «Кровавое воскресенье?»
– 1905 год… 9… января.
– А вот и неправильно! Три! – гордо озвучивает тот и ставит оценку в журнал, сгорбив костлявую спину.
Ника садится.
Точнее нет.
Рушится на стул.
Не видеть ей красного диплома, если историк так и будет продолжать заваливать ее плохими оценками. Хотя… какая ей разница, если она уже решила, что не доживет до конца одиннадцатого класса?
Когда она садится и тихо вздыхает, то замечает, как Сафронов листает учебник и находит-таки даты, спрашиваемые учителем. Ника уверена на сто процентов, что назвала их верными. И если судить по хмурому взгляду парня, который глядит сначала на соседку, а потом на старика, – он тоже это понял. Во второй раз.
Учитель же в это время спрашивает другого ученика и с удовольствием ставит в журнал два, потому что тот не готов.
Только с урока звенит звонок, как Артем, Юра и Кирилл уходят. Видимо, чтобы поговорить с обидчиками тихой одноклассницы. Потому что перед тем как уйти Артем спрашивает у Ники, были ли кто-то еще, кто на регулярной основе обижал ее? Девочка не может вспомнить никого, кроме Королевой, двух девчонок из девятого, парней, что загнали ее в угол (новенький их, кстати, заметил в тот раз, но они вбежали вверх по лестнице и скрылись на втором этаже) и того ученика, который заглядывал в кабинет во время длинной перемены. Рассказав про них, Потемкина опешивает и пытается остановить Сафронова, чтобы он не делал ничего и оставил всех, но он уходит до того, как она находит в себе силы открыть рот и что-либо сказать. А потом ее подхватывает Злата и утаскивает в кабинет следующего урока.
Все это время Ника сидит как на иголках. Ей не в силах отвлечь себя от волнения, нарастающего в груди. Коленки под столом то и дело дрожат, отчего мышцы уже начинают ныть. Даже любимая книга на телефоне не может перенести на себя всю тяжесть бремени этих минут. И разговоры Златы, никак не помогают. А ведь Цветаева и Смирнова сидят рядом. Злата на стуле Артема, а Карина за партой позади.
Девушки обсуждают недавно вышедший фильм и рассказывают о нем Потемкиной. Та слушает их в пол уха, но понимает, что сюжет кинофильма кружится вокруг внезапно ослепшей девушки. Она мечтала стать певицей и всем сердцем хотела увидеть на своем концерте толпы людей, любящих ее. Но из-за несчастного случая, все мечты разбились.
Подумав об этом, девочка внутренне усмехается. Какая ирония. И пусть это фильм, все в жизни строится так: ты строишь мечты и идешь к ним. А потом, волею судьбы, они рушатся и врезают осколки в сердце, причиняя боль.
– А потом к ней в жизнь ворвался парень из соседнего дома, – с придыханием говорит Злата, – и они…
Парни появляются за минуту до звонка. Увидев Артема, Потемкина отключает телефон и выпрямляется на стуле. Его лицо хмурое, как пасмурный день за окном. Видимо, что-то пошло не так.
«Я так и знала!» – с упавшим сердцем думает девочка.
