Золотое правило молчания

– Среди первой пятерки, что уже ждет в коридоре, как раз те подравшиеся лаборанты. Решила сэкономить вам время, – похвасталась Холодова. – Располагайтесь. Чай, кофе, печенье и бутерброды вам принесут буквально через полчаса. Я распорядилась.

– Спасибо огромное, – благодарно глянул на красивую женщину Фокин.

Бутерброды были бы очень кстати. Он сегодня проспал завтрак. Обычно им занималась Жанна. Ничего такого особенного, но уж яичницу она всегда делала. Каждое утро. И бутерброды. Всегда разные. Он, проспавший завтрак, даже смалодушничал и сегодня утром разблокировал ее телефон. Но пока не получил ни единого звонка или сообщения с уточнениями.

Значит, действительно все?..

Холодова вышла из кабинета. Леонова села за стол напротив Паши. Подтащила по столу к себе ноутбук, открыла файл с протоколами допросов. При этом не переставала коситься в его сторону и что-то беззвучно шептать.

– Так, Леонова, что происходит?

– А что происходит, товарищ майор? – Она уставила в него сердитые карие глаза, распластав правую пятерню на коротко стриженной голове.

– Не знаю! – Широко развел он руками над столом, который занял. – Вот и уточняю! Ты чего на Холодову фыркаешь? Косишься. Как-то неправильно себя ведешь. Неадекватно даже.

– Это вы! – вырвалось у нее громко. Она тут же понизила голос до почтительных интонаций. – Извините, но это вы, товарищ майор, ведете себя с ней неадекватно. Вы буквально с ней заигрываете!

– А вот это, Леонова, тебя вообще не должно волновать. Заигрываю я с ней или нет – не должно волновать. И даже если я с ней завтра проснусь в одной постели – тебя это не должно волновать.

Неожиданно перспектива проснуться следующим утром с Холодовой в одной постели ему так понравилась, что он даже рассмеялся. И минуту позволил себе помечтать. О красивом теле, гладкой коже, невероятном аромате ее духов.

– Она фигурант уголовного дела, товарищ майор, – одернула его суровым голосом Леонова. – И вы не имеете права…

Это отрезвило. Картинки возможного удовольствия потускнели и через мгновение исчезли. Тем более в дверь сунулась кудрявая голова одного из лаборантов. По серьезной ссадине на переносице Фокин угадал в нем того самого пострадавшего, которому разбили нос в центре танцпола. Того, чью кровь на полу они приняли за кровь убитого.

– Да, все так. Мы повздорили, – нехотя признался молодой парень, усевшись на стул между их столами.

Стул намеренно поставили в самый центр, обозначив лобное место.

– По причине?

– Ой, да какая там причина! Бухие оба были. Из командировки только вернулись, прямиком за стол, сразу за стакан. Толком не закусили, вот и развезло. Кто-то кого-то толкнул, не так отреагировал и понеслось.

– Кто ударил первым?

– Не помню, – честно глянул на Фокина лаборант.

– Но вы, я так понял, пострадали больше? Значит…

– Ничего это не значит. У меня сосуды слабые. Кровь из носа постоянно хлещет. Стас еле локтем двинул – и нос разбит. Я на пол сел, чтобы голову запрокинуть. Но выходило так себе. Кругом танцевали. Чьи-то коленки снова меня по носу задели. В общем, лужа приличная налилась. У меня наутро даже голова кружилась.

– Вам будет необходимо сдать анализ, чтобы мы смогли сверить образцы крови: вашей и той, что осталась на полу в банкетном зале.

– Без проблем, конечно. А это… – Парень закрутил кудрявой головой от Фокина к Леоновой. – Правда говорят, что главного архивариуса убили?

– Правда. Личность погибшего установлена. На данный момент тело его опознано родственниками. И нам необходимо установить все обстоятельства происшедшего. Вы ничего такого странного не заметили в районе стола, за которым сидели сотрудники архива?

– Нет. Да вы что?! Я, если можно так выразиться, дальше своего носа ничего не видел. – Он тихо рассмеялся, довольный шуткой.

Фокину было не до смеха.

Оказалось, что дальше своего носа не видел почти никто из сотрудников. Тридцать пять человек опросили довольно быстро. Управились до обеда. Никто и ничего!

Потому что столы, которые занимали сотрудники лаборатории, находились очень далеко от места преступления. Они с архивниками никогда и не дружили.

– Я лично их даже в лицо не знаю, – говорила молодая девушка, инженер-химик.

– Да никаким образом мы с ними не общаемся. Даже документы им никогда не сдаем, – убеждала Фокина ее подруга по отделу.

– Могли бы пересечься в курилке, но я не курю, – улыбался тот лаборант, что расквасил нос своему коллеге.

И все в таком духе.

Все утверждали, что было шумно, темно, громко. Столик сотрудников архива стоял далеко от входа, наткнуться на него, выходя в фойе и возвращаясь оттуда, не было никакой возможности.

– Да, я видела, как они танцевали медленный, – нехотя призналась одна из сотрудниц лаборатории.

– Кто они? Сотрудники архива?

– Нет, не сотрудники. Конкретно Ивушкин со своей подчиненной. Кажется, ее зовут Василиса. Так он ее называл. Лично я с ней не знакома.

– При каких обстоятельствах он ее так называл? – уточнил Фокин.

– Они рядом танцевали. Я с менеджером из отдела продаж. А Ивушкин с этой девушкой. Они довольно откровенно танцевали, – вдруг изумленно вскинула она брови, будто только что вспомнив. – Он ее буквально тискал, прижимая к себе.

– Они состояли в отношениях?

– Ну откуда же я могу знать! – возмутилась женщина. – Я говорю то, что видела.

– А никаких разговоров об их романе не ходило? – вставила вопрос Леонова.

– Разговоров? Серьезно? Вы видели наше здание? Десять этажей. Лаборатория занимает три этажа с седьмого по десятый. А архив, прости господи, в подвале.

– Разговоров не было? – перебила ее Алена.

– Нет. У нас вообще сплетни не в ходу. Все заняты работой. Везде камеры.

– И в архиве имеются?

– А как же! Везде!

– Прервемся ненадолго, – скомандовал Леоновой Фокин, как только дверь за сотрудницей лаборатории закрылась. – Давай пожуем, потом ты систематизируешь записи, а я в архив наведаюсь…

Попасть в архив оказалось не таким уж простым делом. Требовалось разрешение самого Алексея Георгиевича Агапова. А его, как назло, не оказалось на месте.

– Он в нотариальной конторе вместе со своим отцом, – пояснила вежливая секретарша – миловидная женщина средних лет.

– Завещание пишет Георгий? – попытался пошутить Фокин.

Шутка не прошла. Лицо женщины сделалось каменным, взгляд ледяным. Таким же был и ее голос, когда она произнесла:

– Это внутренние дела семьи. Мне неведомо…

Он снова отправился к Холодовой, надеясь на помощь, и застал у нее в кабинете невероятной привлекательности молодого человека. Тот представился Александром Громовым.

– Вы тот самый помощник Анны Витальевны, который не любит танцевать? – уточнил Фокин, вспомнив рассказ Холодовой.

– Д-да, – с легкой заминкой ответил ее помощник и вопросительно глянул на нее.

– Я рассказала майору, что ты ушел раньше всех, Алекс. Почти сразу, как начались танцы.

– Д-да, – опять запинаясь, ответил невероятно привлекательный парень в костюме, сидевшем на нем так, будто был отлит по его фигуре.

– Во сколько точно вы уехали, Александр?

Фокин присел на край никому не нужного стола у самого входа. Тот, возможно, предназначался для бумаг, или цветов, или грязной посуды после коллективного чаепития. Сейчас на нем не было ничего. И Фокин присел, потому что стул ему никто не спешил предлагать. Медлили. Да и с ответом симпатичный Александр не спешил.

– Посмотри в телефоне, наверняка такси вызывал, – подсказала Холодова, пожирая парня глазами.

– Д-да, – последовал очередной ответ с запинкой.

А может, парень заикается от природы? И никакая растерянность тут не причина?

Но нет, он не заикался. Полистав записи вызовов в телефоне, он жалко улыбнулся.

– Представляете, удалил. Я всегда чищу историю звонков. Чтобы не засорять память.

– Но это было рано. Еще не было и полуночи, – снова пришла ему на помощь старшая наставница.

– Ивушкина убили как раз в это время, – хмуро отметил Фокин.

Он поймал себя на том, что смотрит на парня неприязненно. Одного взгляда на расстановку тел в кабинете было достаточно, чтобы понять: Холодова к нему неравнодушна. Александр слишком близко находился к ней. Она вытягивала шею в его сторону, сводила ключицы так, чтобы ее грудь таращилась на парня из глубокого выреза блузки, надетой под жилет. Еще она ему очень ободряюще улыбалась. Без конца подсказывала правильные ответы.

Неизвестно, что чувствовал к ней сам Александр – он выглядел очень растерянным, – понять было сложно. Но вот что Холодовой он нравился – это сто процентов. И все смелые мечты Фокина о завтрашнем утре в постели с ней летели в тартарары. Леонова бы сейчас ядовито позубоскалила. Хорошо, что не видит и не слышит.

– Я не подходил к столу, за которым отдыхали сотрудники архива, – сразу напрягся Александр, обиженно сверкнув прекрасными очами удивительного цвета кобальта. – С какой стати?

– А расскажите мне о ваших перемещениях в момент ухода? Интересно! Вы, наверное, единственный, кто был трезвым. Могли что-то видеть или слышать.

– Я ничего не видел, – уже достаточно спокойно ответил синеглазый красавец. – Поискал взглядом Анну Витальевну, чтобы сообщить, что я ухожу. Не люблю шумных вечеринок, знаете ли…

– Нашли?

– Нет. Но новый генеральный был на месте. Я видел его в сполохах света. Я хотел уйти незамеченным. Но тут меня осветило лучом прожектора, и пришлось идти к нему, чтобы откланяться.

Иронии в его словах не было никакой. Он просто так церемонно выражался. Или так было принято в этой фирме. Фокин внутренне поежился. Он бы так не смог.

– Вы с ним попрощались. И ушли? И сразу уехали?

– Н-нет, – снова с легкой запинкой ответил Александр. – Я еще какое-то время ждал такси. Потом машина подъехала, я сел и скоро был дома.

– И ничего такого не видели и не слышали?

– Когда?

– Когда ждали машину, к примеру?

– Н-нет…

Определенно этот малый страдает каким-то дефектом речи. Странно, что так высоко взлетел по карьерной лестнице. Для своих-то лет. Кстати, а сколько ему?

– Тридцать. А какое это имеет отношение к делу? – удивленно округлил тот глаза удивительного кобальтового оттенка.

Наверняка линзы. Такого цвета радужки не существует в природе. Фокин одернул себя, снова подумав о парне с неприязнью.

– А когда еще были на банкете, ничего не видели и не слышали? – не хотел от него отставать Фокин.

Или просто ему не хотелось уходить из кабинета Холодовой?

– Н-нет, – качнул Александр головой, но вдруг задумался и помотал в воздухе указательным пальцем почему-то левой руки. – А знаете, было кое-что.

– Что? – выпалил Фокин одновременно с Холодовой.

Она при этом неодобрительно нахмурилась. Ясно – Алекс не согласовал с ней ответ. Его инициатива могла ему выйти боком.

– Перед тем, как уйти, я пошел в туалет. Как раз вымыл руки, собрался выходить, как за дверью двое заговорили.

– Двое – кто? Мужчины? Женщины?

– Это были мужчины. По голосу одного точно могу сказать – не старый.

– У нас не было на банкете стариков, Алекс, – напомнила ему начальница с холодком.

– Д-да, но я тогда подумал, что это какие-то работники кухни. Может, повара или кто-то еще…

– Задействованный персонал ресторана в тот вечер тоже был достаточно молодым. Я проверяла списки.

– В общем, молодой голос удивлялся без конца, что, мол, надо же, кто бы мог подумать, что они встретятся. А второй голос все время просил отстать. При этом он звучал как-то глухо. Я бы ни за что его не распознал при других обстоятельствах.

– И что с того? – недовольно оборвала его откровения Холодова. – Встретились и встретились.

– Да, но потом молодой начал что-то такое говорить про то, что пацаны ничего не забыли. Все помнят, и отвечать все равно придется. Или что-то типа того. Может, это не важно, конечно. А может…

– Это важно, – перебил его Фокин.

И заставил повторить то, что слышал Громов, несколько раз.

– Просто какой-то привет из прошлого, получается. – Фокин глянул на притихшую Холодову. – Кто из ваших сотрудников имеет судимости?

– Никто!

– Был замечен в скандальных ситуациях?

– Никто! Служба безопасности проверяет всех и каждого. А ты не вышел, чтобы посмотреть, кто там ведет такие разговоры? – уставилась она неприятным взглядом на Громова.

– Н-нет, – последовала очередная запинка. – Но голоса сдвинулись в сторону кухни. И когда я вышел из туалета, я прошел туда. Там никого не было. Я вернулся в зал прежним путем, тоже ни с кем не встретился. И сделал вывод, что это кто-то из сотрудников ресторана.

– Или Ивушкин узнал кого-то из сотрудников ресторана и передал ему привет из прошлого. За что его и убили. Прямо сразу. Кстати… – Холодова села в офисном кресле – королевы на троне так не сидят. – Я практически не общалась с Ивушкиным. Но точно помню, как звучал его голос.

– И как же? – заинтересовался Павел.

– Именно так, как описал Алекс: глухо и неузнаваемо.

Совещание на следующее утро проходило шумно. Главным докладчиком был Фокин. Леонова время от времени помогала ему с уточнениями, подсовывая разные записки, написанные крупно и разборчиво.

– Ну вот, майор, а ты переживал, что придется искать убийцу среди ста пятидесяти человек…

– Не считая персонала, – добавил Фокин.

– Не считая персонала, – согласно кивнул полковник с мимолетной улыбкой. – Ты думал, что это как искать иголку в стоге сена. Ни версий не было, ни мотива. А тут вдруг вот взял и за сутки переворот совершил. Что могу сказать? Молодец. Итак, подведем итоги, коллеги…

За основу взяли версию «из прошлой жизни жертвы», основываясь на показаниях Громова.

Ивушкин на банкете узнал кого-то, кого давно разыскивают некие «пацаны». Этот человек сто процентов являлся сотрудником ресторана, поскольку Ивушкин был знаком с коллективом фирмы, на которой работал старшим архивариусом. И внезапно узнать кого-то просто не мог.

– Через его руки проходили личные дела многих уволившихся сотрудников. Да и личные дела тех, кто сейчас в штате, тоже хранятся в архиве. Специальный отсек, отдельные секции. Но ему же никто не мешал туда заглядывать? Нет. И мною был сделан вывод, что человек, которого он внезапно узнал, не является сотрудником фирмы «Геракл». Это кто-то из персонала ресторана. Тот, кого он увидел во время банкета.

– Есть наработки по личности подозреваемого?

– Так точно, товарищ полковник.

Фокин подошел к столу шефа и положил перед ним три фотографии.

– Первый кандидат – это Усов Вадим, официант. Именно он обслуживал столик, за которым сидели сотрудники архива. Обслуживал быстро, появлялся часто. Иногда казался назойливым – со слов сотрудников архива.

Фокин уже с ними поговорил. Но все они пропустили момент убийства своего руководителя. Как раз зазвучала музыка. Это был энергичный танец. Ивушкин под такую музыку не танцевал и не пускал Василису.

– За столиком они оставались вдвоем. И поблизости снова был Усов.

– С подносом?

– С подносом, товарищ полковник. Но он его все время ставил на край какого-нибудь стола. Усов обслуживал не только их стол, но и соседний. И в момент убийства Усов находился в непосредственной близости. И руки у него, возможно, были свободны. Повторюсь, он часто ставил поднос на край стола.

– Хорошо. Что с его прошлым? Что-то говорит в пользу твоей версии, майор?

– Усов в юности трижды попадал в поле зрения правоохранительных органов. Но до суда дело не дошло. Не нашлось свидетелей.

– По какой статье имел приводы?

– Дважды его подозревали в краже велосипедов. Один раз в проникновении со взломом. Но не было найдено ни одного свидетеля. Ни единого отпечатка Усова. А пострадавшие указывали именно на него.

– Парень умеет быть незаметным! – одобрительно покивал полковник. – Надо задерживать.

– Так точно, товарищ полковник. Капитан Ходаков как раз поехал на адрес.

– Молодцы. Работаем, коллеги. Раскроешь по горячим следам, Фокин, уйдешь в отпуск в июле, – пообещал полковник со смешком.

Отпуск в июле сейчас Пашу не очень интересовал. Это Жанна мечтала об отдыхе именно с ним, именно летом. Жаждала куда-нибудь слетать, лучше к морю. Его мечты ограничивались мирными буднями, без экстренных подъемов, срочных вызовов и еще нормальным полноценным сном.

Жанны теперь в его жизни нет. Мечтать вместе с ней не получится. Павел полез за телефоном в карман штанов. Посмотрел на экран. Ни единого пропущенного. Никаких СМС от нее.

Неужели так быстро смирилась? Так быстро сдалась? Как-то непохоже на его девушку. Может, заболела или уехала, или занята так, что не помнит о нем?

– Не звонит? – шепнула ему на ухо Леонова, подкравшись так незаметно, что он от неожиданности вздрогнул.

– А кто-то должен? – глянул на нее Фокин сердито и убрал телефон обратно.

– Девушка твоя, к примеру. Жанна.

Леонова о ней знала. Фокин делился неважными секретами.

– Или вы расстались? Скорее всего – да. Вы расстались, – продолжала она рассуждать вполголоса, не отставая от него ни на шаг. – Иначе как объяснить то, что она повсюду светится с другим парнем? Никак иначе.

– С каким другим парнем?

Ей все же удалось затронуть его чувства. И природа их была так себе. То ли ревность, то ли досада. Эта Леонова, блин, вечно нервы треплет!

– Хочешь посмотреть на соперника? – Она сунула ему под нос телефон с фотографией Жанны с каким-то парнем. – Мне кажется или они где-то на отдыхе? Где-то в теплых странах?

Он вырвал у нее из рук телефон и принялся рассматривать.

Да, Леонова была права, Жанка где-то отдыхала. Пальмы и океанические волны ни с чем не перепутаешь. Это точно не Подмосковье.

Отдыхала с каким-то мужиком, который был старше ее лет на двадцать. Дряблая кожа на руках, узкие плечи, морщинистое лицо. Но его бывшую девушку это, кажется, вовсе не смущало. Она выглядела счастливой. Паше она никогда так вот – широко и беззаботно – не улыбалась. Постоянно была недовольна, упрекала, истерила.

– Может, фото старое? – неожиданно пожалела его Леонова, забирая телефон.

– Нет. Фото свежее. Купальник она купила месяц назад, – вспомнил Паша восторги своей девушки, теперь уже сто процентов – бывшей.

– Купальник зимой? Зачем?

Гладкий лоб Леоновой пошел мелкими продольными морщинками. Она и правда не понимала.

– На распродаже, – подсказал Паша недогадливой Алене. – Не догоняешь? Из серии: готовь летом сани.

– Поняла, – покивала Леонова, покусав губы, которые помады не знали.

Зачем, интересно, она приняла ее в подарок от Холодовой? Паша ни разу не видел Леонову с макияжем. К тому же она была очень миленькой. И на его взгляд, всякая мазня ей была бы не к лицу.

– Значит, вы все же расстались? Накануне официальной помолвки? Да-а, Фокин, тебе надо было сильно постараться, чтобы она тебя бросила. Что натворил, признавайся?

Признаваться ему было не в чем. Он ничего такого не совершал. Просто не хотел никаких посиделок с ее родителями, и тут его вызвали на работу. Ну так совпало!

– И все? – Округлила карие глаза Леонова и погладила ежик короткой стрижки на макушке. – Вот женщины! Мне бы их проблемы!

– А у тебя какие проблемы, Леонова?

– У меня? – Она укусила себя за нижнюю губу, подумала. – Да никаких, собственно. Дело раскрыть побыстрее хочется. Разобраться в старых тайнах Ивушкина, стоивших ему жизни. Кстати, Василисы прекрасной так на работе и нет. Холодова утверждает, что девушка на больничном. Простудилась. Адресом и телефоном меня снабдила буквально полчаса назад. И чтобы вы не гневались, гражданин начальник, поясняю: сообщение с адресом и номером телефона от Холодовой пришло в момент совещания. По этой причине докладываю только теперь.