Точка соприкосновения
Отчаянно задребезжал телефон. Детектив не успел опомниться, как Лестер, цапнув из его рук тару, кинулся к будке.
Из трубки раздался знакомый голос:
– Папа, папа! Хорошо, что ты на месте. Извини, нас задержали в школе. Когда приедешь? Завтра? Отлично, пап! Сначала пойдем в закусочную новую через квартал. По Робсон-стрит. Затем в кино! Там такое… Закачаешься.
Лестер прижал лоб к стеклу, улыбаясь каждой реплике сына. Его ладони крутили фляжку.
Фрейзер приблизился к будке с грустной улыбкой. Жестом показал, что вернется через десять минут, и пошел вдоль своих следов.
Лестер поморщился. Фляга в его руках начала вращаться еще быстрее. И как-то нервно. Нужно быть сумасшедшим, чтобы в одиночку лезть на «Гору мертвецов». Но это не его дело. Он смотрел на удаляющийся силуэт детектива, и вскоре тот растворился в снегопаде. А может, это от дыхания заволокло стеклянную дверцу?
В голове у Лестера заиграл знакомый мотив:
«Я вернусь к тебе на рассвете, солнца луч постучит в окно, я вернусь к тебе, надо верить, мы не виделись, детка, давно».
Глава пятая
Италия, 1944
Энтони Леоне, новоиспеченный командир снайперской двойки, капрал четвертого батальона рейнджеров, один из лучших стрелков на этом участке фронта, отчаянно зевал. Он поймал на себе восхищенный взгляд напарника. В глазах выступили слезы: не от сантиментов, а от сонливости.
В молодом человеке, лежавшем в соседних кустах, без труда угадывался деревенский парень. Несмотря на адскую жару, он повязал на шею армейский шарф, словно какой-то ковбой. Никто в полку так диковинно не облачался.
Чарли Дин. Имя идеально подходило для ранчо.
Тони вздохнул, ощущая бремя нового звания. Он обрел подчиненного три дня назад и еще не привык.
Ребята ждут у палатки.
Тони возвращается с боевого дежурства, где под руководством Дерека впервые снял живую цель, а если говорить прямо, выстрелил в человека из снайперской винтовки. В палатке их дожидается ящик молодого вина и огромная чаша с виноградом. Судя по откупоренным бутылкам, праздновать начали без них.
Капитан Адамсон снимает с плеча винтовку и улыбается:
– Я заранее позвал ребят из твоего бывшего взвода. Отметим, Зеленщик!
– Что? – растерянно спрашивает Тони.
– Глотни винца, если мамочка не против. С этого дня ты капрал. Утром дуй в роту, бери напарника. Посмышленее. Формируй снайперскую двойку. И это… Отличный выстрел, малыш.
Тони с белым, как рассветный туман, лицом отворачивается, бормочет сиплым голосом, не поднимая глаз:
– Спасибо, сэр.
При воспоминании о выстреле, совсем не отличном, у него трясутся поджилки и скрипят зубы. Пуля снесла командиру немецкого бронетранспортера нижнюю челюсть. Всю. Целиком. Больше он не будет картинно откидывать люк и хвалиться аристократическим профилем.
После трех кружек вина Дерек рассказывает, что знает гангстера по кличке Джек-стрелок. У него такое же увечье. Ходит с прикрученным на железные скобы отстойником для слюней. Что-то вроде носка на проволоке. За глаза парня теперь зовут Джек-чулок.
– В следующий раз целься в лоб, – говорит Дерек, откупоривая новую бутылку. – Не заставляй гансов страдать.
Тоже еще гуманист, злится Тони, но взгляд опускает.
Война – это модель жизни в мелком масштабе. Здесь и только здесь можно в считанные дни взлететь по карьерной лестнице. Нужно просто убивать. Речь идет о нацистской опухоли, и тут нет моральной дилеммы. Если гибель нацистов спасет мир – да на здоровье. Тони – своего рода хирург, но вместо скальпеля у него винтовка «спрингфилд M1903». Да, есть дураки, которые смотрят на все с брезгливой миной. Мол, каждая жизнь ценна и все такое. Но кто считается с дураками?
Тони взглянул на Чарли и понял, что ему нужно облегчиться. Но с позиции уходить нельзя.
Сегодня он впервые командует собственной группой. Теперь все по-взрослому. Предстоит охота на немецкого корректировщика. Поганец давно шастает по горам и наводит огонь на колонны союзников. Подбирается в упор, передает радиосигнал, а немецкие пушки издалека обрабатывают заданный квадрат. Фугасы потрошат транспорт, словно гиены. От всего этого хромает снабжение, а оно имеет первоочередное, даже решающее значение.
Тони шмыгнул носом. Эту дикую нацистскую мразь нужно мочить!
Почти все шоссе, от побережья до штаба армии, контролирует британский авиаполк. Люфтваффе1 им давно не соперники. Только и могут бомбить мирные селения. Летают там, где у союзников нет зенитных батарей. Поэтому на открытых пространствах почти безопасно. Однако здесь, в горах, по-прежнему есть участки, где верховодят гансы. Они ловко таскают туда-сюда горные пушки прямо на телегах. Кто бы мог подумать, что это доставит столько проблем? Чертовы недобитки.
Капитан говорил, что скептики шепчутся об упущенной возможности. Вермахт подтянул резерв, и теперь наступление на Кассино придется отложить. Но командование США сделало ставку на снайперов. Немцы испытывают кадровый голод. Необходимо постоянно выбивать их личный состав. И сейчас настала очередь корректировщика. Сколько крови выпил, гад!
Работу поручили им. Дереку и Тони. Сегодня из гавани движутся две колонны союзников. Два маршрута – две снайперские группы прикрытия. Одну возглавил Дерек, другую – Тони.
Главный вопрос: на какую из двух колонн нападут гансы?
Перед тем как отправиться на позиции, Дерек, сплюнув под ноги, похлопал Леоне по плечу.
– Ты решишь мне эту закавыку, сынок. Когда прибудет колонна, нацистский петушок не должен закукарекать. Чуешь, куда ветер дует?
Тони побледнел. Стараясь не смотреть капитану в глаза, он натянуто улыбнулся.
– Так точно, сэр!
Вспоминая этот разговор, Тони не отрывался от оптического прицела. В линзах плескался густой лес. Было видно, как деревья с пышными кронами обступают шоссе. Оно пролегло на дне ущелья. Снайперы залегли на одном из горных склонов так, чтобы не выпускать из виду ни противоположный склон, ни саму дорогу. Порой Тони удавалось рассмотреть на ней следы гусеничных траков, лужи масла. Здесь ежедневно проходит техника.
Кустарник служил отличной маскировкой, и волнение постепенно прошло. Звуки леса напоминали гомон нью-йоркского парка: здесь стукнет, там затрещит, где-то запоет соловей. Для полного сходства не хватало разве что лая собак и запаха барбекю. Леоне поднял взгляд. Над головами качались высокие сосны, а над ними, еще выше, белели равнодушные горные пики.
В голову пришла странная мысль. Кто будет жить здесь через сто лет? Вести войну, смеяться, любить. Горам наплевать.
Тони повернулся к напарнику. Тот лежал в двух шагах, в его прищуренных глазах играли веселые искорки. Голова покачивалась то вправо, то влево, губы беззвучно шевелились.
Неужели напевает?
Леоне снова посмотрел на шоссе, его взгляд стал злым.
«Надеюсь, этот певец не совсем кретин. Стоит ему открыть рот, и наша песенка спета!»
Проклятье! Во всем этом ужасном месте – нет, во всей этой ужасной стране – он должен доверить жизнь деревенскому увальню по имени Чарли Дин. Похоже, что Бог не очень хочет, чтобы капрал Леоне дожил до конца войны.
Верхушки деревьев закачались от шума пропеллеров. Тони понял: это «спитфайеры» патрулируют шоссе. Летают где-то рядом, прямо над головами.
Чарли смущенно кашлянул и спросил громким шепотом:
– Знаете англичашек из 13-го корпуса, сэр? Их палатки в юго-восточном углу лагеря.
Лицо Тони стало серьезным, он сделал вид, что не услышал вопроса. Напарник воспринял это как разрешение говорить. Новичкам трудно молчать.
– Я там скорешился с одним парнем. Томи Райаном. Такой рыжий ирландец. Шкет мелкий. Но речь не о том. Короче, у него браток в королевских ВВС. А там случай был – обхохочешься. Как-то раз нашли они, значит, аэродром. Кажись, в Голландии. Хотели к чертям разнести, присмотрелись – святые угодники! – на взлетке деревянные «мессеры» 2.
Тони на это лишь вздохнул, над переносицей сами собой сдвинулись брови.
– Короче, ушли, не отбомбившись. Гансы смекнули, мол, секрет раскрыт, и заменили фанерки истребителями. Настоящими, железными, понял-нет? – как ни в чем не бывало продолжил рядовой Дин. – А наши, то есть англичашки, ясен пень, вернулись и как бахнут. Швырнули листовки: «Дело иное, джентльмены!» Старая добрая Англия и все такое. Правда, умора, сэр?
Леоне посмотрел на подчиненного.
Добродушное лицо Чарли сияло улыбкой. Покажи такому палец – будет ржать, как сивый мерин. Его щеки и лоб были покрыты прыщами и веснушками. Уши оттопырены, зубы желтые. Будь он и вправду конем, вряд ли бы кто купил…
«Вернемся, скажу Дереку, чтоб сунули обратно в пехоту, – решил Тони, – парень слишком зелен!»
Он снова вздохнул. Нет, это невозможно. Люди не рождаются с винтовкой в руках, а снайперов и без того мало. Честно говоря, именно поэтому он и сам получил повышение. Фронту нужны профессионалы. Тони учился у Дерека всего неделю. Это рекорд, черт возьми! А теперь у него свой подопечный.
Научить нажимать на курок – полдела, труднее вколачивается наука выживания. Такой экзамен не пересдашь. Сколько вторых номеров потерял Дерек? Говорят, после Тони еще кого-то. Капитана ценят в штабе, но вслух песочат. Умники в наглаженных мундирах не понимают главного… Да ни хрена они не понимают. Ни хрена!
«Как справлюсь я сам? Сколько Чарли Динов останутся статистикой на казенном бланке?»
– Мой папаша говорит, кто хитрее, тот победит быстрее. Гансы хотели обмануть наших пилотов, не вышло! Болваны несчастные… А вы слыхали эту историю, капрал?
Тони пожал плечами, сказал с крайней неохотой:
– Это было не в Голландии, а под Бреслау. «Мессера» деревянные, но зенитки настоящие. Враг заманил нашу эскадрилью ложной целью, сбил пару самолетов. Ребята погибли не за хвост собачий. Кто тут еще болван?
Сзади через ветви проник яркий луч. Он скользил по листве в ореоле вихрящейся пыли. Тони кивнул: солнце бьет в спину. Все путем. Оптический прицел не даст бликов.
Чарли сказал:
– Я считаю, сэр, Иисус сможет сделать так, чтобы мы все стали одной семьей. Американцы, англичане, русские. Даже итальяшки и немцы.
Когда Тони в очередной раз вздохнул, напарник торопливо добавил:
– Ну, немцы, может, и нет, а итальяшки точно! Они хорошие люди. Вы когда-нибудь общались с ними?
– Если хочешь узнать обо мне все, ковбой, поторопись с вопросами, иначе день кончится.
На своеобразное предложение заткнуться Чарли понурился и замолчал. Надолго ли?
Во взгляде Тони читалась задумчивость. Вопрос об итальянцах напомнил об Аполлонии.
Вдруг Чарли напрягся. Прислушался к едва уловимым звукам, шуму ветра.
– Колонна на подходе, сэр.
Леоне пристально смотрел на шоссе, где ожидалось появление техники. Крошечная жилка на потной шее вздулась.
Ничего. Тихо. Даже лес умолк.
Тони хотел было упрекнуть Чарли за неуместные фантазии, но вдруг услышал лязг гусениц. Танки!
Снайпер навел прицел на шоссе. Его затошнило, будто съел что-то несвежее. Там, по дороге, ползла гигантская змея. Черный извивающийся хвост – такой длинный! – терялся в дремучей чаще. А впереди горели глаза. Тони тряхнул головой. Это была не змея, а колонна. Головной «шерман»3 светил прожекторами, рассеивая лесной полумрак. Всего лишь колонна. Дьявол! Надо больше отдыхать, иначе недосып его доконает. Тони слышал о подобных случаях. Некоторые даже сходили с ума.
– Папаша говорит, сперва нужно почувствовать зверя, – назидательно сказал Чарли. – И только потом увидеть…
Тони усмехнулся. Ну, Чарли дает! Вот уж кто настоящий зверь. Невероятное чутье. Как, черт возьми, можно предсказать появление колонны? Похоже, он действительно подходит для этой работы. Люди с охотничьими навыками на вес золота!
Он бросил на Чарли удивленный взгляд и подумал:
«Надо спросить, трудно ли этому научиться?»
Нет, трудности его не пугали, но было интересно, возможно ли такое в принципе. Однажды он загорелся желанием научиться стрелять. Взялся за дело серьезно и порой выбивал по десять мишеней в день. Спустить несколько долларов в бруклинском тире не так страшно. Это лучше, чем тратить деньги на еду. Он привык жить впроголодь. Голод – ничто, когда твой отец насолил мафии. Дон Чичи был серьезным противником, а не какой-то мелкой сошкой. Умение постоять за себя в такой ситуации как нельзя кстати.
Глядя, как колонна огибает склон, Тони пообещал себе, что переймет у Чарли навык. На войне любая наука сгодится.
– Будь осторожен, – сказал он нарочито сухо. – Засветишься, и «самоварщики» не оставят от тебя и мокрого места.
– Есть, сэр, – улыбнулся Чарли. – Папаша говорит…
Бронебойный снаряд со свистом прорезал воздух. Раздался громкий удар, затем рев споткнувшегося мотора, шипение и оглушительный взрыв. Тони не мог оторвать взгляд от горящей груды – немец сжег головной танк вместе с экипажем!
Леоне в ярости приник к винтовке и клацнул затвором. Пустая возня – стрелять все равно не в кого!
Чарли сопел и помалкивал. Он зашарил биноклем по окрестностям – уже без идиотской улыбки.
Замыкающий танк взрыхлил гусеницами землю и поднял орудие. Тони наблюдал, как между «шерманами» мечутся грузовики.
Через миг этот танк тоже исчез в пламени. Над шоссе поднялся фиолетово-черный дым. Видно, снаряд попал в боекомплект.
Хлоп – новый взрыв!
Мертвец, разорванный пополам, выскользнул из пылающего грузовика и зацепился кишками. Повис на борту страшным, неподвижным грузом. Его товарищи остались внутри, скрюченные, как спички в сгоревшем коробке.
По спине Тони пробежал холодок. Его сердце раздулось от страха, будто собиралось вот-вот взорваться.
Он пожалел, что рядом нет Дерека. Тот бы не упустил корректировщика.
Все пошло не так, как планировалось. Колонна разбита, а он, хваленый снайпер, вынужден наблюдать за этим, словно мальчик с рогаткой. Тони свирепо пыхтел, на лбу его выступил пот.
Чарли рассматривал лесистую гору, отложив бинокль. Он прищурился, приставив ладонь ко лбу, как это делают охотники. Привык обходиться без оптики.
Шоссе было усеяно подбитой техникой, и к небу поднимались клубы дыма. Обочины чернели зевами воронок. Всюду неподвижные фигуры в шинелях. С каждым вздохом Тони морщился от едкого запаха гари.
– Вот он, – быстро проговорил напарник хриплым голосом, указывая на что-то в лесу. – В орешнике, на десять часов! Святые угодники, это он, сэр! Чтобы я сдох! Это он…
Тони посмотрел в указанном направлении.
Чарли отчаянно закричал:
– Слева, у ручья, слишком много ветвей. Орех так не растет, сэр! Это лежка корректировщика, Богом клянусь!
Отбросив лишние мысли, Тони приник к окуляру прицела. Вскоре он держал перекрестье на цели. Дыхание было глубоким и ровным, словно минуту назад не рвались взрывы. Тони сам не понял, как это вышло.
Предвкушая выстрел, напарник подался вперед и уперся в куст. Вдруг раздался громкий треск, и Чарли с ужасом замер. Над его головой закачались сломанные ветви.
Леоне толкнул парня локтем: «Чего творишь?»
Солнечный зайчик, отраженный от немецкого бинокля, словно бритвой полоснул по глазам. Чертов ганс смотрел прямо на них.
Волосы у Тони встали дыбом.
– Быстро сваливаем!
Поздно.
В небе появилась тонкая дымчатая нить, а затем еще и еще. Уши уловили зловещий свист.
Первая мина упала в нескольких ярдах. Снайперов накрыло комьями сырой, тяжелой земли.
В голове Тони бил колокол, в ушах звенело. Содержимое желудка рвалось к горлу, открытому рту.
– А-а-а-! – закричал Чарли и перекатился в канаву.
Тони упал следом. Он сжал кулаки и едва не зарылся лицом в землю. Перед глазами маячил циферблат наручных часов, на зубах хрустело. Снайпер быстро спрятал оружие под себя, вспомнив уроки сержанта Ричардсона из учебки. Сержант твердил, брызжа слюной на костлявый подбородок:
– Винтовка – продолжение руки морпеха. Без нее вы – покойники. Усекли, мать вашу?
Снайперы вздрагивали от каждого взрыва, на спины им налипали комья грязи, оборванные листья и щепки. Пыль забивала горло, мешала дышать.
После того как все стихло, Тони закашлялся и снова посмотрел на часы. Было одиннадцать часов в Кассино и пять в Нью-Йорке. Там скоро откроют метро… Он с досадой зарычал: прошла всего минута, а чувствовал себя так, будто пролежал здесь целый день и чуть не сдох!
Он уже видел, на что способен минометный залп. Крики, стоны, запах горелого мяса. Сразу вставать нельзя, иначе ты легкая цель. Раненых не уносят в лазарет, полевые хирурги оперируют на месте. Это страшное зрелище, когда одной рукой доктор зажимает бедолаге глаза, а другой засовывает в рану целое полотенце. Хорошо, если есть ампула с морфием. Иным предлагают сжать зубами ремень.
– Ты нас чуть не угробил! – зашипел Тони. – Колонна выбита, ганс наверняка свалил. Или ждет, пока мы отойдем с позиции, чтоб снова заложить «самоварщикам»…
Чарли опустил голову и посмотрел на командира.
– Виноват, сэр. Если позволите… Этот парень еще там. Он не станет рисковать. Будет дожидаться темн…
– Тогда нам некуда торопиться! – перебил Леоне и развел руками.
– А что, если… – Чарли закусил губу. – Я подберусь к гансу и кину гранату? Он драпанет, тут ему и крышка.
Тони покачал головой, на мгновение прикрыв глаза. А вдруг получится?
И без того дерьмовое настроение совсем испортилось. Стоит рискнуть. Не из-за какого-то героизма, а ради «Дела». Он посмотрел на открытое лицо напарника, на дурацкий ковбойский шарф.
– Ладно, ковбой. Будь по-твоему. Но обещаю, что в лагере я набью тебе морду.
Чарли скрылся в зарослях. Проводив его суровым взглядом, Тони сменил позицию. Но она оказалась не самой удачной: на голых камнях чувствовал себя как горный козел под прицелом охотника. Ни укрытия, ни путей отступления!
Перекрестье прицела замерло на гнезде корректировщика, сплетенном из орешника. Немного другой ракурс, но это ничего. Теперь главное, чтобы парень не подкачал.
Иначе им обоим крышка!
В бою многое зависит от вчерашних желторотиков вроде Чарли Дина. Тони вздохнул. Давно ли он сам был таким же?
Сжав зубы от злости и бессилия, он ждал удобного момента для выстрела.
Наконец в прицеле мелькнула граната, и враг бросился прочь. Тони едва успел разглядеть фигуру, с головы до ног обвешанную ветками. Заметил на пилотке серебристый череп и скрещенные кости – эсэсовец!
Леоне взял упреждение. Раздался сухой щелчок.
Ганс дернулся, его зашатало, будто земля утратила прочность. С головы слетела пилотка и исчезла в траве. Тело рухнуло следом.
Победным фейерверком рванула граната. Бах! И все наконец стихло.
Чарли оказался там в два прыжка. Навел на лежащего карабин, но ствол тут же опустился.
Пять минут спустя Тони стоял рядом и разглядывал труп. Зрелище не для слабонервных. Пилотка слетела вместе с куском черепа. Ветер качал забрызганную мозгами траву.
Раздался странный шелестящий звук. Это Чарли зашелся в приступе нервного, почти безумного смеха.
***
Когда солнце коснулось горных вершин, снайперы подошли к штабной палатке. Они вернулись в лагерь час назад и доложили о случившемся.
Парни на блокпосте рассказали, что вторая колонна успешно достигла цели. Но группа капитана Адамсона еще не вернулась.
Тони ослабил шнурок на подбородке, и капюшон опустился, подставив солнцу грязный лоб и щетку черных, давно не мытых волос. На душе скребли кошки. Да, он выполнил задание, но какой ценой? Стоит ли успешная операция жизни десятков солдат?
Конечно, нет! Хотя Дерек, без сомнения, нашел бы оправдание и здесь. Он называет это военной логикой. Все хорошо, что идет на пользу делу! Корректировщик мертв, а значит, артиллерия немцев ослепла. Техника союзников может двигаться без опасений.
У штабной палатки ожидал «виллис» полковника Стоуна. Леоне сжал кулаки. Сейчас ему устроят разнос. Рука сама потянулась к пачке «Лаки страйк». Он тихо сказал:
– Свободен, ковбой.
– Вы уверены, сэр?
Щека Тони чуть дернулась.
– Я сказал, свободен!
Выкурив сигарету в три затяжки, Тони откинул брезентовый полог и вошел внутрь. Стоун вытер о штанину потную ладонь и попытался встать с раскладного стула. Пуговицы его щеголеватого кителя затрещали от напряжения.
– Ааа! Капрал Леоне…
– Разрешите доложить, сэр. Корректировщик противника ликвидирован. Однако…
– Какого черта! – рявкнул полковник, мясистые губы скривились в злобной гримасе. – Угробил всю колонну, мерзавец! Тебя бы к стенке! Но приказ подписан… С этой минуты снайперскую работу возглавишь ты.
Леоне замер. Его взгляд впился в бумажную полоску, что свешивалась меж толстых пальцев Стоуна. Шифровка?
В эту минуту полог снова откинулся, и в палатку вошла Аполлония. Ее глаза сверкали едва ли не ярче, чем ожерелье из красных бусин. Уловив атмосферу, девушка отошла в уголок. Тони даже не взглянул в ее сторону.
Стоун, наоборот, проводил красавицу немигающим взглядом и процедил:
– Свободен, капрал.
Шифровка полетела Тони в лицо, скользнула к ногам. Он поднял ее и прочел:
«Срочно!
Полковнику Стоуну.
В дополнение к шифрограмме № 22/44
Противник перебрасывает на передовую снайперский дивизион. Предполагаемая задача: контрснайперская борьба, ликвидация офицерского состава. Операцию «Вульф» возглавляет инструктор стрелковой подготовки гауптман Маттиас Грубер (перехват 00:14 АМ).
На розыск и ликвидацию лиц, причастных к реализации «Вульф», приказываю ориентировать все органы контрразведки фронта, снайперские группы, войска охраны тыла.
Начальник штаба, генерал Джон Кирби».
Тони не узнал собственный голос:
– Что с капитаном Адамсоном?
Глава шестая
Канада, Ванкувер, 1959 год
Кабинеты госструктур всегда одинаковы. Настольные флажки, портрет премьер-министра и ведомственная символика. Зайди в любое учреждение и открой первую же дверь. Все кабинеты как под копирку. Разница только в хозяевах. Одни встретят вас сухо и формально, другие – как лучшего друга. И останутся такими до конца рабочего дня.
Шеф отдела особо тяжких преступлений обычно принадлежал ко второй категории. Но только не сегодня!
Ожидая Бланта с докладом из «Вистлера», он пребывал в давно забытом состоянии повышенной мозговой активности. Какого черта! Сидишь здесь и ни хрена не знаешь, что там по делу Билли Кинга. Главный констебль звонит чаще, чем жена в ночное дежурство!
Как, спрашивается, сохранить учтивость, слушая надменный, до тошноты вежливый голос с того конца провода?
«Какие результаты, старина? Что слышно о гибели мистера Кинга? Есть какие-то выводы? Пожалуйста, держите меня в курсе! Я надеюсь, у нас все под контролем?»
Ну нет, конечно!
Сукин сын прекрасно знает, что репортеры осаждают крыльцо, как собаки мясную лавку. И что самое паршивое: для них нет даже завалящей косточки.
Вообще ничего!
В дверь постучали. Шеф натянуто улыбнулся, и в зубах у него качнулась незажженная сигара.
– Войдите.
Коди Блант ворвался в кабинет. Шляпа набекрень, на спине мокрые пятна. Ободренный улыбкой шефа и не чувствуя его настроения, он плюхнулся в кресло. Пальцы нервно вцепились в подлокотник.
Пять минут назад шеф стоял у окна и наблюдал, как детектив Блант общается с журналистами. Дьявол! Какое впечатление он произвел на прессу! Видно даже отсюда. В сыром пальтишке и шляпе, с обледенелыми усами. А как глупо себя вел, как рассеянно отвечал! Расписался в собственной импотенции, да еще ляпнул, что к расследованию подключен детектив Фрейзер.
Кретин!
Шеф раздул ноздри. Пора устроить ему взбучку. Но сперва выслушаем.
– К делу, Блант. Что там у вас?
Доклад подчиненного вышел сухим и одновременно язвительным. Помесь технического отчета с обвинительным актом.
Шеф слушал молча, не перебивал. Засопел только раз, когда речь зашла об исчезновении Фрейзера.
Бросив на сигару шефа завистливый взгляд, Блант спросил:
– Эт самое, какие будут приказы, сэр?
Ответ шефа прозвучал хмуро, в сиплом голосе послышалась угроза.
– Первое. Рапорт должен быть на столе к концу дня. Считаешь, что это несчастный случай? Хорошо. Изложи официально. Второе. Гони к черту всех этих газетчиков, журналистов, писак и даже детей с карандашиками. Понимаешь, о чем я?
Просверлив младшего детектива взглядом, шеф вздохнул. Журналистам на все плевать. Не брезгуют брать интервью у любого, кто с важным видом порет чушь. У водителя, дежурного, постового. Даже у Бланта! А потом раздувают сенсации, не заботясь о достоверности. По принципу: чем хуже, тем лучше!