Новогодние неприятности, или Семья напрокат

Глава 1

Юля

Часы отбивают одиннадцать вечера. За окном метет метель. Снег полотном укрывает землю, а пространство вдруг оглашает пронзительная трель дверного звонка. И я скатываюсь с дивана и нехотя иду открывать.

– Привет, Юль.

– Здравствуй, Демьян. Здравствуй, Алиса.

На пороге моей квартиры топчется самый молодой депутат нашего округа Демьян Ларин собственной персоной, рядом с ним мнется его семилетняя дочь, и их появление точно не сулит мне ничего хорошего.

– Пустишь?

– Да, конечно.

Кивнув, я стремительно освобождаю проход и застываю в прихожей, заперев замки. Поджимаю пальцы ног и жду, когда Ларин возьмет инициативу в свои руки, что он и делает незамедлительно.

Стряхивает с темно-каштановых густых волос россыпь снежинок и сухо откашливается прежде, чем попросить.

– Юль, мне нужно, чтобы ты сыграла мою невесту. Ненадолго. На несколько месяцев. Поживешь с нами, с Алиской…

Демьян гипнотизирует меня испытующим взглядом, наклоняется вперед и убирает упавшую мне на лицо прядь волос. Я же шугаю марширующие вдоль позвоночника мурашки и отшатываюсь. Не нужно прикосновений этих. Я все решила.

– Нет. Я не хочу. Не могу.

Представив гору неприятностей, которыми грозит обернуться его предложение, я говорю глухо, как будто наелась стекла, а позади Ларина стоит его дочка и нервно кусает тонкие губы.

Отчего за грудиной противно щемит.

– Юль, ты ничего не теряешь. Я компенсирую все затраты. Да и Алиска к тебе привязалась.

Почуяв мою слабину, продолжает давить Демьян. Ну а я качаю головой и собираюсь отказаться. Только в этот момент малышка срывается с места, подлетает ко мне и обхватывает за ноги, вздергивая острый упрямый подбородок.

– Стань моей мамой, Юль. Пожалуйста!

Шепчет жалобно, а меня словно тараном в солнечное сплетение бьет.

– Алиса…

Выдыхаю растерянно и машинально вожу ладонями по ее спине.

– Станешь?

Дочка Демьяна настойчиво повторяет врезающийся в барабанные перепонки вопрос и смотрит на меня так доверчиво, что приготовленные заранее доводы кажутся глупыми. В уголках светло-голубых глаз Алиски большими бусинами блестят слезы, да и у меня самой ком к горлу подкатывает, и сердце болезненно трепыхается. Вот как я могу сказать ей «нет»?

– Давай обсудим это позже. А пока пойдем чай пить. Вы заледенели там на морозе, наверное.

Гулко сглотнув, я помогаю малышке освободиться от теплого бежевого пальто, стягиваю с нее шапку и приглаживаю ее растрепавшиеся волосы. Обнимаю ее за хрупкие плечи и направляюсь в кухню. Ларин шагает за нами следом.

Помыв руки, дочь с отцом усаживаются за небольшим овальным столом, я же играю роль радушной хозяйки, которая в любое время суток способна организовать не только легкий перекус, но и ужин на пять персон из семи блюд.

– Чай, молоко, какао? Вишневый пирог, пахлава, зефир?

– Мне какао и пирог.

– А я не голоден. Мне только чай.

В унисон рапортуют Демьян с Алиской, и я принимаюсь грохотать ящиками, чтобы заполнить опустившуюся на комнату тишину. Притворяюсь, что сложившаяся ситуация ни капли меня не трогает, только дрожащие пальцы мгновенно меня выдают.

Особенно, когда я чуть не проливаю на Ларина горячий чай.

– Я помогу.

Он реагирует на неуклюжее движение моментально. Забирает из моих рук кружку с дымящейся жидкостью, а меня от этого мимолетного касания коротит. Вот же невыносимый мужчина с депутатским мандатом, будь он не ладен.

– А меня папа пообещал на танцы записать и в театральный кружок, представляешь?

– Здорово.

Улыбаюсь сияющей, как начищенный медяк, Алиске и ровно пять минут провожу в гармонии. Внимательно слушаю, как малышка рассуждает о форме, которую нужно будет купить, и дергаюсь, когда она снова возвращается к незакрытой теме.

– У нас родительское собрание на следующей неделе. А папа не может. У него какое-то ва-а-ажное голосование. Сходишь со мной?

– Схожу.

Поддавшись обаянию юной лисы, я сдаю позиции и соглашаюсь. Беспомощно кошусь на Ларина в поисках поддержки, только он довольно улыбается, словно выиграл в лотерею, и озорно подмигивает дочери.

И это становится последней каплей, переполняющей чашу моего терпения.

– Я на минутку.

Из кухни я вылетаю пунцовая, как вареный рак. Едва не сшибаю на пол пиалу с зефиром, задеваю бедром угол тумбочки, на третьей космической заскакиваю в ванную и цепенею перед зеркалом.

В отражении все очень и очень печально. Собранные в аккуратный пучок волосы растрепались, лямка белой трикотажной майки съехала, оголив плечо, неровные малиновые пятна проступили на щеках. Я бы такую «красавицу» и близко не подпустила к собственному ребенку, Демьян же, напротив, считает меня единственной подходящей кандидатурой.

И, самое главное, я почти готова поддаться на его уговоры.

– И незачем так волноваться, Юль. Стать моей невестой – вовсе не страшно. И совсем не больно. Попробуй! Я не кусаюсь.

Конечно же, Ларин меня догоняет. Проскальзывает в небольшое помещение, которое с его появлением кажется еще более тесным, и заполняет все пространство своим запахом. Древесный парфюм приятно щекочет ноздри, горячее дыхание опаляет затылок, и я невольно прикрываю трепещущие веки.

Застываю на грани пропасти. Демьян, подаривший мне на восемнадцатилетие плюшевого медведя, опять это делает. Нагло пользуется моей симпатией к нему и к его дочке.

– Демьян…

Глава 2

Юля

– Ларин, это запрещенный прием.

Выдыхаю тонко, когда теплые мужские ладони ложатся на мои голые предплечья, и резко распахиваю ресницы. Краснею еще больше, хотя куда уж больше? Сердце испуганно колотится в ребра, волнение тугим жгутом скручивается внизу живота, зрачки расширяются и темнеют.

Сумасшествие какое-то.

Демьян, без сомнения, харизматичен и атлетически сложен, но это совсем не значит, что я должна забыть о том, что он политик, умеющий прекрасно манипулировать людьми.

– Не думаю, что моему парню понравится твоя идея.

– Твоему кому? Парню? Да у тебя с этим Севой, Петей, как его там, ничего не было. Два раза в кино сгоняли, один раз на колесе обозрения прокатились? Это смешно, Сладкова.

Продолжая бережно гладить мои руки, с издевкой шепчет несносный депутат, а я вопреки всему млею от его прикосновений. Плыву по волнам неги, превращаюсь в безвольное желе и даю себе несколько секунд прежде, чем избавиться от наглых ладоней и хмуро сдвинуть брови к переносице.

– Прекрати лезть в мою личную жизнь, Демьян!

– Я не виноват в том, что наши мамы дружат…

– И моя совершенно не умеет держать язык за зубами. Ага.

Согласно кивнув, Ларин мягко мажет губами по моему затылку и покидает ванную комнату, оставляя меня наедине с несмываемым румянцем и диким смущением. И я бегу за ним следом, намереваясь сказать, чтобы он заканчивал поздний ужин, забирал дочку и ехал домой.

Только вот Алиска сладко сопит на кухне, уронив голову на руки и уснув прямо за столом. И я отчетливо ощущаю, что больше ничего не контролирую в этом доме.

– Ты же не выгонишь нас на улицу, Юль?

Поймав меня за запястье, спрашивает Демьян, вырисовывая на коже какие-то странные жгучие узоры, и я без промедления ему уступаю.

– Конечно, нет. Отнеси Алису в спальню и перебирайся в зал. Там тебе постелю.

Разорвав наш контакт, я первой устремляюсь по указанному мной маршруту, достаю новое постельное белье и стараюсь по максимуму использовать передышку. Кровь постепенно отливает от лица, пульс стабилизируется, конечности не дрожат.

И я гораздо спокойнее встречаю вплывающего в комнату Ларина, который, судя по всему, задался целью окончательно расшатать мое душевное равновесие. Стянув галстук через голову, он переключается на рубашку. Методично расстегивает пуговицу за пуговицей, я же прилипаю взглядом к его рельефному телу.

Внимательно изучаю, как бугрятся мышцы под загорелой кожей. Исследую каждый кубик идеального пресса. И гулко сглатываю, когда ловкие пальцы Демьяна добираются до пряжки кожаного ремня.

Со мной опять творится какая-то чертовщина. Краснею, как глупая школьница.

– Составишь компанию? – ухмыльнувшись, Ларин безошибочно расшифровывает мое молчание. Ну а я фыркаю и пытаюсь сохранить остатки собственного достоинства.

– Ты какой-то непоследовательный. То невестой предлагаешь стать, то любовницей. Определись уже.

Вылетев из зала, как пробка, я торопливо захлопываю за собой дверь и на цыпочках крадусь в сторону спальни, не слыша, что там еще говорит Демьян. Без лишнего шума устраиваюсь на кровати рядом с Алиской и почти моментально проваливаюсь в сон, чтобы на утро обнаружить себя в кольце детских рук.

Малышке очень не хватает материнского тепла, ведь Ларин совсем недавно развелся с супругой. И это одна из многочисленных причин, по которым я не готова к нему приближаться. Не хочу, чтобы мое сердце разбили.

Несмотря на мои метания, завтрак проходит, на удивление, комфортно и без происшествий. Лиска за обе щеки уплетает хлопья с молоком, Демьян с таким же аппетитом уничтожает глазунью с помидорами. Никто не касается вчерашней опасной темы, и я расслабляюсь. Блаженно потягиваюсь и теряю бдительность, позволяя Ларину командовать.

– Я подвезу. Одевайся.

Промакивает губы салфеткой, как какой-то аристократ, и я слушаюсь. Облачаюсь в вязаное кашемировое платье, накидываю сверху дутую куртку и помогаю Алисе красиво повязать шарф вокруг ворота ее пальто. Держусь с дочерью Демьяна за руки, пока мы едем в лифте, не отпускаю ее в холле на первом этаже и не ожидаю, что мы попадем под прицел объективов вездесущих журналистов, стоит только выйти на улицу.

– Демьян Евгеньевич, это правда, что у вас новый роман?

– Демьян Евгеньевич, скажите, это ваша любовница?

Вопросы сыплются на нас как из рога изобилия, вспышки фотоаппаратов ослепляют, а я банально теряюсь. Моргаю растерянно, хочу развернуться на сто восемьдесят градусов и исчезнуть в недрах подъезда, но Ларин не позволяет. Обняв меня с Алисой, он громко прокашливается и во всеуслышание заявляет.

– Юлия Сладкова мне не любовница. Юлия Сладкова – моя будущая жена.

Бам. Клеймо, налепленное Демьяном, прилипает ко мне быстро и надежно. По крайней мере, складывается впечатление, что вспышки затворов начинают щелкать еще быстрее.

А я по-прежнему не могу слова из себя выдавить. Переминаюсь с ноги на ногу, словно оглушенная пыльным мешком, и чувствую себя по-идиотски. Я со школы не люблю повышенное внимание, всячески стараюсь избегать конфликтов и демонстративного выяснения отношений, а сейчас ко мне прикован десяток любопытных взглядов, и от этого становится неловко.

– Все подробности мы сообщим вам на пресс-конференции через неделю. Спасибо. Дайте, пожалуйста, пройти.

Подталкивая меня вперед, Ларин мягко, но уверенно заставляет толпу расступиться, и мы втроем торопливо шагаем к парковке, постепенно наращивая скорость.

Алиска держится молодцом, скорее всего, уже привыкла к подобному ажиотажу. У меня же до сих пор липкий пот струится вдоль позвоночника. Неприятно.

– Я сама, наверное, доберусь. Такси вызову.

– Садись. Я обещал отвезти.

На пару секунд торможу у черного внедорожника, но Ларин распахивает дверь, кладет ладони мне на талию и помогает залезть на пассажирское сидение. Защелкивает ремень безопасности, то же самое проделывает с Алисой, а я до сих пор чувствую тепло его рук.

До кафе, которое мне оставил дедушка в наследство, и где я теперь работаю, мы доезжаем молча. Малышка увлеченно играет в какую-то игру на планшете последней модели, Демьян целиком и полностью сосредоточен на дороге, я – просто в раздрае.

Тишина нарушается один раз. Депутату звонит его агент по связям с общественностью, или как он у них называется. Ларин отвечает односложно, нехотя и обтекаемо. И это настораживает. Смывает розовый флер с моих глаз и вынуждает взглянуть на утреннее происшествие под другим углом.

Более приземленным и вполне реальным.

– Твоя остановка, Юль.

Пока подозрение внутри меня растет, и я катаю детали паззла, пытаясь собрать их в единую картинку, мы добираемся до первой точки в нашем маршруте. Демьян глушит мотор и галантно помогает мне выйти из высокого неудобного автомобиля.

Привлекательный. С бездонными ярко-зелеными омутами, в которых хочется утонуть. С упрямыми мощными скулами. С широкими плечами, за которые хочется ухватиться. Красивый, как герой голливудского блокбастера, Ларин ровно на столько же процентов фальшив, насколько очарователен.

– Ты это специально, да?

– Что специально?

Пока Демьян умело притворяется, что не понимает, о чем речь, я сглатываю полынную горечь, наполнившую рот, и готовлюсь озвучить свою версию событий.

– Специально приехал так поздно, чтобы Алиса уснула, и не нужно было возвращаться к себе. Постарался, чтобы журналисты застукали нас троих на выходе из моего дома, и у меня не осталось иного выбора, кроме как согласиться сыграть твою невесту? Да?!

– Да.

Ларин даже не притворяется. Соглашается просто, а у меня внутри лопается какая-то струна. Слезы собираются в уголках глаз и больно жгутся.

– Ты наглый эгоистичный манипулятор, Демьян! И на чувства дочери тебе плевать так же, как на мои! На все плевать, кроме себя любимого.

Бам! Рука сама дергается и отвешивает депутату пощечину. Он не шарахается. Не сдвигается с места. Не трет щеку, на которой ярким цветком расползается алое пятно.

Только ухмыляется криво и ловит мое запястье, когда я собираюсь повторить маневр.

– Сладкова, ты забыла, что я ВСЕГДА добиваюсь того, чего хочу?

Вкрадчивым шепотом интересуется Ларин и медленно подносит мою ладонь к губам. Целует тыльную сторону невесомо, а у меня снова сердце барахлить начинает. Стучит гулко и с перебоями.

Злюсь на Демьяна безумно и одновременно испытываю какое-то томительное волнение. Абсолютно невыносимый политик!

– Я заберу тебя вечером, – ухмыляется, а я все-таки вырываю у него свою многострадальную конечность.

– Катись к черту!

Бросаю ему в лицо и убегаю. Понимаю, что погорячилась и сказала много лишнего. Я вовсе не думаю, что Ларина не заботит собственная дочь. Он души в ней не чает, сдувает с Алиски пылинки и всячески ее балует. Только кипящая внутри обида затмевает голос разума.

На улице по-прежнему крупными хлопьями валит снег. Мое настроение болтается на отметке «ноль», ощущение праздника нет и в помине. Поэтому скачущая вокруг меня подруга в колпаке Санта Клауса вызывает легкое раздражение, как и тема, которую она пытается поднять.

– Юльк, а правда, что у вас с Лариным…

– Остановись, Жень. Пожалуйста. Я не выдержу этого по второму кругу.

Стиснув пальцами виски, я пытаюсь свернуть неприятную беседу, но это совершенно бесполезно, потому что спустя полчаса наше кафе атакуют голодные до сенсации представители прессы. Они обрушиваются на меня с набившими оскомину вопросами, клацают кнопками диктофонов, и я не выдерживаю.

Вдох. Выдох. Крик.

– Хва-а-атит! – бью ладонью по столешнице, ойкаю, а на кафе вдруг опускается густая вязкая тишина. – Если вы хотели получить ответы, значит, вы их сейчас получите…

Глава 3

Демьян

– Запомни, Оль, если что-то случится, ты сразу же звонишь мне. Сразу.

– Не волнуйтесь, Демьян Евгеньевич. Что может произойти на занятиях по танцам?

Новая Алискина няня кротко мне улыбается и поправляет воротник строгой кремовой блузки. С каштановыми волосами, заплетенными в тугую косу, в черных брюках и черном пиджаке она выглядит солидно и профессионально. Ее нам посоветовала одна из маминых подруг, и я понадеялся, что на этот раз мне повезет.

– Тогда до вечера.

Кивнув Ольге, я покидаю здание центра современных искусств и еду в офис, где в ожидании моего появления Леонид Парфенов, мой пиар-агент, меряет помещение нервными шагами и то и дело поглядывает на настенные часы.

– Ну? Как дела со Сладковой? – Ленечка набрасывается на меня с самого порога, так что приходится ставить крест на мечте выпить чашечку кофе в уютной тишине. Жаль.

– Нормально. Пресса поймала нас на выходе из подъезда ее дома. Фотографии скоро будут в печати.

– А согласие ты ее получил? Принципиальное?

– Пока нет.

– Плохо. Стареешь что ли, Ларин? Обаяние включи. Купи девочке букет красивых цветов. Кулон золотой подари, я не знаю.

Парфенову двадцать пять. Он младше меня на пять лет, а читает нотации, как будто старше на целую жизнь. И я собираюсь напомнить Леониду, кто здесь босс, начальник и депутат, но не успеваю. Потому что деятельный парень сует мне под нос распечатку с весьма плотным расписанием.

Визит в сто тридцать седьмой лицей. Дом культуры. Интернат для трудных подростков. Детская поликлиника.

День обещает стать весьма и весьма сложным. Каждого надо выслушать, для каждого найти правильные слова. Самые проблемные вопросы взять на карандаш. И врать нагло не хочется, хоть на горизонте и маячат важные для партии выборы. Финансирование дойдет далеко не всем и далеко не сразу.

Что там у нас первое по плану? Учебное заведение?

– Евгений Демьянович. Извините, Демьян Евгеньевич, – перепутав мои имя и отчество, краснеет до корней волос завуч многострадального лицея, но глаз не опускает, пусть и немного запинается. Выдыхает грустно и указывает на потолок. – Мы капиталки уже два года дождаться не можем. Фасад подкрасили немножко, а трещины по стенам ползут. За детей страшно.

– Пришлем комиссию, посмотрят. Вы в очереди на лето стоите. Возможно, ремонт получится сдвинуть на март. Но ничего не могу гарантировать.

– Спасибо, Демьян Евгеньевич. Чай, кофе будете? У нас кухня своя. Ватрушки с творогом – объеденье.

– Как-нибудь в следующий раз. Ехать пора. До свидания.

Оставив гостеприимного педагогического работника за спиной, я сажусь на заднее сидение служебной «Ауди» и кошусь на уткнувшегося в экран смартфона Ленчика.

– Все записал, Леонид?

Ответом мне служит тишина. Так что я мысленно считаю до пяти и, не получив никакого отклика, толкаю Парфенова локтем в бок.

– А? Что? Да все я записал, Демьяныч, – потирая ушибленное место, рапортует обиженный пиар-агент и передает мне телефон. – Вас со Сладковой уже запостили.

– Оперативно.

– Слушай, Демьян, но все-таки эта твоя Юлька идеально подходит. Внешность самая обыкновенная. Не моделька, не актриса, не дочь генерального прокурора. Старая сказка о Золушке на новый лад.

– В смысле?

– Бедная девушка…

– Юля вовсе не бедная. Не миллиардерша, конечно, но на хлеб с маслом ей точно хватает. Дедушка оставил ей в наследство кафе, и она с удовольствием там работает.

– Так, Ларин. Не перебивай. Не порть мне сценарий. Бедная девушка встретила богатого принца в заснеженной Новогодней Москве. Он спас ее от неминуемой гибели. Вытащил из-под колес серебристого «Гелендвагена» и забрал в свой пентхаус-дворец. И жили они с тех пор долго и счастливо…

– А можно как-то поменьше драмы?

– Нельзя. Люди ее любят.

Надувшись, отрезает Парфенов и упрямо молчит всю оставшуюся дорогу. Я же втайне радуюсь этому факту и прошу водителя сделать музыку громче, наслаждаясь известной по всему миру мелодией.

– Джингл Беллз, Джингл Беллз, Джингл Беллз рок…

В доме культуры нас встречают так же радушно, как и в лицее. Охранник узнает меня сразу и мгновенно пропускает через турникет. Директор Елена Германовна Савская, творческая женщина с замысловатой прической из множества косичек и локонов, принимает у него инициативу, провожает нас за кулисы и пускается с места в карьер.

– Осветительная аппаратура давно на ладан дышит. Того и гляди издаст последний предсмертный хрип!

Савская грустно вздыхает, у меня же аккурат посреди этой трагедии начинает вибрировать мобильник. И я бы хотел отклонить вызов, но имя звонящего вынуждает ответить.

– Что?! Вы там совсем офонарели?!

– Вот и я говорю, офонарели, – вторит мне директор, думая, что я сходу принялся за решение ее вопроса, а у меня перед глазами темнеет, и стальной обруч сжимается вокруг сердца.

– Аллергия на орехи? Капельница? Ольга, вы нормальная вообще? Куда вы смотрели? Скоро буду! – высекаю жестко, от души проклиная тот день, когда я взял на работу новую няню, и теперь уже обращаюсь к служительнице искусства. – Извините, Елена Германовна. У меня дочка в больнице. Ехать надо.

– Дети – это святое.

Согласно кивает Савская, но я этого уже не вижу. Мчу на всех парах к выходу и непечатно ругаюсь. Был бы кто из прессы рядом, мог бы получиться чудесный видеорепортаж.

А так свидетельством моего морального падения становится только беременная трехцветная кошка.

Не надевая пальто, я выбегаю на улицу и так же торопливо пересекаю тротуар, чтобы поскорее добраться до машины. Долговязый Ленчик едва за мной успевает, поскальзывается на снегу и бранится не хуже сапожника.

– Захар, гони! В клинику. Срочно!

С Захаром Терентьевым мы учились на одном курсе, часто встревали в передряги, и на теплое место депутатского шофера я его перетащил сразу, как только узнал, что он живет в съемной однушке на окраине Москвы с женой и двумя маленькими детьми.

С тех пор Терентьев ни разу не дал повода усомниться в правильности принятого решения. Вот и сейчас он плавно трогается, вклинивается в поток автомобилей и постепенно разгоняется.

Скорость прилично выше допустимой, но мне плевать. И на возможные штрафы, и на имидж, и на все на свете, ведь там в больнице сейчас моя дочь.

– Ларина Алиса в какой палате?

Захар творит самое настоящее чудо, минуя все пробки, и уже через двадцать минут я нетерпеливо цепляю на ботинки бахилы и атакую регистратуру. Благо улыбчивая девушка Соня знает меня в лицо – мы с дочкой наблюдаемся в этой клинике с самого ее рождения и пару раз попадали сюда с обострением аллергии.

Когда в одном паршивом заведении нас ввели в заблуждение, уверяя, что в фирменном салате нет и намека на что-нибудь, содержащее орехи. То кафе я, кстати, закрыл на следующий же день.

– В триста седьмой, Демьян Евгеньевич.

– Спасибо.

Смертоносным вихрем я взлетаю на третий этаж, но Алискин лечащий врач немного охлаждает мой пыл. Мать Софьи из регистратуры, такая же доброжелательная женщина лет сорока восьми, ловит меня в коридоре за запястье и осторожно поглаживает свободной рукой по плечу, зная мой взрывной нрав и весьма скверный характер.

– Тшш, Демьян, не ругайся. Все хорошо. Алиса вне опасности. Она уснула. Давай не будем ее тревожить.

– Ладно.

– Мы ее пронаблюдаем. И, если все будет хорошо, – на этих словах я дергаюсь, напрягаясь, но мое запястье тут же успокаивающе сжимают и заверяют твердо. – А все обязательно будет хорошо, сможешь забрать дочку завтра к обеду.

– Ладно.

Повторяю, выпуская воздух из легких со свистом, и, наконец, замечаю сидящую в конце коридора на скамейке Ольгу. Снова завожусь с пол-оборота, вспоминая каждую тревожную мысль, которая разрывала мне голову еще десять минут назад, и направляюсь к горе-няне со стальным намерением от нее избавиться.

– Ольга.

– Демьян Евгеньевич, извините. Я так виновата.

Безупречная с утра, ее прическа сейчас напоминает воронье гнездо. Идеальная кремовая блузка обзавелась разводами от туши. И мне на миг даже становится жалко эту девчонку, не справившуюся со своими обязанностями.

Но только на миг. Терпеть рядом кого-то, кто халатно относится к здоровью моей дочери, я не намерен.

– Ольга, мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Вы уволены.

– Но…

– Оплату за месяц получите у Леонида. Всего доброго.

Единственное, что няня на один день делает верно – так это не спорит. Шмыгает покрасневшим распухшим носом и круто разворачивается на сто восемьдесят градусов, оставляя меня в компании белых больничных стен.

Выдыхаю. Запираю в дальний ящик страх потерять свою Кнопку и делаю несколько шагов в сторону палаты. Приоткрываю осторожно дверь и несколько мгновений смотрю на спящую дочь. До покалывания в пальцах хочу сгрести ее в свои медвежьи объятья, но отступаю, внимая совету опытного доктора.

Покой сейчас превыше всего.

Удостоверившись, что Алиске, действительно, ничего не угрожает, я, теперь уже никуда не торопясь, спускаюсь вниз и выхожу на трескучий мороз. Не сразу ощущаю холод и поначалу не мерзну, сталкиваясь на ступеньках нос к носу с Ленчиком.

– Ларин, ну, ты и фантастический тиран! – то ли с укоризной, то ли с восхищением выдает пиар-агент и протягивает мне пластиковый стаканчик с кофе из аппарата.

– Урод, сатрап и отвратительная личность, ага. Что опять случилось?