И да простит его деянья небо,
Неведомы нам Господа пути»!
И с тем они ушли опять в аббатство.
Там перед трапезой молилось братство.
Там отдых Галахад желал найти.
Лишь только Галахад разоблачился,
Подсел к нему какой-то человек.
Не зря он в светлой зале появился.
В одежде белой, словно первый снег.
«Я объясню вам виденное вами,–
Сказал он, рядом с рыцарем присев,–
Могилы той, открыв кошмарный зев,
Плиту с покойного вы сняли сами.
И означает та плита грехи,
Тяготы жизни в сумерках тоски.
На этот мир печальными глазами
Глядел Господь, застав его таким,
Безмерны были в нём тогда пороки:
Отец родного сына не любил.
Сын от отца шарахался в тревоге.
И человека страшные грехи
В те злые времена ужасны были –
Убийства и разврата изобилье,
Слепая власть карающей руки.
И это стало главною причиной,
Что чистой девы кровь Господь единый
Принял в том царстве мрака и тоски».
«Я верую во всё, что вы сказали.
Всё так,– ответил старцу Галахад.
И, помолчав, на том они расстались.
А рыцарь ясных глаз запомнил взгляд.
Всю ночь они отлично отдыхали,
И лишь рассвет в права свои вступил,
Как в рыцари пажа он посвятил.
Того при посвященье вопрошали
Откуда он и, как его зовут,
Какой судьбой он оказался тут.
Его ответ с восторгом услыхали:
«Мелиас Островной меня зовут.
Отец мой Дании король законный»!
«Любезный сэр! Дела большие ждут
Потомка гордых королевских тронов!–
Сказал сэр Галахад,– Вам надлежит
Зерцалом рыцарства быть в мире этом!
Вы быть должны лучом добра и света!
Стоять преградой царству зла и лжи»!
«Сэр, истина звучит из ваших уст!–
Мелиас отвечал,– Достойный груз
Приемлет верный рыцарь, чтоб служить
Заветам Божьим, Ордена законам!
