Чаша Грааля

Мастерская и лавка при ней, принадлежащие мастеру Трефиклу мало чем отличались от других мастерских и лавок в рабочей слободе столицы Тавроскифии, Херсонеса. Но почему-то именно сюда зашёл верховный волхв Гритон. В лавке в это время находился только сын мастера Трефикла, юный Протокл. В Тавроскифии волхвов не то чтобы боялись. Скорее всего к ним относились с великим почитанием, ну и с опаской, конечно. И среди тавров, и среди скифов, и даже среди жителей греческих городов-государств существовало немало поверий и историй о чудесах ,творимых волхвами – истинными учениками легендарных гиперборейцев.

Рассеянный взгляд волхва блуждал по полкам и подносам, уставленным разными поделками из золота, серебра, яхонта и других драгоценных, полудрагоценных и даже обычных бронзовых и медных материалов. Протокл, живо вскочив на ноги, почтительно прижал обе ладони к своей груди и стал нахваливать товар, выполненный руками его отца, мастера Трефикла, который и сейчас трудился в мастерской, предпочитая работать своими руками и извилинами, а не мять пятую точку в ожидании покупателей.

– Великий волхв! Посмотрите, как прекрасны эти ожерелья, как красив этот подсвечник, достойный занять место в самом лучшем храме Таврии, как сверкают рубинами ножны для острейшего акинака…

– Не трещи, как сорока в полуденном лесу, отрок. Дай моим глазам привыкнуть к полусумраку и уравновесить мои желания и возможности.

Поделки мастера Трефикла были не самыми дешёвыми в рабочей слободке Херсонеса, потому Протокл смущённо умолк, предоставляя самому покупателю выбрать товар по душе и по кошельку. Наконец, взгляд волхва остановился на кубке, выполненном не из золота и не из серебра. Нет, он был простым и незатейливым с точки зрения украшений, гравировки и скорее всего сделан из обычной бронзы. Но перст Гритона указал именно на этот кубок, стоящий на самой верхней полке, и Протокл, встав на лавочку, снял его оттуда и вручил волхву. А тот, получив из рук юноши выбранный кубок, на какое-то время словно окаменел. Глаза свои при этом он закрыл. ладони его обхватили кубок и крепко сжали. И тут Протокл почувствовал как волосы зашевелились у него на голове! Из пальцев и ладоней волхва в стенки кубка потекли-зазмеились какие-то голубоватые всполохи. Время словно остановилось для них обоих. Юноша не мог толком сказать, прошла целая вечность или всего несколько секунд. Наконец, из груди Гритона вырвался шумный, протяжный выдох, больше похожий на стон.

– Заверни чашу сию в холстину чистую, отрок!

Протокл суетливо расстелил на прилавке чистый кусок рядна и обеими руками ухватился за выбранный волхвом кубок и, тут же отдёрнув их, отшатнулся в испуге. Кубок жёгся так, словно его долго держали над огнём. И всё же юноша нашёл выход. Он накинул рядно на кубок, а затем спеленал его для покупателя.

Но если вы думаете, что на этом события, связанные с этим кубком, или чашей, как его ещё называли, закончились, то вы ошибаетесь.

Тайная вечеря была в самом разгаре. Учитель Иисус сидел за одним столом с двенадцатью своими учениками-сотрапезниками. Впоследствии их назовут апостолами, то есть людьми, которые будут нести нарождающееся христианство и знания о нём, так сказать, в массы.

Иисус чуть повернул голову назад и что-то сказал. Тут же Мария Магдалина, преданная ему до мозга костей молодая женщина, поставила перед ним ту самую чашу, выполненную руками мастера Трефикла и по-своему освящённая волхвом Гритоном. Правда, на этой чаше по её внутреннему ободку уже появилась выграненная на каком-то языке надпись, да ножка по по нижнему кругу и центру имела вкрапления в виде бисера из красных рубинов. Одному Богу было известно, как эта чаша попала с берегов Таврии к берегам Мёртвого моря. Тут же в эту чашу и кубки его друзей-сподвижников Мария Магдалина и ещё несколько женщин прислужниц налили вино. И снова за столом потекли разговоры, и снова Иисус говорил и говорил о мире, который вскоре разительно изменится. И изменится благодаря,в том числе его скорой смерти и скорому воскрешению. И дела его, и деяние будущих апостолов утвердят новую веру – христианство. И что христианство завоюет умы и сердца и простых смердов, и малых царьков, и великих императоров.

Мария Магдалина улучила момент и на короткое время припала губами к ладони Иисуса. Именно ему она была обязана чудесному исцелению от семи недугов. Да, ещё недавно она была одержима семью бесами. И когда Иисус изгнал их из неё, она воспылала самой преданной, самой благодарной любовью к своему спасителю. Иисус мягко оторвал руку от своей благодарной ученицы и этой же рукой поднял чашу с вином над головой:

– Так донесите слова Отца моего и вашего до страждущих людей, с которыми вам придётся столкнуться по жизни. Един Бог, Отец наш, и едина воля его для всех нас. Да не ослушаемся мы его и сегодня и вовеки веков! Аминь!

Да, потом будет Голгофа, распятый на кресте Иисус. Потом Мария Магдалина и преданный новой вере назаретянин Иосиф Аримафийский соберут в эту чашу кровь из ран Христа. Потом будет краткое воскрешение его, о котором первой оповестит людей всё та же Мария Магдалина. Крестоносцы, пришедшие в Палестину после этих событий, найдут копьё, которым были нанесены смертельные раны Иисусу, найдут плащаницу, в которую заворачивали тело Христа после его смерти, и якобы вместе с Чашей эти реликвии были доставлены Иосифом Аримифийским в Британию. И более-менее ясно, где сейчас плащаница, где копьё, а вот Чаша надолго скрылась из поля зрения почитателей Иисуса Христа. Но уже тогда было известно, что Чаша Грааля, благодаря воздействию на неё магии волхва, благодаря тому, что она побывала в руках Иисуса, а в ней самой побывала его кровь, стала непростой чашей. Легенды донесли до нас, что те из счастливчиков, которым удалось испить из неё вино или даже простую воду, получали исцеление от любых недугов, прощение за свершённые грехи и даже вечную жизнь! А в повседневной жизни Чаша Грааля могла служить как бы в качестве мифических скатерти-самобранки или рога изобилия. А самое главное – Чаша Грааля давала власть над людьми.

Добралась ли она до Британии или нет, точно не установлено. Говорят, последние, кто пользовался ею, и кто её охранял, были рыцари Круглого стола – тамплиеры (по-другому их ещё называли храмовниками). Но прежде чем она попала к ним, она чудесным образом оказалась в руках катаров – небольшой христианской секты, не признававшей власти Папы Римского. И вот, против катаров Папа Иннокентий Третий начал крестовый поход, чтобы искоренить ересь в рядах христиан. Войскам иезуитов удалось окружить городок Безос на юге Франции. В ходе штурма было убито свыше пятнадцати тысяч его жителей, при этом лишь малая часть жителей городка были катарами. Эта неимоверная жестокость навечно легла на совесть католиков. Некоторые взятые в плен катарцы под пытками сознались в том, что в их руках действительно была Чаша Грааля, но её успела вывезти из городка часть уцелевших защитников в замок Монсегюр. Тогда тамплиеры ещё подчинялись Папе Римскому и по его приказу они вместе с иезуитами и гвардией короля Франции Филиппа Красивого целый год осаждали цитадель замка Монсегюр. Но к концу года тамплиеры узнали, что Филипп Красивый за их спиной сговорился уже с новым Папой Климентом Пятым, чтобы уничтожить самих тамплиеров. Ведь к тому времени Орден тамплиеров стал настолько богатым, что ему задолжали почти все правители тогдашней Венеи-Европы, в том

числе и сам Филипп Красивый. Кроме того ему и Папе стало известно, что в руках еретиков оказалась вожделенная Чаша Грааля. К концу осады замка Монсегюр, ядро тамплиеров в пятьсот человек уже было арестовано и дожидалось своей участи в тюрьмах Парижа. А часть рыцарей этого Ордена в других городах страны была сожжена на кострах ещё до вынесения им какого-либо приговора. Теперь уже сами тамплиеры оказались осаждёнными в замке Монсегюр. Королевские гвардейцы и монахи-иезуиты теснили малочисленную рать храмовников и не было им спасения.

Лица четырёх рыцарей, сидевших за круглым столом стоящего в центре нижнего зала замка Монсегюр были злы и неприветливы. Герцог Монпасье, сидевший по одну сторону стола, поддерживал здоровой рукой раненую руку, покоившуюся на перевязи. Он только что прибыл с поля боя.

– Друзья! Дела наши плохи. Королевская гвардия и монахи-иезуиты, имея преимущество в численности, наступают, и замок ими скоро будет взят

– Герцог, мы только что обрели Чашу Грааля , забрав её из рук умирающего катара и даже не успели ею воспользоваться!

– Что вы этим хотите сказать, маркиз?

Монпасье, кривясь от боли, повернулся к молодому маркизу де Трушанье.

– Говорят, Чаша творит чудеса, нужно только заставить её прийти к нам на помощь!

Граф Савойя, убелённый сединами человек, воскликнул:

– Маркиз, никто из нас, в том числе и вы, не знаем того языка надпись на котором выгравирована на Чаше. Как вы будете что-то приказывать ей?

Последний из троих мужчин сидевших напротив герцога, с лицом обезображенным старым шрамом на левой щеке, полученным в бою с сарацинами, воздел над собою руки:

– Братья! Не о том мы сейчас говорим и спорим. В замок с минуты на минуту могут ворваться псы Папы и шакалы короля. Нужно спасать Чашу. Не должна она попасть в лапы коварных и предавших нас властителей. Они уже отобрали у нас все богатства, отбирают у нас жизни, так не отдадим им сейчас самое дорогое, что есть на свете.

Герцог Монпасье хмуро кивнул головой:

– Вы правы, виконт Кортье. Катар Брёне, который отдал богу душу у меня на руках, получил от нас клятву, что мы умрём, но не отдадим Чашу в руки алчных властителей мира сего. Он подсказал мне, как можно незаметно для противника выбраться из замка, а потом спуститься в долину, принадлежащую стране басков. Там за скромную плату можно приобрести лошадей и продуктов, которых вам должно хватить до Бильбао.

Монпасье встал из-за стола и прислушался. За стенами замка нарастал шум толпы, звон клинков и вскрики раненых.

– Поторопимся, месье!

Тройка тамплиеров устремилась вслед за герцогом в узкий коридор, пол которого заметно уходил куда-то вниз. Вскоре Монпасье упёрся в казалось бы, непроходимый тупик. Герцог, упреждённый катаром, уверенно подошёл к стене и, нащупав какой-то выступ, с силой нажал на него ногой. И, о чудо! Казалось бы, монолитная стена с лязгом отъехала в сторону, обнажив щель достаточную для того, чтобы через неё мог протиснуться человек.

Герцог сорвал с плеча котомку, в которой лежала завёрнутая в рядно чаша, вытащил и чуть оголил её край.

– Братья! Пришла пора принести клятву. Коснитесь двумя молельными пальцами края чаши и повторяйте за мной: «Я, такой-то, клянусь защищать подарок Иисуса Христа от посягательств власть имущих. Клянусь не щадя живота своего оберегать её в дороге и перенести в безопасное место».

– Клянусь! Клянусь! Клянусь! – повторили за герцогом его братья-храмовники, а де Трушанье воскликнул, – герцог, вы хотя бы намекнули, где нам искать это безопасное место.

Чёрные глаза Монпасье как буравчики вонзились в лицо молодого человека:

– Пожалуй, я знаю одно такое место. Когда-то один из моих предков был с миссией тамплиеров в Грустине, столице далёкой страны Тартарии. Нашим братьям даже удалось поднять там мятеж, чтобы сменить местного царя на лояльную Папе Римскому фигуру, но мятеж провалился и с тех пор ни один посланник от Папы не мог попасть в эту страну. Да, это дикая языческая страна, но пусть лучше Чаша упокоится там, чем попадёт в руки наших продажных и алчных правителей.

Герцог прервался и чуть повернул голову. Бледность разлилась по его лицу. Слух уловил топот многих ног в залах замка.

– В добрый путь, братья!

Граф Савойя, прежде чем нырнуть в щель в стене, положил руку на плечо друга:

– Герцог, пошли с нами!

Монпасье отрицательно мотнул головой:

– Нет, граф, моя судьба умереть здесь. Я не брошу своих братьев в трудную минуту.

Как только Савойя скрылся в проёме, герцог привёл в движение механизм поворота стены. А тамплиеры за этой стеной оказались в полной темноте, но Кортье уже высекал искры из огнива, чтобы зажечь заранее приготовленные факелы, сложенные в углу. Примерно через час неторопливой ходьбы по лабиринту беглецы вышли уже на ту сторону хребта отделяющего собственно Францию от территории, принадлежащей испанской короне. Правда, в Х1У веке Испании как таковой ещё не было. Было несколько отдельных королевств, герцогств и почти независимых княжеств. Эти земли на время то объединялись, чтобы воевать против засилья тех же мавров ,оккупировавших чуть ли не половину Пиренейского полуострова, то вновь рассыпались в разные стороны и продолжали грызню между собой. Это было время, когда страна басков на севере полуострова почти не испытывала давления ни с испанской, ни с французской сторон.

Через два часа пути тройка беглецов вышла на окраину небольшого горного селения. Сейчас на его месте стоит город Донастия-Сан-Себастьян. Катар Брёне не обманул. Второй домик от края селения тотчас же ожил, как только граф Савойя постучал несколько раз эфесом шпаги в ворота ограды. Тамплиеры услышали чьи-то шаркающие шаги по ту сторону ограды, и вскоре одна из створок ворот приоткрылась, а на гостей удивлённо уставился человек уже преклонного возраста. Одной рукой он опирался на плечи молодой женщины, одетой в чёрное глухое платье, а второй придерживал створку ворот.

– Черро ир тажо? Престо ир мане, сеньоры?

Никто из гостей не знал языка басков, кстати, одного из труднейших на Земле. Они растерянно посмотрели друг на друга. Но на помощь пришла женщина:

– Хозяин спрашивает кто вы такие? Чего вы хотите сеньоры?

Савойя приосанился и в то же время постарался принять скорбный вид:

– Нам очень жаль, сеньора, но мы принесли вам последний привет от сеньора Брёне. Он, к сожалению, погиб при штурме замка Монсегюр войсками французского короля. Мы – последние защитники замка, которым посчастливилось остаться в живых. Великодушный сеньор Брёне перед смертью успел сообщить нам, как добраться до вашего селения и найти ваш дом, сеньор…

– Баррас, – торопливо произнесла женщина и, бросив быстрый взгляд в конец улицы, пригласила гостей идти за ней.

Хозяин тем временем закрыл за гостями ворота, пнул между делом огромного пса, чтобы тот не крутился под ногами и не лаял почём зря. Настало утро, стало совсем светло. Дом Барраса был густо увит плющом и к нему между двух зелёных стен виноградника тянулась дорожка, отсыпанная мелким галечником. Женщина тем временем сообщила гостям:

– Меня зовут Терезой. Сама я сирота. Мои родители погибли в горах под каменной лавиной, когда мне не было ещё и пяти лет. С тех пор меня растил мой дядя сеньор Брёне. А три года назад он выдал меня замуж за Гриаса, сына Барраса. Правдв, год назад, – она всхлипнула, – охотясь на тура в горах, Гриас насмерть разбился.

Баррас тем временем догнал их и ещё раз посмотрев на гостей, стал что-то ворчливо выговаривать снохе. Впрочем, не дожидаясь её ответа он открыл дверь и пропустил тамплиеров в дом. Внутри их встретила пожилая женщина с двух-трёхлетним мальчиком на руках. Увидев свою мать мальчик вырвался из рук женщины и проворно скрылся в объятиях Терезы.

– Это моя свекровь, Луиза, а вот этот проказник – мой сын, Мигель.

После скромного обеда Савойя вновь обратился к молодой женщине:

– Тереза, милое дитя, в вашем селении можно раздобыть хорошую писчую бумагу и чернила?

Женщина задумалась лишь на секунду:

– Такое водится лишь у нашего старосты, сеньора Ваго.

Граф вытащил из своего кошеля, привязанного к широкому поясу, две небольшие серебряные и три золотые монеты и протянул их женщине.

– Одну серебряную монету я даю тебе, добрая душа, чтобы оплатить обед и постой в вашем доме. Вторую серебряную монету отдай старосте за письменные принадлежности и золотые отдашь ему же за три лошади.

К вечеру тамплиеры уже имели возможность познакомиться со своими лошадьми. Они были довольно низкорослыми, но на вид крепкими и выносливыми. Баррасу за отдельную плату удалось выторговать у соседей сёдла, уздечки и три мешка овса. А граф уже при свете двух свечей принялся за сочинение первого письма-пропуска, с помощью которого он надеялся провести тройку беглецов через таможенные посты к порту Бильбао. С тем, чтобы на первом же попутном судне отправиться в ближайший английский порт. Идти по территории Франции, где развернулась настоящая охота на катаров и тамплиеров, было бы безумием. Такой окружной путь на восток подсказал ему герцог Монпасье. Савойя коротко вздохнул. Человека скорее всего уже нет в живых, а его советы продолжают помогать беглецам.

По дороге в Бильбао путников дважды останавливали на таможенных постах, но магическое слово «послы», перевод которого на местном языке подсказала Тереза, сделали своё дело. Послы в Западной Венее тех времён были личностями неприкосновенными, а бандиты и шальные разбойники в той же стране басков ещё не завелись.

Лошадей задешево продали на припортовом рынке, но к вырученным деньгам капитану судна Эндрюсу пришлось добавить ещё пригоршню монет.В порт Кардиффа барк прибыл через три дня пути. Перед прибытием в Кардифф графу вновь пришлось потрудиться. На этот раз письмо «послов» было адресовано королю Швеции.

Савойя был вдумчивым и начитанным человеком. Он принимал участие и в последнем

походе крестоносцев в землях Палестины. Побывал он однажды и в Швеции. Все Папы Римские в течение Х111 и начале Х1У веков делали всё возможное и невозможное, чтобы распространить свою власть и на северо-западные земли Руси, на территории финнов и карелов. Правда в глубину страны русов крестоносцам продвинуться так и не удалось.

После 1054 года, когда христианство раскололось на католическую и православную ветви, Александр Невский и другие Великие князья Владимирские окончательно отвергли все притязания Рима на свои земли и веру. А в Скандинавии время словно остановилось. В Европе начался какой-никакой экономический подъём, а рыцарские традиции в то же время стали постепенно сходить на нет, а в той же Швеции, наоборот, рыцарство только набирало силу. Вот только экономика Швеции да и всей остальной Скандинавии находилась в упадке. Да более-менее развивалось мореходство, приносило прибыль рыболовство, в крупных городах действовало металлургическое производство, но в целом Скандинавия отставала в своём развитии от «материковой» Венеи лет на сто.

В той, последней миссии, легату Папы Римского Согрэ и самому графу Савойе удалось создать общества тамплиеров в нескольких городах Швеции, и сейчас граф надеялся на помощь своих собратьев по Ордену при передвижении по этой неспокойной стране. На рубеже веков отношения между властью короля Швеции и его аристократией накалились до предела. Определённым компромиссом в этой необъявленной войне стало образование Государственного Совета – Риксрода. Таким образом потомки знаменитого ярла Биргера из династии Фалькунгов окончательно прибрали власть к своим рукам.

Троице тамплиеров вскоре удалось найти судно, которое после погрузки товаров должно было покинуть Кардифф и направиться в Стокгольм. Тамплиеры решили сходить на местный рынок, чтобы прикупить продуктов на дорогу. Впереди шёл сам граф Савойя, облачённый в широкий плащ под которым в котомке покоилась Чаша. За ним шаг в шаг следовал виконт Кортье. В его задачу входило неусыпное наблюдение за «тылами» графа, чтобы обезопасить главного «носителя» Чаши от поползновений воришек и всякого сброда, шатающегося по рынку. А маркиз де Трушанье как челнок сновал от одного прилавка к другому, время от времени призывая товарищей подойти к нему, чтобы рассмотреть приглянувшийся товар..

В самом центре рынка маркиз наткнулся на довольно большой помост, где к столбам были привязаны несколько человек в довольно потрёпанной одежде. Де Трушанье в какой-то момент даже растерянно оглянулся на своих спутников. Подобный помост с людьми, выставленными на продажу, маркиз видел лишь однажды, в Марселе. Там продавали мавров-рабов захваченных в плен. Но те были смуглыми, загорелыми до черноты людьми, а здесь – белые! Подошедший к нему граф прошептал на ухо:

– Маркиз, не удивляйтесь. Это ирландцы. Англичане уже несколько столетий воюют с Ирландией, пытаясь её поработить. А захваченных в плен ирландцев они продают в рабство.

Да, белые рабы в средневековой Англии были не в новость. Англы чувствовали в ирландцах ненавистную им чуждую кровь. А в ирландцах действительно была кровь фоморов (поморов-славян), бриттов-бретонцев, и сотни лет англы терзали и завоёвывали этот непокорный народ. А сама Ирландия обрела независимость от Англии уже в наше

историческое время. Англосаксы досаждали не только ирландцам. Этот «самый демократичный и цивиллизованный» народ за счёт своей безмерной агрессивности, алчности, хитрости и неправедно накопленного богатства покорил в теченеи ХУ – ХХ веков полмира! Досталось в своё время от англов, а в последние времена от англоамериканцев и нашим предкам. Вспомните хотя бы их попытки ещё при Иване Грозном отхватить от Руси весь богатый на пушнину и леса север нашей европейской части, отравление Анастасии, любимой жены молодого Ивана 1У да и самого царя. Они же вместе с османами и французами развязали так называемую Крымскую войну. Хотя название этой войны довольно условно. Война шла и в Балтийском море и под Санкт-Петербургом, и на Кавказе, и в Петропавловске-Камчатском. Не без их участия был убит Распутин, который уговаривал царя Николая Второго не вступать в губительную войну с Германией. А во время Гражданской войны англы оккупировали часть нашей территории. Они же в лице премьер-министра Черчилля тянули до последнего и не открывали второй, западный фронт против гитлеровского Вермахта. Они же сейчас всемерно «начиняют» бандеровскую Украину оружием, чтобы русские убивали русских. Так что «послужной список» наших злейших врагов, англосаксов, по убиванию нашей страны и нашего народа огромен…

Через пять дней Савойя и его друзья высадились в порту Стокгольма. Ещё через три дня графу удалось разыскать ярла Ангрена, руководившего Орденом тамплиеров в Швеции. При очной встрече граф обратил внимание на подавленное состояние и хмурое лицо рыцаря Ангрена.

– Что тревожит тебя, ярл?

Ангрен вяло отмахнулся:

– Похоже ваш Филипп Красивый допёк короля Биргера Второго просьбами начать борьбу с нашим Орденом. Пока до арестов дело не дошло, но боюсь, что скоро Швеция станет не самым лучшим местом для пребывания тамплиеров.

– Ярл, мы не собираемая надолго задерживаться в вашей стране. Кони, в том числе и запасные, уже закуплены. Осталось закупить кое-что из продуктов, тёплую одежду и мы тронемся в путь на восток.

Рыжие брови ярла поползли вверх. Его ладонь обхватила косичку такой же рыжей бороды.

– Граф, на востоке наш король пытается захватить земли финнов и карелов. Правда зловредные русичи не дают там нам спокойно развернуться. Мы в состоянии войны с Русью и на востоке сейчас очень неспокойно.

Савойя недвусмысленно побряцал кошелём с монетами:

–Брат Ангрем, я прошу тебя лишь об одном – подыщи для нас двух-трёх проводников, чтобы они довели нас до границы с Русью. Впрочем я держу в голове и запасной план – идти в сторону Руси морем.

И снова на лице Ангрена застыла маска удивления:

– Что вас так тянет на восток, в эту варварскую страну, граф?

Савойя ответил уклончиво:

– Когда-то была первая попытка тамплиеров установить на Руси и в соседней Тартарии власть Папы Римского. Но эта попытка не увенчалась успехом. Я везу с собой письма для Великого князя Владимирского и царя Тартарии, где он в который раз предлагает присоединиться к нашей истинной вере и отринуть свою, языческую веру.

– Позвольте граф, но насколько я знаю, на Руси тоже христианская вера.

– Я бы сказал, – подхватил Савойя, – полухристианская вера. Православие по своим канонам ближе к язычеству, чем к истинной христианской вере, которую исповедуем мы, католики.

Ярл Ангрен сконфуженно развёл руками и усмехнулся:

– Брат Савойя, у нас в Швеции или Норвегии короли сменяют друг друга так часто, что мы не успеваем запоминать их имена, а уж о Руси и говорить не приходится. Там вроде бы правил очередной наместник от Золотой Орды по прозвищу Юрий Данилович. Но, насколько я знаю, его сменил другой Великий князь – Дмитрий Михайлович Грозные Очи.

Улыбнулся Савойя:

– Мне бумаги не жалко. Напишу письмо и ему. На всякий случай, – добавил он, – а вообще мы постараемся обойти Русь по северам, после чего устремимся к Грустине, столице царства тартарского. Правда, кто сейчас там царствует, мне неведомо.

– И мне неведомо, брат Савойя. Никого тартарцы в свои леса дремучие не пускают, даже своих соседей, русичей. А с Золотой Ордой у тартарцев, слышал я, договор существует о мире вечном, так что держите с русичами, ордынцами и их баскаками ухо востро, иначе сдадут они вас либо тартарцвм, либо ордынцам, что едино плохо для вас.