Завещание для внучки

Глава 10

После рассказа экономки мы обе погрузились каждая в свои мысли.

– Мадмэ Нанни, – нарушила я тягостное молчание, – а скажите, нестись на помощь в соседние земли, я обязана на безвозмездной основе?

– Хм-м, – нахмурила женщина, переваривая вопрос. – Как бы это подразумевается само собой. Там же люди, дети. Невинные души, чистые.

– Это-то ясно, я, конечно, как войду в силу, непременно стану помогать, но ведь у тех земель есть хозяева, так? Бароны, графы и иже с ними.

– Да, как же без них, землица не бесхозная.

– Ага-ага, – покивала я. – Мадмэ Нанни, могу ли я рассчитывать на вашу помощь?

– Какую? – подозрительно прищурилась она, глядя, как я, порывисто встав, вышагиваю перед камином туда-сюда.

– Составьте список нежити и рядом припишите разумную, на ваш взгляд, цену за уничтожение той или иной пакости. Затем грамоту разошлите всем соседям, пусть ознакомятся и подпишут.

– А если они не согласятся платить? Вы оставите людей в беде?

– Нет, я всё равно помогу.

– Тогда в чём смысл? – всё ещё не понимала ключница.

– Я рискую своим здоровьем, меня могу сорвать в любое время суток, и оставить всё это в том состоянии, как сейчас, я не намерена. Непременно внесите в грамоту предупреждение: если беда придёт на порог их замка, я спасу всех членов семьи, кроме хозяина земель. Вот так и поступлю.

– Есть барон Гастон, добрейшей души человек, но у него нет денег с вами рассчитаться, как быть с подобными ему?

– Кроме денег, будем брать натуральными товарами. Всё, что нам будет не лишнее, пшеница, куры, овощи, сыр. Всё сгодится, всё пойдёт в дело.

– Я вас поняла, – женщина как-то облегчённо выдохнула, – да, такое все они вполне потянут.

– Вы тогда, помимо цены, обозначьте ещё, какая тварь к чему приравнивается. Слышала, тут вурдалаки шастают, так вот за одного такого упыря, например, возьму телёнка, или жеребёнка. Есть ли какие-то ограничивающие подобное законы?

– Закона, запрещающего магам брать деньги за свои услуги, нет, – после секундного размышления, ответила Нанни.

– Замечательно, – я потёрла переносицу, – начнём с малого, шаг за шагом. А теперь неплохо бы и позавтракать.

– Да-да, стол уже должны были накрыть, – ключница тут же встала, одёрнула подол платья, деловито пригладила волосы, и была готова выполнять привычную работу.

– К бабушке хочу наведаться сразу после завтрака, – добавила я. – И, мадмэ Нанни, если вас не затруднит, организуйте, пожалуйста, службу в церкви и трапезу для жителей всех деревень.

– Госпожа Есения, всё сделаю в лучшем виде, даже не сомневайтесь.

– Вот и славно, – благодарно улыбнулась я.

– Сейчас Режину кликну, она поможет вам собраться.

– Не нужно, я сама. Через пять минут спущусь в столовую, – отказалась я, Нанни кивнула и тихо вышла за дверь, оставив меня одну.

Я быстро переоделась в спортивные штаны и плотную тёмную футболку. Глянула в зеркало. Удивительные перемены, на меня в отражении глядела, хитро прищурив зелёные глазищи, красивая молодая женщина, я мигом ощутила некий диссонанс с внутренним миром и внешними переменами. И теперь мне нужно время, чтобы привыкнуть.

Резко отвернувшись от зеркала, вышла из спальни.

В доме стояла странная тишина. Тут вообще как я заметила было тихо и спокойно, но сейчас атмосфера ощущалась иной. В распахнутые окна обычно доносилось пение птиц, жужжание мух и блеяние козочки, но сейчас ничего такого.

На завтрак мне подали блинчики, густую сметану, гречневую кашу с подтаявшим кусочком сливочного масла сверху. Удивительно! Гречка? Моя любимая крупа. Рядом пристроилась глубокая миска с белоснежным творогом, плошкой мёда и большой пузатый чайник с травяным взваром. С удовольствием съела кашу, а вот творог совсем немного. В этот раз в столовой я была одна, Нанни куда-то испарилась, Режины тоже видно не было.

Выйдя из трапезной, прошла на кухню. Дородная повариха месила тесто на широком деревянном столе. Завидев меня, оторвалась от дела и вежливо поклонилась:

– Хозяйка Есения, доброе утро! Вы что-то хотели?

– Доброе. Подскажите…

– Дороти.

– Приятно познакомиться, Дороти, – улыбнулась я. Лицо женщины просияло, и она тут же сказала:

– Примите мои соболезнования, хозяйка.

– Спасибо!

– Для всех нас уход госпожи Мишель – тяжёлый удар, – глаза женщины подёрнулись солёной влагой, – мы её очень любили.

Я подошла к ней ближе и сжала пухлое плечо в подбадривающем жесте. Эти люди знали бабушку куда дольше меня, их горе было искренним, не наигранным.

– Подскажите, а где мадмэ Нанни? – чтобы отвлечь Дороти от грустных воспоминаний, заговорила о другом.

– Она во дворе даёт наставления Режине и Марку. Они должны поехать в Промьер, поговорить с отцом Пилеппе о службе. Сегодня в обед состоится поминальная трапеза, Режина будет помогать женщинам готовить еду для стола.

– Хорошо. Скажи, пожалуйста, мадмэ Нанни, что я буду ждать её на веранде перед домом.

Когда шла через гостиную, притормозила около кресла и взяла в руки белоснежную салфетку.

– Прелесть неописуемая! – прошептала я, заворожённо разглядывая работу бабушки. Невесомое кружево, тонкая нить, хитрое плетение, завораживающей красоты рисунок. Сделано мастерски с огромной любовью.

Ведя пальцем по узору, не заметила, как суетные мысли отошли на второй план, дыхание стало глубоким и размеренным, взор поплыл, и вот перед глазами не белоснежная салфетка, а зеленоватая, светящаяся паутинка, с тем же рисунком. Нити переливались, струились, и даже подрагивали в такт моему сердцебиению. Затаив дыхание, шире распахнув глаза, неверяще глядела, как от изделия в моих руках тянется ниточка к соседней салфетке, что лежала на спинке дивана, а от той дальше, к комоду.

Это была сеть.

Магическая непрерывная сеть, не хаотичная, а структурированная, она оберегала этот дом и всё вокруг, пока я не понимала от чего или кого.

– О, вы тут? Я думала, на веранде меня ждёте, – голос Нанни резко выдернул меня из странного состояния некоего транса. Я моргнула, и картинка исчезла. Вернув салфетку на место, повернулась к эльфийке.

– Защита слабеет, едва светится, – вырвалось само.

– Увидели? – так же негромко ответила ключница.

– Да, это великолепно! Гениально!

Экономка воодушевлённо всплеснула руками:

– О, как точно вы заметили! Именно такой умницей была ваша бабушка. Пойдёмте в лес, покажу вам полянку и место захоронения.

Идти было недалеко. Кроме того, что лес рос слева от дороги, то есть напротив усадьбы, но и справа и там он был погуще и тянулся дальше. Вот к нему Нанни меня и повела.

Я шагала рядом с ней, и полной грудью вбирала чистейший воздух, пьянящий аромат цветущих полевых цветов кружил голову, под ногами шуршала зелёная высокая трава, слегка примятая, видать, именно здесь не так давно ходила эльфийка.

Оказавшись под густой сенью деревьев, сплетавшихся в вышине в изумрудный потолок, прижмурилась. Солнечные лучи разбились на мелкие капельки и сеточкой падали на землю. Боже, оказывается, как многого я сама себя лишала, закрывшись в четырёх стенах. Да, я придумывала миры, необычные сюжеты, но забросила свою жизнь, а годы ведь шли, и моложе я не становилась.

– Хозяйка очень любила этот лес. Она ходила сюда каждый раз, когда её одолевали сомнения, переживания, когда ей было плохо, – тихо поделилась со мной Нанни, ведя дальше вглубь, по неприметной тропке. Через четверть часа деревья поредели и мы вдруг вышли на небольшую округлую полянку, утопавшую в зелени. Порхали белоснежные бабочки, перепрыгивая с цветка на цветок, жужжали пчёлы, деловито собиравшие пыльцу. В центре возвышалась небольшая рукотворная насыпь.

– Вот тут, – указала на холмик мадмэ и отступила в сторону, давая мне дорогу.

Я медленно подошла к могилке. Села и прижала к тёплой земле раскрытую ладонь.

– Бабушка, – заговорила, решившись, – ещё сегодня утром я была сильно обижена, ведь ты буквально впихнула ненужный мне дар, чуть ли не силой. А сейчас… сейчас я чувствую тепло благодарности. Будет сложно, знаю, но я справлюсь, и не только потому, что пути назад нет, но и… – грустно улыбнувшись, мысленно договорила:

Ради мамы. Ради тебя и живущих на этой земле людей… Ради себя.

Вскинула глаза к ослепительно голубому небу и тут слёзы, будто того и ждали, побежали по щекам, капая на холмик.

Я прощалась с бабушкой и прошлой жизнью.

Глава 11

– Как так, леди Есения? – покачал головой отец Пилеппе. Как только закончилась служба, а затем и поминальный обед, он попросил меня ненадолго задержаться для беседы. Мы присели на скамью около церкви и мужчина заговорил о том, что его удивило. Площадь вскорости опустела, люди, споро прибравшись, разошлись каждый по своим делам. – Я ничего не понимаю.

– Как много вы в своей жизни встречали некромантов? – хитро прищурившись, уточнила я.

– Только госпожу Мишель, до того, как меня определили на эти земли, служил огневику.

– Так вот, я ведь живой человек, в моих венах течёт алая кровь. Тогда почему мне не должно быть хода в святое место?

– Хм-м, – растерянно нахмурился собеседник.

– Бабушка была не совсем живой, потому она не могла переступить порог церкви или иного освящённого места.

– Не живой? – выдохнул мужчина и быстро перекрестился, в конце заключив крест в круг.

– Так вышло, она не хотела передавать свой дар абы кому, потому ей пришлось продлить своё существование таким способом.

– Госпожа Мишель была личем? – не поверил отец Пилеппе.

– Именно. Я, пожалуй, пойду, – устало улыбнулась ему. – Ах да. Скажите, будьте добры, а школа есть на моей земле?

Вопрос отвлёк священника от сложных размышлений, и он, растерянно пожав плечами, ответил:

– Нет. А зачем?

– Затем, что с образованными людьми куда больше дел можно сделать.

– Например? – заинтересовался собеседник.

– Когда умеешь считать, сложнее обмануть?

– Безусловно.

– А если читать можешь, то правильно поймёшь написанное и смастеришь так, как сказано?

– Тоже да. Вы хотите сказать, что вам нужны люди, способные вам в чём-то помочь?

– Не только. Знания способствуют воспитанию чувства самоуважения и уверенности в себе, помогают реализовать свои способности. Расширяют границы воображения. Мир становится многограннее, такой человек лучше видит возможности и пути их реализации.

– Эк вы завернули… Хм-м, – святой отец задумчиво огладил свою и без того идеально уложенную бороду.

– И я бы хотела открыть школу при церкви и попросить вас стать учителем.

– Мне нужно подумать, – если не стал сразу отказываться, то есть шанс, что в итоге всё же согласится.

– Много времени это у вас не займёт: чтение, письмо, счёт, самое обыкновенное. А я со своей стороны, выделю на ремонт церковной крыши некоторые средства, найду возможность и освежу покраску внутри стен.

– Ох, как вы умеете убеждать! У вас талант! – улыбнулся отец Пилеппе, – я дам ответ завтра, если не возражаете. Это всё же очень большая ответственность, я никому никогда не был наставником.

– Я никуда не спешу, подожду. Святой отец, мне нужен Кеску Осьён. Подскажете, где его кузня? Или дом.

– Как выйдете из церкви, идите направо по улице до конца, дом старосты на окраине, у него самое большое жильё, – подсказал дорогу священник и я, поблагодарив его, встала со скамьи. Раскланявшись с церковником, не спеша побрела в указанную сторону.

Солнце светило ярко, в соседнем лесочке пели птицы, изумрудная листва радовала глаз, тут и там деловито сновали куры, к заборам были привязаны козочки, медленно жующие сочную траву, где-то слышалось ржание лошадей и похрюкивание поросят, благо свинки не бегали по дорогам, и вообще улочки явно кто-то подметал – ни одной навозной кучки так и не встретилось.

Люди и нелюди, встречавшиеся по пути, вежливо кланялись и несмело улыбались, кто-то говорил слова соболезнования, я останавливалась и непременно перекидывалась парой слов. А в голове не укладывалась мысль: отныне я помещица с крепостными. Ну вот, что это? Как себя с ними вести? Потому решила быть самой собой.

Дом старосты и кузнеца в одном лице внушал уважение: каменное строение выглядело громоздким и самым большим зданием из всех, что я видела в деревне.

Одна часть приходилась на жилую, где обитала семья Кеску, вторая являлась непосредственно кузницей, из её мощной трубы к синему небу вился тёмный дым.

Не успела я подойти к калитке, на порог дома вышла высокая орка, красный цвет лица нисколько не портил её природную, дикую красоту. Длинные тёмные волосы заплетены в тугую косу и убраны под светло-серую чистую косынку. Женщина уже успела переодеться после службы и поминальной трапезы в простое широкое платье до середины икр – наверняка ей в таком балахоне куда удобнее и ничто не сжимает внушительный живот. Лавви была на восьмом месяце беременности, ждала второго малыша.

– Хозяйка! – широко улыбнулась она, сверкнув небольшими белоснежными клыками, что торчали из её нижней челюсти. – Проходите! Вы к Кеску? Может, холодного медового взвара?

– Спасибо, не откажусь, – улыбнулась я.

– Заходите в дом, – она было открыла входную дверь, но я её остановила.

– Если не затруднит, можете принести в кузню?

– Конечно, вы тогда идите вот по этой дорожке, за угол дома свернёте, там и вход в кузницу. А я сейчас, быстро обернусь!

Благодарно ей улыбнувшись, шагнула на мощённую камнем тропинку. Подсказка Лавви была вовсе не нужна: гулкий грохот молота по наковальне и звон металла о металл недвусмысленно намекали, куда следует идти.

Дверь в святая святых Осьёна была широко распахнута, и, стоило мне приблизиться к проёму, как на меня дохнуло жаром раскалённой печи и запахи плавящегося железа вперемешку с ароматами жжёной древесины.

Я осторожно шагнула в тёмное нутро, где напротив меня, жарко пылая, стояла внушительных размеров печь – она примыкала к первой половине дома и наверняка обогревала большую часть здания в зимнее время, но каково же было им всем там, в летнюю жару, страшно представить! У широкой наковальни трудилось трое: два мощных орка и не менее крупный человек. Всех их я уже знала, память у меня была отменная и на лица, и на имена.

Поль – человек, заметил меня первым и, что-то сказав главному в их троице, ткнул в мою сторону увесистым ручником.

Староста быстро оглянулся, тут же заулыбался, отложил клещи и вышел во двор. Низко поклонился и спросил:

– Хозяйка, что-то случилось?

– Нет-нет. Хотя… как посмотреть… Кеску, как много у вас железа? Но меня больше интересует отменная сталь.

– Железа хватает, а вот добрую сталь сложно достать, она очень дорогая, и сюда не завозят. Надо ехать в графство Рог, там большой рынок, всего хватает, глаза разбегаются. А зачем вам?

Снова деньги, кто бы сомневался.

– Есть идея, и я хочу её воплотить как можно скорее. Но нужна сталь и очень много. Пока всё только на уровне планов. Мне не нравится карета бабушки, на такой далеко, а главное, быстро, не уедешь, развалится. Тогда сама по дороге застряну и людей не спасу. Сейчас всё тихо в окрестностях, но мне бы хотелось быть ко всему готовой.

– А зачем вам по нашим дорогам куда-то мчаться? – почесал затылок орк. – Верхом куда быстрее и можно сократить путь.

– Я не умею верхом, – честно призналась я. – И не уверена, что у меня что-то получится.

– Вы с Марком поговорите, он отменный наездник, даст вам пару уроков, и всё у вас непременно сладится.

Я, задумчиво прикусив губу, кивнула. В любом случае то, что мне нужно, пока недосягаемо, как луна на небе.

– На карету необходимы рессоры, – продолжила я. – Это вот такая штука, – я подхватила прутик и на рыхлом пятачке земли начала рисовать. – Подвешенный на ремни корпус кареты – неидеальное решение. Стоит вознице чуть разогнаться, как эта люлька начинает раскачиваться всё сильнее, и в итоге у меня ком к горлу подступает, укачивает так, будто я на корабле. Предлагаю сделать эллиптическую рессору, это во-от такая форма. Эти рессоры – наборные. Необходимо изготовить закалённый лист требуемого изгиба и из этих листов собирать рессору фактически под любую грузоподъёмность. Если один из листов трескается – рессору можно перебрать и отремонтировать. Если вдруг нагрузка выше допустимой, то опять-таки ничего опасного не будет – конструкция просто «сложится» и перестанет действовать, но карета всё равно продолжит движение. Кроме того, эдакая рессора позволит лихачить, потому что станет играть роль направляющего элемента, определяющего кинематику колёс.

Я говорила и рисовала, выходило не очень разборчиво, всё же это не лист бумаги. Закончив разъяснять, выпрямилась и посмотрела на орка. Кеску стоял, как громом поражённый, в его глазах разгорался ничем не прикрытый восторг. В тот момент я ещё не знала, как чертовски мне повезло с этим разумным. Но вскорости убедилась, что в моей деревне живёт гениальный мастер. Ну а его фраза:

– Хозяйка! Это же так просто! Почему я раньше не додумался?! – сказанная чуть севшим от переполнявшего его волнения голосом, подсказала, что кузнец прекрасно понял, о чём я, и уже прикидывает варианты, с чего начать.

Глава 12

Перед сном я выпила настойку мадмэ Нанни, горькую, отвратительную на вкус. Я пила и кривилась, внушительных размеров кружка, практически пивная, на тот момент казалась мне бездонной. Признаюсь, осушить отвар за один присест не смогла, "растянула удовольствие" на три захода. На последнем "этапе" меня страшно мутило, но запить или заесть мерзостный вкус чем-то приятным строго запрещалось.

Через полчаса пришла эльфийка, ровно в тот момент, когда пустой сосуд глухо стукнулся об столешницу. Будто за мной подглядывала.

– Как долго я должна буду пить эту гадость? – спросила я первым делом, сама прилегла и положила руку на ноющий желудок. – Я умру раньше от этой настойки, чем от зубов какого-нибудь вампира, – последнее слово буквально простонала, на лбу выступила мелкая испарина.

– Завтра размер порции значительно сократится, каждый день в течение недели объём будет всё меньше и меньше, – ободряюще, но глядя на мои мучения с жалостью, ответила Нанни. – Так нужно, госпожа, без этой настойки принять дар сложно, от грядущей перестройки организма будет рвать всё тело, так и свихнуться недолга. И не вздумайте бежать в уборную, чтобы опорожнить нутро, – предупреждающе сказала она, видя мои мысли, красной строкой бегущие по взмокшему лбу.

– Угу, – только и смогла вытолкнуть. Мадмэ подошла к моей кровати и заботливо накрыла меня пледом.

– Попробуйте поспать, поверьте, через некоторое время попустит, тошнота сойдёт.

Ключница, погасив лампадку, ушла, оставив меня одну.

Я прикрыла глаза. Придётся вспомнить уроки дыхательной гимнастики, есть шанс, что поможет.

Сосредоточилась на дыхании, в итоге почувствовала, что действительно полегчало, комок в горле рассосался, спазмированный желудок расслабился. И я всё-таки забылась сном.

Говорят, во сне невозможно увидеть себя или своё отражение. Но я, откуда-то зная, что сплю, гляделась в зеркало. Пристально так, будто хочу рассмотреть собственную изнанку.

Минута, вторая – и вот зеркальная гладь пошла рябью, подёрнулась сероватой дымкой, и я, стараясь не закричать от страха, уставилась на череп! Мерцающий зеленоватыми всполохами, с горящими красным глазницами. Резко вскинула руку, пытаясь отогнать жуткое видение, и неведомый скелет тоже поднял конечность – белоснежную, мерцающую изумрудными переливами. Тонкий костлявый палец коснулся щеки, точь-в-точь как я только что сделала – провёл по отсутствующим губам черепа, больно ткнулся в щёку.

– Ай! – из открывшейся челюсти вырвался ошеломлённый, напуганный голос, он был немного рычащий и приглушённый, словно из бочонка, но однозначно принадлежал… мне. – Не может быть! – и снова скелет повторил в точности.

Это я! И смотрю я на свою изнанку! Шагнула к отражению, ощущая внутреннюю дрожь, суеверный ужас, но не в силах отступить или проснуться, и увидела неестественные вещи: внутри костей шло какое-то движение – странная зелёная, как лава, субстанция текла от центра грудной клетки, в стороны, с каждым миллиметром всё больше отвоёвывая новую территорию, занимая всё больше места. Чуть повернув лысую черепушку, я глядела уже не только на кости, но и рассматривала внутренние органы, мышечные волокна, вены, как по ним медленно растекается мерцающая светло-алая субстанция.

И на краю сознания ощущалась боль. Подспудно понимала, что она куда страшнее, чем мне сейчас мерещится, вот только некая стена не даёт ей (боли) проникнуть в моё сознание и испепелить своей мощью мой рассудок.

Позади что-то негромко вжикнуло, и я, с гулко застучавшим сердцем, резво обернулась.

На подоконнике сидела кошка. Полосатая такая, очень знакомая. Бабушкина Зебра! Пришло узнавание. С крылышками за спиной.

Животное смотрело на меня жёлтыми, сияющими, как полная луна, глазами и не двигалось.

– Мря-ф! – фыркнуло оно и царапнуло деревянный подоконник, – мряк!

Когти чиркнули по полированной поверхности.

– Ты что? – возмутилась я, – портишь имущество! – покачала головой и, преодолевая странное сопротивление, будто воздух вокруг уплотнился, шагнула к Зебре.

Но дойти до кошки не успела, она вдруг присела и прыгнула прямо мне на грудь, потеряв равновесие от сильного толчка, я полетела на спину, а Зебра, словно с ума сошла, как давай царапать меня по плечам, рукам – везде, куда могли дотянуться её острые коготки.

– А-а-а! – заорала я от боли и…

Села в своей кровати, с груди на колени шлёпнулся мягкий комочек.

– Мря-у? – удивлённо.

Я же судорожно шарила руками по телу, в поисках кровоточащих царапин. Но ничего не было. А удивлённо глядящая на меня кошка, которую я не видела в доме с момента смерти бабушки Мишель, подсказали, что это был сон, всего лишь сон.