– А тож, имею, конечно, – нехотя сказал парень.
– А что же имеете сказать?
– А что надо, то и скажу.
– Вот я тебе по уху сейчас волью разок, – пообещал судья, – ты чего тут надсмехаться вздумал? Надо говорить, что было, а не то, что надо, балда.
– Синьор судья, – начал адвокат, ехидно улыбаясь, – о чём вы вообще говорите с этим идиотом? Ведь у него на морде написано, что он скажет всё, что надо прокурору. Ему Рокко скажет сознаться в убийстве матери, он и сознается.
– Это ты загнул, – покачал головой Пробка, – нипочём не сознаюсь.
– А за что, любезный мой друг, – не отставал адвокат, – перед заседанием суда тебя прокурор за нос таскал? Поведай судье и публике.
– Да не таскал он, – насупился свидетель, – так, пару раз дёрнул чуть-чуть.
– А за что? – адвокат продолжал ехидно улыбаться, а Рокко раздражённо пыхтел, поглядывая на него.
– Да так, он меня кое о чём попросил, а я не хотел. Вот он и вцепился, как клещами.
– А о чём он тебя попросил? – продолжал цепляться Жмых.
– Я протестую, – возмутился Рокко Чеснок, – может, у нас с ним личные дела. Может, он мне четыре пробки лимонадные должен.
– Чушь, – перебил его адвокат, – не может быть такого, чтобы синьор Пробка задолжал кому-нибудь пробки. Он – лучший игрок в порту.
– Согласен, – согласился судья, – а ну-ка, Коломбо, говори, за что тебя Рокко за нос таскал?
– Да он говорит: «Будь свидетелем», а я говорю: «Не хочу, я лучше палачом». А он: «На палача за месяц вперёд люди записываются». А я ему: «Ну, тогда хоть подручным палача», а он меня за нос схватил и шипит: «Будь свидетелем, да будь свидетелем», вот я и согласился.
– Что и требовалось доказать, – победно сказал Жмых, – прошу, ваша честь, отвода свидетеля.
Рокко молча глядел на адвоката, то сжимая, то разжимая кулаки. Он даже не знал, кому он больше хотел врезать, то ли этому проныре-адвокату, то ли ослу-свидетелю. А публика приуныла – дело шло к оправдательному приговору. Только облезлый кот в банке продолжал орать с прежним упорством.
– Ладно, – принял трудное решение судья, – отвожу этого свидетеля. У обвинения есть еще свидетели?
– Нету, – буркнул Чеснок, – что же я их леплю что ли?
– Ну, тогда, – нехотя произнёс судья, – вина этой облезлой кошки не доказана, и я отпускаю обвиняемого.
Мальчишки недовольно загалдели, выражая негодование.
– Тихо вы, – рявкнул на них судья, – сами меня сегодня выбрали. Просили судить по-честному, что же теперь ревёте, как ослы какие-то.
– Это Рокко виноват, – заявил кто-то из пацанов.
– При чём здесь Рокко, – вступился другой, – у этого гада адвокат просто зверь. С таким адвокатом этот кот всех голубей в городе пожрать может безнаказанно.
– Да не адвокат это, – вставил третий, – это Пробка, дурень законченный. Зачем всё рассказал про нос свой бараний?
В эту решающую минуту, когда пара самых сердобольных пацанов готовы были выпустить кота из банки, встал прилично одетый мальчик в очках и произнёс:
– Прошу слова у суда.
– Что тебе, Сальваторе Швейман, надо? – спросил судья.
– Я хочу высказаться по существу дела.
– Ты что, Швейман, видел, как кот жрал птицу?
– Нет, этого я не видел, но моральный облик этого кота мне неприятен.
– Это ещё не повод, чтобы его прикончить, – сказал Жмых.
– Естественно, не повод, я вообще противник смертной казни. Но я хочу рассказать о том, что видел.
– Ладно, – согласился судья, – говори.
– В общем, этот кот – маньяк.
– Иди ты? – не поверили мальчишки. – Неужели?
– Да, маньяк. И садист, – настаивал Сальваторе. – Я сам видел, как он над кошками издевается.
– Это как же он над ними измывается? – не без ехидства полюбопытствовал Жмых.
– Да так. Однажды ночью кошки орали, а я заснуть не мог…
– Веская причина, Швейман, чтобы перевешать всех кошек, – съязвил Жмых.
– Так вот, они орали, а я пошел посмотреть, чего это они так орут. Выхожу на улицу и вижу…
– А ты очки-то нацепил? – не отставал от него адвокат. – А что ты без них увидеть мог?
Все засмеялись, а судья сказал:
– Ты, Жмых, поменьше языком трёкай, пусть человек расскажет, что видел.
– И вижу, – упрямо продолжал Сальваторе, не обращая внимания на адвоката, – как этот кот поймал молодую кошку, прыгнул на неё сзади и вцепился ей в спину когтями. Та, бедная, орёт, что есть силы, а этот гад не отпускает. Закогтился так, что за задние лапы не оттащить.
– Вот гад, – сказал кто-то из публики.
– Повесить его, – добавил другой.
– Как же мы его повесим, – раздражённо произнёс судья, если ни потерпевшей нету, ни даже её трупа.
– К чёрту эту юриспруденцию, – заявил Рокко, – есть же и гражданская позиция, в конце концов. Как мы будем жить в одном порту с такой заразой! – при этом он указал пальцем на кота.
– Точно! – заорали пацаны. – Мочить его, козла!
