Солдаты далеких гор

– Подойдите к карте, лейтенант. Не будем терять время. Я жду вашего доклада о проделанной работе и достигнутых вами успехах.

Фраза о «достигнутых успехах» прозвучала с заметным сарказмом. Кирхнера торопили, торопили чуть ли не каждый день. А он объяснял, что торопиться нельзя. Возможен только один хорошо подготовленный удар, и тогда вся партизанская армия Тито посыплется, развалится. И вермахту останется лишь разгромить в горах ее разрозненные подразделения.

Кирхнер, стараясь придать голосу уверенности и бодрости, стал рассказывать. Несколько месяцев назад была создана группа Кирхнера, целью которой было устранение лидера югославского движения Сопротивления и главы штаба югославских партизан Тито. Сам командир группы понимал, что шанс у него будет лишь один. Если кто-то из его агентов в окружении Тито провалится, то внедрить другого в ближайшее время вряд ли удастся. А Красная Армия уже близко. И если при ее приближении к Балканам части Тито ударят вермахту в спину, то это будет катастрофа.

– Мне приходится действовать очень осторожно, – рассказывал Кирхнер. – У меня было два канала, которые я создавал по месяцу или даже два. Я использовал направление четников, чтобы цепочка не привела к нам, если ее раскроют. К сожалению, оба агента провалились.

– Вы хотя бы имеете представление о расположении частей Тито, их складов, какие у них имеются средства связи, какие контакты с местным населением?

– Тито хитер, – с новой энергией продолжил рассказывать лейтенант. – Он прекрасно осведомлен о настроении местного населения, о его тайных и явных симпатиях. Он не располагает свои части в местах, где население не поддерживает коммунистов.

– Мне все ясно, – вдруг перебил Кирхнера гауптман.

Заложив руки за спину, он принялся мерить длинными ногами комнату из угла в угол. Полковник сидел в кресле с выражением крайнего неудовольствия на лице. Гауптман заговорил, не поворачивая голову к Кирхнеру, и лишь на каждой фразе тыкал в его сторону длинным пальцем:

– Вы несколько месяцев работаете по направлению югославского движения Сопротивления и не подготовили ни одного агента, вы не провели ни одной диверсии, вы не подготовили плана устранения Иосипа Тито. Вас ничему не научили в абвере. Это полный провал, лейтенант, полный провал. Столько времени потратить впустую!

– Прошу прощения, господин гауптман, – начал было ледяным тоном Кирхнер, но его перебил Герхард:

– Перестаньте, лейтенант! Это же очевидно, что вы не оправдали надежд командования. У нас больше нет времени на тщательное изучение обстановки. Время осталось только для того, чтобы бросать в бой все, что есть. Командование разрабатывает масштабную операцию по уничтожению сил Сопротивления в Югославии и нейтрализации самого Тито. Командование рассчитывало на сведения, которые предоставите вы.

– Если обо мне сложилось такое мнение, – холодно отозвался Кирхнер, – то прошу перевести меня в полевую часть и направить на фронт.

– На фронт? – неожиданно вспылил Герхард. – Так легко? А кто будет воевать здесь? Здесь вам не фронт? Нет, голубчик, вы останетесь и доведете до конца то дело, которое вам поручено. Вот только самостоятельной работы я вам больше не доверю! Гауптман Бекль! Принимайте командование обеими группами, присоедините группу Кирхнера к своей группе и продолжайте выполнять задачу. С этой минуты вы отвечаете за реализацию операции «Ход конем» на своем участке. Все свободны!

Городок Гешти стоял на берегу одноименной речушки, среди пышных лугов и лесочков. С востока к долине подступали горы, на юго-западе за холмами находилось море, хотя увидеть его отсюда было еще нельзя. Странно, но на Балканах море чувствуется на расстоянии. То ли из-за вкуса воздуха, обилия зелени, а может, потому что морские чайки долетают даже в эти места.

В городке было всего с десяток улиц, но зато свой католический храм и мельница, которую давно взорвали. Место выглядело заброшенным, заросло бурьяном. Хорошо видно, что сюда никто не ходит, да и незачем. Оставив группу в развалинах мельницы, Шелестов отряхнул костюм и вышел на улицу осмотреться. Без документов в чужом городе, где еще и стоит пусть небольшой, но гарнизон немцев, гулять опасно. Но разведчики, наблюдая за городом с самой высокой точки, не заметили патрулей. Букин рассказал, что гарнизон располагается на старой ферме на южной окраине городка. Там какое-то подразделение связи. Костел, в котором назначена встреча со связником, находится в центре на площади. Там же, на площади, скорее всего, когда-то упала бомба, и теперь на месте засыпанной ямы красовалась рыхлая земля. Два дома развалились, у них не было крыш. Остались лишь стены и пустынные оконные проемы. Трудно представить, сколько людей живут в этом городке сейчас. На улицах были прохожие. Кто-то шел с сумкой из магазина или с рынка, плотник вез тачку со стругаными досками. Женщина вела двух детей за руки, пара пожилых людей не спеша прошла мимо костела. Из магазина вышел мужчина в белой куртке и стал протирать стекло витрины. Мужчин в городе было мало. Тем более на улицах. Если они и были, то сейчас заняты своими делами, на службе или в хозяйстве. Идти по улице мужчине средних лет в костюме, пусть пыльном и мятом, – означало сразу привлечь к себе внимание. Но вот через перекресток прошел мужчина с костылем. А на соседней улице еще один увечный, у которого пустой рукав пиджака был засунут в боковой карман. А вот женщина ведет под руку слепого, который постукивает перед собой по дороге палочкой. Война, и увечьем никого не удивишь. Скорее удивительно, что в городе появился здоровый незнакомый мужчина.

Шелестов вернулся на мельницу.

– Ну что? – спросил его Буторин и посмотрел на город. – Так и пойдешь без прикрытия?

– Если нас накроют немцы, то всех сразу. Зачем рисковать? Одному легче скрыться. Планировка города простая, развалины есть, так что через них можно с одной улицы попасть на другую, не перебегая через перекрестки. Да и времени мы уже потеряли много. Первый контакт должен состояться сегодня в семнадцать часов.

– Ну вот что, Виктор, – заговорил Шелестов. – Давай с тобой прикинем вот такой план действий. Судя по местности, в город можно войти с любой стороны, а не только по двум дорогам. На дорогах посты. Они в основном нужны, чтобы проверять грузовой и гужевой транспорт. У нас есть три маршрута отхода от костела. Это на случай нападения на меня. Через разрушенный дом сразу за костелом, слева через развалины и через заброшенный парк к карьеру с третьей стороны.

– Я делю группу на три пары и рассредоточиваю людей в этих местах. Если возникнет опасность, мы тебя прикрываем, – понял мысль Буторин. – Только тебе все равно нужно изменить внешность и стать немного похожим на… одним словом, не бросаться в глаза.

– Наоборот, бросаться, – усмехнулся Шелестов. – Вызывать жалость, а не подозрение. Совсем без ног я бы вызвал максимум жалости, а то и подаяние получил бы, но это уже перебор. Поэтому костыль, перевязанная рука и перевязанное горло, чтобы не возникало сомнений, что я не могу говорить.

Через сорок минут Шелестов вышел на площадь, одетый в старые солдатские бриджи. Завязки мотались на обычных кирзовых башмаках. Пиджак, располосованный надвое на спине, был надет на одну руку. Вторая рука, забинтованная, находилась под пиджаком. Где, собственно, прятался и автомат с двумя запасными обоймами. Он шел, опираясь на костыль, и сильно хромал. Одна щека была в саже, горло перехватывал грязный бинт. Православные церкви почти повсюду в Румынии были закрыты, но процентов пять населения исповедовали католицизм, и этот костел немцы не тронули, он продолжал действовать.

Шелестов подошел к костелу. Кто-то еще не ушел, кто-то пришел на вечернюю службу пораньше. Покрутившись у костела, Шелестов понял, что на него никто особого внимания не обращает. Пара калек сидела у входа, и им подавали милостыню. Правда, не деньги, а кусок хлеба, вареное яйцо, кусок сахара. Войдя в церковь, Максим остановился слева у стены. Прошло около десяти минут. Входили и выходили люди, пару раз мелькнул священник. И тут за спиной раздался мужской голос, произнесший пароль, перевиравший Священное Писание, как и было условлено:

– Да простятся нам грехи наши, кроме грехов, от которых мы не хотим избавляться.

– Нет людей безгрешных, – ответил условной фразой Шелестов, неумело перекрестившись. – Есть люди, которые сами себя считают безгрешными.

– Слева от вас за толстой портьерой низкая дверь, – снова заговорил человек. – Через три минуты войдете в нее, я буду вас там ждать.

Выждав условленное время, Шелестов отошел от стены, шагнул за колонну, приподнял портьеру и, пригнувшись, прошел в дверь. В комнате он увидел того самого плотника, который недавно проходил по улице с тачкой досок. Мужчина улыбнулся, пожал ему руку и сказал: «Идите за мной». Темным низким переходом они прошли через подвал церкви и в укромном месте вышли на улицу. Между забором и стеной мужчина провел Шелестова до следующего дома, своим ключом он открыл дверь черного хода, усмехнувшись, посмотрел, как Шелестов иногда пытается хромать, и кивнул на дверь, на которой виднелся след от таблички. Наверняка здесь когда-то жил врач со своей практикой или юрист.

– Привел, знакомьтесь, – сказал кому-то мужчина и исчез.

Отодвинулась занавеска, и в комнату вошел человек в форме вермахта и с погонами гауптмана. Он улыбнулся и протянул руку.

Примечания