Новая Зона. Критерий страха
После простой последовательности пошли двоичные сигналы. Одновременно с вспышками, соответствующими десятичной системе, на поверхности тора, покрытой сетью светодиодных микропрожекторов, стали появляться двоичные коды.
Сначала появились четыре квадрата, очерченные контуром. Подразумевалось, что это ноль. Потом одна вспышка прожектором – единица, и одновременно осветилась одна из ячеек, засверкав ярким квадратиком.
Две вспышки – уже светится вторая слева ячейка на матрице, потом три вспышки и две светящиеся ячейки. Повторяя десятичный код и соответствующие цифрам их двоичные значения, дошли до десяти. Капля не обратила внимание и на это.
– Так, – громко, чтобы слышали все, сказал Андрей. – По нашему протоколу уже сейчас мы должны были получить хотя бы какой-то отклик от оппонента. У меня в протоколе дальше написано: «после светового или какого-либо другого сигнала с противоположной стороны начать передачу простых математических формул».
– А если у них вообще не та система обмена? Может, они слепые?
– Вообще, все сигналы дублировались в инфракрасном диапазоне и повторялись слабыми рентгеновскими импульсами, – спокойно заметил Малахов.
– А может, динамики врубить? – спросил штурман и огляделся, чтобы оценить реакцию остальных на его слова.
– Кхм… – Андрей чуть не поперхнулся. – В космосе динамики?
– Я так и вижу анонсы на интернет-форумах: «Они включили звук на полную мощность, и инопланетяне проснулись от грохота рок-н-ролла!» – Переверзев громко засмеялся. – Я всегда считал, что все эти протоколы сочиняют эээ… малокомпетентные люди.
– А ты знаешь хоть одного человека, компетентного в общении с инопланетянами? – вмешался пилот. – Мы имеем только вот этот протокол, которому надо следовать.
– Я знал одну женщину, она слепоглухонемых учила общаться. Вот таким надо доверять, а не экспертам, которые инопланетян только в компьютерных играх видели. Даже не в кино, – произнес Тимофеич.
– А как она, эта твоя знакомая, контакт находила? – поинтересовался Малахов.
– Ну, деталей не знаю. Сначала просто пальцами касались, потом она кошку им приносила. Ласковую. Чтобы гладили.
– О, сейчас наш штурман начнет двигать теорию, что человек, который не гладит кошку, – злодей, – фыркнул Степанов. – Начитался книжек.
– Подождите! Сейчас. И вправду, зачем все усложнять. – Малахова осенило.
Он затарабанил по клавишам, переключая окна разных программ, и стал передвигать мышкой по экрану картинки.
– Вот теперь проверим, кто тут кошек не гладит.
Ярчайшие прожектора на той стороне тора, что была обращена к гостю, сначала заиграли всеми цветами радуги, потом буйство красок пропало, и световой экран стал повторять ту же последовательность цветовых переливов, что была на капле. Сейчас и станция, и гость словно повторяли свою игру цветов. А потом на фоне переливов, на поверхности тора появилась анимация. Маленький котёнок забавно играл с мячиком. Он бегал по кругу, кувыркался, подпрыгивал и время от времени садился и чесал лапкой ухо.
Это последнее неожиданно вызвало реакцию пришельца. На боку капли вдруг откинулся громадный люк, превращаясь в посадочную площадку. Несмотря на то что люк был открыт, понять, что же таит в себе корабль, было невозможно. Черный проем шлюзового отсека был непроницаем. Однако зеленый свет по периметру открытого портала был гостеприимен.
– Вот так-то! – Андрей был доволен.
– Не кажется ли вам, господа, – торжественно произнес штурман, – что это приглашение в гости?
– Я согласен, – присоединился к нему Малахов. – И мне кажется, что его надо принять.
– А если мы туда прилетим, а они нас прихлопнут, как мух? – возразил командир.
– Но ведь хотели бы – давно прихлопнули. – Пилот тоже подержал Тимофеича. – И ещё такой аргумент: они, а это несомненно они, прислали нам средство, при помощи которого мы смогли сюда добраться. Какой смысл теперь нам причинять вред?
– Да ладно-ладно. – Протасавицкий махнул рукой. – Я просто хотел ваше мнение услышать. Конечно, надо действовать по протоколу. А следующий пункт его гласит: «установление прямого физического контакта». Приказываю. Переверзев и Степанов – провести первую разведку и физический контакт. На разведкатере приблизиться к объекту на минимальное расстояние. В случае отсутствия опасности произвести посадку. Дальнейшее действие, а именно проникновение на объект, обсудим по выполнению этой части задания.
– Константин Петрович, а может, я вместо Тимофеича? – осторожно предложил Малахов. – Все-таки там может быть что-то, похожее на то, с чем я в Зоне сталкивался?
– Нет. Ты в это время должен будешь привести в полную готовность систему скачка. Потому что все может обернуться необходимостью немедленного возвращения.
– Понял, – уныло ответил Андрей.
Глава 4
В какое-то мгновение показалось, что машина попала в плотный туман, взявшийся невесть откуда. Но полоса тумана оказалась очень узкой. И уже через несколько секунд внедорожник катил по шоссе, освещенном восходящим солнцем. Вокруг зеленел весенний лес, и небо очистилось от тяжелых туч до пронзительной синевы. От леса ощутимо пахло цветущей липой.
– Добро пожаловать в Зону, – произнес Сухой, увидев удивление на лицах его попутчиков. – Зона встречает каждого по-своему. Вам повезло, она вас приняла. Пока. Считайте, это аванс.
– А что, могла и прихлопнуть? – поинтересовался Тельбиз. – Ляп ладошкой по крыше, и все? Кишочки по асфальтику?
– Я с вами ехал, значит, не могла прихлопнуть, – отрезал сталкер.
– А ты можешь Зоной управлять? – удивился Малахов.
– Зоной управлять нельзя, ее чувствовать надо. – В голосе Сухого не было никакой патетики.
Дорога поворачивала направо, оставляя чуть в стороне железнодорожную колею.
– Вон, слева, – продолжил сталкер, – уже и не скажешь, что это было Рыжим лесом, вон как заросло. Прям хоть на прогулку иди. Только войти туда просто, а вот выйти… Тут пикники лучше на обочинах разбивать. А еще лучше не заходить дальше осевой.
«Кубатура сферы»
– Гамма-лазер запущен, обратная секвенция загружена, – доложил Малахов через десять минут.
– Отлично. Только раньше времени не выбрось нас домой. – Протасавицкий в шутку показал Андрею кулак. – А то знаем вас, молодых горячих. Лучше пересядь на другое место.
Андрей не стал возражать. На самом деле он никак не ожидал, что может произойти что-то экстраординарное, что приведет к спешной эвакуации. Чужой корабль не внушал ему никаких опасений.
Малахов видел, как экипаж катера вошел в шлюзовую, как быстро и споро облачился в скафандры. Было понятно, что и для пилота, и для штурмана это очень хорошо знакомая и привычная процедура. Андрей в душе позавидовал их ловкости. Он, несмотря на тренировки, так и не научился моментально облачаться в даже в лёгкий скафандр.
– Взлет разрешаю, – скомандовал Протасавицкий, когда экипаж разместился внутри катера и задраил прозрачный колпак на носу. – Удачи, ребята.
– Стартуем, – прозвучал голос Степанова. – Все будет хорошо, Константин Петрович. Я уверен.
Старт катера Малахов наблюдал в иллюминатор. Плавно, словно крадучись, челнок стал удаляться от тора, приближаясь к неведомому кораблю по спирали.
– Перехожу на линейную траекторию сближения, – сообщил пилот.
Усы выхлопа ориентационных движков стали притормаживать движение и переводить катер на траекторию, позволяющую максимально подойти к кораблю пришельцев и застыть рядом с ним.
Командир переключил на главный монитор изображение с носовой камеры катера. Теперь чужак был виден в самых мелких деталях. Вблизи, когда стало возможно рассмотреть каждую деталь, механизмы, покрывающие инопланетный корабль, выглядели ещё более завораживающе. Словно кто-то взял и усеял корпус корабля миллиардами работающих часовых механизмов. Крутились шестеренки, коленчатые валы толкали тяги, приводящие в движение другие шестерни. Все непрерывно шевелилось, при этом цель этого движения людям была непонятна.
– Разрешите начать облёт объекта, – поступил запрос с катера.
– Давай, Боря, только осторожненько, – ответил командир.
– Да уж постараюсь им боковые зеркала не посбивать, – хмыкнул Степанов.
Челнок двинулся вдоль корпуса таинственного звездолета, непрерывно сканируя его поверхность.
– Странно, я до сих пор не нашел ни одного устройства, хоть отдаленно напоминающее или антенну, или объективы видимого диапазона. Словно чужак совершенно слепой, – раздался голос Тимофеича. – Или у них совсем другие технологии.
– Делай круг и иди к открытому шлюзу, – приказал Протасавицкий. – Толку от этих облётов никакого, поведение корабля не меняется.
– Выполняю, – кратко ответил пилот.
Катер чуть сменил положение относительно длинной оси корабля и начал новый облет по кругу. По всей поверхности – непонятные механизмы, суета шестерней и передаточных узлов.
– Иду к шлюзовой, – доложил Степанов.
Челнок лихо, как на тренировках по пилотажу, сделал полубочку с разворотом, уходя по направлению к открытому гигантскому люку.
– Опасности не наблюдаю, – передал пилот, когда катер завис в каких-то ста метрах от открытого люка.
– Поверни камеру, чтобы мы могли видеть их шлюзовую, – попросил Андрей.
Изображение переместилось, и теперь была хорошо видна откинувшаяся дверь шлюзового отсека корабля, превратившаяся в посадочную площадку. Конечно, если земляне правильно понимали её назначение. Но рассмотреть, что же скрывалось внутри корабля, было невозможно даже сейчас. Словно на месте открывшегося люка кто-то повесил черную штору.
– Просканируй по всем диапазонам, что там внутри, – приказал командир.
– Сканировал уже, – недовольно ответил Степанов. – Них… ничего не видно. Как будто вход туда закрыт сверхпоглощающим материалом. Чёрное тело какое-то, притом абсолютное.
– Ну что, попробуем сесть? – раздался голос Тимофеича. – Иначе мы так и будем круги наворачивать, хлеб-соль ждать.
– Ребята, попробуйте начать сближение, только как можно медленней, чтобы, не дай бог, не напугать наших гостей.
– Да мы сами скорее тут гости, – ответил пилот и добавил уже официально: – Приступаю к сближению.
Вход в корабль стал медленно приближаться, настолько плавно, что Андрею казалось, что это не катер движется, а просто работает зум носовой камеры наблюдения.
– Опасности не вижу никакой, разрешите сесть на открытый люк.
Челнок был уже в нескольких сантиметрах от превратившегося в посадочную площадку входного портала.
– Решение за вами, если нет опасности – садитесь, – ответил Протасавицкий. – Удачи.
Изображение, которое до сих пор менялось плавно, на секунду дрогнуло – это просто катер коснулся посадочной площадки и резко остановился.
– Есть контакт, никакой активности или изменений не наблюдаю, – поступил доклад.
– Сколько от вас до этой самой чёртовой ширмы?
– Метра три.
– Зонд с камерой может выдвинуться на пять метров. Приступайте к исследованию. – Протасавицкий не спешил пускать людей на борт чужака.
Изображение с зонд-камеры командир вывел на главный экран, чтобы Андрей и Катя, которая не выдержала и тоже поднялась на мостик, могли видеть происходящее.
Чернота, неземная и тревожащаяся, приближалась, и вот уже объектив камеры коснулся непроницаемой пелены. И тут произошло нечто совсем неожиданное. Камера, пройдя черную пелену, оказалась по ту сторону, и… там был обычный земной пейзаж.
От самого входа в корабль вдаль уходила ложбина, поросшая мелким ельником и чахлыми лиственными деревьями. Далеко за деревьями стояли городские многоэтажки. Дома даже с такого расстояния выглядели нежилыми. Черные провалы окон, обрушившиеся балконы. Местами вьющиеся растения достигли окон и пробрались внутрь брошенных квартир.
– Это Припять, – прошептал Малахов.
– Какая на… Припять?! – взревел командир.
– Вот там колесо обозрения… Я знаю эти места, – бесстрастно произнес Андрей. – Это Первоначальная Зона.
– Что за чушь! На этой картинке видно пространство в тысячи раз больше, чем этот самый корабль. – Командир говорил отрывисто. – Нам, скорее всего, кино крутят!
– Я говорю, то, что знаю. Давайте просто смотреть, – предложил Малахов. – Только ребятам я не советую туда заходить. А микрофон на зонд-камере есть?
– Откуда он там? – ответил Протасавицкий. – Микрофон – это отдельный зонд. Тимофеич, можешь звук добавить?
– Сейчас сделаем. Послушаем симфонию звезд, – с нескрываемым сарказмом ответил штурман. – А над динамиками смеялись…
Через несколько секунд капитанский мостик наполнили звуки. Обычные земные звуки. Шумел ветер в кронах деревьев, время от времени птичьи крики нарушали этот тихий шелест. Где-то, совсем недалеко, скрипела калитка, хлопая по деревянному забору.
– Пастораль какая-то, – тихо произнесла Катя.
– Только в этой пасторали много всякого, скажем так, неожиданного водится. – Малахов, не отрывался от экрана.
И тут, словно отвечая на его слова, картинка поменялась. Ярко-синее небо, которое только что оттеняло зеленую листву и хвою, внезапно стало черным, словно налетели грозовые тучи. На фоне мрачных клубящихся облаков замелькали чудовищные молнии, разрывая небосвод и долбя землю. Запылали несколько самых высоких деревьев. Колесо обозрения, приняв на себя один из электрических разрядов, завертелось, набирая обороты. Прогнившие ржавые кабинки стали разлетаться в стороны от колеса, не выдержав бешеного вращения смерчей.
– Вот она, Зона, во всей своей красе, – сказал Малахов.
– Не может этого быть! – Командир ударил ладонью по столу. – Лететь на другой конец Вселенной и смотреть видео про земную Зону? Ещё бы поиграть на компьютере предложили. Это же бред какой-то!
– А кто сказал, что Зона находится на Земле? – спокойно спросил Андрей. – Ведь когда в нее заходишь, то это не так просто, как перейти тротуар. Любой вход в Зону связан с преодолением туманного морока. Может, нет никакой Зоны на Земле? Может там, когда мы думаем, что входим в Зону, просто перелетаем сюда? Вот если шарахнуть по этой, вот именно этой, – Малахов ткнул пальцем в монитор, – да так, чтобы от нее клочья полетели, может тогда и всё? И на Земле её не будет? Ни тут, ни там!
– Чем ты шарахнешь? Рогатку сделаешь? – поморщился Протасавицкий.
– А гамма-лазер? Это какая же мощь! – Андрей разгорячился от своей идеи. – Ведь и вправду можно ее уничтожить. Раз – и всё!
– Так, прекрати. Терминатор нашелся, – остановил его командир. – Ребята, попробуйте изменить ракурс камеры и осмотреть как можно больше.
Но изменить положение камеры не удалось. Раздались сердитые гортанные крики, скорее всего, их издавала крупная птица. Через мгновение стало понятно, что это действительно птица. Громадная, похожая на ворону пернатая тварь подлетела к камере и, судя по тому, как задрожало изображение, уселась прямо на нее. На экране крупным планом сверху появилась перевернутая птичья голова с крепким клювом. Птица внимательно изучала блестящую оптику видеокамеры.
Видимо, птичке незнакомое устройство не понравилось, и она принялась долбить клювом прямо в объектив. Сначала робко, но потом, видя, что так просто разбить линзу не удается, всё сильнее и сильнее. Результата достичь птица не смогла и решила действовать иначе. Голова с круглыми сердитыми глазами исчезла из кадра, но изображение стало трястись и раскачиваться. Всё это сопровождалось птичьими воплями. Ещё немного – и камера стала подниматься в небо. Быстро удалялись кроны деревьев, у домов можно было рассмотреть только крыши.
– Эта зараза украла наше видео! – воскликнул штурман.
Камера поднялась уже совсем высоко, настолько, что мелких деталей на земле было не рассмотреть, и потом стремительно понеслась вниз. Хитрое пернатое создание решило разбить ее о землю. Еще мгновение – и изображение пропало.
– Вот же гадина! – Тимофеич был зол. – Обломать титановый щуп, это же надо! Теперь понятно, что это не кино.
Единственным источником информации о происходящем за чёрной завесой остался микрофон. И словно понимая это, с той стороны раздался нестройный птичий гвалт, словно стая в тысячу пернатых особей праздновала свой странный праздник. Очень скоро раздался оглушительный скрежет и хруст и наступила полная тишина. Птички добрались и до микрофона.
– Немедленно уходите! – приказал командир. – Хватит этого безумия. Переключите видеоканал на носовую камеру.
Опять на экране появилась черная пелена. И на ее фоне грустно поникшие обломанные зонды.
– Есть возвра… – начал Степанов и замолчал. – Ох. Вы видите нас?
Малахов рефлекторно глянул в иллюминатор и понял, что произошло невероятное. Никакого чужого корабля не было. Только разведывательный челнок и бесконечное море звезд. И сразу же прозвучал голос пилота:
– Сообщаем об отсутствии объекта изучения.
– Вижу, – буркнул Протасавицкий. – Кто-то над нами издевается в особо изощрённой форме. Давайте домой.
Он развернулся в своем кресле к Кате и Андрею.
– Что это такое? Что? – Командир был в бешенстве.
– Нельзя здесь ожидать логических событий. Пирамидка нас сюда привела неслучайно, – попытался хоть как-то объяснить произошедшее Андрей.
– Нас нарочно, я не знаю, кто оно, троллит? – В сердцах Протасавицкий встал и стал нервно ходить по мостику. – Кинули кость, обрадовали. Думал, что вот она, победа, вот оно, открытие, которое Землю спасет, а в итоге? Морок, массовая галлюцинация или даже не знаю что это! Идиотизм. И что теперь… Докладывать в ЦУП?
– Константин Петрович, – прервал его Малахов. – Я считаю, что ничего страшного не произошло. Ну не получилось сразу, ну не вышел контакт. Но ведь нам же ясно дали знать: Зона – это порождение именно этой точки Вселенной!
– Гадина эта твоя Зона, – буркнул командир. – Я чувствовал, что тут нас не ждет прогулка автостопом по Вселенной. Ничто разумное и доброе не может породить такую мерзость.
Протасавицкий включил связь с катером:
– Ребята, давайте домой. – И посмотрев на Андрея, добавил уже ему: – Глуши лазер, никуда мы пока отсюда не полетим.
Возвращение катера прошло без каких-либо неожиданностей. А когда пилот вернул станцию на место, так чтобы по оси был опять модуль квантовой связи, командир приказал: «Всем – отдыхать!»
Глава 5
Кирпич древней кладки был твердым, как гранит, сверло перфоратора все время елозило и застревало в узких щелях, заполненных известью, тоже с годами приобретшей твердость камня. В итоге первое отверстие прошило кирпич, и стало ясно, что под ним находится пустота. Сменяя друг друга все, естественно, кроме Клавы, налегли на перфоратор. К смраду гниющего мяса явственно добавился бензиновый выхлоп, и то, и другое хоть немного, но пробивалось сквозь респираторы. Наконец удалось выбить достаточное число кирпичей, чтобы можно было посмотреть, что находится в тайнике. Тимур оказался расторопней всех и вот уже в лучах фонарей держал на ладони небольшую, мерцающую под лучами пирамидку. Синеватый металлический отлив граней пирамидки делал ее совершенно нереальной, словно принесенной сюда из других миров.
– Знатная штучка. – Вадим взял в руки находку.
Он чувствовал, как пирамидка пульсировала в руках, словно внутри нее билось сердце.
– Так что, теперь морфы будут бежать к нам? – спросил Вадим, глядя на товарищей.
– Я думаю, не только морфы. – Бай протянул руку, и Малахов доверил ему пирамидку.
– Настало время открыть охоту на живца и нам, – не то спросил, не то заключил Малахов.
«Коллективное сознательное»
Толпа, окружившая место катастрофы, напряженно молчала. Не было слышно обычного в таких случаях бормотания случайных свидетелей и не было вопросов праздных любопытных: «А что случилось?»
«Коллективное сознательное»
Проснулся Андрей в три часа ночи. Его разбудил странный звук, словно кто-то бегал по станции и стучал гаечным ключом по трубам. Нарочно с оттяжкой, чтобы звук подальше разносился. Удар, а потом скрип – железом по железу. Но как только Малахов раскрыл глаза, звук исчез. Андрей полежал несколько минут, ожидая сигнала тревоги или хотя бы чтоб кто-нибудь проявил интерес к происходящему. Но было тихо, и, судя по полной тишине в динамике коммуникатора, грохот Малахову приснился. Андрей попытался уснуть, но как только начал проваливаться в сладкое небытие, кто-то снова загремел по трубам. Малахов вскочил и выбежал в галерею. Входы в личные каюты были закрыты, команда мирно спала. Все было спокойно, горел дежурный свет, и зеленые огоньки над каждой из дверей равномерно перемигивались, сообщая, что члены экипажа на месте и с ними все в порядке.
Андрей так и не смог больше заснуть. Хотя, возможно, он спал и ему снилось, что не спит. В семь утра Малахов уже был в медотсеке. Катя ловко взяла анализ крови и уложила Малахова под сканер. Пока чуткая электроника обследовала организм, Катя изучала данные анализа крови.
– Жить буду? – шутя поинтересовался Андрей после сканирования.
– У тебя увеличение количества лейкоцитов и эритроцитов, сегментоядерных нейтрофилов, уровня глюкозы, снижение содержания лимфоцитов, цветового показателя, а также выход лейкоцитарных индексов за пределы физиологической нормы, – строгим голосом произнесла Катя. – Не поправишь свои показатели – жить если и будешь долго, то мучительно.
– И что?
– А то, что у тебя дикий стресс! Ни разу раньше, ни на одной тренировке, ни перед стартом такого не было. Что с тобой, Андрей? Ведь тренировки должны были не только научить тебя что-то делать, но и привыкнуть к разнообразным нагрузкам. А ты словно впервые попал под перегрузки и невесомость.
Катя на своем рабочем месте была настоящим врачом. Белоснежный халат, шапочка, под которую она убрала свои светлые волосы, обнажив розовые уши. Андрей впервые видел Катю вот так, в медицинском облике, а не в халате поверх комбинезона. А ещё от Кати шел неуловимый запах эфира. Хотя, может, это Андрею и казалось и у него просто слегка кружилась голова.
– Я спал плохо. Снилось, что кто-то по станции грохочет…
– Сны это не причина стресса, а его следствие. Были бы мы на орбите, ЦУП мог бы тебя и снять с экспедиции. Ты можешь не выдержать.
– Да я себя прекрасно чувствую! Кстати, когда меня Тимур обследовал, он выслушивал мои легкие своей круглой штукой, потом смотрел горло с ложечкой, стучал пальцами по груди. Ну, как обычно все врачи делают.
– То есть я не врач, а какой-то Тимур – врач? – обиделась Катя.
– Он на болоте в Зоне всех лечил. А знаешь, как трудно лечить излома?
– Излома?
– Излом – это такая страшная тварь из Зоны. Они подкрадываются сзади и как…
– Не буди лихо, знаешь такую пословицу? Вот командиру и расскажешь свои сны. Иди сейчас к нему, я перешлю результаты медосмотра. А пока тебе лекарства подготовлю.
Малахов, проглотив две таблетки, одну синюю а другую красную, в некотором замешательстве покинул медотсек и отправился на мостик. Он никогда бы не подумал, что плохой сон может так отразиться на его состоянии.
– Товарищ командир, – Андрей вошел на мостик, где у главного пульта сидел Протасавицкий, – тут Катя переполох устроила…
– Знаю, уже доложила. – Командир крутанулся в кресле, разворачиваясь к Малахову. – Как себя чувствуешь хоть?
– Прекрасно я себя чувствую! – с излишним энтузиазмом ответил Андрей.
– Ага, посмотри, что мне Катя прислала. Да ты просто в диком стрессе. Но я думаю, ничего страшного, на тебе же скачок был, а потом эта гравитационная аномалия и коллективная галлюцинация с инопланетным кораблем… Я думаю, Катя молодец, что обратила внимание, надо тебе немного отдохнуть. Так что ты там про свой сон говоришь?
– Ничего не говорю, – удивился Малахов. – Ну, снилось, что кто-то по тору бегает и гаечным ключом по трубопроводам лупит. Или не ключом, а чем-нибудь ещё. Но подумалось, что именно ключом.
– А давай пройдемся по галерее, – неожиданно предложил Протасавицкий.
Галерея, а вернее, внешняя часть тора, образующего станцию, по обе стороны от прохода делилась переборками на небольшие помещения. Технические и жилые, их и называли каютами. Были и просто отсеки, занятые под склады, пищевые, вспомогательные. В силу особой конфигурации силы тяжести пешеходная часть была расположена по самому внешнему периметру. Люди ходили так, что их головы ориентировались прямо на центр тора. Потолок, а вернее, внутренняя часть тора, был отдан под царство трубопроводов, кабелей и волоконной связи. Поэтому, если смотреть по сторонам, кажется, что идешь по бесконечному купейному вагону. Но стоило посмотреть наверх, создавалось впечатление, что ты находишься в каком-то производственном подземелье.
Сейчас, в рабочее время, на потолке сияли сотни светодиодов, мягким светом создавая бестеневое освещение. Экономить электричество смысла не было, реактор работал с большим запасом энергии. Несмотря на технологичность и аскетичность внутреннего убранства станции, она все равно выглядела достаточно уютной.