Эль-Лина добежала к двери большого дома, которая оказалась запертой.
– Тогда придётся через окно,– раздумывая, тихонько проговорила Эль-Лина. – А это окно, кажется, открыто.
Окно находилось на втором этаже, к нему примыкает ветка крупного дерева. Эль-Лина взобралась на дерево и, не торопясь, перебралась в окно.
–Да-а, без хозяина дом жить не может, рушится и гибнет,– про себя думала Эль-Лина, проходя по комнате.
У правой стены стоял изысканный мягкий канапе, а по центру комнаты, ближе к окну, письменный стол. У левой стены шкаф, ломившийся от книг. Эль-Лина прошла через комнату и вышла к длинному коридору, на полу которого распростёрся длинный багровый ковёр с узорами. Немного параллельно этой комнаты была и другая. Эль-Лина зашла в неё. Комната была больше предыдущей, видимо эта была детская. Там стояла небольшая узорчатая в виде цветов, кровать, столик, креслице. Рядом с кроватью было несколько кукол, валявшихся на полу, по всей комнате были разбросаны игрушки. Одна кукла сидела на полке, словно маленькая девочка. Эль-Лине от этого стало не по себе. Она тут же с огорчением вышла оттуда и пошла дальше по проходу. На пути ей встретилась ещё одна комната, но и в ней ничего полезного не нашлось, то была хозяйская спальня. Тогда Эль-Лина спустилась по лестнице на первый этаж и, пройдя в холл, заметила узорчатую витражную арку, на которой были изображены золотые птицы. Комната эта также оказалась обширной и весьма шикарной. Тут стоял камин, а рядом с камином мягкая мебель и видимо это была гостиная. На кресле лежал красный плащ, а на полу валялись латы и пластинчатая броня. Эль-Лина нашла красный лук, который лежал у стены, и кожух полный стрел, также у стены стояло тонкое стальное копьё и большой красный щит, а на стене висела картина.
– Неужели это дом крёстного, – произнесла Эль-Лина, которая, всматривалась на портрет, висевший на стене. – Неужели это его дом…
Широкая панорамная картина красовалась в центре комнаты над камином. Георгий, Виктория и маленькая девочка в голубом платьице были в центре неё на цветущем лугу, кое-где вдали виднелись ещё и деревья и окрестности домов этого огромного города.
Взяв лук, Эль-Лина отправилась к выходу, открыв дверь, она вышла из дома.
– Рассвело, – с вдохновением произнесла Эль-Лина.
Веяло прохладой и серостью пустых домов на этих безмолвных улиц, к тому же появился легкий, но всё же вязкий туман. Оглядев округу и убедившись в том, что поблизости не слышен мерзкий, словно хрюкающий лай Горзит, Эль-Лина вышла из дома во двор.
Не покидающее ощущение бессмысленного блуждания по улицам затянутыми туманной дымкой, которые казались серыми и унылыми, и особенно не живыми. Город подобен кругу, через который проходит река, она словно отрезала как кусок от пирога часть города. Центр города находился на основной половине отмеченной круглой площадью на которой возвышалась мраморная колонна, а дальше от площади в три этажа располагались жилые дома, а дальше за ними пекарни и небольшие фабрики, а затем снова жилые дома и даже дворцовые здания, и здания культурно – образовательного характера, памятники и парки в местах, где теперь только лес. За городом как принято везде была отведена земля под культурные растения, и под огромные пастбища сельскохозяйственных животных для нужд общины города и ближайших небольших деревень, если в таковом была нужда. А там дальше уже рос бескрайний и дремучий лес. За годы безлюдья здесь многое что изменилось, город безлюдного одиночества и разрухи, под влиянием сурового времени, стал напоминать огромный блуждающий лабиринт. Тут находится Эль-Лина, в самом его центре.
Добравшись до площади, Эль-Лина обнаружила огромную разрушенную колонну, которая лежала по всей длине округлой площади цвета слоновой кости. Размеры её были во истину масштабны. От нижней части и до самого её края доходило до пятидесяти метров. Нижняя часть её оформлялась огромными фигурами людей, которые были из жёлтого золота, животных, которые были из красного золота, и окружавшие их сады, которые были из зелёного золота. Затем она утончалась и переходила в верхнюю часть, там также были фигуры птиц и облаков. Птицы из чёрного золота, а облака – из голубого, и выше всех была звезда из фиолетового камня.
– Это тот самый город, – оглядывая площадь, проговорила Эль-Лина.
– Куда же идти?– в растерянности про себя думала Эль-Лина, двенадцать дорог которые теряются в дебрях каменного города.
Позади, где-то на улицах, уже эхом доносился мерзкий звук подобно лаю, рыканью и даже хрюканью. Эль-Лина молча обернулась на звуки. Она сразу поняла, что это Горзиты, которые бегут уже именно к ней. Снова, осмотрев округу, Эль-Лина заметила полуразрушенную колокольню. Не теряя ни секунды драгоценного времени, она изо всех сил бежала к намеченной цели, но площадь была слишком велика, а Горзиты бежали быстро. Дабы к пониманию Горзиты – это млекопитающие животные средних размеров, гладкошёрстные, окраски тёмно-серой, от пояса и до самого хвоста есть белёсые полосы, они подобие собак и волков. Само же животное было физически развито и вполне выносливо, но всё же неуклюже, пасть вытянутая и квадратной формы.
Эль-Лина, добежав до самого переулка, слегка обернувшись, почувствовала их приближение. Увидев, что стая уже рядом и вот, вот они её настигнут и порвут на части, Эль-Лина размахнулась стальным луком и ударила ту Горзиту, которая была ближе всего к ней и дальше от всей своей стаи, эта Горзита получила прям по морде. Она скуляще-визжала так сильно и громко, что аж по всей немой площади отдавалось эхом. Отступив в сторону, Эль-Лина резко вложила стрелу в лук и выстрелила в следующую Горзиту. Стальная стрела угодила ей в шею, животное повалилось, и завыло истошным обрывисто-скулящим голосом. Позади поверженной Горзиты следовала уже и вся свирепая стая. Эль-Лина выбила лишь первых и самых сильных из них. Затем, добежав до каменного забора, который густо оброс клематисом, забралась на него, а дальше и на разрушенную колокольню. Эта башня высокая. Внутри башни наверх, к колоколу, вела бетонная и ещё вполне целая лестница. Там Эль-Лина оглядела всю прилегающую округу.
– Куда идти?
Много опасности таит этот город-лабиринт Притэрия. Улицы теперь стали ещё запутаннее, чем были раньше, река вышла из берегов и затопила часть города, и кажется что тут повсюду лес, он растёт и крепнет. Говорят, что это место проклято самим Богом, так ли оно на самом деле или это лишь люди говорят и верят.
Эль-Лина смотрела вдаль из окна старой округлой колокольни и размышляла о том, кто и зачем сюда её отправил?
Эль-Лина, была из тех людей, которые не сдаются, но и тем не менее она трезво оценивает то что окружающая обстановка далеко не так проста, как может казаться. Она готова бороться за жизнь, когда давит в груди и щемит в сердце. И мысли… эти спасительные штормящие мысли о надежде на лучшее и заставляющие её идти дальше… побеждать превратности сложившиеся судьбы.
На высокой колокольне Эль-Лине вполне хватило осмотреть всю округу. Спустившись на нижний этаж она уже чётко слышала сварливых Горзит, которые бродили за стеной. Эль-Лина тихонько спустилась и вышла на белую мраморную дорогу, которая вела на обросшую кустарникам улицу. Эта зелёная растительность облепила тут всё вокруг, она ложилась на стены и крыши домов. Видимо это были узкие фабричные улочки. Лишь сама дорога была по-прежнему бела и чиста. Этот плетущийся вердепомовый куст, Эль-Лине очень понравился. Он красив, на нём цветут небольшие красные цветочки, но что ещё делало его более приятным, так это сладкий, ни на что не похожий и слегка заметный аромат. Разглядывая, Эль-Лина шла не спеша, но вдруг когда она, сорвав цветочек, задумалась, тут же остановившись, вспомнила и ей дошло: – Это же… – произнесла обрывисто и медленно, поворачиваясь назад, она увидела, как вход за ней исчезает, затягиваясь и переплетаясь, друг об друга стеблями куст. К её ногам тянулись длинные, как щупальца стебли куста. Он ожил, всё вокруг стало сжиматься всё ближе и ближе к ней. Остаётся только бежать туда, где ещё свободно. И тут она увидела человека борющегося с этим опасным растением и которого явно не отпускает хищный Кальмарус.
– Дядя Миша, – узнав его, крикнула Эль-Лина.
Он её тут же заметил.
– Эль-Лина, не останавливайся это Кальмарус, – кричал дядя Миша, продолжая сопротивляется настырному растению, которое его уверенно держало и всё больше и больше, словно змеёй, обматывало руки и ноги и втягивало в свою гущу.
Добравшись к дяде Мише, который был охвачен зелёными щупальцами хищного растения и боролся с ним, отдирая от себя, эти маленькие острые иголочки, идущие по всему стеблю, крепко держа дядю Мишу. Достав нож, который крепился к колчану в отельном для ножа отделе, Эль-Лина немедля стала резать жёсткие стебли растения.
– С себя, с себя не забывай, – дядя Миша заметил, что куст начал подбриться к Эль-Лине и уже ползти, и накручиваться на её ногу.
Эль-Лина резким движением, почти не отрываясь от обрезки с дяди Миши, взмахнув ножом, тут же обрубила стебель, который так и остался висеть на её ноге уже мёртвым грузом.
С трудом поборов их, и с висящими на одежде стеблями, они двинулись дальше по обросшим улицам. Растение по-прежнему сжималось и пыталось схватить их. У Эль-Лины были уже оцарапаны, ноги и руки.
–Я, кажется, вижу… туда, – крикнула Эль-Лина, которая бежала позади дяди Миши. Они чуть не разминулись, когда дядя Миша пробежал дальше в противоположную сторону и завернув за угол, тут же выбежал от туда с криком:– Беги – беги!
За дядей Мишей уже гнались несколько Горзит, на которых он там нарвался. Да… там был выход, но там были и Горзиты. А растение всё сжималось и сжималось, и тянуло свои цепкие стебли. Дядя Миша прыгнул сквозь затягивающийся куст, который словно плющ плотно сплетался. А Горзиты не сразу поняли, что попались в ловушку, из которой им уже не выбраться, и теперь для Кальмаруса они станут обедом.
Эль-Лина и Дядя Миша вышли к речному каналу, где через него проходили каменные мосты с белыми пегасами. Переходя мост, они ненадолго остановились осмотреть скульптуры.
– Я помню это место, здесь рядом должен быть Седой дворец, – сказал дядя Миша.
– Это тот самый дворец, который был у моей тёти? Хорошо бы увидеть его, – спросила Эль-Лина.
– Да тот самый, твоей тёти, – задумчиво и не слишком громко ответил дядя Миша, который в это время не отводил взгляда с огромного здания, стоявшего вдоль длинного канала. Затем он неожиданно сказал: – Мы тут, чтобы умереть.
– Мы не умрём! – решительно ответила Эль-Лина.
Посмотрев в глаза Эль-Лине дядя Миша, уже теперь с ясной улыбкой, обвеянный небольшим сквозным ветром, сказал: – Верно, – и тут же резко направив руку в сторону, слегка запаздывая головой и всем своим телом, ей сказал: – Вот он Седой Дворец! Тот самый дворец твоей тёти! Мы обязательно найдём выход из этого города, прости меня… – ободряюще добавил он, глядя на огромное здание, стоявшее вдоль канала.
Седым его прозвал простой люд за глянцево – тенистый отлив на стенах, на статуях, на этих прекрасных человеческих статуях обнажённых фигур, которые были словно живые. И колонн, стоявших и державших карниз, который лишь для виду был, а не для погоды. Но сам же он был серебряно-белым с тенистым оттенком, который вскользь переменно давал чёрный оттенок. По форме своей он был высок и протяжен. Протяжённый периодическими тонкими колоннами, а на карнизах располагались различные статуи и барельефы. А какой же на нём был раньше огромный с чудесной экспозицией барельеф… но теперь же он содран со стены неведомой силой тьмы. И теперь дворец был грустный поблёкший и полуразрушенный, и от того былого величия и изящности, и той души, которою давали живущие и посещавшие его люди, и благодаря которым он жил и словно таинственно цвёл и тем манил к себе, многих и многих людей, сейчас же все пропало и больше нет того величия от него, от Великого Седого!
Дядя Миша задумчиво шёл и лишь только смотрел на дорогу перед собой, затем он поглядел на Эль-Лину и обратился к ней. – Знаешь, Эль-Лина, мы единственные кто может ещё что-то сделать.
Тут он взглянул по сторонам, и как бы уже очнувшись, добавил: – Да, город страшно переменился.
– А что мы можем, дядя Миша? – спросила Эль-Лина.
– Пожалуй, очень и очень немногое, – ответил он. Тут он опять продолжил рассказывать о городе и указал рукой на огромное здание:– Я помню, как в этом дворце проводился бал, балет, да, там есть где-то сцена, там играли пьесы, и комедии. Мы тогда тут были втроём, нам было тогда примерно, как и тебе. И именно тогда я познакомился с твоим отцом и матерью, – тут он вдруг, поменявшись в лице, призадумался и затем сказал: – всё произошло за каких-то пару лет.
Где-то в переулках послышался сварливый лай Горзит.
– Эль-Лина, ты слышишь?!
– Да… опять они.
– Быстрей, быстрей пойдём во дворец.
Дядя Миша и Эль-Лина быстрыми шагами направились к центральному входу дворца. Вход был большим и украшен округлыми колоннами. Большие двери были полностью распахнуты. Там же оказались ещё одни небольшие промежуточные двери, которые также открыты, пройдя внутрь, они оказались в холе.
– Эль-Лина, гляди какая красота. Совсем как тогда когда я тут был в первый раз.
На полу и на стенах была временная грязь, конечно же годы не щадили дворец и в разбитые окна, и в открытые двери много чего попадало. Но если сказать правду то дворец по-прежнему был приятным, хотя и был теперь другим, но также остаётся ясен и светел, как и в былые времена.
– Эль-Лина, его построили твои предки очень – очень давно, – продолжил дядя Миша.
В холе находились две парадных лестницы, ведущие на верхние этажи. Эль-Лина смотрела по сторонам и внимательно рассматривала комнату. Лестницы были выполнены из тёмно-коричневого гранита полностью с перилами, которые были в виде львов. Также у лестниц стояли колонны, которые держали потолок, на котором висела огромная люстра, а вокруг люстры располагались обычные, но неправильные четырёх угольные и трёх угольные фигуры разного размера. Посмотрев на них с любой стороны комнаты казалось будто эти угловатые фигуры объединяются в разных животных. А в целом в былые времена потолок был голубоватого и где-то белёсого цвета, а фигуры очерчивались яркой позолотой. Но за все эти годы цвет потолка и стен выцвел, да и пыль покрыла толстым слоем и изменила, окрасив поверхность в бархатно-серый цвет.
