Семь смертей майора Казанцева

Дождь стоял стеной, по асфальту текли потоки мутной кипящей воды. Я замер, всматриваясь в этот поток, и он как будто уносил мое сознание куда-то вдаль. В тревоги будущего.

Прошло минуты три. Дождь и не думал стихать. Поэтому я отважно решился промокнуть, как котенок, но добраться до машины, застывшей метрах в ста от входа.

– На погружение! – отчаянно крикнул я всем, ждущим хорошей погоды. На меня посмотрели с уважением – мол, безумству храбрых поем мы песню. А я ринулся под потоки дождя.

Бегом добрался до машины, промокнув до нитки. Заскочил в салон. Включил печку, чтобы просохнуть.

Переведя дыхание, попытался прикинуть ближайшие планы. Сегодня вроде дел больше нет. Так что можно и на базу – именно так именовал я свое временное пристанище. А постоянных у меня не бывает.

Сартаков с немецкой пунктуальностью будет на работе в девять утра. Вот в десять его и навестим.

Но опять что-то нехорошо кольнуло меня в области груди. Время и события будто сужались, я ощущал это физически.

Встряхнув головой, сбросил наваждение. Включил дворники, попытавшиеся разгрести стену дождя. И тронул машину с места…

Глава 4

Мы шли по безлюдным просторным залам Музея Востока. Сегодня там был санитарный день. Пространство освободилось от равнодушных праздных посетителей и фанатичных любителей древностей.

Музей располагался в узком арбатском переулке в солидном здании начала двадцатого века, с фасадом модного в те времена изящного стиля «модерн». Сам переулок выходил на Калининский проспект, предмет глухой ненависти старых москвичей. Многоэтажные бетонно-стеклянные клыки этого архитектурного монстра в свое время хищно и с хрустом перекусили напополам так милый сердцу туземцев старый добрый Арбат.

Музейные стены были плотно увешаны картинами, в глубине которых на фоне голубых гор скакали золотые всадники, несли мудрость фиолетовые Махатмы. И рвался с холстов, норовя схватить тебя за горло, таинственный эфемерный Восток.

– Рерих, – с долей иронии и сарказма произнес сопровождавший меня по музею благообразный, уверенный в себе и благородно седовласый, крепкого телосложения Сартаков. – Потрясающая фигура.

– Несомненно, – важно кивал я, демонстрируя осведомленность. – Гуру. Великий мистик и учитель.

– А мне кажется, великий прагматик. Он ведь достаточно средний художник. На фоне толп импрессионистов, авангардистов, классиков и имитаторов имел все шансы затеряться и остаться никому неизвестным. И тут он хватает за хвост удачу, – речь у главного хранителя Музея Востока была гладкая, размеренная и убедительная, он будто читал лекцию студентам. – Знаете главную основу коммерческого процветания?

– Смотря что вы имеете в виду.

– Бизнесмен с нуля может создать удачный бизнес только в той сфере, которая ранее не окучивалась. То есть придумать что-то совершенно новое. Гамбургер. Кока-Колу. Эйч-фон. То, что не делали ранее. И нужно успеть застолбить свое место, свою торговую марку, чтобы это ноу-хау соотносили именно с твоим именем. Бренды правят миром. Рерих стал брендом загадочного Востока. И весьма успешно его эксплуатировал.

– Так уж и брендом. Может, первооткрывателем для обывателя?

– Не без этого, – хмыкнул доктор исторических наук. – Представьте, как это было. Начало двадцатого века. Индия, Китай являлись пресечением геополитических интересов тогдашних сверхдержав – Англии, России. Восток манил неискушенного западного человека своими тайнами и кружил голову. Ведь там закрытый Тибет, куда не пускали чужих. Загадочная религия Бон. Теократии. Горные монастыри. Скрытые знания. Да еще мадам Блаватская подливала масла в огонь с ее нудными претенциозными фантастическими произведениями. Процветали теософские общества. Грех такой конъюнктурой не воспользоваться. Вот и появляется новый исследователь Востока, пишущий тысячи картин на этой почве. Николай Рерих!

– Удачливый исследователь, надо отметить.

– Это точно. Даже чересчур. К его экспедициям кто только не пытался примазаться. И ГПУ, и английская разведка, и немцы. Даже американцы, которые потом за какие-то непонятные заслуги перед США поставили ему памятник. В результате посредственный русский художник становится признанным гуру, значимой фигурой. Тут еще его экзальтированная жена подкинула уголька с ее «Агни Йогой». И понеслось. Знамя мира. Объединение культур Востока и Запада. А если посмотреть проще?

– Как именно?

– Художник приобрел всемирную известность. У него толпы почитателей, последователей и фанатиков, в глазах которых он поднялся до ранга сверхчеловека. Семья отлично пристроена. Дивиденды капают. И все это эксплуатация тайн Востока.

– А у Востока нет тайн? – я старательно играл роль туповатого, но полного энтузиазма журналиста «Комсомольской правды».

– Таких, которые проповедуют рерихнутые – конечно, нет. Все эти мистические откровения мудрецов не больше, чем набор древних религиозных представлений. Чуть выше обычного шаманства. Это лишь истоки постижения человеком мира вокруг, когда еще одушевлялись силы природы. Когда везде мерещились демоны.

– Понял. Тайн Востока нет.

– Как же нет? Есть, – снисходительной проговорил главный хранитель музея. – Взаимопроникновение цивилизаций. Разрушенные древние города, письменность которых мы не можем расшифровать. Происхождение орнаментов на гончарных изделиях. Просто это тайны, скучные для большинства людей.

– Вы же вполне успешно пишете о жгучих тайнах истории.

– Вы о той бульварной книге? Чего только не сотворишь с голодухи…

Мы прошли в комнату Главного хранителя. Небольшой кабинет. Все чисто прибрано, разложено по полочкам. Полная противоположность кабинету Одоевского.

Да и сам Сартаков производил впечатление конченого прагматика-аккуратиста. Такого ученого сухаря, не склонного к полету мысли и фантазиям. И любившего не только науку в себе, но и себя в науке. Выглядел весьма преуспевающе – дорогие часы, брендовый, с иголочки, костюм. Да, в брендах и прагматике он разбирался не только на словах. Но и свою профессию знал отлично.

Я устроился на стуле, обитом красной кожей. Поблагодарил за чай, который принесла нам строгая дама – секретарша директора. И изложил цель своего визита.

– Ну что вам сказать. По некоторым крайне непроверенным слухам, Сиддхарти Гуатама создал свое учение буддизм, пытаясь понять, что написано в этом Свитке, но в силу скудоумия так и не понявший ничего. Поэтому буддистское учение изначально искажено.

– А в реальности есть этот Свиток?

– Может и был. Но есть ли… Человечество уничтожило огромное количество книг, глиняных табличек. От античной литературы дошли крохи. Потому что книги хорошо горят, а глиняные таблички отлично бьются. Даже если и был Свиток когда-то… В чем я сомневаюсь – очень это похоже на сказку о волшебных предметах – саморасчесывающемся гребне и самоварном горшочке. Но предположим – был. Однако шансов дойти до нашего времени у него ничтожно мало…

– Возможно, Свиток все же есть.

– Господи, что за странный интерес к ничтожным вещам?! Вот у меня монография в три тысячи страниц по письменным источникам Древней Индии. Я лично находил неизвестные манускрипты. Собрал уникальные мифы – буддийские, тибетские, мусульманские. Вся моя жизнь в этом. И никакого интереса у общественности. А сказочный Свиток Тамаха Ан Тира вдруг понадобился всем.

– А что, кто-то еще интересовался им? – напрягся я, предчувствуя пугающие неожиданности.

– Ива Даньянова, аспирантка истфака МГУ, вцепилась мертвой хваткой в эту тему.

– Давно?

– Да уже с год. Потом этот профессор Асвальд Хансен из Стокгольмского университета.

Тут уж чувство близкой опасности взорвалось в моем сознании красным мерцающим сигналом тревоги.

– Профессор Хансен, – протянул я. – Знакомая величина.

– А мне не очень. Никогда до этого лично с ним не сталкивался. Читал как-то его статью – довольно примитивный западный эгоцентрический взгляд на мировые культурные процессы. Но в общении забавный экземпляр оказался. Довольно бойко изъясняется по-русски.

Я вытащил эйч-фон из своей наплечной кожаной сумки, с которой не расставался. И вскоре нашел на сайте Стокгольмского университета фотографию профессора.

– Он? – протянул я Сартакову эйч-фон.

Главный хранитель озадаченно посмотрел на изображение. И неожиданно заявил:

– Похож, но разрез глаз другой, ушная раковина…

– Вы специалист по описаниям внешности?

– Увлечения молодости и фотографическая память, – Сартаков озадаченно отодвинул эйч-фон. – А кто же это был? И что вообще делается? Вы что-то недоговариваете?

– Несомненно, – я продемонстрировал удостоверение. – ФСБ. Майор Анатолий Казанцев.

– Как известный фантаст.

– Да, был такой. Но я не он, – хмыкнул я.

– Беру обратно свои слова, что чудес не бывает. Офицер ФСБ выспрашивает о Свитке Тамаха ан Тира. Это ль не чудо?

– Уверяю вас, это просто неинтересная служебная обыденность… Будьте добры пойти мне навстречу.

– А что я могу?

– Держать в тайне нашу беседу – это само собой разумеется. И еще – сейчас к вам подъедут наши специалисты. Составите с ними фоторобот профессора. А сейчас мы поищем его на внутренних видеокамерах музея.

– С камерами не выйдет. Именно в этот день был сбой, и информация не сохранилось.

– Удивительное совпадение.

– И, к сожалению, сейчас я уезжаю. В Департаменте культуры Москвы совещание, я не могу его пропустить. Потом встречаюсь с моим бестолковым аспирантом. Затем оцениваю старинную рукопись – я ведь внештатный консультант Московского торгового антикварного дома. Время терпит?

– Не терпит.

– Тогда сговоримся на том, что я жду ваших людей у себя дома. Все равно, даже если незамедлительно отложу все дела, толку с меня никакого – буду весь на взводе, не сосредоточусь должным образом. А около десяти вечера я буду на своей квартире. Дочка во Франции, с женой в разводе. Живу один. Там нам никто не помешает.

Я прикинул. И, правда, несколько часов ничего не решают. Может, так даже лучше. В спокойной обстановке ребята так вывернут Сартакова наизнанку, что он даже сам не поймет, что происходит. Задокументируют. Заставят подписать кучу бумаг. Не думаю, что он нам понадобится в дальнейшем, но на всякий случай.

– Хорошо, – согласился я без особой охоты.

– Мой адрес…

– Садовническая, восемнадцать.

– Точно, – кивнул Сартаков, немножко помялся и произнес: – Скажите, а что-то действительно серьезное происходит?

– Надеюсь, что нет. И уж вам точно бояться не стоит.

– Да я как-то и не боюсь, – с оттенком сомнения в голосе произнес Сартаков.

Понимаю его состояние. Он, человек раритетов, книг, букв и иероглифов вдруг по делам минувших тысячелетий мог оказаться замешанным в какую-то неприятную историю. Большой мир, от которого он спрятался в глубине веков, решил напомнить о себе…

О том, что бояться не стоит, я лукавил. Бояться очень даже стоило. Потому что, похоже, на моем пути появился дест. А где дест – там сплошная зона опасности…

Глава 5

Изделие мебельных дел мастеров восемнадцатого века не только радовало глаз прекрасной резьбой, отделкой из серебра и позолотой, но и было отлично отреставрировано. Тучный смуглый хозяин респектабельного антикварного салона в Сарагосе болезненно поморщился, когда на эту изразцовую столешницу я со стуком поставил кейс, груженый внушительной суммой денег.

Кого другого наличие в руках такого богатства взволновало бы, может, даже до икоты. Но мне было совершенно все равно. Деньги для меня не значили ничего. Они лишь средство для достижения поставленной мне куратором цели. Сто долларов или миллион – между ними никакой разницы. Главное, чтобы они были достаточными для выполнения задания и изъятия Предмета.

На этот раз Предмет представлял собой примитивную старинную китайскую фигурку богини плодородия. Не слишком уникальная и ценная по меркам антикварного рынка вещь, а покупал я ее втридорога. Мои кураторы по поводу такой невыгодной коммерции не печалились. Иногда за пустую безделушку они готовы были выложить все богатства мира, до которых только могли дотянуться. Почему? А кто их разберет.

Я пододвинул кейс хозяину салона, расплывшемуся своей бесформенной массой в кресле стиля ампир. Мы были довольны друг другом. Я – тем, что быстро и безболезненно нашел Предмет. Он же радовался, что обдурил заезжего дилетанта и слупил с него такую непомерную сумму.

Ничего во мне не екнуло в тот момент. Я был благодушно расслаблен, забыв главную заповедь – не расслабляйся никогда. А особенно на завершающем этапе, когда дело еще не закончено.

Спасло меня то, что я в последний момент различил скользнувший в помещение с улицы силуэт. Точнее, увидел его отражение в стоящем на столе серебряном кофейнике, из которого меня угощали фирменным испанским отваром из ягод и трав. Тут же рухнул, как куль, на пол, пытаясь одновременно перевернуться.

Предназначенная мне пуля угодила хозяину антикварного салона в толстое брюхо. И он, пискнув, упал, заерзал по полу, отчаянно причитая и подвывая от боли.

Я выглядел со стороны, наверное, не слишком презентабельно, изгибался неэстетично, переворачивался, махая руками и ногами. Но я ведь не снимался в кино, где главное, чтобы было красиво. Я действовал максимально эффективно, когда каждое движение определено только необходимостью выживания и победы. Настолько проворно работал, насколько мог.

Оказалось, мог я достаточно, чтобы выжить. Пули убийцы прошли мимо. А я, лежа в крайне неудобной позе, нажал на спусковой крючок.

И с первого выстрела уложил противника.

Пытаясь выровнять дыхание, я встал. Меня готовили к чему-то подобному. Учили очень хорошо. Натаскивали жестко, а порой жестоко, настоящие специалисты своего дела. И я их не посрамил. Враг лежал бездыханный. А я был жив. И магазин моего «Браунинга» полегчал всего лишь на один патрон.

Враг был бородатым, статным, броско красивым мужчиной, наверняка, любимцем женщин и жуиром. Но теперь его внешность сильно портила дырка во лбу. Кто он? Зачем пришел сюда? Может, просто грабитель? Или случайный киллер по старым делам заглянул к антикварщику? Нет, я был уверен, что это дест. Так их называл Звеньевой, предупреждая меня ни на миг не терять бдительность.

Я взял Предмет и ушел. Оставил за спиной мертвого врага, раненого антикварщика и кейс с евроталерами. А потом успешно смылся из Испании по каналу экстренной эвакуации…

Следующая встреча с дестом была еще горячее. Сезон дождей. Лаос. Раскопки старинного храма. И приличная войнушка. Тогда я уложил немало народу из его группы сопровождения. Из моих спутников не остался в живых никто. Но опять в итоге Предмет достался мне. И я снова стоял над распростертым телом возникшего из неизвестности врага. Пришедшего за тем же, за чем и я… Потом был бандитский район Чикаго… Много чего было.

Дест. Если говорить полностью, то это звучит как дестроер. Какое-то претенциозное слово родом из малобюджетных американских фантастических киношек восьмидесятых годов. Переводится как уничтожитель. Сокращенно «дест».

С профессиональной терминологией в нашей организации, именуемой «Фракталом», всегда чехарда и непонятки. То десты, то звенья и зерна. У меня ощущение, что кто-то просто развлекается, как ребенок, запуская эту терминологию. Но термины становятся общеупотребительными в нашей профессиональной среде и, значит, наполняются для нас совершенно определенным и емким содержанием. Поэтому «дестроер» в устах школьника звучит забавно. А в моем исполнении – зловеще и смертоносно…

Десты. Они время от времени встречались на моем пути. Обычно мы шли по одному следу примерно в одно время. Кто они – я не знаю. На кого работают – тоже ноль информации. Да что там десты, на кого работаю я сам – тоже представления имею самые смутные.

Мои встречи с дестами всегда заканчивались дракой и стрельбой. И победы давались мне с большим трудом. Год назад, оставив за спиной три бездыханных тела врагов, я попал в лапы хирурга, который долго и со смаком выковыривал из меня пули.

У дестов одна особенность. Уж на что мы порой не стесняемся в средствах, но всегда стараемся держаться правила причинения наименьшего ущерба посторонним. А десты всегда безразлично и бесстрастно идут по головам. Если есть выбор – стрелять или не стрелять, они непременно выстрелят. Они смахивают людей, как пыль. Это еще одна из причин моей, мягко сказать, нелюбви к ним.

Сейчас, с появлением на горизонте деста, ситуация не просто обостряется. Начинается гонка с препятствиями, а то и биатлон с поражением мишеней. Чемпион получит все, то есть Предмет.

И чемпионом должен стать я. Поэтому, за работу! С Богом, навалясь!

Для начала необходимо переговорить с аспиранткой Ивой Даньяновой, которая якобы уже год занимается исследованиями мифического Свитка…

Выйдя из музея, я отъехал на два квартала. С трудом нашел место для парковки около многоэтажного стеклянного торгового центра «Лимонтина», грубо втиснувшегося между старинными московскими особняками. Заглушил мотор.

Перегнувшись через сиденье, я нащупал панель тайника и извлек обычный с виду ноутбук. С виду игрушка для богатеньких Буратино с логотипом в виде надгрызенной груши – известный мировой бренд, приводящий в иррациональное возбуждение огромные массы креативного класса. Корпус стальной, клавиши с золотом. Богато, конечно, но не более. Однако это внешняя сторона. По сути же это одно из тех технических чудес, которыми монопольно владеет «Фрактал». Как вакуумный насос, этот комп высасывает из информационной атмосферы любой степени разреженности нужные сведенья, с легкостью взламывает закрытые сети, использует все способы для выхода в паутину – спутниковые сигналы, вай-фай и еще не пойми чего. Те же милицейские базы данных для него так же доступны, как для меня новый номер журнал «Столица» в газетном ларьке.

Спецы и хакеры родную бабушку в ломбард бы заложили, чтобы заполучить такую штуковину. Этот ноутбук на пару поколений обогнал существующий уровень компьютерной техники. Таких технологий не должно быть. Но где-то они были. Интересно все же, откуда их черпает «Фрактал»?

Впрочем, как говорил Остап Бендер «не делайте из огурца культа». Я могу раздолбать этот комп, хотя это и непросто – он сильно противоударный. Могу потерять, тогда в нем сработает система самоликвидации. Мне принесут новый – в тот же день, и слова грубого не скажут. Потому что это чудо техники всего лишь один из инструментов Поиска. И не самый важный. Самый важный – это способности Старьевщика.

Я нажал на кнопку. Ноут мгновенно загрузился и нащупал все сети, до которых смог дотянутся. И я привычно нырнул в манящую глубину информационных потоков.

Прошелся по открытым и закрытым базам данных. Через несколько минут имел картинку. «Форма номер один» из паспортного стола милиции с фотографией объекта оперативного интереса Ивы Даньяновой, псевдоним… ну, пусть будет Мышь. А кто она, ученая мышь и есть.

В фейсбуке нашлись ее контакты и фотки… Так, вот налоговые документы… Данные о регистрации и жилье. В собственности взятая год назад в кредит пятнадцатиметровая студия на Севере столицы. Понятно, это такой курятник с красивым названием, перед которым клетки в хрущевских пятиэтажках смотрятся княжескими хоромами… Место работы – с этим все с самого начала и так ясно… Зарегистрированные телефоны – две мобилы… Автотранспорт – «Мазда А12» ярко-красного цвета с ярко-желтым верхом. Мадам знает толк в клоунской цветовой гамме.

Ну что, будем звонить. Представляться журналистом «Комсомольской правды»…

Я набрал номер Даньяновой. И получил ответ: «Телефон выключен или находится вне зоны действия сети».

Второй мобильный номер порадовал тем же самым. На квартире трубку не брали… Облом! Бывает. Редко что удается с первого раза.

В МГУ, на родной кафедре фигурантки, мне сообщили строгим женским назидательным голосом – такие формируются только в школах и ВУЗах долголетний практикой, что Ива Корниловна находится в отпуске. Будет не ранее, чем через десять дней.

Плохо это. Мне сейчас очень хотелось увидеть эту Иву и задать ей несколько вопросов. Даже не в вопросах дело. Нужно было кровь из носу просто войти с ней в психоконтакт.

Ничего я не смог бы отыскать для нашей организации, если бы не обладал некоторыми, мягко говоря, неординарными способностями. Я умел находить нити.

Любой Поиск – это клубок из нитей. Большинство их них коротки, быстро обрываются. Но однажды ты ухватываешь такую, что можно размотать весь клубок. Это нити Ариадны. И я ощущал их. В этом было какое-то мистическое таинство.

Иногда нитей Ариадны много. Они сплетаются в клубки и завязываются в узлы событий. Которые приходится распутывать, с риском, кровью и потом. И все для того, чтобы прийти к Предмету!

И я готов был поклясться всеми Святыми, что женщина с финским именем Ива является именно нитью. Притом надеялся, что нитью Ариадны.

Взяв коммуникатор, имевший вид дешевенького смартфона, правда, в пуленепробиваемом корпусе, я набрал нужный код. И поставил задачу по розыску объекта Мышь приданной мне группе оперативной поддержки – ГОП. К ее бойцам издавна прилипло прямо-таки напрашивающееся прозвище «гопники». Ребята там собрались ушлые и опытные. И аспирантку достанут хоть из-под земли.

– И не забудьте про Сартакова и фоторобот, – напомнил я.

– На склероз пока не жалуемся, – недовольно буркнул старший ГОП Леший, не отличавшийся легкостью в общении, чувством юмора и иронии. Он все воспринимал буквально и был прямой, как шпала. – В десять вечера будем у него. Как уговаривались, так сказать.

– По результатам жду доклад.

– Есть, командир.

Ну, вот охота и началась. Я испытывал обычное для таких случаев нервозное состояние. Только к нему примешивалось нечто новое – тяжелая тревога. Которая возникла с момента получения задания от Звеньевого и с тех пор только росла…

Глава 6

В конце комплекса нагрузок я напряг все мышцы так, что голову повело кругом, и, казалось, сейчас взорвусь, как граната. Потом несколько дыхательных упражнений. Готово.

Работа такая – требуется поддерживать себя в отличной физической форме. Поэтому каждый день – по двадцать минут тренировок. И два раза в неделю по полтора часа. Не много, но и не мало. Ровно столько, сколько нужно.

Одна комната моей шикарной квартиры в стиле хай-тек отведена под спортзал. Там шведская стенка и парочка тренажеров, на самом деле совершенно не нужных. Я могу спокойно заниматься сидя, лежа, в любой позе и в любом месте. При этом внешне бездвижно, а на самом деле напрягая группы мышц, заставляя энергию струиться по энергетическим каналам.

После упражнений в душ. Контрастный, чтобы обжигал так, будто еще чуть-чуть, и слезет обваренная кожа, и чтоб потом максимальный холод. Прекрасно прочищает мозги, бодрит и настраивает на деловой лад.

Но на этот раз от душа должного эффекта не последовало. На деловой лад я не настраивался. Зато назойливо откуда-то со стороны долбила неоформившаяся мысль, пытавшаяся пробиться в мое сознание. И у нее это не получалось.

Потом я приземлился на просторный бежевый диван. Там я пристроил ноутбук.

И тут та самая мысль все же пробилась и клюнула меня больно: «А ведь ты что-то упустил в разговоре с главным хранителем. Притом принципиально важное».

Что именно упустил? Да очень просто. Не обратил внимания на сущую мелочь. На то, что Сартаков не слишком удивился интересу госбезопасности к Свитку. Точнее, якобы удивился, но удивление было больше наигранным. И что-то он от меня определенно утаил.

«Гопники» сегодня вечером при встрече, конечно, попытаются раскрутить его по полной программе. Но они не знают, в каком направлении крутить. И не в курсе, что крутить надо жестко. Предупредить их и дать инструкции?.. Нет, не стоит. Тут придется работать самому.

Решено. Завтра снова лично встречусь с Сартаковым, уже зная, что с ним наработал Леший. И поставлю все на свои места.

Ну а пока пашем информационную ниву!

Компьютер загрузился. И я рьяно принялся за дело.

Прямых ссылок на Свиток Тамаха Ан Тира в сети нет – уже проверено. Но то, что раритет существовал в сегодняшней реальности – я не сомневался. Иначе меня бы не нацелили на него. Был только один случай, когда Звеньевой послал меня за несуществующим предметом. Да и тогда попутно я набрел на нечто такое, что было на самом деле нужно. Провидение – оно такое, иногда умеет хорошо шутить.

А если Свиток реален, то не могло в гигантском вместилище информации, которым является всемирная сеть, не остаться хоть каких-то косвенных его следов.

Сейчас для меня главное всем своим существом погрузиться в атмосферу и динамику Поиска. Попытаться мысленно войти в резонанс с Предметом. И тогда информация будто сама начнет находить меня…

Но в этот раз не нашла. Просидел за компьютером я несколько часов. Сгреб отовсюду кучу информационного мусора по древним текстам и рукописям, в которых давно почившие в бозе мудрецы многословно рассуждали об иллюзорности сущего, сне, бодрствовании и мерцании Вселенского Духа. А комп все набрасывал мне их и набрасывал. Каким боком это все мне нужно?! Или все же нужно?