Вампир: дар или проклятие?

С улыбкой кивнув, я ловко занырнула через низ юбки и вытащила голову через горловину. Шелковая элитная ткань мягко скользила по телу, даруя успокоение и настраивая на веселое времяпрепровождение. Как перееду к Вернеру, обязательно попрошу у него еще парочку таких в гардероб!

– Теперь пришла пора прически, – зашнуровав корсет, Мари-Мэй заняла место у зеркала и жестом руки указала на деревянный стул с мягкой алой обивкой. Массажной расческой девушка приятно водила по моим каштановым волосам, сверху вниз, постепенно создавая чудесную прическу, а после пришло время косметики. Завершив макияж, она скромно отстранилась, чтобы я могла оценить работу.

Как и обычно, образ был чудесен: бежевые тени с золотистым отливом отлично подчеркивали ореховый цвет глаз, тушь ярко выделяла густые реснички, делая взгляд еще более удивительным, а нежная кораллового цвета помада придавала лицу свежести и выразительности.

– Чудесный макияж. Большое спасибо! – учтиво кивнув горничной, которая за много лет общения успела стать близким мне человеком, я протяжно выдохнула и поднялась с удобного стула. – Жаль только, что в особняке Вернера мне такую красоту уже не сделают.

– Не горюйте, миледи, – успокаивала меня Мари-Мэй, расхаживая рядом и поправляя недочеты в образе. – В конце концов, мы прощаемся не навсегда. Ваш отец обещал приезжать в гости и меня брать в поездку.

– Что правда то правда, – кивнула я, чуть заметно улыбнувшись. – Жизнь все-таки продолжается, и когда-нибудь надо делать новые шаги навстречу будущему.

– Вернер Ройс даже среди наших горожан слывет обаятельным и заботливым молодым человеком, – светлые щеки горничной немного покраснели, выдавая ее смущение. Обычно прислуге не позволялись подобные вольности, но наедине мы общались обо всем на свете. – Я очень рада, что именно вы станете его супругой, и искренне надеюсь, что вне стен этого особняка вас ждет лишь счастье.

– Спасибо, Мари-Мэй! – отбросив в сторону этикет, я дружелюбно коснулась плеча подруги. – Эту заботу и добрые слова я ни за что не забуду.

Несколько секунд мы с улыбкой смотрели друг на друга, пока идиллию не прервал бой старинных часов, что стояли здесь, кажется, еще до моего рождения. Вздрогнув, мы попятились друг от друга на шаг, а Мари-Мэй, как полагается горничной, уважительно поклонилась и направилась к двери.

– Идемте, миледи. Ваши родители наверняка уже ждут вас за семейным завтраком.

Аккуратно вышагивая, чтобы не растрепать каштановый пучок, я добралась до семейной столовой.

– Доброе утро, дочка! – мило улыбаясь, мама указала рукой на соседний стул. – Присаживайся. Мы тебя заждались.

Облаченный в дорогой костюм дворецкий галантно придвинул мой стул к столешнице и ловким движением снял округлую стальную крышку – клош – с моей порции еды. Ароматный запах с первых секунд ударил в нос и я, чуть заметно облизнувшись, ухватила серебряные столовые приборы, чтобы вместе с родителями приступить к трапезе. Вкуснейшая воздушная запеканка, политая сладким сиропом, так и таяла во рту, а фруктовый салат, казалось, был еще слаще, чем обычно. Повара, похоже, поработали сегодня на славу. Как и всегда…

Обычно за столом отец то и дело обсуждал с нами дела семейные или же городские, но сегодня в столовой царило неловкое молчание. Лишь звон приборов и чуть слышные звуки жевания говорили о том, что в комнате кто-то есть.

– Какая-то ты неразговорчивая сегодня, Анайя, – прожевав кусок, отец содрогнул тишину комнаты уверенным, в меру строгим голосом. – Что-то случилось?

– Перестань, Патрик, – вступилась мама. – Наша дочь сегодня покинет отчий дом и отправится навстречу новой жизни… Разумеется, она волнуется.

– О чем же тут волноваться, Нарина? – с важным видом отец погладил черные чуть седые усы. – Мы же не на произвол судьбы дочь бросаем. Сей брак позволит установить выгодные для обеих сторон связи, да и Вернер, насколько мне известно, слывет человеком надежным. Разве есть более достойный и богатый кандидат на руку и сердце нашей единственной дочери?

– Скорее только на руку, – прошипела я чуть слышно, но глава семьи каким-то чудом все равно меня услышал.

– Анайя, вот зачем ты так говоришь? – отец осуждающе покачал головой. – Ты же знаешь, что будучи правителем Вернбурга и окрестных земель, я обязан делать все для процветания губернии и счастья жителей. И, разумеется, для своей дочери я желаю не меньшего. Не могу же я позволить, чтобы тебя, мою родную кровь, увел под венец какой-нибудь простолюдин! А вот Вернер отличный парень и я уверен, что вы поладите как пара. Просто дай ему шанс.

Глава семьи сверлил меня уверенным взглядом, словно всеми силами надеясь заставить свою единственную дочь согласиться с решением. Усердно отрезая кусок завтрака, я молча размышляла над словами отца. С малых лет меня учили заботиться о жителях вверенных нашей семье земель, да и в случае отказа исполнить договор родителей наверняка настигли бы неприятности.

Ради блага других у меня нет иного выхода. Да и Вернер парень обаятельный и образованный, у нас наверняка найдется много общих тем и увлечений.

– А вы правда будете приезжать в гости?

– Конечно! – мама допила шипучее содержимое бокала и отставила его в сторону. – И Мари-Мэй будем с собой брать. Она ведь так важна для тебя.

– Нечасто, конечно, горничных в такие поездки берут, – отец аккуратно утёр салфеткой мокрые усы. – Но Мари-Мэй много сделала для нашей семьи, да и работу она всегда выполняла отлично, а за хорошие заслуги людей грех не вознаграждать. Хотя бы иногда…

– Тогда когда отправляемся? – поинтересовалась я, нацепив на лицо фальшивую улыбку.

От услышанного отец мгновенно подобрел. Тут и к гадалке не ходи: густые черные брови уже не сдвигались к друг другу в неодобрении, а в глазах мужчины больше не читалось осуждение.

– Прислуга уже занимается последними приготовлениями. Мари-Мэй поработает над твоим образом невесты и поможет собрать вещи, а к вечеру сюда подадут карету. До заката экипаж покинет пределы города. Сам путь продлится два дня и две ночи. В Нивере тебя встретит семья Вернера, а через неделю состоится свадебная церемония.

– И мы с твоим отцом, разумеется, тоже приедем, – поддакнула мама, прожевав последний кусок завтрака. – Разве можно пропустить свадьбу единственной и любимой дочери? Ведь такое событие бывает лишь раз в жизни!

Я не подала виду, но от ее слов в душе проскочила легкая обида. В отличие от меня, мама вышла замуж за отца по любви, но преподносит предстоящее событие так, будто большего счастья, кроме как породниться с семьей Вернера, и быть не могло. Хотя могло быть и хуже…

После трапезы я направилась в свою комнату, где уже вовсю корпела Мари-Мэй. Девушка усердно паковала мои платья из гардероба в чемоданы, оставив на кровати лишь одно – молочно-белое. Наряд, щедро купленный отцом для предстоящей поездки, был прекрасен и сравним разве что с платьем невесты, только у этого отсутствовала фата, а грудь наряда была расшита мелкими переливающимися кристаллами вместо жемчужин.

Присев на краю кровати, я поводила рукой по пледу, украшенному разноцветной вышивкой. Даже трудно представить, что мне не суждено провести остаток жизни под этим мягким и теплым одеялом среди родных стен. Что ж, хотя бы другим людям будет толк от этого союза, это уже неплохо.

– Понимаю. Мне и самой тяжело осознавать, что теперь в этой комнате всегда будет пусто, – откровенничала горничная, присев неподалеку от меня. – Но душу мне греет предвкушение нашей скорой встречи! Всеми силами я буду стараться, чтобы приехать в Нивер и поглядеть на вашу счастливую улыбку, миледи.

– Спасибо, Мари-Мэй, – ответила я, с улыбкой кивнув и пожав ей руку. – Я тоже буду всем сердцем ждать вас в гости.

Девушка хитро подмигнула, поднялась с кровати и продолжила выполнять обязанности как ни в чем не бывало. Мне же оставалось лишь наблюдать, как прежний родной уголок, где я провела восемнадцать лет жизни, все больше пустел с каждой минутой.

Как и обещал отец, к вечеру подали карету. Шикарную, большую, белую, с золотого цвета обрамлениями. В окно опустевшей комнаты я наблюдала, как прислуга затаскивала мой багаж в отведенное для него место в заднике кареты. Дверь с непривычным гулким шумом открылась и на пороге возникла Мари-Мэй.

– Нам пора, миледи, – взгляд ее был слегка потерянным, а голос немного дрожал, но всеми силами горничная все равно старалась улыбнуться и показать мне свою радость перед грядущими событиями.

– Тогда идем, – ответила я, неторопливо, но все же уверенно зашагав к выходу.

Перед тем как ступить на ступеньку кареты, я последний раз взглянула на дом, в котором вряд ли теперь буду часто ночевать. И как-то почти не мучило меня волнение, разве что жалко было оставлять горничную, что успела стать мне подругой. Усаживаясь на пассажирское удобное место, я уже мечтала о том, как увижу Мари-Мэй вновь и раскрою ей все скопившиеся секреты!

Отец взмахом руки дал экипажу добро и карета двинулась с места, с каждой секундой все быстрее отдаляясь от близких моему сердцу людей. Когда знакомые силуэты исчезли вдали, я с предвкушением устремила взгляд вперед. Мари-Мэй права. Мы обязательно встретимся! Нужно лишь верить в это, как верят дети своим родителям.

Надежда на возможное счастье все сильнее распалялась в сердце. Интересно, какая жизнь ждет меня там, в далеких от родного уголка землях? Как примут меня Вернер и его родители? Найду ли я там таких же верных и отзывчивых друзей? Вопросов было так много и мне не терпелось скорее узнать ответ.

За размышлениями как-то быстро настала ночь. Цокот копыт и тряска от езды по каменистой дороге дали о себе знать и меня стремительно клонило в сон.

– Отдыхайте, миледи, – сообщил один из лакеев. – Наш путь сейчас пролегает по пограничным землям. С рассветом, как только достаточно отдалимся от Дартании, мы устроим привал и разбудим вас к завтраку.

Уложившись на сиденье поудобнее, я закрыла глаза и, поддавшись манящему чувству, стремительно погрузилась в сон. Разглядывать пограничные земли, да еще и при полной луне как-то совсем не хотелось. Конечно, вряд ли такое возможно, но вдруг наша карета нечаянно привлекла бы внимание вампиров? Даже боюсь представить, что могло бы тогда со всеми нами случиться…

Желанное видение в объятиях Морфея не заставило себя долго ждать. Мне явилось возможное будущее. Огромный и богатый особняк с множеством доброжелательной прислуги, приветливые родители жениха и, конечно же, их сын. Мы с Вернером танцевали среди большого зала, полного гостей. Мало кого удалось отличить, но в тот момент я не придавала этому значения. Две пары глаз, его карие и мои ореховые, обменивались взглядами, не обращая внимания на остальных. Приятная размеренная музыка вальса как-то постепенно стихла и в голове теперь звучала лишь одна мелодия – барабанная дробь моего сердца. Оно билось учащенно, с нетерпением выжидая, что будет дальше. Наш танец замедлился, а гости и обстановка вокруг отошли на второй план.

Сейчас были лишь мы…

Не снимая с лица обаятельной, наполненной теплом улыбки, Вернер придвинулся ближе и, едва ощутимо коснувшись подбородка, направил мое лицо к себе. Позабыв о дыхании, я с трепетом наблюдала, как его губы с каждой секундой приближались к моим. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет в ожидании заветного поцелуя. Закрыв глаза, я едва заметно разомкнула уста и приготовилась почувствовать его губы на своих, как вдруг раздался сильный толчок. Возмутившись происходящему, я открыла глаза, но вместо видения Вернера передо мной возникла объятая тьмой ночи знакомая пассажирская кабина кареты. Ни цокота копыт, ни движения колес по каменистой дороге не ощущалось, будто экипаж остановился на привал.

Но ведь охрана сказала мне, что в приграничных землях остановка ночью не планировалась. Почему же тогда сейчас карета не движется?

Снаружи послышалась странная возня, иногда даже грохот. Подозрительные звуки, раздающиеся среди глухой ночи, нагоняли на чуткое сердце жути. Конечно, мне и раньше доводилось ехать на карете в такое время, но случалось это не так часто, чтобы была возможность привыкнуть. Громкий жалобный мужской вскрик, сопровождавшийся пугающим хрипом, и вовсе вогнал мою душу в пятки. Следом раздался еще один странный звук, будто что-то тяжелое только что рухнуло за землю. Чуть заметно отодвинув занавеску и выглянув в окно краем глаза, я пришла в ужас – стоя прямо под дверью кареты, одетый в плащ и капюшон незнакомец крепко удерживал тщетно вырывающегося из хватки лакея. Второй неизвестный, стоя напротив них, приставил к горлу бедолаги нечто похожее на нож. Едва заметное движение – и с пугающим хрипом, истекая кровью, мужчина замертво рухнул наземь из рук убийцы.

Заткнув рот рукой, я соскочила с места и в страхе вжалась в угол кареты. Разум отказывался принимать происходящее, но реальность оказалась жестокой.

Настоящие бандиты! Не знаю люди они или же вампирские отродья, но сейчас эта безумная парочка напала на нашу карету! Судя по подозрительной тишине, они без какого-либо труда перебили всю охрану и теперь наверняка захотят покончить и со мной.

Входная дверца ужасающе затряслась, чем дала понять намерение преступников. Им явно хотелось проверить пассажирскую кабинку.

– Проклятая дверца! Не поддается! – шипел злоумышленник, усердно возясь с запертым замком. Похоже, лакеи перед встречей с опасностью заперли мою кабинку. – Ну что? Ты нашел ее? Нет? Тогда иди сюда и помоги мне!

Страх стремительно заполонил разум, дыхание перехватило. Откуда они могли знать, кого везла охрана?

Дверь шаталась уже настолько сильно, что вот-вот бы слетела с петель, явив бандитам пассажира кареты. Вытащив из-за пазухи небольшой ключик, запирающий изнутри запасную, противоположную дверцу, я, убедившись в отсутствии злоумышленников, максимально бесшумно вышла из кареты и зашагала в сторону густой травы. Только вот далеко уйти не удалось – один из безумцев все же заметил меня и рванулся вперед. Пара секунд – и я, крича от ужаса, усердно вырывалась из хватки убийцы. Желание спастись било тревогу: пыталась наступать мужчине на ноги или же кусаться, но передо мной словно стояло бесчувственное существо, которому было все равно на мои старания. Каким-то чудом мне все же удалось ударить обидчику между ног. Ликуя в предвкушении спасения, я рванулась в сторону леса, но спустя секунду надежда спастись разбилась на осколки из-за встречи со вторым бандитом. Его сильная согнутая в локте рука сдавливала горло, лишая меня драгоценного воздуха.

– Отпустите! – шипела я изо всех сил сквозь мощную хватку.

– Какая храбрая и ловкая девчушка, оказывается, – усмехнулся ушибленный незнакомец, уверенно зашагав вперед. Остановившись прямо напротив меня, безумец со зловещей ухмылкой грубо сжал мой подбородок и направил мое бледное и мокрое от слез лицо к себе. В глазах бандита, бликующих в свете луны, читалось ликование и предвкушение еще одной смерти. Душу стремительно заполонило отчаяние и я, пища от страха, обмякла в хватке обидчиков.

– Пожалуйста, не надо! – взмолилась я, проливая нескончаемые слезы в надежде выпросить пощады. Но ответом мне стали лишь злорадный смех и еще более крепкая хватка, что сжимала горло.

– Забавная ты, пташка, – съехидничал незнакомец, вытащив из ножен острое, обагренное кровью жертв лезвие. – Разве охотники просто так отпускают свою добычу на свободу? – приблизившись к моему уху, безумец прошептал приговор. – Разумеется, нет.

Мгновение – и левый бок пронзило болью. Жалобно вскрикивая, я сквозь агонию наблюдала, как безумец ухмылялся, все глубже вонзая кинжал. Когда оружие вошло по рукоять, мужчина рывком выдернул лезвие, вырвав из меня еще один крик боли. Хватка второго бандита ослабла и я упала на колени, дрожащей рукой тщетно закрывая нанесенную рану. Разум окончательно помутился от причиненного страха и боли и я опустошенно смотрела на землю, в которой, судя по всему, меня скоро и похоронят…

– Добить ее? – где-то позади раздался голос одного из подельников.

– Да не надо, – усмехнулся второй. – С такой раной долго не живут. Девчонка умрет раньше, чем подоспеет помощь. Пойдем отсюда.

Трясясь от смертельной агонии и стремительно настигавшего меня холода, я остатками разума, что успел уцелеть, горевала о своей судьбе. Вот тебе, Анайя, и счастливая жизнь, которая, по сути, не успела даже начаться… Когда сил бороться больше не осталось, я обессиленно рухнула на землю и устремила мокрый от слез взгляд на полную луну. В ярком и круглом, словно голубой пирог, светиле мелькнули видения близких мне людей и я закрыла глаза, погружаясь в сон, за которым последуют лишь объятия смерти.

Моя подруга… О небо, пусть она не будет долго горевать обо мне! А родители… Надеюсь, неисполненное мной обещание не отразится на их дальнейших жизнях и благополучии нашего народа…